Kitabı oku: «Пока смерть не…», sayfa 4
– Лизи…
– Не надо меня успокаивать! Я все понимаю, и ты все понимаешь. Да, это будет прорыв в науке, я войду в историю, Перельман и все вы тоже войдете. Но я умираю, зачем мне все это! Зачем?! Я лежу здесь, как лабораторная крыса, вы ставите на мне опыты, утешаете меня байками о цифровом бессмертии. Но на самом деле вы просто хотите получить ваши чертовы премии, прославиться… А то что я умру никому нет дела!
Она зарыдала. Рыдать в голос ей не хватало сил, и ее плачь был таким жалким, что у Карла все сжалось в груди, так что он стиснул кулаки и закусил губу. Через какое-то время Лизи замолкла на мгновенье, а потом снова заговорила обиженным слабым голосом, как у ребенка:
– Эта женщина, эта цифровая личность, она будет в точности как я, но это буду не я. И цифровое бессмертие будет для нее, а не для меня, – она быстро взглянула на Карла, и в глазах ее вспыхнули гнев и обида. – А у тебя будет новая жена, здоровая, полная сил, не та развалюха, что сейчас здесь лежит! И она не будет стариться и будет умнее меня, и… Ты будешь с ней счастлив! Мерзавец!
Она снова зарыдала. Карл не знал что ответить ей, даже не знал что ответить себе, он сидел рядом, вытирая рукавом катившиеся из его глаз слезы и гладил ее по руке. Вдруг Лизи замолкла и судорожно сжала его руку.
– Чарли, мне страшно! Как мне страшно, если бы ты знал! Иногда кажется, что даже во сне под наркотиками этот страх не исчезает и мучает меня. Эти твои болваны ходят каждый день, задают свои дурацкие вопросы, подключают свои приборы. А я уже не могу отвечать на их вопросы. Я постоянно, каждую минуту думаю, что скоро умру.
И она зарыдала снова, слабо и тихо, но при этом так горько.
– Почему, Чарли?! За что?! Ваша наука научилась замедлять старение и лечить практически все болезни. Сейчас многие активно живут до ста лет и дольше, а мне всего тридцать два года, я еще ничего не успела, я не увижу как вырастут мои дети, я не открыла свою ветеринарную клинику, все надежды, все планы… Почему, Чарли? Ведь ты такой умный, твои друзья гении, а я умираю. Почему вы не спасли меня?! Почему-у-у! – она снова зашлась в рыданиях.
К кушетке подошла медсестра и впрыснула в капельницу Лизи успокоительное. Элизабет плакала еще пару минут, но все тише, наконец она затихла и уснула.
Карл словно оглушенный вышел из спортзала, зашел в ванную, открыл кран, сел в углу, уткнул голову в колени и зарыдал. Он рыдал долго, всхлипывая как маленький ребенок, вся его рациональность, вся вера в науку и в их эксперимент, все это словно рассыпалось в прах. Теперь он не верил ни во что: цифровое бессмертие, научный прогресс, – все это те же миражи, те же идолы, к которым беспомощный человек кидается в надежде спастись от смерти. Как двести, как тысячу лет назад. И все эти надежды тщетны, что тогда, что сейчас. Его любимая жена умирала, и он не мог ничего сделать. Таким несчастным и бессильным он не чувствовал себя никогда.
Глава 6
И вот неизбежное произошло. В один из дней Элизабет заснула под воздействием лекарств, и измученный болезнью организм стал отказывать. Ее дыхание стало редким и прерывистым, сердце билось все слабее. Через пару часов все было кончено. Карл сидел рядом с кушеткой, держал ее холодную руку и горько плакал…
Вскоре после этого последние воспоминания умирающей Элизабет загрузили на квантовый мозг, и еще несколько дней настраивали ее кибернетическое тело. Квантовый мозг с личность Элизабет поместили в голову ее нового тела, и через неделю после ее смерти наконец запустили его.
Внешне ее тело и лицо были воспроизведены практически идеально. Сразу после пробуждения с Элизабет были проведены различные тесты на интеллект, эмоции и разные психологические реакции. И вроде все было нормально – ее результаты были вполне схожи с результатами стандартного человека.
Первые несколько дней с ней контактировали только специалисты: обследовали, проводили тесты, тонкую настройку жизненных систем. Наконец Перельман сказал Карлу, что вроде бы все нормально, переход свершился, и проснувшаяся Элизабет ведет себя как нормальный живой человек. «Взгляни на нее сам. Лучше тебя никто не оценит результат нашей работы» – сказал он.
И вот, на пятый день после пробуждения, Карл с бьющимся от волнения сердцем вошел в палату к жене. Она сидела в лабораторном кресле, спиной к нему, к ней были подсоединены какие-то датчики. Карл подошел ближе и остановился, не зная что делать дальше. Некоторое время он смотрел на нее, а потом несмело произнес:
– Элизабет…
Она приподнялась в кресле и обернулась к нему, они встретились глазами. По спине Карла пробежал мороз. Та кто сидела в кресле была очень похожа на Элизабет: лицо, фигура, движения. Но глаза были другими. Цвет и разрез были такими же, но все же это были глаза не его жены и даже не глаза человека. Хотя Карл сам участвовал в создании тела для нее и более-менее знал его особенности, но подсознательно он, вероятно, ожидал, что увидит прежнюю, ничуть не изменившуюся Лизи, которая радостно кинется к нему на шею, и они счастливые в обнимку пойдут домой.
Но сейчас он увидел, что это была не та Элизабет, что осталась у него в памяти. Это была не она, несмотря на все внешнее сходство. Другой взгляд и что-то еще неуловимое. Еще секунду, и Карл бы не выдержал напряжения, повернулся и в страхе убежал прочь. Но тут Элизабет заговорила:
– Чарли! Почему ты так долго не приходил?! Я так скучала здесь одна! Мне все кажется таким необычным, даже я сама, – и она посмотрела на свою руку.
Карл не ответил. Элизабет встала с кресла и подошла к нему, ласково улыбаясь. Но он все стоял с растерянным лицом и не решался заговорить. Элизабет заметила это, и улыбка ее стала другой, насмешливой и грустной.
– Извини, я кажется напугала тебя? Доктор Перельман говорил, что такое может произойти. Что понадобится время, чтобы ты привык.
Карл молчал и смотрел на нее, изучая. Голос, интонации, манера разговора, фразы, все было как у его жены. И что самое главное, она могла испытывать эмпатию – тут же распознала его испуг и смогла правильно оценить. Наконец он произнес:
– Лизи… дорогая.... Эмм… извини. Я так рад видеть тебя! Рад, что с тобой все хорошо. Я бы пришел раньше, но Грегори попросил подождать. Столько всего случилось с нами…
Он нерешительно поднял руки и положил на плечи Элизабет, она улыбнулась обняла его и прижалась, положив голову на его плечо. Тело ее было теплым, грудь мягкой, так же как у прежней Элизабет. Только запаха не было никакого. Карл погладил ее волосы, мягкие и натуральные, родные волосы Элизабет. Ее тело было воссоздано почти безупречно, движения четкие и плавные, как у человека. Походка, жесты – все было от прежней Элизабет. Робость Карла начал проходить и он почувствовал сильное волнение, так что тело начало мелко дрожать. Элизабет это почувствовала и снова улыбнулась.
– Ты все еще боишься меня? Дорогой, не волнуйся, даже если мой процессор вдруг заглючит, в меня загрузили три закона робототехники. Так что ты в безопасности.
– Что?! Тебе загрузили три закона робототехники? – спросил Карл изумленным голосом.
Элизабет в ответ звонко рассмеялась, и он понял, что она шутит. Значит чувство юмора у нее есть, и привычка подшучивать над ним тоже, как и у прежней Лизи. Он засмеялся вместе с ней.
Они стояли в лаборатории еще полчаса и общались. И чем дольше они общались, чем дольше Карл наблюдал за своей воскресшей женой, тем светлее становилось у него на душе. Первое тяжелое впечатление улетучилось, и он все сильнее восхищался как новая Элизабет в совершенстве соответствует прежней, той самой Лизи, которую он любил. Она помнила все что произошло, осознавала себя, что она Элизабет, его жена, совершившая цифровой переход и теперь ожившая с помощью квантового мозга.
В итоге они в самом радужном настроении поехали домой. Карл упросил отпустить их, хотя Перельман рекомендовал побыть в лаборатории еще несколько дней. В пути они много болтали и шутили, хотя Карл больше молчал, слушал «воскресшую» Элизабет и наблюдал за ней.
Чувство радости все сильнее наполняло его, через несколько дней оно перешло в ту самую эйфорию. Ему казалось, что он снова влюблен в свою жену, той самой первой любовью, как одиннадцать лет назад. Она тоже была весела, оживлена и очень нежна с ним. После долгих месяцев мучений и страданий, казалось жизнь дала им еще один шанс. Хотя почему жизнь? Наука! Она дала им шанс! Она победила смерть! От этого Карл был счастлив вдвойне. Люди все ближе подходили к решению проблемы бессмертия, не нужно больше выдумывать богов и просить у них здоровья и спасения от смерти. Люди теперь сами могли все!
Первый месяц или даже полтора он пребывал в этой эйфории. Они сделали это! Какой прорыв в науке! Перельман мог рассчитывать на Нобелевскую премию, и его Элизабет осталась с ним, смерть была побеждена! То что Элизабет теперь не будет стареть и болеть тоже радовало его.
Конечно не все было так идеально. Карл замечал отличия новой Элизабет по сравнению с тем, какой она была раньше. Самое первое, на что он обратил внимание еще в лаборатории, – это глаза. В глазах людей, даже самых глупых и недалеких, будто отражалась их мыслительная деятельность. Глаза – зеркало души, как говорила пословица. Но глаза новой Элизабет уже не передавали ее мысли. Она могла расширять их от удивления, прищуривать при размышлении и смехе, даже электронный зрачок обладал способностью к аккомодации. Но все же эти глаза были пустыми, не человеческими, никакой души в них не было видно.
Карл вспоминал фильмы про роботов. В большинстве из них играли настоящие актеры, лишь в фильмах двадцать первого века их стала иногда заменять анимация. Актеры старались сделать лицо холодным и безэмоциональным, а взгляд стеклянным. Кто-то пытался имитировать угловатые движения и походку роботов. В одном популярном фильме двадцатого века актер изображал робота-убийцу, и в конце фильма половина лица у него была повреждена, так что виднелся только металлический череп. Но все равно, даже по оставшейся половине лица было видно, что это человек. А в реальности создать искусственного человека похожего на настоящего оказалось намного сложнее, чем актеру изобразить робота.
Так же появились отличия в их образе жизни, Элизабет теперь не ела и не спала, но должна была время от времени подзаряжать аккумулятор и переходить в состояние покоя для обновления памяти и устранения ошибок в квантовом процессоре. Это чем-то напоминало медитацию, она садилась на коврик с прямой спиной и сидела так несколько минут, закрыв глаза. Кроме того ее память и скорость мышления намного усилились, так что Карл иногда ощущал себя тугодумом рядом с ней. Играть с ней в шахматы, покер или отгадывать вопросы викторины было совершенно безнадежным занятием. Так же первое время некоторые движение, связанные со сложной координацией и мелкой моторикой, она не могла сделать или делала их очень неуклюже. Впрочем она быстро училась. Биомеханика ее тела была очень близка к человеческой, а все неточности быстро дорабатывали специалисты из Регенширм.
Но Карл не унывал из-за всего этого, живут же люди с парализованными, обожженными и другими утратившими первоначальный облик родственниками. В конце концов технологии не стояли на месте, и в будущем можно было ожидать, что глаза и другие особенности кибернетических людей будут все лучше повторять человеческие.
Эйфория продолжалась месяц-полтора. Карл как раз взял отпуск на четыре недели, чтобы проводить больше времени с женой. Так же ему требовался отдых и восстановление после напряженной работы в течении полугода.
В течение месяца они с Элизабет проводили все время вместе, гуляли, танцевали (сначала ей было трудно управляться с новым телом, но она быстро все вспомнила), и говорили обо всем. Хотя к ним почти каждый день продолжали приходить ученые для наблюдения за состоянием Элизабет, но это их не сильно беспокоило. Это были пустяки, они были вполне счастливы. У нового тела Элизабет даже были эрогенные зоны, там где полагалось, ее либидо также было воссоздано, так что они могли заниматься любовью. Хотя было не так просто среплицировать ее сексуальные эмоции и реакции тела, пришлось даже пригласить известного сексолога, профессора Ингрид Степмен, для консультации.
Но их медовый месяц, как и все другие, закончился, и постепенно началось отрезвление. Карл начал замечать, что Элизабет поменялась не только снаружи, но и внутренне. Иногда ему даже казалось, что несмотря на все сходство с его женой с ним живет совершенно посторонняя женщина. А может даже и не женщина. И что самое грустное – она явно старалась быть прежней Элизабет, разговаривала как она, без конца говорила, как рада снова быть со своей семьей, часто вспоминала разные моменты из их прошлого, общих знакомых и родственников, подолгу рассматривала семейные фото и видео архивы, изучая в них себя, детей и его. Но все это было словно вымучено. Как будто она сама сомневалась в том, что она его жена, но пыталась изо всех сил соответствовать ожиданиям Карла.
Дети, которые воспринимали все непосредственно, с самого начала недоверчиво отнеслись к новой маме. А потом и вовсе начали избегать ее.
Карл пытался поговорить с ними, и дети каким-то образом обо всем догадались, хотя им никто не рассказывал про эксперимент и про смерть матери.
– Леон, Мэлани, что такое? Почему вы так ведете себя с мамой, молчите, убегаете?
– Мама стала такой странной… – сказал Леон, поглядывая на отца исподлобья.
– Да, наша мама стала роботом! – сказала Мэлани.
– Нет, ваша мама не стала роботом! – сказал Карл как можно более убедительным тоном. – Я же вам говорил: мама заболела, а мы ее лечили. Вы же сами видели, как она сильно болела. Вы еще маленькие и сейчас не поймете как мы вылечили ее, но когда подрастете, я вам все расскажу.
– Она не ест и не спит, и так странно смотрит… – начал Леон.
– Это потому что она сильно болела. Ее тело изменилось из-за этого, она теперь не может есть и спать и еще что-то делать как раньше. Но это ваша мама, та же, что и была. Разве вы не любите маму?
– Любим, – ответили дети.
– Вы верите своему папе?
– Да, папа, верим.
– Тогда перестаньте огорчать маму, она вас очень любит и очень огорчена, что вы ведете себя с ней как дикари.
Дети обещали не огорчать ее, но их поведение почти не изменилось. Видимо, они все же не поверили отцу. Наверно потому, что он и сам не очень верил себе, когда убеждал их, что мама не робот.
