Kitabı oku: «Арид. Моё проклятье», sayfa 3
Он, конечно же, увидел, как я подобралась, как сгруппировалась для начала поединка. И тогда я впервые узрела, каким может быть взгляд светлых глаз, когда внутри у Арида наступает стужа.
– Хм, – хмыкнул он коротко, – хочешь так? Что ж, давай проверим твои навыки ближнего боя.
И вытащил руки из карманов джинсов, потому что я кинулась вперед.
(TheUnder- Iris)
Он был прав в одном: женщина в силовых структурах не выживет, если в ней нет огня холодной ярости, сумасшедшего желания победить и железобетонной решимости вырвать эту самую победу любой ценой. Во мне она была. Теперь особенно, больше, чем когда-либо. И я завертелась сумасшедшей юлой – удар, удар, удар… Я метила везде, всюду и молниеносно. От меня такой шарахались в сторону все квадроновцы, им хватило лишь одного представления, чтобы усвоить: не связывайся с капралом Джейн, когда она такая. Дурная, разрушительная и неостановимая.
Попытка добраться до шеи, ткнуть в кадык, подсечка снизу, замах, чтобы пробить прямой в корпус… Не вышло? Хук справа, неудачный в пах, после прыжок на развороте – от моей пятки была свернута челюсть не у одного мужика. Но Арид удачным подхватом сделал так, что я перевернулась, грохнулась на землю. И тут же, как неугомонная пружина, вскочила. Он дал себе пару секунд, чтобы на это полюбоваться, мелькнула в глазах тень одобрения: мол, неплохо…
Я рванула в бой снова.
Удар, удар, удар… И лишь спустя мгновение я поняла, что все мои удары он просто парирует. Тонко, точно, филигранно. Ускользает от кулаков, от траекторий, ставит блоки, когда ускользнуть нельзя. Но не бьет. Он за все время моих бешеных попыток его достать, не ударил ни разу. Вот же снисходительная сука…
«Из него вышел бы идеальный учитель», – мелькнула совершенно несвоевременная мысль. Я пыталась добраться до его переносицы, до челюсти, метила в ключицы, грудину, я била так, что замедленная съемка наверняка бы показала пену у моего рта и горящий безумный взгляд. Еще удар, еще, еще – опять все отбиты… Словно насмешка, словно фраза «ну, отстань уже, спать мешаешь…»
И тогда я взревела как никогда. Почти попала ему пальцем в глаз, второй рукой умудрилась выхватить из кобуры второй нож – на этот раз целый, и я бы засадила его ему в печень, но была сбита первым сокрушительным ударом. Не очень сильным, но очень точным.
Мы сдвинулись от дороги на поляну, и потому голова моя ударилась затылком о траву. И даже при наличии «подушки» из растительности, из моих глаз высыпался мешок иск. Вскочить, перевернуться, драться снова – внутри меня бежала разрушительная бегущая строка из команд.
Но подняться я не смогла – к моей шее был прижат нож. Тот, который у меня с легкостью отняли. И его лезвие куснуло кожу.
– Все. Выдохни.
Тот, кто лежал рядом, обозначил конец поединка.
В моей крови еще бушевал пожар агрессии, дай мне возможность, я потратила бы на этом «ринге» все свои силы до последней капли, я бы не остановилась. Вероятно, Арид это чувствовал.
– Дернешься – и рана станет намного глубже, это ясно?
Его рука недвижима, а надо мной будто гильотина.
– Вытяни ноги.
Мне хотелось ему припечатать – как-нибудь, куда-нибудь. Пальцы, ощущая, как будут сжимать ему шею, крючились в предвкушении.
– Вытяни ноги, я сказал. – Холодный приказ, очень жесткий, хоть и негромкий. Лезвие на микрон вниз – я шумно вдохнула. Если ослушаюсь, дышать мне станет нечем. Пришлось полусогнутые колени распрямить, лечь ровно.
– Руки, – продолжил Арид, – положи вдоль тела. Пальцы расслабь. Ладонями вниз.
Я подчинилась. Сложно сопротивляться с ножом на шее.
– А теперь ты будешь так лежать и не двигаться две минуты. Начинай отсчет.
Я знала, что он делал: он заставлял меня успокоиться. Принудительно. Безропотное подчинение без возможности дернуться не может не утихомирить, даже если ты горишь бордовым пламенем мести.
И строка из деструктивных команд в моей голове начала рассыпаться.
2.2
(Evanescence – SecretDoor)
Мы умели чувствовать время. Чтобы понять, когда начинаются и заканчиваются две минуты, мне не нужно было считать. Нас слишком много гоняли, заставляли высчитывать выполнение команд в миссиях до миллисекунд, мы все обзавелись внутренним таймером. В голове неслышно тикало.
Его рука не дрожала. Боль в шее была несильной, но она странным образом отрезвляла. Боль всегда проясняет сознание – таков ее побочный эффект.
Это было странно – лежать на траве. Смотреть на небо… Что-то отсыхало внутри, смягчало стук разгоряченное сердце. Ровное дыхание рядом – я старалась не думать о том, что Арид даже не запыхался. Мое собственное дыхание из шумного постепенно делалось нормальным, по вискам стекал и высыхал пот.
Шумели кроны.
Двадцать секунд, тридцать, сорок…
Они так мирно качались над головой – кроны. Так легко и просто, так спокойно. И я не могла вспомнить, когда в последний раз наблюдала за деревьями, когда смотрела на небо. Почему вся жизнь такая? То бой, то тренировки, то погони, то сон до будильника. Стрельба, запах пороха, друзья – сослуживцы… Когда я окончательно свернула на эту дорожку? И зачем? Странные мысли, когда кожу жжет лезвие, когда рядом лежит противник. Но я вдруг ощутила, что устала, – не от сегодняшнего боя, но в целом от чего-то неправильного. Когда я выделю себе время на отдых, съезжу на отдых? Я вообще собираюсь начать размеренно жить – проживать собственные дни, ощущать их?
Арид заставил об этом задуматься.
Он мог сейчас это сделать, мог просто нажать. И глупо почит на неизвестной поляне солдат Джейн, внесет для чьего-то взгляда диссонанс между такой живой, сочной и яркой природой. И смертью.
Минута двадцать. Иногда хорошо просто молчать, хорошо даже не думать.
Если это мой последний отрезок жизни, хотелось запомнить его таким – тихим, с деревьями над головой. И хотелось почему-то смягчиться, освободить душу от жестких тяжелых оков. Успеть.
Минута тридцать.
Он смотрел прямо на меня, на мое лицо – я чувствовала это. Повернуться не могла, не рискуя углубить «засечку» на коже, и потому не двигалась.
(Britton- Liberated)
– А знаешь, мне понравилось. В целом.
Сейчас мне было не до оценок. В голос Арида вернулась привычная насмешка.
– Только замах у левой длинный.
Учту.
Ему виднее, подумала я без всякого сарказма. Экс генерал-майор в ближнем бое очевидно превосходил меня по всем показателям и потому мог делать замечания. Мы с ним – слишком разные весовые категории, в будущем тратить силы на прямую схватку не имеет смысла.
– Только почему тебя так плохо научили подчиняться?
Подчиняться. Я молчала, опасаясь, что любое мое слово спровоцирует «нож». И все же слово залипло в мозгах. Подчиняться…
– Все всегда придется делать самому.
Кажется, он опять впал в тот снисходительный, скучающий и раздраженный режим – мол, больше некому?
– Собираешься учить меня подчиняться?
– Очевидно, что так.
– Для чего?
Молчать я больше не могла. Диалог этот взвинчивал мои нервы, заставлял напрягаться – я тоже снисходительно относилась к идиотам, пытавшимся меня «приручить».
– Чтобы ты наконец познала свою суть.
– Суть умеющего слушать команды солдата?
– Нет. Свою истинную суть, суть женщины.
Приехали. Мне честно хотелось саркастично хмыкнуть.
– Думаешь научить меня этому через болевые тесты? Марафоны на выносливость, скорость и точность?
Пауза.
– Нет. Тем, что будет проходить между ними.
«Между ними?» А что будет проходить между ними?
– Чтобы ты могла, – продолжил негромкий мужской голос, – на контрасте оценить то, что тебе приятнее. Бегать, стрелять, выносить боль или…
Слово «или» повисло в воздухе. Мне хотелось его сдернуть, чтобы не болталось, обрубленное.
– Или быть нормальной девочкой?
Хватило бокового зрения, чтобы уловить улыбку.
– Точно.
Кажется, мужчина сбоку наслаждался всем. Своей непоколебимостью, превосходством, уверенностью в собственной правоте. Я все же хмыкнула.
– Я пробовала ей быть. И мне не понравилось.
– Значит, рядом с тобой не было правильного мужчины.
Странно, но эта фраза уколола меня там, где не должна была. Достала невидимым шипом до чувствительной части, заставила вспомнить чувство одиночества. Прилипшее ко мне намертво, за исключением тех коротких периодов, когда я считала себя влюбленной.
Внутри разливалась привычная желчь. «Сколько вас было таких, желающих, чтобы я была хорошей нормальной девочкой… И я была. Только ни один не оценил».
– Значит, хочешь научить меня покорности?
Нет ответа.
– Для правильного мужчины? – продолжила я. – Это, например, для Лардена?
Я знала, что упоминание фамилии текущего майора негативно отразится на настроении Арида. Так и случилось. Помноженное на два. Улыбка исчезла; меня проморозило от того, какой теперь ощущалась аура лежащего рядом человека. Конечно, они были не просто конкурентами за одну должность – они, похоже, были давними непримиримыми врагами. И пнуть Арида по яйцам у меня получилось хотя бы словесно.
«Хоть так».
Правда, следующей фразой он «пнул» меня тоже. Спросил холодно и жестко.
– Хочешь, чтобы я надавил?
Надавил на нож. Я не знала, надавит он или нет, – он мог, наверное. Он стрелял без раздумий, он был себе на уме, он желал мстить. И фамилия была упомянута мной неверно и несвоевременно.
– Да?
– Нет, – выдохнула я обреченно.
– Не слышу!
– Нет, …командир.
И я закрыла глаза. С ним шутки плохи, он, этот человек в зеленом бадлоне и с армейским жетоном, их не понимает.
– Командир, – пронеслось эхом. И насмешка вернулась в чужой голос: – А ты лиса…
Я знала, что намеренно погладила этим словом его самолюбие – то был единственный шанс выбить смягчение, то было немое прошение пощадить.
Теперь Арид молчал. И молчал долго. Я продолжала лежать с закрытыми глазами, чувствуя прижатое к шее лезвие, слушая кроны. Давно прошли две минуты, давно успокоился мой бешеный после боя пульс; мою ладонь щекотал лапками муравей. Я не дергалась, не трясла рукой, чтобы не провоцировать неверный ход событий.
– Ну так что, – спросили меня наконец, – мы едем на полигон? Или еще… «пообщаемся»?
– Едем.
Мое горло отпустил армейский нож.
2.3
Пара километров пути куда-то в лес, и еще одна поляна. Мишени вдалеке, обширный, хорошо просматривающийся с этой точки кусок неба, простор. Хорошо, что ветер нагнал облака, метиться и стрелять будет проще.
– Бьем по ним? – я кивнула в сторону прибитых к столбам досок с очертаниями многократно пробитых пулями фигур.
– Нет.
Мой провожатый уже успел достать из багажника складной столик, установил на нем военный лэптоп, раскрыл экран, нажал «загрузить». Рядом выложил чемодан с оружием, щелкнул замком.
– Все заряжено, выбирай.
Мелкий «ПМ», средний «Каутон» и большой массивный «Игл» пятидесятого калибра.
«Заряжено?»
Конечно, Арид увидел мой взгляд, брошенный на него-идиота, предлагающего мне коснуться заряженных пистолетов. Он на самом деле думает, что первый выстрел будет не в него? И очередная усмешка на губах, которую мне очень хотелось стереть, но пока никак не получалось.
– Браслет, который я надел тебе на запястье, Джейн.
Пауза. Это должно было что-то объяснить? Да, он защелкнул на моей руке некий «механизм», к счастью, легкий и плоский, стрельбе не помешает.
Отозвавшись на мой вопросительный взгляд, Арид объяснил:
– Как только ты возьмешь в руки оружие из этого чемодана, между браслетом и пистолетом появится «связка». Если попробуешь навести ствол в мою сторону, получишь разряд. Сильный и неприятный. Я бы на твоем месте не проверял.
Ах, черт бы его подрал… У меня на запястье портативный шокер, ориентирующийся по координатам. Умно. До зубного скрежета. А на лице майора ласковая сладкая улыбка, мол, сколько раз ты будешь держать меня за придурка? Главное, не забыться, не повернуться с пистолетом в его сторону, иначе будет больно.
Утро незаметно перетекло в день, обещавший быть погожим. В этих местах было что-то умиротворявшее, завораживавшее душу. Тихо шелестела и качалась трава; вокруг ни души, ни звука, настоящий первозданный покой. Тут бы расстелить на земле покрывало, поставить корзинку со снедью, а не палить. Но выбор невелик. Убрав за уши волосы, бросаемые на щеки порывами (ничто не должно мешать, когда начну стрелять), я еще раз взглянула на содержимое чемодана. И попросила:
– Озвучь задание.
Он оценил. Он оценивал, как мне казалось, каждую мелочь, и я постоянно ощущала себя, как на прохождении одного-единственного затяжного экзамена. А оценил Арид тот факт, что я не потянулась к пушкам, не услышав цель миссии.
– Стреляем по тарелкам, – его плечи качнулись, – каждая должна развалиться. Если отколется лишь кусочек, значит, промах, незачет.
«Тарелки?» – с ними я тренировалась часто.
– Сколько их всего?
– Пятнадцать.
– Скорость?
– Хм… скорость. Для меня средняя. Для тебя? Увидим.
Значит, скорость полета, скорее всего, высокая.
– Траектория одна и та же?
– Ты хочешь, чтобы я тебя обо всем предупредил?
Спросить – не грех. Вдруг ответит. А нет так нет.
Путались в голове сумбурные мысли – хотелось выиграть первое же соревнование, хотелось отчалить домой. Почему-то рядом с этим мужчиной мне каждая минута ощущалась длиной в день, и соседство с майором сложно было выносить. Арид хитер, несговорчив, тяжел, несмотря на умение улыбаться и шутить, а я слишком давно не находилась в одиночестве. «Убить» бы все тарелки, плюнуть ему под ноги и отбыть прочь из этого леса… Именно поэтому на оружие я смотрела долго, придирчиво. У «ПМ» слишком короткий ствол, и, значит, точность может хромать – не пойдет. «Игл» даст весом напряжение на запястье, на большой скорости перемещения это создаст проблему. Не то. Конечно же, я взяла «Каутон», к тому же у него был удлиненный магазин, и не начну щелкать вхолостую после восьми или двенадцати выстрелов.
– Хороший выбор.
От этого человека, стоявшего рядом, я не желала слышать ни похвалу, ни упрек. Но промолчала. На секунду подумала о том, чтобы перекинуть ствол в левую, чтобы выстрелить без разворота корпуса, но в этот самый момент обошедший сзади Арид защелкнул на моем левом запястье еще один шокер.
Зе№ись.
Вот теперь действительно без вариантов. Командир тем временем вернулся на место, затих, и я поспешила спросить.
– Ты предупредишь меня о старте?
Без предупреждения можно промазать уже по первой.
Сбоку хмыкнули. Но смилостивились.
– Хорошо, облегчу тебе жизнь до максимума. Старт через три, две, одну…
Он нажал кнопку на клавиатуре лэптопа.
(BlueStahli- Enemy)
Первая тарелка вылетела откуда-то справа, как мелкое стремительное НЛО. Хорошо, что я была готова, уже на «взводе», сфокусированная на небе. Мои глаза, как приклеенные, проводили ее до второй трети пути. «Бах!» – мишень вдребезги.
Они летели быстрее, чем я предполагала, и даже без пауз. Вторая выплюнулась слева – хотелось чертыхнуться. Этот урод не предупредил, что траектории перекрестные; хорошо, что я часто тренировалась и отлично стреляла. Бах! Вниз посыпались осколки.
Меня пек чужой взгляд, направленный не на небо, но на меня. Сейчас не до него…
Третья и четвертая почти одновременно с разных сторон – выстрел, выстрел. Я подловила их в точке пересечения. Хорошо, что у «Каутона» легкий смазанный курок и откалиброванный прицел. Значит, в мире еще существует справедливость. Пятая по диагонали – моя рука двигалась за ней со снайперской точностью. Кстати, я хотела им быть, снайпером… Бах! Вдребезги. Шестая пулей, седьмая оттуда же следом – нечестно… Еще два патрона в цель.
Перед восьмой пауза. Специальный дезориентирующий трюк, чтобы я начала шарить взглядом по небу, расфокусировалась, потеряла собранность? Ну уж нет… Она стартанула спустя две секунды и прямо на меня из-за дальней кромки леса. Сколько метательных машин он установил по периметру? Хрен непредсказуемый… Хороший командир, но как человек – еб№ан. Бах!
У девятой, десятой и одиннадцатой скорость совсем уже запредельная, точки пересечения нет – мне практически повезло не промахнуться, двенадцатая без задержки справа… Внутри начинало разливаться облегчение – осталось три. Всего три! Тринадцатая прошла косой дугой слева – я сняла ее, ощущая, что слюна во рту от напряжения приобрела металлический привкус. Начал скалиться внутри меня довольный клыкастый зверь – мы почти победители, мы скоро свалим отсюда…
Не знаю, почему именно сейчас взгляд Арида ощутился мною особенно плотным. Майор мной любовался? С чего именно это ощущение? И черт меня дернул всего на долю секунду посмотреть на него – точно, смотрит не на небо, на меня. И в глазах такое странное выражение… Опять гребаное довольное снисхождение?
Если бы я не посмотрела на него, если бы не повернула голову на микрон, я бы попала в четырнадцатую точно. А так задела ее по боку, скользнула по военной керамике снарядом, и та не раскрошилась. Черт! Черт-черт-черт! Кусок откололся точно, я видела… Это зачтется? Я была готова материться, как прожженная шлюха, и негодовать, как дракон. Пятнадцатую я «уложила» точно и по центру – осколки во все стороны.
Опуская руки, я ощущала, как они трясутся. Никогда в жизни у меня не тряслись руки от стрельбы, но тут другое, тут игра на выживание.
И, кажется, впервые за все это время выдохнула.
(Hidden Citizens – Ready for This)
– Смотрим…
Оказывается, у него на ноутбуке была установлена система сканирования тарелок, оказывается, на тарелках располагались датчики. И теперь каждая из них возникала на экране в трехмерной проекции. Сначала они появлялись целыми, после попадания выводился на экран даже абрис осколков. Ничего себе технологии. На наших полигонах все было проще – ущерб оценивался глазами.
Пистолет я положила обратно в чемодан, который, конечно же, Арид уже закрыл. Браслеты с меня он пока не снял.
– Первая – да, вторая – да, третья – да…
У меня через раз стучало сердце.
– Четвертая – да, пятая – да… Кстати, ты отлично убила сразу три. – И даже палец вверх.
Наверное, мне стоило рдеть от удовольствия, но вместо этого мое нутро по мере приближения тарелки номер четырнадцать все больше холодело.
– Восьмая, девятая…
Осколки, одобрительный зеленый сигнал системы. А вот на четырнадцатой он – у меня случился внутренний ледяной душ – сменился красным.
– Четырнадцатая мишень – незачет.
– Я попала в неё… – Плевать, что это прозвучало грубо. Только бы не броситься на него с кулаками, только бы не забыть про два шокера на руках.
– Да. В край, – палец Арида указал в точное место попадания, услужливо прорисованное системой на трехмерном объекте. – Даже отколола часть. Но задание я озвучил вначале. Как именно оно звучало?
Чтобы мне сейчас расцепить рот, чтобы озвучить это самое гребаное задание, пришлось бы сломать внутренний цемент, перемешанный со строительный клеем. Арид ждать не стал.
– Не раскололась на части? Тест провален.
Равнодушный приговор, не подлежащий апелляции. И этот удручающий взгляд – мол, я дал тебе шанс уйти легко и быстро, ты им не воспользовалась.
Мне давно не было так паршиво, так странно пусто внутри. Победа была так близко, она была очень возможна, мне хватало и подготовки, и сноровки. Зачем я покосилась на него, почему? И, как часто бывает, собственную неудачу иногда просто невозможно не свалить на кого-то еще.
– Ты смотрел на меня!
Кажется, чем больше я была «девочкой» – той самой истеричной неадекватной девочкой, а не логичным солдатом, – тем больше Арид веселился. И даже оправдываться не стал.
– Да. Смотрел. Именно это явилось причиной твоего провала, капрал?
Я снова ненавидела его. Конечно, причина провала не в ком-то другом, не в чужом взгляде, а в моей реакции на этот взгляд, но так неудержимо люто теперь хотелось вцепиться в глотку, которую обвивала армейская цепочка. Вонзиться в эту мощную шею пальцами когтями, вспороть, порвать. В эту минуту лучшей музыкой для моих ушей стал бы хрип из поврежденной артерии.
Конечно, экс-командующий видел мои мысли, читал по лицу. Но поблажек давать не собирался.
– Смею тебя уверить, я разбил бы их все без промаха, смотри ты на меня в упор или держи за яйца.
«Держи за яйца?» А он не боялся бы, что я не в нужный момент их сомкну стальной хваткой?
– Хочу проверить, – процедила я зло.
– Не сомневаюсь.
О, это «не сомневаюсь» проехало по мне новой волной ярости. Он правда думает, что я его хочу? Что мне вот прям важно было почувствовать своей рукой его шары, что не было и не будет для меня в жизни большей радости?
Мы стояли напротив друг друга, и никогда еще между мной и кем-то не было большего напряжения, чем то невидимое, выгибающееся электрической дугой сейчас.
Он не собьет мои мысли в эту пошлую тему, не сдвинет их туда, куда я не захочу. И на этот раз я не собиралась щадить его самолюбие.
– Мой личный интерес к тебе нулевой. – Я знала, что он видел сейчас по моим глазам, – толстенный лед. – Я тебе об этом говорила.
– Да-да, что труп для тебя привлекательнее меня. – Пауза. И взгляд майора сделался странно-залипательным, выдавшим работу хитрой мысли. – Только я тебе не верю.
Бить так бить.
«Думаешь, любая растает при виде тебя? – вещала я немо глазами. – Думаешь, посмотрит на твою фигуру и падет ниц? Зае№ешься ждать».
– Мышцы – не залог мужественности.
– Правда? Не знал.
Я знала, что удар невидимой коленкой насколько-то достиг цели, его тех самых «шаров», но тон Арида остался шутливым. А после послышался прохладный приказ:
– Шаг вперед, капрал.
«Очередной урок» – мне не хотелось вперед. Но майор умел это делать каким-то непостижимым образом, приказывать. Произносить слова так, что у тебя льдом кристаллизировались внутренности, что хотелось начать извиняться до того, как озвучен «приговор», желательно не идти вперед, но ползти – вдруг пронесет. Я знала, что не посмею ослушаться, хотя почти ненавидела себя в этот момент.
– Руки не поднимай.
Если я подниму руки, меня прошьют сразу два разряда. Возможно. Пистолетов уже нет, но проверять не хотелось.
Шагнула вперед я с таким скрипом, будто у меня были шунтированы оба колена.
– Еще один.
Ближе к нему? Не надо… Я почему-то боялась, что он ударит в прямом смысле, что на меня после первого «ласкового» предупреждения в виде «засечки» на шее обрушится его кулак. Возможно, без замаха и не слишком сильно, но ребро-таки треснет…
Я подвинулась вперед, как инвалид.
– Еще шаг…
Пожалуйста, только не вплотную. Третий шаг получился совсем коротким, куцым. И тогда Арид полностью сократил дистанцию между нами сам. У меня внутри обреченность, ожидание дурного: все-таки женщина в форме – это не женщина, это солдат. Но ведь не начнешь же скулить: «Пожалуйста, не надо…» Слова эти, однако, рвались наружу. Если ты родилась девочкой, то эту девочку внутри ничто не убьет – мы слабее мужчин, увы, всегда слабее.
Арид подошел так близко, что зазора между нами не осталось.
(Future Royalty – Set Me On Fire)
Я сжалась в цементный комок, я приготовилась к худшему – если он сделает больно со столь близкого расстояния, это будет болезненно душе, низко. Прямо у моего лица мужская шея, нос практически уперся в кожу. Арид же, чьи губы оказались у моего уха, шепнул:
– Теперь дыши.
Дыши. Дыши… Дыши…
От напряжения я разучилась это делать. Приказав себе расслабиться, я вдохнула, попыталась выровнять собственный, учащенный страхом пульс, стать хоть чуть-чуть стабильнее. Вдохнула один раз, второй… И только теперь поняла, действительно поняла, что именно этот черт в бадлоне делает.
Этот запах… Для женщин запах мужской кожи, правильной мужской кожи – это и наркотик, и никотин, и афродизиак. И ничего не поделать. Это ниже или выше всех инстинктов и логики, это срабатывает помимо воли – ты начинаешь ощущать «партнера». Особенно если партнер – высокий мускулистый мужчина, от которого веет сдержанной агрессией. Если он многократно сильнее тебя, если он пахнет, как бог.
«Джейн, не реагируй». Просто низкая провокация.
Я дышала, старалась не думать и, конечно же, не реагировать. Но как? Я честно силилась, я отбеливала сознание, чтобы на нем не рисовалось новое переплетение символов – символов «связи». Не будет этого, не будет… Ох, как он пах, генерал-майор… Его аромат заставлял меня забыть про все, что существовало «вовне», он погружал в исключительно внутреннюю вселенную, которая желала чего-то странного. Например, оказаться в параллельной реальности, чтобы касания или что-то большее стали между нами возможными.
Ухудшало ситуацию то, что Арид вдыхал мой запах тоже, я чувствовала это всеми фибрами души. Его потяжелевший от инстинктивного притяжения вдох, его губы у моего уха, у самой мочки, его нос, скользнувший по волосам. Сейчас я касалась мощной накачанной груди, я не просто видела эти литые мышцы, я в них упиралась. Эти уникальные бицепсы слишком близко, и сквозь ткань – жар кожи.
«Дыши». Наверное, лучше бы он ударил. Я это понимала, потому что плыла. Потому что понимала, что начинаю желать, что не могу качнуться вперед, погладиться щекой о чужой подбородок, не имею права провести пальцем по вене на шее. Перед Аридом хотелось склониться, ему хотелось отдаться. Я проигрывала бой с самой собой, у меня заволокло пеленой глаза. Наверное, в постели он действительно был хорош. Он был огнем и лавой, он умел сделать так, чтобы существующий мир забылся и выстроился на его месте новый. Наверное, он, как и в остальных своих играх, мог бы жестким, мог быть ласковым, мог легко свести с ума.
Дерьмово, что я стояла и понимала, что поддаюсь на все эти низкие провокации. Я не могла не чувствовать его запах – он об этом знал, – и запах этот рисовал в моей голове запретные картины. Еще хуже, что отныне я постоянно буду пытаться уловить этот аромат, стоит нам оказаться рядом. Я буду делать это интуитивно, и хоть ты включай логику, хоть нет.
Экс-командир чуть качнулся, оставшись столь же близко, почти прошел своим носом по моей щеке, и жаль, что я посмотрела ему в глаза. Пыталась быть сильной, независимой, храброй, сделать вид, что мне все равно. Но его губы и мои разделял вшивый миллиметр пространства – это слишком близко, слишком для того, чтобы мыслить трезво. Чтобы вообще мыслить. Я не знала, сколько прошло времени – оно исчезло, – но мне пришлось признать, что я никогда никого не хотела так сильно, как того, кто стоял сейчас напротив. Я пропиталась его запахом, а он моим, после таких вещей рациональность уже никогда не включается в полной мере. Мы оказались очень даже «совместимы» – вот что он мне показал.
Я все еще смотрела в глаза, которые от освещения сейчас казались темнее, чем обычно, и зеленоватыми. Красивый оттенок. И я боялась, что поцелуй может случиться, того, что он почти случился. Это шах и мат по всем фронтам… Сумею ли я после сближения, если оно когда-нибудь произойдет, хладнокровно нажать на курок? Головы больше нет, ясности больше нет.
Конечно, Арид увидел то, что хотел, – мои расширенные зрачки, – уловил мою слабость в коленях, кажется, он до процента мог назвать, насколько сильно скрутило мой живот. Ту его область, которая отвечает за «хочу тебя внутрь, жду, приходи».
Спасибо, что не возникло насмешки. Вместо этого послышалась фраза:
– Не ври мне больше.
Он считал все данные, которые хотел считать с моего тела. Каждый случившийся невербальный отклик, каждое «да», возникший флер томительного ожидания.
Что я могла теперь? Каким образом защитить свою честь, которая только что чуть не задрала свою юбку, показывая, что трусиков-то нет?
– Буду врать, – отозвалась настолько ровно, насколько сумела, понимая, что обеднею душевно, как только он отойдет. – Буду врать постоянно и со смаком.
– Что ж, как будет угодно.
Он все-таки улыбнулся. И… отодвинулся.
«Никогда я не буду вспоминать этот момент», – клялась я себе яростно. Это всего лишь запах, всего лишь обоняние и воспоминания. Я умела их отключать. До этого момента умела.
Сейчас он сложит лэптоп в машину, столик в багажник. Погрузит пистолеты, освободит меня от шокеров. Что дальше? Одно я знала наверняка: находиться рядом с ним я больше не хочу. Его нужно или убить, или навсегда убрать из моего поля зрения.
Ладно, я проиграла, но ведь это не конец? И почему мне казалось, что проиграла я не одно задание, а сразу два?
– Когда следующее испытание? – кажется, разочарование все-таки просквозило в моей голове. Смешанное с раздражением, хвостом ярости.
Арид же спокоен, практически умиротворен – ни дать ни взять вечный победитель.
– А когда ты хочешь?
– Сейчас.
Конечно, зачем ждать? Нужно выигрывать очередной тест и сваливать отсюда.
– Без проблем. Предупреждаю только, что он будет на порядок сложнее предыдущего.
– Я готова.
На меня взглянули, прищурившись. Если бы не ситуация, я бы засмотрелась на эту полуулыбку и прищур, подумав, что майору бы отлично подошла роль плохиша в ковбойской картине. Или роль хорошего, но жесткого парня.
– Садись в машину.
Шокеры он снял аккуратно, без торопливости. Я силилась не ощущать его касания, не чувствовать их.
А шагая к джипу, подумала вдруг: он правда смог бы сбить пятнадцать тарелок, если бы за его шары держалась женская рука?
Дались мне эти яйца. Я, конечно, смогу не думать о них тоже, уже могу. Ну, почти. Уже почти могу. Точно смогу через секунду…
