Kitabı oku: «Монтана. Уровни. Начало», sayfa 4

Она бы хотела этого. Она уже рвалась к этому как цербер с пеной у рта, которого почти допустили в рай.

– Какого ты уровня, Лок? Пусть я новенькая, но я…

– Даже не думай об этом.

– … до тебя дойду. Дорасту. Ты будешь…

«Ждать?»

– Не порти себе жизнь с самого начала. – Долго молчал, выдохнул тяжело. – Не дури.

И вновь закрылся, стал спокойным, почти лёгким. Лика уже была готова закричать «не уходи!», когда нейрограф коснулся её губ в последний раз.

– У тебя карамельная энергия, ты знаешь? Невозможно от неё отказаться.

Теперь что бы она ни сказала, ничто не будет иметь смысла. Видимо, некоторые вещи не изменить.

– Всё у тебя будет хорошо.

Лика опять смотрела на пуговицы его куртки, на ремень джинсов, на ноги, на которых так долго лежала. Коричневые ботинки.

– Кстати…

«Неужели она так и не увидит его лицо?» Хотя ей было всё равно. Она хотела бы быть с ним, даже если бы Лок оказался не в её вкусе. Он уже был в её вкусе на ощущении – другого не надо.

– … я починил твоё сердце, котёнок. Теперь оно здоровое. Наслаждайся.

Те самые пальцы, которые в машине ласкали её там, «где нельзя», теперь погладили по щеке.

А после человек со змейкой на руке ушёл, оставив «пациентку» с вылеченным сердцем стоять у стены.

«Он унёс его с собой» – думала Лика обречённо. «Защёлкнул всё на той же дужке замка…»

Горько и смешно. Пусто у стены одной, одиноко. Как вышло, что, не доехав до некоего мифического города, она втрескалась в проводника?

*****

Её усадили на мягкий диван, сказали ждать.

«Сколько ждать?»

Здесь, когда она впервые решила оглядеться вокруг себя, рассматривать было нечего – просто комната, проходная, но пустая. Только радостные жёлтые стены и диван. Палас на полу отсутствовал, под ногами – будто очень-очень хорошо натянутый линолеум – какое-то время она оглядывала его, после – ощутила усталость. Сколько времени в её родном мире? Сотовый показывал третий час ночи, сознание двоило.

Где сейчас её мир, далеко? Или она продолжает витать во власти иллюзий?

Подъехал низкий робот с монитором вместо лица, неопределённым голосом спросил, не желает ли она воды, чая, кофе? Он может указать ей, где уборная. Лика не желала. Но почему-то спросила:

– А на Уровнях есть феи?

Ей зачем?

Робот задумался. После на экране высветился отрицательный ответ.

Брови Анжелы нахмурились, цепко заработал мозг.

– Координаты города Монтана. Здешнего.

И да, на экране высветилась череда символов – правда, ни один из них не был Лике понятен. Но ответ был дан.

– Имя нейрографа, который доставил меня сюда. Лок… – она даже дала затравку роботу, чтобы тому было проще идентифицировать объект, но монитор показал красный символ. Несложно было его трактовать – «кирпич», «стоп», «информация под запретом».

– Пить я не хочу, спасибо.

Андроид уехал.

Сотовый сигнал не ловил, ни одной палки. Хотя сложно ли такое организовать, если и раньше с полпинка связь пропадала даже в лифте? Снова навалилась тяжесть – когда удастся поспать? Кто подойдёт следующим, куда поведёт, что скажет? Во что бы она ни ввязалась, процесс длился, лица сменялись, конца и края не было видно дороге в неизвестность.

Затылок к стене, глаза закрыть. А под ними снова док. Его энергия, его аура, будто и не расставались. Всё осталось внутри.

«Далеко собралась?»

Она голову могла дать на отсечение, что не стала «типичной пациенткой» в ряду его бесконечных перевозок. Всё в этот раз было иначе, хотя он отбросил её предположения. Ушёл, заявив о том, что «всё кончено». Только как забыть того, кто вошёл под кожу? Для него, может, и точка, а для неё мигающий курсор, ожидающий слова «Привет!».

Когда-нибудь, где-нибудь.

Лика была уверена, что не забудет Лока. Сколько бы мужчин ни встретилось ей на пути, она будет помнить этого.

«Он особенный, мам» – произнесла мысленно.

И показалось, будто мать улыбается рядом, тепло, спокойно. Впервые по-настоящему умиротворённая, потому что у дочери здоровое сердце. Сколько лет она мечтала об этом, сколько лет волновалась.

«Он действительно вылечил врождённый порок?»

Только не лить слезы от чувств. Наверное, это всё шок, нагромождение эмоций, нервное истощение, в конце концов.

Пусть так. Она всё равно зачем-то взяла нейрографа за невидимую ладонь, как делала в машине. Крепко сжала её.

И показалось, что руку сжали в ответ.

*****

(Donzell Taggart – Flames)

Лок.

Он ощущал досаду. Странное чувство потери, холодок в груди. Она доехала живая и здоровая – всё прекрасно, – но он должен от неё отказаться. Добровольно, потому что так предписано уставом. Сколько лет возил пассажирок – ни одну не запомнил. Наверное, заставит себя забыть и лицо Анжелы, её текучую мягкость, шёлковый мех её ауры. И её «котёнковую» доверчивость.

Он перешёл все внутренние пределы, когда она его допустила так глубоко, взял и открыл свои личные слои, захотел узнать, как это ощущается. Узнал. Теперь страдала какая-то глубинная часть.

Машина неслась сквозь пустошь в обратном направлении, прочь от базы. В ночь, в никуда, между мирами – он привык.

– Лок…

Дэну он не ответил, хоть тот хорошо чувствовал чужие эмоции – не зря был «наборным» специалистом.

– Локхарт, тебе придётся выкинуть её из головы.

Док помолчал. После признался.

– Пока непросто.

– Я знаю. Я её целовал. Дважды.

Дэн много кого целовал – иногда так проще было передать напрямую знания-ощущения, дать людям поверить в то, чего они раньше не могли коснуться. Но впервые Лок ощутил глухое раздражение, злость, слепую, как циклоп.

– …поэтому понимаю, почему…

«Почему тебе сложно это сделать»

Злость Локхарта чуть утихла, но не ушла совсем. Стала пассивной. Женщин они все умели оценивать не по внешности, а по внутренней красоте, по «текучести», по восприимчивости, по переливчатости. Анжела была удивительна. До её тела, до её души найдутся охочие молодчики. Ему помнилось даже не её тело под пальцами, но отдача в виде ощущений… Если бы она допустила в себя хоть на процент меньше, он ничего не смог бы поделать с её сердцем, которое удивило в самый последний момент. И он, нейрограф высшей категории, чуть не упустил момент.

Не упустил.

Но девушку теперь отдал. Её собственному будущему.

Они все это чувствовали – ассистент Эрик, Дэн, водитель Крейг, – всполохи её внутреннего сияния, их с Локом взаимодействия.

За окном ночная равнина, пустошь.

Пусто и на заднем сидении посередине. Кто-то займёт это место. Может, не сегодня – им тоже нужно отдохнуть, – но уже утром, в обед.

– Выкинь её из головы.

Он должен будет. Отсеять все то, что мешает сосредоточиться, вновь стать непредвзятым профессионалом, ровным доктором. Но Дэна всё равно спросил не без раздражённого подтекста:

– А ты бы смог?

«После такого же слияния?»

И Дэн, рациональный, всегда нацеленный на результат, легко выбрасывающий из головы ненужное, – долго молчал. После отозвался честно:

– Сложно.

В том-то и дело.

Она где-то там, уже недалеко от Монтаны. И всё ещё внутри него.

Лок не удержался вновь, зная, что после будет жалеть, – обнял её всем собой, вжался в её ауру, обволок полностью.

Анжела почувствует, где бы ни была.

Он выветрит её из себя, а себя из неё. Но не сейчас, ещё не сейчас.

Часть 2. Ринка

Глава 4

Румыния. Клуж-Напока.

Ирине.

Всё опять шло не так.

Собственно, Ринка забыла, когда все было «так». Может быть, в детском саду на утреннике, когда в шесть лет ей выделили роль главной снежинки? Тогда мать сияла и хлопала. Кажется, в последний раз. После только придиралась, направляла, указывала и властвовала как советский Сталин.

Нет, Роберта Ирине выбрала в институте сама. Красивый, видный парень, звезда спортивной секции и литературных курсов – она влюбилась сначала во внешность. После, несмотря на заносчивость «звезды», – в характер, во внутренний, пусть временами холодный, стержень. А вот когда Роберта как пару одобрила мать, всё покрылось слоем липкого дёгтя. Стало нечем дышать.

«У него родители банкиры – нам подходит. Он идет на бакалавриат – отлично. Соответствуй ему, Рина, тянись»

Это «соответствуй» стало проклятием.

И без того «зубрилка» Ирине превратилась в едва дремлющего по ночам призрака. Добавилось курсов, репетиторов, наставников красоты, фитнес-тренеров – Ринка начала задыхаться. И совсем уже провальное фиаско потерпела вчера вечером, оставшись с Робертом один на один. Нет, она отдавалась ему не впервые – это случилось месяц назад. Ничем не примечательный секс и болевой прострел в паху запомнился ей разочарованием. На утро тянуло и саднило промежность, но Роб Петресцу остался доволен – ему досталась столь ценная в нынешние времена девственность. Правда, дальше он начал придираться – «будь горячее, будь более раскрепощённой…»

Ринка старалась. Но не умела. И накануне, когда попыталась сделать свой первый в жизни минет, где-то не там и не так царапнула зубами – Роберт зашипел. Постарался не раздражаться, вроде бы даже отошёл, разложил её на кровати, чтобы уткнуться лицом ей в промежность, но вновь почувствовал скованность. И взорвался.

«Мы собираемся пожениться через месяц, а я даже нашу совместимость в постели понять не могу!» – выстрелил он ей словами в живот. И заодно в череп. «Ты постоянно напряжена, вечно…»

Но как ей расслабиться, если он этому не способствовал? Вот если бы немного помедленнее, если бы по чуть-чуть…

Ирине уродилась ладной – так говорила мать. Только рост подкачал. Сто семьдесят восемь сантиметров для девушки – это проклятие. Половина мужского населения мира ниже. Да, пусть плоская как модель – ни задницы, ни груди, – зато стройная, гибкая. Если накрасить, так хоть на обложку. Без косметики, конечно, – почти моль – неброские, хоть и правильные черты лица, русые волосы. Высокому Роберту бы всё подошло; и сама Ирине, и её родители – профессор математики с женой, ведущей наследное древо от вельможей. «Хорошая родословная будет у детей» – так он полагал.

Если бы Ирине умела делать минет.

– Он всё время говорит «расслабься» и «раскрепостись». А я не могу. Я честно… пыталась.

Её единственная подруга – старше Ринки и гораздо толще – сидела на стуле, одетая в просторную блузу и цветастую юбку. Они познакомились на курсах музыки, где Богна преподавала. Мать бы эту дружбу не одобрила: «Богна из простых» – так бы она выразилась. «Ни к чему тебе с ней водиться». Это разделение на «простых» и «сложных» вызывало в Ринке зубной скрежет и часто оканчивалось головной болью.

– Конечно, ты не можешь так просто раскрепоститься, ты же ещё невинная, по сути…

– Но…

– То, что он в тебя потыкался, не считается.

Богна рубила с плеча. Ринке всегда нравились её обесцвеченные кудряшки и яркие цвета в одежде. Мать не позволяла ни игр с волосами, ни ярких акцентов в гардеробе. Следила даже за макияжем.

– Он… не женится на мне. Если всё останется так же.

«И тогда родительница её сожрет, ведь совместная жизнь с Робертом, а также с деньгами его семьи уже расписана на десятки лет вперёд»

– Послушай, – Богна смотрела с сочувствием. С настоящим. Она многократно пыталась завести тему о том, что Ринке бы жить своей жизнью, и та даже кивала в ответ, но неуверенно, вхолостую, и тема всякий раз сворачивалась. – Я тебе дала адрес агентства.

– Мужского эскорта? Издеваешься?

– Не издеваюсь. И не относись к этому серьёзно, поиграй. Сходи, выбери парня, выпей с ним, позволь ему сделать тебе несколько комплиментов. Поверь, эти мужчины умеют поднимать женщинам самооценку.

Визитка «Альфанса» до сих пор лежала на полке между книг и казалась Ринке пригласительным билетом на танец с инопланетянином.

– Накануне свадьбы переспать с проститутом?!

– Я не предлагаю тебе ни с кем спать. Просто сходить в кафе, в кино – я не знаю. Они смотрят на женщину так, что та ощущают себя богиней, они научены. Поверь, я видела, как преобразилась Лала уже через неделю…

Ирине не знала Лалу лично. Возможно, Лала – доверчивая простушка, верящая на слово тому, кому платит, но Ринка… Нет, Ринка не сможет. Она будет знать, что за все красивые слова заплачено банкнотами с государственными знаками.

– Что ты теряешь? – Богна смотрела прямо. – Сходишь, попробуешь, не поверишь – и ладно. Зато будешь знать, что приложила усилия к «расслаблению».

– А если меня увидят знакомые? – румынский Клуж маленький, здесь на каждом углу кто-то встречается.

Огромный дом сегодня пустовал. Отец был на конференции, мать – у подруги в пригороде до завтра.

– Скажешь, что просто знакомый. Тебе уже кофе нельзя попить? А вдруг всё заладится? Вдруг ты ощутишь себя иной?

Богна тыкала в чувствительные места, она давила на воспалённые участки.

Видит бог, Ринке хотелось. Хотелось почувствовать себя той самой «иной» – расслабленной, красивой женщиной, ведь все данные есть, осталось что-то внутри головы поставить на место.

– Я… схожу, – приняла она решение не без труда. – Один раз.

Даже если кто-то доложит родителям, Ирине соврёт. В конце концов, она по мелочи врёт так часто, что уже сама едва отличает правду от вымысла. А как ещё жить, если на тебя давят?

– Я, конечно, ему не поверю. Но позволю ему купить мне напиток. Пусть… говорит.

– Молодец, – Богна смотрела, и глаза её светились. – Ты молодец. И помни, что первое свидание уже оплачено.

Да уж, подарок – так подарок.

– Сегодня?

– Сегодня.

Пока родителей нет дома, пока Роберт занят. Да, пусть это будет один-единственный Ринкин день – честный и настоящий день для неё. Как бы он ни прошёл.

*****

Она родилась неуверенной – вот в чём заключалась её проблема. Ирине думала слишком медленно, слишком тщательно размышляла над дальнейшими действиями, и мать решала за неё. Оказывалась быстрее, аргументировала чётче, логичней.

И Ринка вновь не успевала. Жить своей жизнью, принимать решения, спорить. Ей на всё нужно было время, а оно как раз было тем, что ей не давали.

Шагая, Ирине расправляла плечи не потому, что ощущала себя уверенной, но потому, что её так учили. Её, проще говоря, муштровали, ей приказывали запоминать. А Ринка тихо, но яростно мечтала о свободе.

Наверное, поэтому она сегодня шла туда, куда еще утром не намеревалась. И ощущала, что впервые за долгое время делает шаг навстречу себе.

Офис «Альфанса» находился где-то между торговым центром «Платания» и безымянным строением справа. Трепались на столбах национальные жёлто-красные полотна и флажки «Старбакса»; день выдался солнечным, но ветреным. С самого утра неслись куда-то машины; сигналил нерасторопному пешеходу водитель канареечного такси. Всё как всегда. Только мурахи по позвоночнику.

На Ринке строгая юбка-карандаш до колен, блузка, приталенный пиджак – мать полагала, что внешность учительницы есть показатель вкуса и статуса. Да, собственно, почему её должен заботить собственный внешний вид? Комплименты мужчина, которого она выберет, будет ей говорить, даже если она заявится в картофельном мешке. Деньги – они всё решают.

Улица Калеа-Манастур длинная, зданий много. А на карточке ещё странный номер корпуса, этаж, офис. Не ошибиться бы…

Сначала вверх по лестнице к центральному входу… Нет, здесь иная приставка – литера. Значит, налево и вниз. Там уже вроде бы полуподвал. Но, может, он – как раз для гранж-декораций «Альфанса»?

Толкая тёмно-коричневую дверь без надписей, Ринка чувствовала, как потеют ладони.

Здесь было странно.

Помещение походило на подвальную квартиру, в которой шёл ремонт. Стены без обоев, но свежеокрашенные, в дверном проеме строительный полиэтилен. Пахло древесной пропиткой; с потолка свисала заляпанная лампочка.

«Может, они переехали? Или только открылись?» – думала она. В любом случае, интерьер нерасполагающий.

В углу разбирал коробки какой-то мужик – не то строитель, не то разнорабочий. Широкоплечий и коренастый. У него Ирине спросила, точнее – желала спросить, верный ли отыскала адрес, но тут появился бородач. И с порога бросил ей:

– Явилась. Мы тебя заждались!

Ринка застыла. И зачем-то посмотрела на часы на запястье.

«Им позвонила Богна? Сказала, что придёт клиентка?»

Вообще-то, как ей думалось, в «Альфансе» должны работать холёные мужчины. Накачанные, но «сладкие». За стойкой обязательно должен стоять администратор с вежливым голосом, у стены хорошо бы быть бару с напитками. И куда без кожаного дивана?

– Вы меня ждали?

Ринка умела говорить холодно и вежливо. Ей с детства прививали надменность, и она научилась. Но впитала её, просто стала в неё немножко играть.

– Очень ждали. Александр!

Бородач крикнул это кому-то невидимому. У Ирине участилось дыхание. Может, закралась ошибка? Может, она зашла совершенно не туда? В конце концов, названия у офиса не нашлось. Или это такая тактика «Альфанса» – сбивать толку, хватать быка за рога? Сразу же брать клиентку в оборот, не предоставлять ей выбора, заставлять ощущать брутальность, так сказать, ситуации? Что она знает об офисах эскорта? Только мифы из собственной головы.

– Простите, разве не мне положено выбирать? – всё-таки возмутилась вслух.

– Выбирать из нас? – Бородач почему-то расхохотался. И совершенно искренне, хоть и обидно. – Она хочет из нас выбирать, ты слышал?

Адресовано это было «разнорабочему» в углу – тот развернулся, и ухмыльнулся – мол, находятся же такие наглые дуры.

«Жёсткий дядя» – вдруг подумалось Ринке. Очень собранный… для разнорабочего; и вновь поползли мурахи.

Пока она рассматривала незнакомца, из-за полиэтилена показался ещё один.

– Пришла, наконец. Александр, она тебе подходит?

«Ну всё, – решила Ирине, – хватит с меня». Сейчас она даст им всем отпор, покинет эту шарашкину контору к чёртовой матери и выпьет в «Старбаксе» кофе. Прогуляется по магазинам, посидит в сквере. А что касается расслабления – справится как-нибудь сама. В конце концов, есть обучающие ролики на Youtube. Уже на любую тему.

Она заглохла, когда напоролась на него взглядом. На Александра. Даже его имя в устах бородача звучало странно, на иностранный манер. «Алекса-а-андер». Почти «АлекЗандер». У него глаза светлые – не то голубые, не то зеленоватые. Ресницы тёмные, лицо жёсткое – «лицо убийцы», – подумалось Ринке. Таких актёров выбирают всегда на роль убийц. Чтобы взгляд холодный, чтобы ноль эмоций, чтобы странная привлекательность в чертах.

Он как раз был таким, этот Александер. С безумно красивыми губами, которые, кажется, никогда не изгибались в улыбке, с широкими, но не перекачанными плечами. Не слишком «надутый», но очень сильный. И выше неё. Прибавить сюда еще две кобуры, кожаные ремни, обтягивающие мощную, скрытую футболкой грудь, военные штаны и эту вену, ползущую вдоль бицепса…

Рина вдруг поймала себя на мысли, что ей всё равно, куда именно она пришла. Совсем. Даже если это не «Альфанс». Она никогда не видела таких мужчин воочию. Таких, от которых сносит, от которых слабеют колени. От Александра сносило – тот как раз осматривал её досконально, будто проверял качество шерсти овцы, которую собирались стричь. Он осматривал её придирчиво, даже укоризненно – пиджак, юбку, колени, обувь. В взгляд его словно говорил: «Это совсем не то. Не подходит»

Он отправит её сейчас прочь, и Ринка почему-то забыла, что это она пришла выбирать проститутов. А не они её. Забилась внутри просящая мысль – «кивни». «Скажи, что подхожу» – сама себе удивиться не успела, поняла, что не может оторвать взгляд от стоящей напротив фигуры. Что ей всё равно, зачем её ждали.

Это было странно для неё и совершенно ей не свойственно. Но столь сильного интуитивного влечения она не испытывала еще никогда.

– Переодень её.

Александер скользнул по лицу Ринки взглядом, и этого хватило, чтобы снова покрыться испариной.

«Переодеть её? Во что?» И чем плох её нынешний наряд?

Она однозначно ошиблась офисом. Теперь понимала это совершенно точно. Зашла туда, где кого-то ждали, случайно выдала себя за другую девушку, и теперь собирается играть её роль. Ведь собирается?

«У него на спине скрещенные ремни от кобуры. У него зад такой же стальной, как лицо» – она попросту не могла сейчас сообщить всем правду. Не побыв с ним ещё.

– Ну пошли, краса, переодевать тебя. Кто клюнет на такую «училку», а? Чем думала?

Ей выдали юбку гораздо короче той, что на ней была. Кожаную. И короткую фривольную курточку – благо, размер подошёл. Чулки и высокие ботфорты. Сообщили, что у неё пять минут.

И Ринка, не веря тому, что делает, принялась переодеваться.

Она никогда не встревала в авантюры. Ни в какие. Образцово-показательный ребёнок, вечная отличница – сегодня она ощущала себя так, будто укололась. Или выпила с утра. Что-то в жизни кренилось, её куда-то несло, фундаментальные пласты задвигались, проложив посередине трещину.

Ирине даже не могла понять, нравится ли это ей. Нравится – с одной стороны. С другой – река жизни вдруг стало слишком бурной, её куда-то несло. Но ведь если хочешь острых ощущений, садись в лодку, начинай грести, чтобы не утащило в потоке.

Грести Ринка училась впервые. И слишком резко.

– Я же вернусь… за одеждой? – спросила бородача, когда вышла из пустой комнаты обратно в прихожую.

– Конечно, вернёшься. Я её целлофаном прикрою, чтобы не запылилась.

Уже хорошо.

Ей бы спросить, куда она попала, чьё место заняла. Что её ждет в следующие два-четыре часа, но как спросить и не выдать себя? И волнение, конечно же, отразилось на лице.

«Администратор» хмыкнул:

– Да не волнуйся ты, – будто мысли прочитал, – к вечеру будете дома. Может раньше. Александер о тебе позаботится. И да, оплата по выполнению задачи. Наличными на руки, как договорились.

Оплата? За что?

Вопросов слишком много, ответов ноль. Ещё можно сбежать, сказать, что её приняли за другую, и Ирине, как вечный тугодум, открыла рот.

Но тут вновь показался он – её греческий Бог. Жёсткий, неулыбчивый Александер. В футболке, открывающей накачанные руки, с этой его неповторимой, сворачивающей её в узел, аурой.

Спросил:

– Идём?

И она, удивив себя в который раз за день, кивнула.

*****

Они ехали за город.

Однозначно в какую-то глушь, потому что сначала кончилась городская, после сельская местность – по обочинам поплыли леса.

Ринка истерзала себя предположениями о том, что случится дальше, её фантазии попросту не хватало. К тому же страх. Пополам с возбуждением, потому что руки у водителя, лежащие на руле и рычаге переключения скоростей (по всей видимости, Александер с презрением относился к «коробкам-автоматам») были красивыми, мужскими. Как и всё остальное. Было бы верным сказать сейчас: «Я не та, за кого вы меня приняли», и тогда он, скорее всего, развернёт машину, отправит её домой.

Ирине этот крайне логичный вариант отчаянно не подходил. Будто не лез круглый шарик в фигурную квадратную прорезь замочной скважины. Она, совершая сейчас то, чего не совершала никогда, – ехавшая с незнакомым человеком и выдававшая себя за другую личность, – вообще выпала в параллельную реальность. И язык присох к нёбу. Её раздражала новая одежда, будто на неё натянули не вещи, но чужую кожу, и теперь предстояло играть роль, как в театре. Ринка неожиданно задумалась, отчего она раньше не подумала о театральном кружке? Возможно, ей бы понравилось. Ведь быть кем-то другим подчас проще, чем собой. Не так напряжно, несерьёзно. И лишь потому, что на секунду ощутила себя кем-то иным, осмелилась спросить:

– Куда мы направляемся?

– В парк Литсау.

Литсау? Территория заповедника, где светлый «человеческий» лес переходил в дремучий. В одиночку бы она там никогда гулять не осмелилась. Людей почти нет, поселения далеки. Для чего им в парк?

– Какая у меня… роль?

– Тебе не сказали?

Водитель посмотрел на неё странно. Сначала ей в глаза, после скользнул взглядом по её напряжённым ладоням, зажатым между колен. И не поймёшь, то ли полюбовался стройными ногами, то ли испытал отвращение к распутным чулкам.

– Никогда не поздно повторить задание.

Она почти чувствовала себя той, которую играла – некой простой и недалёкой девахой, способной носить столь короткую куртку и юбку «до пупа». Наверное, если посмотреть сзади, откроется вид на начало её ягодиц. Стыд-то какой. Ирине покраснела.

– Тебе нужно будет погулять там.

Тишина в салоне.

– И всё?

– И всё.

Если спросит зачем, выдаст себя с потрохами.

– Возможно, гулять придётся какое-то время, – пояснил Александер, на профиль которого она осмеливалась смотреть крайне редко и непродолжительно, хотя нравился он ей чрезвычайно. – Час. Может, два.

Погулять – хорошо. Час-два в чужих ботфортах. Что ж, выдержит, хотя обувь как минимум на размер больше её собственной, к тому же каблуки.

– Страшно? – вдруг спросил её водитель. И она залипла в его проницательном взгляде, серьёзном и красивом, как в аквамарине.

Нельзя говорить, что ей страшно. Если уж влезла в чужую шкуру, нужно соответствовать.

И потому покачала головой.

Александер её реакцию никак не прокомментировал, отвернулся, стал смотреть на дорогу. Но ей показалось – он не поверил.

*****

Александер Десплат.

Он мог бы провести двое суток до отъезда на съёмной квартире. Почитать местные журналы, пощёлкать каналы, хотя они едва ли представляли для него интерес. Но он не мог. Не мог сидеть на месте после того, как наткнулся взглядом на то объявление у полицейского участка. На стенде «Разыскивается» висел портрет непримечательного мужчины с пустыми сумасшедшими глазами. Серийный убийца, восемь жертв.

Алекс зачем-то поднял по своим каналам информацию о преступлениях.

Копы гонялись за ним уже полтора года. Но изворотливый ум некоего Тамаша Истрате предвидел действия властей наперёд. Маньяки так умеют.

Наверное, Десплат мог бы пройти мимо, не заметить, забыть – не его дело. Но проблема заключалась в том, что он его почувствовал. Работая «тестером частот», Алекс отлично щупал пространство, эмоции, шлейфы – всё, чем чадили люди. Его работа, собственно, заключалась в другом: проверять, не воздействуют ли расположенные в местных городах порталы на земное пространство, не провоцируют ли случайные сдвиги частот. Если такое случится, забредший не туда человек может провалиться в «карман», испытать галлюцинации, временное умопомрачение. Комиссия жёстко следила, чтобы технологии, привнесенные с Уровней, на «аборигенов» не влияли.

Десплат, ввиду высокой чувствительности, считался одним из лучших. Он ещё позавчера завершил тесты, забил результаты в базу, отправил по закрытому каналу. Сбоев не было, порталы работали штатно и на местных не влияли. Проверил безопасные зоны, ловушки «страха», которые не подпускали людей близко, сворачивали последних с ненужной дороги. Работа ему нравилась. Хотя военную службу, оставленную в прошлом, он любил тоже. Хорошо, что к «сервисникам» предъявлялись в том числе требования наличия навыков «атаки-защиты» – это мотивировало держать себя в хорошей форме. Нельзя заниматься только тем, что расслабляет, напрягаться иногда полезно.

Полицейским он решил помочь сам. На прямое вмешательство в чужие судьбы стоит запрет, но при критических условиях… В общем, сможет отбрехаться в рапорте. К тому же свербела затылок протянувшаяся от Десплата к маньяку-Истрате после взгляда на фото невидимая нить. Канал. Конечно, Александер не впрямую «преследователь» (здесь речь о «Чейзере» или «Чейзинге» как навыке охотника выслеживать жертву – прим. автора), но при его показателях он вполне мог бы после тренировок им стать.

Тамаш, так или иначе, был у него на крючке. И Алекс знал, что сегодня он появится в Литсау, чувствовал. Потому еще вчера, чуть превысив полномочия, отдал приказ повесить вокруг заповедника сеть, не впускающую на территорию особ женского пола. Чтобы избежать жертв.

Сегодня Истрате будет зол, он вторые сутки ищет девушку для издевательств, в нём кипит «нужда-ярость» – именно этими словами Александер мог бы описать чёрный котел, булькающий в чужой голове.

Поэтому они позвонили в «Фабье». Чтобы нанять шлюху. Те за деньги готовы на любые риски, к тому же шлюху в случае неудачного поворота событий не так жалко…

Но сидящая на пассажирском сиденье девчонка ей не была.

И Десплат опять ощущал чужие эмоции как свои – страх, нервозность, возбуждение, растерянность. И кое-что ещё. Удивительную женственность, нетронутость, нежность. Девчонка не была опытной ни в чём. Ни в жизни, ни в сексе, ни в отношениях. Она была свежей, какой-то «цветочной», и ей совершенно не шли ни чулки, ни короткая юбка, ни потёртая куртка. А ещё она понравилась ему внешне – красивое лицо при минимуме макияжа. Правильные, мягкие, выразительные, на его взгляд, естественные черты.

Такая не могла работать в эскорте, он в это не верил. Если только… недавно пришла? Но и эта мысль его разумом отторгалась.

– Ты работаешь в «Фабье»?

Он спросил это просто так, для очередного теста. И увидел то, что ожидал – мелькнувший в её глазах страх, секундную растерянность. Но пассажирка кивнула – ему хотелось улыбнуться. Её легенду он мог бы разрушить следующим вопросом: «Назови мне адрес вашего офиса», и она бы замолчала. Но зачем? По какой-то причине она к ним забрела, Тамаш на неё клюнет. Непонятно только, почему незнакомка решилась поехать туда, не зная куда? Но ответ на последний вопрос уже имелся на задворках его сознания – притяжение. Он ощущал её притяжение к себе, оно щекотало его сильнее, чем её тонкие духи. И чувствовал, как раскручиваются железные болты собственных принципов. Притяжение было взаимным – это оказалось неожиданным. Не рисковать бы ей – слишком опасно. Но и коней на переправе менять не хотел. Он не допустит ни одной царапины на её теле.

Когда в кармане завибрировал телефон, когда Марк быстро, с ноткой раздражения заговорил о том, что к ним в офис только что вошла некая дама, которую задержали пробки, Десплат не удивился. Настоящая шлюха опоздала.

– Отправь её домой, – велел он Марку коротко и ощутил, как ещё сильнее напряглась в соседнем кресле девчонка. Боялась, что домой отправят её саму?

«Но… чтобы ты будешь делать с «не той»?» – возмущался Марк в трубку. Она же не в курсе, она не давала согласия! Ей даже не объяснили, во что втягивают.

На фоне возмущался прокуренный женский голос, вещал о «шалаве, которая увела бабки!».

– Буду работать с тем, что есть.

Александер не стал дожидаться новых возмущений, предложений и пожеланий. Просто нажал отбой.

И вновь погрузился в чувствование соседки, вдруг понял, что его возбуждают не её духи, но её аура. Незнакомка ощущалась ему нежным шаром, заполненным восхитительными тонкими эмоциями, перемешавшимися с нерешительностью, неумелостью, робостью. Её влечение касалось его ноздрей и подкорки мозга, как афродизиак. Болты на месте не удержать. Но он должен постараться.

Сейчас у него другая задача – опасная и довольно сложная. Он сам в неё ввязался. Всё остальное потом.

Если оно будет, «остальное».