«12 новых историй о настоящей любви (сборник)» kitabından alıntılar, sayfa 2

Героизм - переоцененное качество, а отвага зачастую признак глупости.

Я размышлял о том, что такое время: как оно ломает нас каждую секунду, как мы все время теряем мгновения, как они вываливаются из нас, будто набивка из мягкой игрушки, до тех пор, пока не кончатся и мы не потеряем их все. Навсегда. Но в то же время мы набираем мгновенья, секунда за секундой. Каждое из них - подарок, и к концу жизни мы накапливаем огромное богатство из таких мгновений. Невообразимое богатство. Время и отнимает у нас мгновенья, и дарит их.

Как только она сказала, что я могу идти, я пулей выскочила из палаты, оставив там свою бесполезную толстовку, как Золушка хрустальную туфельку. Может, подумалось мне, она оставила туфельку вовсе не для того, чтобы принц нашёл ее, а просто потому, что спешила убежать от боли из-за невозможности получить желаемое, и ей было не важно, что она потеряет в процессе.

— Знаете, вы довольно мерзкий тип, — сказал Дэйв. — Вы мне больше не нравитесь. Я, может, даже похлопаю, когда вы вернетесь в ад.

Алистер пожал плечами.

— Я актер малобюджетного кино, парень. Я уже в аду, — он осушил свой стакан, и тот немедленно наполнился снова. — Это даже не настоящий алкоголь.

— С какой стати мы будем помогать каким-то соплякам вроде вас? Вы даже одеваться толком не умеете, — отозвался с дивана Алистер Финдли-Кушинг, не выпуская из рук стакан с бурбоном.

— Потому что мы — будущее, — сказал я. — В каждом фильме кто-то из персонажей должен остаться в живых, чтобы рассказать историю. Иначе… иначе в этом просто нет смысла.

— Не обязательно, — возразил Джимми Рейнольдс. — А как же «Бульвар Сансет»? Там повествование идет от лица мертвеца.

— Спасибо за спойлер, призрак Джонни, — раздраженно прошептал Дэйв.

— План «В»: в зал, на счет три. Раз, два…

Испустив боевой клич, Дэйв рванул вперед, потянув нас за собой. Мы навалились на двери в зал. Дэни схватила стоявшую у стены метлу, сломала ее о колено и просунула обломки сквозь большие золотые ручки.

Я пихнул Дэйва локтем:

— Я сказал на счет «три», осел!

— Я не мог больше терпеть. Эти твари похожи на гигантские куски говяжьего студня! И воняют! — пыхтел Дэйв, пнув пустой стакан от газировки. — Хуже способа умереть не придумаешь! Черт, а у меня ведь билеты на «КомиКон»!

— Кевин! — она больше не улыбалась. — Чего ты боишься? На самом деле?

На самом деле? Пауков. Того, что меня бросят. Что я окажусь недостаточно хорош. Что меня отвергнут. Ответственности. Что меня похоронит заживо какой-нибудь псих. Что я упущу шанс сходить на свидание с лучшей девушкой на свете. Что я стану таким, как мой отец. Список был бесконечен. Но в основном я боялся будущего, которое было столь пугающим в своей неопределенности и душило меня, лишая возможности дышать. Я боялся остаться тут, когда Дэни и Дэйв устремятся в это самое будущее. Но мне казалось, что, признав этот страх, я лишь дам ему больше власти над собой.

— Дэни права. Еще не поздно стать частью будущего. Оно наступает, приятель. Готов ты к этому или нет.

— Угу, — буркнул я. — И я слыхал, в нем будет «Старбакс».

– Признайся: тебе его навязали? Это что-то вроде общественных работ? – сказала Дэни, помахав рукой перед носом.

– К сожалению, никаких бонусов за дружбу с Дэвидом Уилсоном мне не положено. Разве что пожизненный запас жутких историй, которые можно будет рассказывать внукам.

– Ну Ке-е-евин…

– Чувак, заткнись, – я глянул в сторону туалета. Дэни зашла внутрь со своей шваброй. Дверь была закрыта. – Я это сделаю, – тихо добавил я, поправив очки на носу. – Просто… не сегодня.

Дэйв швырнул в меня двух мармеладных мишек, одного за другим.

– Да почему не сегодня?

– А?

Дэйв держал наготове третий мармеладный снаряд. Я примирительно поднял руку.

– Просто сейчас неподходящий момент.

– Чувак. Разве Линкольн ждал подходящего момента для Геттисбергской речи?

– Вообще да, Дэйв. Он ждал, когда закончится битва при Геттисберге.