Kitabı oku: «Ночной пленник», sayfa 3
– В-вы кто? – выдохнула она наконец, чувствуя, что если не заговорит и не выяснит хоть что-нибудь, с ней точно случится истерика, и тогда ее действительно могут избить прямо сейчас. Таких людей лучше не провоцировать.
– Ахахах! Кто мы?! – почему-то снова развеселился толстый. – Мы – блюстители местных порядков, деточка. Следим, чтобы у всех все было хорошо, и чтобы плохие девочки вроде тебя не угрожали безопасности и материальному благополучию добропорядочных граждан без нашего ведома.
– Я-я… не понимаю…
– Да все ты понимаешь, блядь! Вдохни и выдохни, а потом подключай мозги! – В совершенно другой, грубой и злобной манере отчеканил тип, сидящий справа. На него Марьяна даже взглянуть боялась, только видела краем глаза его здоровенную тощую кисть с длинными пальцами и широкими белыми ногтями, лежащую на колене. Она походила на огромного безволосого паука, только еще с татуировками. – Кошелек в магазине спиздила? Спиздила! – продолжил он ничуть не ограничивая себя в выражениях. – Вот только отбрыкиваться не надо. Скажи спасибо, что не сдали тебя охране и как порядочные люди даем шанс исправиться.
– В-вам… нужны эти деньги? Я-я… все отдам… – зацепилась за забрезжившую надежду Марьяна. Дрожащими руками она кое-как расстегнула сумку и достала оттуда украденный кошелек, протягивая его толстому и изо всех сил пытаясь не заплакать, хотя голос все же дрожал. – Только отпустите меня, пожалуйста! У меня больная сестра! Я поэтому воровала. Ей на лечение нужно… На операцию по пересадке костного мозга… Иначе она…
– Эй, эй, эй! – грубо оборвал ее тип с паучьими руками, вырвал из непослушных пальчиков кошелек, сунул его обратно в сумку, а сумку небрежно швырнули на пол. – Во-первых, мне такие слезливые истории уже по самые печенки. Такое только на бабок в метро иногда действует. Может, на тупых домохозяек еще. Хер его знает.
– Но эт-это правда! – прошептала девушка, задыхаясь.
– Да мне по хуй! Спиздила – расплачивайся по полной! Кстати, если ты думаешь, что мы впервые тебя застукали, то очень ошибаешься. Ты в нашем районе уже не первый раз работаешь. Добытчица, блядь!
– Я… я… я не так уж много раз это делала! – запротестовала девушка, совсем теряясь и чувствуя, как тело немеет от осознания собственного безвыходного положения. Кажется, ей и правда пришел конец.
– «Не много раз!» – злорадно хрюкнул парень на переднем сидении, передразнивая ее слова. – Один раз – не педорас, да?
Вся банда дружно заржала, сотрясаясь от гогота. Вся, кроме того чудовища, что сидело справа от нее. Этот тип молча и терпеливо выждал, пока остальные успокоятся, и вдруг извернулся и снова схватил ее за волосы, больно нагибая вперед и выворачивая шею в свою сторону. Марьяна вскрикнула, но тут же зажмурилась и закусила губу, чтобы не разозлить этого урода еще сильнее. По щекам тут же неконтролируемо потекли слезы боли.
– Дай-ка я тебе кое-что объясню, мелкая сучка! – прошипел он ей в лицо, обдавая ее своим мерзким дыханием и брызгая в нее слюной. – Ты, блядь, промышляла на чужой территории! Давно промышляла и, по моим расчетам, нехило так заработала! Ежу понятно, что этих бабок у тебя на руках давно нет, поэтому те копейки, что ты стырила сегодня, я бы мог с успехом засунуть тебе в жопу. Тебе теперь долго придется отрабатывать! Очень долго! Поняла?! – зашипел он, нещадно ее тряхнув. – Поняла, я спрашиваю?!
– Д-да! – выкрикнула Марьяна, вся трясясь от ужаса, хотя в следующий момент ее мучитель дернул ее назад, усаживая ровно, и отпустил, наконец, ее волосы. Находясь в полнейшем шоке, она закрыла трясущимися руками лицо и зарыдала.
– Ну зачем, блядь, так жестко-то, а? Довел же девчонку… – Толстый, вроде как, опять за нее вступился, но девушке уже было плевать. Все это была лишь видимость заступничества. Игра в доброго и злого полицейского – не более. Боль в затылке, в шее, в руке, крупная дрожь во всем теле, ужасные слова угроз, врезавшиеся в мозг болезненными осколками и застрявшие там, прекрасно давали понять, чем ей все это грозит. Автомобиль, тем временем, куда-то катил по улицам. Марьяна неплохо ориентировалась в городе, но сейчас была настолько напугана, что с трудом соображала, где находится и что они проезжают. Все дома казались одинаковыми, все перекрестки походили один на другой как две капли воды. Да и сколько их было, этих поворотов и перекрестков? Она не могла уследить за всем, а теперь, в подступающих сумерках, и вовсе запуталась.
– П-пожалуйста… только не убивайте… – прошептала она, едва слышно сквозь слезы.
– Не боись. Кто ж тебя убьет, такую перспективную, ловкую, да славненькую? – слащаво усмехнулся выследивший ее сегодня парень, обернулся к ней назад и облапал похотливым взглядом ее колени, обтянутые облегающими джинсами. – Говорят же тебе – будешь на нас работать, пока не расплатишься за причиненный ущерб. Уверен, ты девочка талантливая, справишься…
От его похабненького тона и мерзкой улыбочки у Марьяны похолодела спина.
– Я… я ничего не умею… Я даже не училась нигде… Недавно школу окончила… Я простой продавец в супермаркете… – задыхаясь, запинаясь и глотая слова попыталась возразить она, но тип спереди только строго поцокал языком.
– А вот это ты зря… Себя не нужно недооценивать… Уверен, тырить кошельки – твой природный талант. Не каждая сможет так ловко… Я ведь от тебя давно фигею, цыпочка… Поверь, не будь я профи, ни за что бы не вычислил… К тому же ты наверняка и в постели – жаркая штучка. Мужики тащатся от таких славных миленьких девочек. На панели такие бабки будешь зашибать, что и не снилось, если, конечно, не будешь лениться раздвигать ножки. Ты главное, всегда помни, кто твой хозяин, и расплачивайся в срок. Тогда и горя знать не будешь. Защитим, прикроем, из любой жопы вытащим, у нас тут один за всех и все за одного, как у мушкетеров, блядь. Ну да тебе еще умные люди объяснят, что к чему…
Слушая и постепенно постигая весь этот кошмар, Марьяна чувствовала, как ее с головой накрывает безысходность и паника. Нет, все это не могло быть правдой! Это был какой-то злой розыгрыш или страшный сон! Стоит ей ущипнуть себя побольнее – и она обязательно проснется!
– Я… я несовершеннолетняя… – глотая слезы, пролепетала она, прекрасно понимая, как неубедительно это звучит. Толстый хмыкнул, но ответил ей снова этот моральный урод, расположившийся рядом с молчаливым водителем.
– Да кого это сейчас парит? – небрежно усмехнулся он. – К тому же я уже выяснил про тебя все необходимое. Тебе скоро будет девятнадцать. Кстати, один тебе совет – кончай давай врать своим, если головняков не хочешь. Вкуриваешь, Марьяна?
Услышав свое имя, девушка почувствовала, как живот скрутило болью. Она стиснула зубы и вцепилась ногтями в собственные джинсы, но все же кивнула, потому что этот тип обернулся, ожидая от нее полной покорности и согласия. В груди тоже жгли рвущиеся наружу рыдания, горло перехватил жуткий спазм. Это конец… конец… Какая-то нелепая ловушка, о какой она и подумать никогда не могла… Она откинула голову назад, на спинку сидения, уже покорившись безысходности. Автомобиль, между тем, вывернул на КАД и несся по эстакаде. Недавно включившиеся огни вдоль трассы сливались для нее в рваные огненные полосы, слезы беззвучно текли по щекам и душили, душили, душили подкатывающим ужасом.
– К-куда вы меня везете? – спросила она через некоторое время, когда удалось немного взять себя в руки.
– Познакомиться кое с кем, – угрюмо отозвался Паук. – Главный хотел лично тебя видеть. Он дорожит новыми ценными кадрами. Поэтому полюбезнее с ним. Понравишься – будешь вся в шоколаде.
Марьяна попыталась сглотнуть ком в горле, но его будто стиснули железным ошейником. Рука сама невольно потянулась к шее, но снимать оказалось нечего.
ГЛАВА 3
Вся дорога проходила в полном молчании. У девушки больше не осталось вопросов. После перенесенных потрясений она совсем вымоталась и ослабла. Глаза безразлично следили за проносящимися за окном черными деревьями. Автомобиль уже очень давно мчал их по загородному шоссе, и Марьяна понятия не имела, где они находятся. Чувство времени тоже ее подвело. Сколько уже прошло? Два часа? Три? А, может быть, всего минут сорок… Говорят, в аду понятия времени не существует. Паника совершенно не давала ей сосредоточиться, болела голова, пульсировало в висках, слипались и ныли уставшие от слез глаза. Когда вдруг зазвонил мобильный, она даже не сразу поняла, что он звонит у нее в сумке. Марьяна запоздало вздрогнула, но тяжелая паучья рука тут же накрыла ее руку.
– Подожди, пока пройдет звонок. Потом отдашь мобилу мне, – прорычал ей грубый голос справа. – Нужно пояснять, что никто не должен знать о том, на кого ты теперь работаешь?
Марьяна поспешно помотала головой.
– К ментам тоже не советую обращаться. Там есть наши люди. Зато если попадешься – вытащим.
Сама себя не контролируя, девушка горько усмехнулась. Кто бы сомневался, что в полицию ей тоже путь заказан? Кажется, у нее начиналась истерика… Только бы не сойти с ума и не выкинуть что-нибудь, о чем ей потом придется очень пожалеть… Телефон умолк, она достала его и передала этому паучьему ублюдку. Последняя связь с нормальной жизнью, с привычным миром, была потеряна.
Между тем, джип явно начал замедляться. За окном было темно – глаз выколи. Небо еще оставалось светло-серым, солнце не совсем село за горизонт, но в тени деревьев уже царила ночь, да и фонарей что-то нигде не было видно. Теперь они двигались по какой-то узкой проселочной дороге, по-видимому, старой и заброшенной, потому что джип подскакивал на каждой кочке и раскачивался из стороны в сторону из-за ям, ухабов и выбоин в асфальте. Справа тянулась кованная решетка какого-то забора, но за ней не было никаких построек, дорожек или иных признаков цивилизации, только черный лес. Когда они наконец добрались до облезлых покосившихся ворот, и джип повернул в их сторону, озарив светом фар выведенную ржавыми буквами надпись, Марьяна прочла: «Аврора». Ассоциации и догадка пришли мгновенно – это был заброшенный пионерский лагерь.
Водитель открыл окно, махнул рукой и крикнул: «Свои!» Откуда ни возьмись появившийся у ворот мужик снял засов и по очереди развел скрипучие створки, между которых здоровенный Рейнджровер еле протиснулся. Теперь Марьяна разглядела покосившуюся полусгнившую деревянную постройку справа: скорее всего, некий пропускной пункт, но изрядно пострадавший от времени. Рядом с ним был припаркован еще один джип и два мотоцикла. Там же толклись, покуривая, их владельцы. Господи, куда она попала?! Марьяна облизала губы и попыталась вспомнить какую-нибудь молитву, хотя верующей не была. Когда-то в детстве мама научила ее нескольким, но сколько бы она ни молилась тогда за здоровье сестры, это не помогало. В результате пришло разочарование и злость. Верить в жестокое божество, допускающее все эти муки и кошмары, совершенно расхотелось. Но сейчас ей просто нужно было чем-то занять мозг, чтобы не сойти с ума от обуявшего ужаса.
– Да не дрейфь ты… – едва слышно шепнул ей толстый, чуть тронув за рукав на плече. – Все будет путем.
Марьяна прикрыла глаза и выдохнула, но тут же снова начала нервно вглядываться в медленно проплывающие за окнами виды. Поросшая жухлой травой дорога, когда-то заасфальтированная, вела в глубь территории по одичавшему лесу. Валежник, непроходимые заросли кустов, облупившиеся гипсовые скульптуры пионеров, полуразрушенные корпуса лагеря с черными провалами окон, как беззубые рты в ужасе кричащих стариков, а еще кучи мусора, строительного и бытового, в беспорядке разбросанного практически везде, до чего доставал глаз. Все это рисовало в голове дикие сцены насилия, унижения и жестокости, скрытые от посторонних глаз и потому безнаказанные.
– П-пожалуйста, не трогайте меня… Отпустите… Я никогда больше ничего не украду… – снова заскулила Марьяна едва слышно.
– Рот закрой, – коротко рявкнул Паук, давая понять, что терпение у него не железное.
Девушка хотела было еще что-то сказать, умолять, убеждать, доказывать, но автомобиль вдруг выехал на освещенную светом многих фар площадку и остановился. Когда-то она, видимо, служила местом общего сбора пионеров на торжественную линейку. На нее выходили фасады нескольких больших кирпичных корпусов, сейчас представляющих из себя облезлые, расписанные граффити, поросшие травой и мелким кустарником развалины. А еще вместо пионеров в белых рубашках, коротких шортиках и красных галстуках на шее здесь толпились всякие отморозки, и были припаркованы их транспортные средства: джипы, седаны, фургоны, мотоциклы. Только благодаря их включенным фарам площадь была ярко освещена. Направленные лучи выхватывали из тьмы леса жуткие виды искореженных построек, полуразрушенного обелиска, раскрошенных клумб, когда-то благоухающих цветами, а сейчас заплеванных и забросанных мусором. Байкеры были облачены в кожу и вальяжно расхаживали, подсвечивая темноту сигареткой, или сидели верхом на байках, не желая расставаться со своими железными конями ни на минуту. (21.04. – далее по 10.000 знаков через день)
Остальной народ был разношерстный, но Марьяна не успела всех рассмотреть, потому что все ее сопровождающие вдруг покинули автомобиль, а Паук еще и ее прихватил с собой, ухватив пятерней за воротник куртки, как котенка за шкирку. Он выволок ее на улицу и потащил, так и не отпуская, заставляя нелепо перебирать ногами по раздолбанному асфальту в полуподвешенном состоянии. Дыхания не хватало, глаза слепили слезы, от слабости невозможно было в полной мере управлять телом, волосы растрепались и лезли в лицо после той взбучки, что эта тварь устроила ей еще в машине. Она в отчаянии рыскала взглядом по обратившимся к ней лицам, будто ища у кого-нибудь спасения, но в большинстве было либо полнейшее безразличие, либо мерзкая ухмылочка, либо легкое любопытство скучающего бездельника, ищущего хоть какой-нибудь забавы. Слезы еще текли, от дрожи зуб на зуб не попадал, но внутри уже начало расти возмущение и ярость. За что они с ней так?! Эти твари!!! Она ведь ничего им не сделала плохого!!! Ни один из них не выглядел бедным, обездоленным, голодным! Неужели у этих уродов убыло от того, что она украла какие-то жалкие копейки, чтобы помочь сестре?!
– Отпусти меня, подонок! – сама не ожидая от себя такой смелости и силы, вдруг вскрикнула она зло, рванувшись из железной лапы этого монстра, возвышавшегося над ней чуть ли не на две головы. В ту же секунду ее швырнули вперед, и она упала на колени в пыль и грязь, на битые куски асфальта. Ноги пронзила боль, как и ладони, которые она успела подставить, но охватившее бешенство заставило ее подскочить на ноги и тут же развернуться к своему обидчику. – Чтоб ты сдох! Слабак! Сволочь!
Она не успела договорить, хотя многое еще могла бы выплюнуть ему в лицо, да и остальным тоже. Когда его рожа вытянулась и побледнела, Марьяна даже испытала некоторое удовольствие за собственные страдания. Как он посмел хватать ее за волосы?! Как посмел тащить ее как какую-то собачонку, а потом швырнуть?! Еще чуть-чуть, и она бы бросилась на него, готовая порвать на части зубами и когтями и совершенно не осознавая, что ей просто не хватит на это сил – одного его маха левой будет достаточно, чтобы надолго ее вырубить, если вообще не прибить. В любом случае никакой схватки не последовало, потому что кто-то другой вдруг неслышно подобрался сзади, пока она буянила, ухватил ее за растрепавшуюся косу и приставил к горлу острый как бритва нож.
– Это что еще за бешеный волчонок? – совсем не зло, даже пугающе нежно прошептали в самое ухо, вызывая приступ мурашек и новый горячий прилив страха. – Кто-то тут покушается на мои лучшие кадры? Кажется, все мы в опасности… – в мужском голосе слышалась веселая улыбка и ирония, даже не злая, но почему-то от того не менее жуткая. Наверное, из-за острия ножа, колющего горло где-то под ухом. От этого острия очень хотелось отстраниться, но тот, кто его держал, не позволял. Его хватка хоть и не была болезненной и зверской, как у Паука, но вывернуться, не напоровшись на нож, все равно было нереально. Те, кто стоял поблизости и слышал его слова, негромко заржали. Марьяна осторожно сглотнула и попробовала заговорить, но только ничего у нее не получилось, кроме как шевельнуть губами. Голоса просто не было. То ли она успела его сорвать, то ли от перенесенного стресса какие-то нервы переклинило. Вместо нее заговорил Паук.
– Та самая воровка, о которой мы тебе рассказывали, Барон, – мрачно констатировал он. – Видите ли, не довольна грубым отношением, сука.
– Ах вот как… – протянул густой низкий голос неспешно и мягко, словно бархатом провел по уху и щеке. – Тогда ее претензии вполне обоснованы… Никто ведь не любит грубого отношения, кроме опущенных, правда?
Вопрос, наверное, был обращен к Марьяне, но она не знала, следует ли ей что-то отвечать. Не успела она обдумать свой следующий шаг, как ее вдруг отпустили – мягко и осторожно подтолкнув вперед, но тот, кто ее держал, все равно остался за ее спиной очень близко, и она повернулась, чтобы его увидеть. Перед ней стоял молодой мужчина лет двадцати шести – двадцати восьми. Чтобы заглянуть в его лицо, ей пришлось поднять голову, потому что иначе взгляд упирался ему в грудь. Черноволосый, коротко стриженный, даже коротко бритый над ушами, но густые пряди на макушке аккуратно уложены, будто он явился не на бандитскую сходку, а на светский раут, и провел у стилиста не меньше двух часов. Подбородок высокомерно вздернут, потому что он привык смотреть на людей сверху вниз. По коже причудливыми узорами вьется татуировка. Она начинается на голове, проступает сквозь короткую щетину волос, покрывает всю шею и уходит куда-то под черную трикотажную футболку, чуть расстегнутую на широкой мускулистой груди. А еще на нем черная кожаная куртка, подчеркивающая огромный размах плеч, и черные кожаные брюки, заправленные в высокие ботинки на шнуровке. Кисти рук и пальцы у него тоже покрыты какими-то узорами и унизаны массивными выступающими перстнями. Перстни, конечно, не для красоты, а чтобы размозжить противнику лицо в случае кулачного боя.
Превозмогая страх и смущение, Марьяна заставила себя посмотреть в его глаза. Темные, порочные, они разглядывали ее с насмешкой и высокомерием, как любопытную букашку, случайно заползшую на его территорию. Долго выдержать такой взгляд она не могла и постыдно опустила ресницы, а мужчина сделал какое-то движение рукой, и Марьяна заметила, что он привычным жестом вытер здоровенный солдатский нож о штанину. Ее пальцы тут же метнулись к шее и тронули влажный порез на коже под ухом. Девушка поморщилась и взглянула на кровь.
– Не смертельно, – безразлично успокоил ее мужчина. – Жить будешь, волчонок. Пока мне не надоешь, само собой…
Марьяна сжала кулаки.
– Чего вам от меня надо? – снова взвилась она, устав рыдать и бояться.
– А что ты умеешь делать хорошо? Говорят, воровать кошельки… Может быть, еще трахаться? – Голос главаря снова прозвучал как-то приглушенно, словно шелест ветра, хотя на сей раз он говорил намного громче. Ничуть не смущаясь возмущением и страхом, отразившимся на ее лице, он тронул ее подбородок и мазнул большим пальцем по губам, почему-то вызывая в девушке совсем не прошенный внутренний трепет и жар. Марьяна тут же инстинктивно оттолкнула его руку в сторону и отвернулась.
– Я умею только воровать, – зло выпалила она, чувствуя унижение и злость, но прекрасно понимая, что стоит ей сейчас ляпнуть что-то не то или не проявить твердость, все это может быть истолковано совсем иначе и плохо для нее кончиться. Все кругом загоготали. Барон лишь снова усмехнулся в ответ, озарив тьму леса своей белозубой хищной улыбочкой, от которой мороз побежал по коже.
– По крайней мере честно… – прокомментировал он, откровенно глумясь над ней, и облизал губы. – Строптивая… Но я таких люблю… И даже много чему могу научить, если попросишь как следует… – добавил он ко всеобщему веселью. Похоже, весело тут не было только одной Марьяне.
– Зато я не люблю таких, как вы! – не выдержала она, а его рука в ту же секунду метнулась к ее лицу и крепко сжала щеки, заставляя смотреть в его темные гипнотизирующие глаза в упор. Марьяна попыталась вырваться, но от этого только стало больно.
– Мне и не нужно, чтобы меня любили, волчонок. Мне нужно, чтобы мне подчинялись и делали так, как я хочу. И ты будешь делать все, что я прикажу, когда придет время. Ясно?
От его слов у нее покраснели даже уши. Она сама не знала почему. Его голос звучал сладко и ласково, но при этом угрожающе и холодно, словно шипение змеи или шуршание змеиной чешуи. Он обещал что-то томительно-прекрасное, но это был обман, в который ни в коем случае нельзя было верить… Аспид… Ему больше подошла бы кличка Аспид, а не Барон. Не успела она подумать об этом, как вторая его рука дернула молнию на ее куртке, расстегивая ее до конца, словно рассекая пополам, а потом наполовину сорвала куртку с плеч. Как на зло, на ней сегодня была тонкая облегающая футболочка с длинным рукавом, да и джинсы тоже в обтяжку. Главарь собравшегося вокруг сброда внимательно изучил ее с ног до головы взглядом опытного ценителя, еще раз тронул пальцем губы, заглянул в глаза.
– Зубы тоже смотреть будете?! – зло сцедила Марьяна, выдерживая мужской взгляд, хотя сейчас в ней больше говорила паника и стыд. Кажется, этот чертов Барон, или как там его, заставлял ее чувствовать вовсе не то, что она хотела в данный момент. От его прикосновений становилось дурно и сладостно одновременно, дыхание совсем сбилось, и между ног разгорелся позорный, беспощадный пожар.
– На твоем месте, я бы больше переживал за другие части тела… – улыбнулся он открытой белозубой улыбкой, так чистосердечно и обаятельно, что девушка совсем растерялась, будто ослепла от яркого света. Воспользовавшись этой ее дезориентацией, мужчина ловко прошелся пальцами от ее груди, вниз по животу, вокруг бедра и слегка сжал попку. Марьяна запоздало попыталась отмахнуться, гадая, что только что произошло. Он, блин, только что ее обыскал или просто облапал?! Возмутиться больше не получилось. Его губы приблизились так, что она улавливала даже аромат его духов, крема после бриться, геля для укладки и прочей парфюмерной продукции, которой этот пижон явно не брезговал и которой весь благоухал.
– Чумазая недотепа, а все туда же… Глазки строишь и цену набиваешь… – прошептали его губы, почти касаясь ее рта. – Попку и титьки отрасти – тогда, может быть, я с тобой и позабавлюсь немного. – Слова прозвучали жестоко и отрезвляюще, как пощечина. Бесстыдная рука, которая только что прикасалась к ее телу, грубовато отпихнула ее назад, не сильно, но при этом небрежно, как какую-то ненужную вещь. Ощущение полета от его близости тут же оборвалось. На первый план снова вырвалась тьма леса, призрачные очертания исписанных краской развалин, кучи мусора, рокот незаглушенных двигателей автомобилей и мотоциклов, толпа бандитов вокруг, которым в любой момент могли отдать ее на растерзание. Что это было за наваждение рядом с ним?! Она будто голову потеряла…
Марьяна ошарашенно оглядывалась по сторонам, ожидая нового нападения, но никому больше не было до нее дела. Позабавились немного и ладно… Про нее, кажется, все забыли… Присутствующие разошлись группами и обсуждали что-то. Главарь отозвал в сторону Паука и, запанибратски положив руку ему на плечо, настойчиво что-то впаривал, периодически сверкая своими ослепительными улыбочками.
Вот же гад – от него по коже до сих пор бежали упоительные мурашки, хоть и было ужасно противно из-за тех издевательств, что ей пришлось выдержать. Но что же теперь? Этот Барон должен был решить ее судьбу? От одной только мысли об этом во всем теле опять почувствовалась лишающая сил дрожь… Да неужели все это вообще могло быть правдой?!
Отчаянным взглядом она попыталась выискать безопасное место, где она могла бы укрыться на время, чтобы не быть у всех на виду. Нет, бежать ночью через непроглядный осенний лес незнамо куда было откровенно тупо. К тому же этой шайке ничего бы не стоило прочесать лес на мотоциклах и вернуть ее на место, снова вдоволь над ней поглумившись. А еще эти люди знали ее имя и, наверняка, знали, где она живет. Нет, она попала по полной… выхода нет и, кажется, ее судьба действительно зависела от этого самовлюбленного выпендрежника, жестокого, циничного, наглого и беспринципного. Разве не будь он таким, смог бы он руководить всей этой бандой?
– Эй, ты… – позвал кто-то из-за спины, и девушка тут же оглянулась. Перед ней стоял толстяк, который всего несколько часов назад затащил ее в машину, чтобы похитить. Этот факт совершенно не укладывался в голове, как, впрочем, и все, произошедшее этим вечером. Однако, ситуация, конечно же, казалась абсурдной и ужасной только ей. Толстяк же просто протянул ей открытую банку пива и пакетик сухариков. – Перекуси. Ты ж голодная небось, – заботливо произнес он. – Через полчаса отвезем тебя домой, а пока можешь расслабиться.
Марьяна машинально взяла банку с пивом и сухарики из его рук, хотя пиво на дух не переносила, как и любой алкоголь, да и сухарики казались сомнительной едой на голодный желудок. Тем не менее, она без раздумий отхлебнула большой глоток, потом еще и еще. Желудок приятно наполнился и, кажется, перестал болеть. Алкоголь тут же ударил в голову и расслабил мышцы. Черт, ей бы только не перебрать…
– Что со мной будет? – бесцветным голосом поинтересовалась она, понимая, что у нее даже слезы уже кончились.
– Ну, судя по всему, боссу ты понравилась. Значит, будешь жить. Может быть, даже неплохо…
– В смысле?
Ее собеседник хмыкнул.
– В смысле будешь работать на нас, тырить кошельки, отдавать всю выручку курьерам, потом получать через них же свою долю. Ну и не париться особо. Только мой тебе совет – никогда ничего не присваивать. Они это не любят и легко тебя вычислят. У нас везде глаза и уши. Ну че, врубилась?
Марьяна обреченно кивнула и отхлебнула еще пива, чтобы не расплакаться. Руки и ноги заметно отяжелели, глаза так и закрывались, но она все-таки держалась из последних сил.
– Я хочу позвонить домой… Родители весь город на уши поднимут… – невесело заметила она.
– Не успеют… – отмахнулся толстяк. – Позвонишь из машины. Скажешь, что загуляла с подружкой или завела дружка. Сама придумаешь.
Марьяна выдохнула, содрогаясь от этой мысли. Это совсем не было на нее похоже, даже отдаленно.
– Как вас зовут? – решила сменить тему она, к тому же ей, кажется, нужно было заводить приятелей в новой компании.
– Все зовут Кабан, – отозвался новый знакомый.
– А нормальное имя?
– Нормальное – Мишка.
– Миша, – поправила зачем-то Марьяна.
Кабан хмыкнул и покачал головой.
– Угораздило же тебя в такое дело влипнуть… – с искренним сочувствием произнес он, но тут же будто спохватился. – Ладно… Пойдем…
Ее похититель и собеседник встал и неспешной тяжелой походкой вразвалочку потопал к джипу, а Марьяна уныло поплелась за ним мимо периодически глазеющих на нее зевак. Кажется, среди присутствующих были и женщины, очень мало, но были. Одна из них как раз только что подкатила на байке, ревя двигателем и поднимая за собой кучу пыли. Измученная и запуганная девушка невольно на нее загляделась – рыжеволосая, гибкая и стремительная, как пантера, бестия, казалось, чувствовала себя здесь в своей стихии. Ленивыми и изящными кошачьими движениями соскочив с мотоцикла, она направилась виляющей походочкой прямо в гущу столпившихся бандитов. На нее оглядывались, ее радостно приветствовали, ею восхищались, перед ней расступались. Только она не смотрела ни на кого, кроме Барона, продефилировала прямиком к нему и тут же повисла у него на шее в страстных объятьях, присосавшись к нему пожирающим поцелуем. Марьяну почему-то передернуло, и она отвернулась.
– Огонь-девка, – прокомментировал Кабан появление этой дамочки. – Феникс кликуха. И лучше ее никогда не злить. Конкуренток она не терпит.
– Никакая я не конкурентка, – устало и зло огрызнулась Марьяна.
– Кто знает… – усмехнулся Кабан и открыл перед ней заднюю дверь джипа.
