Kitabı oku: «Морские узлы жизни», sayfa 4
Часть 2. Знакомство с цивилизацией
Люди часто жалуются на судьбу, на жизненные проблемы, но они только укрепляют человека, делают его стойким. Меч светоносный крепко куется в сверкающем горниле под мощными ударами, укрепляющими клинок. В груде пылающих углей и шлаков не виден сверкающий меч. Тверда и холодна наковальня, страшны удары и брызгами летят огненные искры. Но крепок меч, закаленный в огне и воде, и под ударами жизни. Сталь закаляется в огне, человек – в борьбе и трудностях. Не зная этой истины, переносить проблемы нелегко.
Из деревни в город
Семью Вити Ваханова трудности фактически и не покидали, а сейчас навалились со всею силой. Родители, по-видимому, решили оставить это несчастливое место жительства навсегда. Мама несколько раз ездила в город для встречи с осужденным отцом и один раз брала сына. Они долго сидели на улице напротив ворот в высоком заборе, около которого ходили вооруженные люди. Затем ворота открылись, и вышло с десяток людей в темной одежде, какую носят заключенные. Они расселись на корточках вдоль забора, опираясь на него спиной. Каждый в руках держал узелок с пожитками. Если бы мама не указала: «вон твой папа», Витя не узнал бы отца. Выглядел он довольно жалко: худой, как грабли, в арестантской одежде с узелком и поникшим взглядом. Жизнь, видимо, сломала его. Тяжело уважаемому всеми фронтовику вдруг оказаться в одной клетке с ворами и грабителями, но человек сам архитектор своей судьбы. Издалека пообщались с ним, потом подъехала грузовая машина, заключенных посадили в кузов с закрытым верхом и увезли.
Дождались окончания учебного года. Витя закончил удовлетворительно четвертый класс, Нина, его сестра – десятый. Мама продала корову, и втроем поехали осваивать цивилизацию. Квартира, которую заранее нашла мама, была, фактически, в центре города, в конце улицы – Козье болото (Кураева), где она обрывалась с высокого крутого берега в реку Суру. Каменный одноэтажный дом бабушки, место будущего проживания симанщинских неудачников, оказался напротив известной в городе бани «Козье болото». Имя ей досталось по наследству от улицы, на которой ее построили, а когда улицу несколько раз переименовывали, баня категорически отказывалась менять имя. Надо же сохранить память о болоте, где когда-то гуляли козы. Тем более что болото каждый год возвращалось в это место весной и после сильных дождей. По всем тротуарам вдоль домов люди ходили по деревянным мосткам. С одной стороны, лучше бы асфальт, но с другой – под мостками росли грибы шампиньоны. Где их еще найдешь столько? Однако маму Витину грибы, очевидно, не заинтересовали, так как, переночевав несколько ночей, она сказала, что переселяемся в другое место на улицу Кирова. Все произошло так быстро, что Витя даже в баню не успел сходить, но желание мамы для детей, как для солдат приказ командира, надо исполнять. «Грибное место» покинули в этот же день, ибо были «налегке». Шифоньер, кровать, холодильник перетаскивать не надо – все с собой. Не следует предаваться жалобам на перемены, которые нам в тягость, потому что перемены есть условия жизни.
Кирова-59 в полутора кварталах от глав почтамта, а во всех городах это учреждение считается самым центром города. Тетя Лена встретила их в своей квартире на втором этаже двухэтажного дома. Опять же преимущество: выше – обзор лучше. С этого дня началось превращение приезжих сельских жителей в городских, как в Одессе, если прожил десять лет в городе, значит – одессит.
Для Вити первое памятное знакомство с городом произошло у магазина Кузьмина. Это угловое двухэтажное каменное здание улиц Московская и М.Горького под общей крышей таких же зданий простиралось на весь квартал. Ранее, когда революционный пролетариат не гонял еще буржуев, на нем наверху крупными буквами было написано: «КОДИТЕРСКАЯ КУЗЬМИНА БУЛОЧНАЯ».
Здесь продавали торта и вкусные булки. В названный период, о котором идет речь, булками в магазине и не пахло. Сюда привозили только черный хлеб и то в небольшом количестве. Поэтому Нюра, Витина мама, до открытия магазина занимала очередь и передавала эстафету сыну и уходила на работу, чтобы вновь появиться к сроку. Люди, мечтающие отведать хлеба, в магазине все не умещались, и очередь выходила на улицу Московскую, тянулась метров тридцать до входа во двор и ныряла в него. И там, уже в широком месте, как удав, продолжала извиваться зигзагами. Последний в очереди, безмятежно проспавший, мог обрести хлебное счастье только через 4–5 часов. Чтобы поймать счастье, надо уметь бегать и рано просыпаться. Очередь состояла, в основном, из бабушек и дедушек, среди которых, Ваханов обратил внимание, шныряли двое мальчишек его возраста. Ему было скучно и хотелось поговорить:
– Вы что здесь кружитесь? – спросил он без задней мысли, чтобы завести разговор.
– А тебе чего надо? – подошел один из них и неожиданно три раза нанес кулаком удар прямо по носу. Витя опешил, был он не робкого десятка, в драках участвовал не раз среди деревенских сверстников, но к такому городскому коварству готов не был. Говорить не думая – то же самое, что стрелять не целясь. Бабушки вокруг заворчали, а побитый, зажимая нос, бросился за обидчиками, но они скрылись в толпе и больше он их не видел. Так новичок осваивал новые места пребывания, накапливая опыт через знакомства то с симанщинскими собаками, то с пензенскими «боксерами». И эти «знакомства», как занозы вонзившиеся, остались в памяти навсегда.
Во дворе дома, где теперь проживал Ваханов, он быстро познакомился с пацанами, как тогда модно было называть. И пока до школьных занятий было далеко, они таскали его по своим любимым загородным местам. Наиболее привлекательна была пойма старой Суры, скрытая в лесу от посторонних глаз, в районе с. Сосновки, не доезжая Ахун. Заросшая тростником с обеих сторон, но вода чистая и рыба водилась. Правда, дно сплошная тина с пиявками, зато какие лини попадались. Говорят, это рыба – доктор. Природа так обо всем позаботилась, что везде находишь чему учиться.
Городская школа №2, предназначенная приезжему парню для продолжения образования находилась рядом на улице Московской через площадь Ленина. Правда, памятника Ленину тогда не было и в помине и площади тоже, а стояла бензоколонка, огороженная заборчиком, мимо которой шмыгал ежедневно с портфелем ученик пятого «Е» класса. За его короткую жизнь это уже третье учебное заведение, причем в разных населенных пунктах. Опять надо привыкать к новой школе и новому окружению, перестраиваться. Когда голова забита такой перестройкой в ней, вероятно, мало места остается для школьных знаний, поэтому Витя стабильно поселился в первых рядах отстающих, а по арифметике занимал последний ряд. Научиться можно лишь тому, что любишь, например, «бебешка». Это круглый кусочек овчины, с прикрепленным в середине свинцом. Искусство «спортсменов», на переменах между уроками, заключалось в том, чтобы подкидывать ее внутренней стопой ноги, не промахиваясь, как можно дольше. Витя был не чемпион, но до тридцати раз мог держать ее в воздухе. Неизвестно как девчонки, они учились отдельно в женской школе, а среди мальчишек средних классов этой школы, «бебешка» была, как бы модным поветрием. Если у человека нет ни одного увлечения, он подобен деревянному идолу, который стоит там, где его поставили.
Последняя четверть шестого класса, после уроков Витя идет домой. Переходя улицу Московскую, увидел пустую консервную банку, которая, как будто, дожидалась его. Он, не раздумывая, поддал ей носком ботинка, и она с радостным бренчанием запрыгала вперед. Ботинки мама покупала к школе, они еще были почти новые, но кто об этом думает? Банка рассчитывала, что игра будет недолгой, но она затянулась, поэтому пыталась укатиться в сторону и спрятаться, однако «футболист» находил ее и не давал расслабляться. Вдруг, дорогу перегородили трое незнакомых ребят. Двое взрослых, а один Витиного возраста. Он и подошел к нему и начал придираться:
– Ты чё в прошлый раз толкнул меня на улице?
Витя видел его впервые и даже хотел сказать, что он врет, как парень неожиданно ударил его ладонью по левой щеке, чем-то царапнув. Затем, все трое пошли дальше. Пощечина оказалась слабая, царапины никакой не было. Потерпевший постоял немного, соображая, чтобы это могло означать и, удивленно поглядев им вслед, тоже пошел домой. На другой день он рассказал эпизод своим новым дворовым друзьям.
– Это тебя хотели порезать, – заявил Генка, – и рассказал случай, сам которому был свидетель.
В эти годы страна тяжело вытаскивала ноги из липкой нищеты, которая вместе с послевоенной разрухой породили бездомность, беспризорность и страну захлестнула волна преступности. Особенно безнаказанно действовали «щипачи», как на воровском жаргоне назывались карманные воры. Они были везде и особенно там, где больше всего народу. Вытащить из кармана кошелек с деньгами – это тоже «искусство», которому надо учиться. Некоторые достигли в этом большого мастерства и могли незаметно похитить деньги даже из внутреннего кармана пиджака. Лучшего успеха добивались те, которых природа наградила длинными тонкими пальцами, как у пианиста, и от постоянной «работы» они приобретали особую чувствительность. Между указательным и средним пальцами зажималось острое лезвие, называемое на жаргоне «пиской», необходимый инструмент карманников тех лет, и кошельки бесследно исчезали даже из закрытых сумок и карманов. «Писки» применялись и для защиты или нападения, если в междоусобных разборках участвовали карманники. Генка видел, как разрезали щеку парню, поэтому он с уверенностью сказал, что Витя оказался манекеном для тренировки будущего «щипача». Хорошо, что он еще не приобрел навыков.
За период учебы в школе Ваханов перезнакомился со всеми в классе, а с Ромкой Канцаевым завязалась дружба. Они были годки и соединила их общая мечта о море. Внешность Романа (по-настоящему – Рамазана) говорила о кавказском происхождении. И, действительно, отец его – чистый горец – лезгин по национальности приехал в Пензу в довоенные годы и женился на русской, высокой дородной женщине. Сам он был ниже ее ростом, очевидно, из-за горба на спине, но это не помешало им родить трех мальчишек, начиная с Романа. Отца всегда можно было найти в прокопчённой будке на улице Чехова, рядом с домом, где он, согнувшись в чаде кислотных испарений, лудил прохудившуюся посуду окрестных жителей, добывая хлеб свой. Трудолюбивая пчела собирает мед и с горьких цветов.
С начала весны мать Витина сообщила, что снова меняем местожительство. Причину не объяснила. То ли ей центр города не понравился, то ли на второй этаж высоко подниматься и туалет в квартире. Не привыкла к цивилизации. Для этого нужно время. Но если копнуть поглубже, скорее всего, финансы забастовку объявили. Содержать двоих детей в городе на зарплату подсобной рабочей кухни не только не просто, но и невыносимо. Место работы ее был буфет железнодорожного вокзала Пенза-4. Вите приходилось после там бывать не раз. Нюра брала его иногда на ночное дежурство, чтобы не было страшно одной. Запомнилось: как только уходил последний работник, они закрывали дверь изнутри, отодвигали мебель и в слоях пыли искали закатившиеся монеты, оброненные незадачливыми дневными посетителями.
Богатства тараканные
К переселениям «путешественник» уже привык, но жалко было терять новых друзей, хотя и переезжали недалеко – на ул. Бакунина 47. Частую смену жительства нельзя считать отрицательным явлением, поскольку человек освобождается от привязанности к месту. Оно тысячами малых нитей держит его, лишая подвижности. Перемены, путешествия всегда хороши, ибо несут новое. Странники бездомные в древние времена, считались самыми свободными людьми. Неудобств, конечно, много, но человек привыкает ко всему, зато сознание не приковано, подобно каторжнику к гире. Вы вошли в этот мир не для того, чтобы сосчитать листья на дереве. Не свободный не может летать.
Квартира тети Симы (Серафимы), так звали хозяйку, находилась во дворе ветхого, деревянного, одноэтажного дома. Квартирой назвать ее слишком громко – комнатка, наподобие больничной палаты с одним окном, по обе стороны которого стояли две кровати и проход между ними. В длину три кровати уместятся не больше. В середине комнаты половину прохода занимала печь-голландка, за ней вплотную придвинутый сундук, набитый до отказа многолетней собственностью тети Симы. Больше ничего нет, если не считать паутину затхлости и обнищания, освещающейся единственной лампочкой, на длинном проводе свисающей с потолка. Хозяйка, изможденная на вид старая женщина с выбивающимися прядями седых волос из-под застиранного старого платка, близорукая как крот, с толстыми стеклами очков, сидела за столом у входа и приветливо улыбалась.
За вечерним ужином Серафима поближе познакомилась с поселенцами и передала в их полное владение кровати: одну Нюре, а вторую ее дочери затем, попрощавшись, ушла ночевать к своим родственникам. Закрыв за ней дверь на крючок, новые жильцы отправились осваивать новые спальные места. Вите, единственному мужчине в этой квартире, досталось охранять сокровища тети Симы, как в сказке о сорока разбойниках, он умещался на сундуке. Лег головой к стенке, чтобы ноги можно было вытянуть сколько хочешь. Проснулся среди ночи – темень. Что-то ползет по лицу, схватил его в темноте и с отвращением отбросил, какой-то жук, а наверху, на стенке шуршание. Потом еще один на голову прыгнул и еще.
– Мам, закричал он, по мне кто-то ползает!
– Сейчас, сынок, свет включу.
При свете увидели, как по обоям стены около потолка в сторону печки длинной цепочкой устремленно двигались большие черные тараканы. Достигнув печи и продолжая движение, они срывались на побелке вниз, на сундук, но в эту ночь там оказалась голова постояльца. Передние ряды уже достигли стола, и было видно, как на нем шевелился большой черный клубок живых тараканов, ужинающих оставленным с вечера куском хлеба. Это были, очевидно, постоянные квартиранты и их сотни. Они с комфортом проживали и размножались за обоями, наклеенными прямо на бревна стены. В гости к ним часто заходили мыши и устраивали там громкие разборки с шумом и писком. Хозяйка, как выяснилось после, берегла свою черную «гвардию», потому что «они приносят богатство». Судя по «роскоши» в квартире, богатство еще не подошло. А может быть, в сундуке были спрятаны золотые слитки? Сейчас черных тараканов уже не встретишь – перевелись. Люди стали жить «богато» и они, вероятно, выполнили свою миссию. Вместо них пожаловали тараканы коричневые и поменьше размером – прусаки. Миссия их пока неизвестна.
Драка
Смена места жительства и шершавые условия жизни не отразились на постоянстве места учебы. Только путь до нее шел уже не через будущую площадь Ленина, а мимо старого цирка в конце ул. Пушкина, сейчас здесь – сквер. Учеба продолжалась своим чередом: математика прихрамывала, зато по русскому языку успехи – учительница Любовь Петровна приходила в школу не дежурить, а учить. Но самым любимым предметом Ваханова была астрономия. Меньше пятерки не получал. Видение на пасху в раннем детстве оставило след в сознании и интерес к этой науке и звездам на всю жизнь.
Для своего возраста Витя был достаточно крепким, плотного телосложения. На улице Бакунина, куда он переселился, его даже называли Тарзаном. В то время в кинотеатрах города шел очень популярный фильм под этим названием. Народу собиралось – билета не достать. Но спортом занимался только теоретически: слушал с друзьями по радио футбол и цирк посещали. Сюда приезжали борцы и показывали свое искусство. Толстые и неповоротливые, выходили на помост, обхватывали друг друга и долго ходили, сопели, кряхтели, пока один из них не делал прием. Если определять по их животам, как у бегемотов, на кусок хлеба с маслом «спортсмены» зарабатывали.
Учебный день подходит к концу, умственные упражнения заканчиваются, остался последний урок физкультуры, чтобы можно было размять закоченевшие члены. В спортивном зале школы несколько классов. Учитель задерживается, ребята толкаются, озоруют. Ученик соседнего класса, приезжий азербайджанец, что-то сказал Ваханову нелицеприятное, он ответил ему тем же, как петухи, и так слово за слово неприязнь разрасталась. Каждый мнил себя сильным и не хотел уступать. Вдруг азербайджанец первым бьет его кулаком в левый глаз. Сноп искр. Витя присел от боли и зажал глаз. Внутри у него все опустилось. Ни о каком возмездии и в мыслях не было. Полное поражение. Ребята окружили его. Подошел Абрамов, школьный авторитет из старших классов:
– Ты чего струсил? Набей ему морду, – и все одобрительно поддержали.
Вдохновленный поддержкой, Ваханов ринулся на противника, как таран. Тот сначала сопротивлялся, но разве можно устоять против такого напора. Ваханов вошел в ярость и колотил по его физиономии кулаками. Для «тельцов» характерно: их трудно разозлить, но потом трудно остановить. Долго нагреваются и долго остывают. Обида горела в нем. Он бил его до тех пор, пока тот, прижатый к стенке, не прошептал тихо:
– Хватит.
В своем классе азербайджанец появился только через неделю с непрошедшими еще следами кровоподтеков по всему лицу. Недели через две он пытался отомстить. После уроков в сквере поджидал Вахванова, но они с другом Романом, увидев с ним группу ребят незнакомых, обратились в бегство. Мстители гнались за ними вплоть до дома Канцаева. Здесь преследуемые успели заскочить в сени и закрыться. Несколько камней, пущенных в вдогонку, дверь храбро приняла на себя и все закончилось.
Внутри школы драки случались редко, излюбленное место для них после уроков был сквер около учебного заведения.
