Kitabı oku: «Аквариум»

Все права защищены. Любое копирование, воспроизведение, хранение в базах данных или информационных системах, передача в любой форме и любыми средствами – электронными, механическими, посредством фотокопирования, записи или иными, включая запись на магнитный носитель, – любой части этой книги запрещено без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Виктор Суворов, 1982–2015.

© ООО «Издательство «Добрая книга», 2015 – издание на русском языке, оформление.

***

Когда на протяжении семи десятков лет унылые надсмотрщики советской литературы талдычили о социальном заказе и положительном герое, не веря ни одному своему слову, они и помыслить не могли, что можно написать такое. «Аквариум» Виктора Суворова – это признание в любви потомственного офицера своей армии. Посреди сегодняшнего плача и стонов чиновников и милиционеров, депутатов и генералов о том, что им чего-то не додали, не разрешили, эта веселая и злая, упругая и энергичная проза человека отважного потому и производит огромное впечатление. И не нужно производить раскопки на соседних полках и допытываться: а на кого он похож? Ни на кого. Сам на себя. Своей собственной школы человек.

Григорий Файман. Газета «Русская мысль». 7–13 мая 1993 г.

Суворов – яркий, ни на кого не похожий писатель. Он мастерски меняет сцены, внезапно разворачивает действие в неожиданном направлении, понижает тон повествования и вдруг доводит его до громового звучания в духе самой лучшей приключенческой классики… Не смотря на великолепие стиля, причины его побега остаются загадкой. В книге эти причины не нашли внятного объяснения.

London Review of Books о книге «Аквариум». 19 декабря 1985 г.

То, о чем рассказывает Суворов, не придумать. Хочет того автор или нет, книга убедительно доказывает, что советская разведка – лучшая в мире, и не просто лучшая – ее нельзя сравнивать ни с одной разведкой других стран.

Анатолий Гладилин, писатель. Газета «Новое русское слово». Нью-Йорк, 24 июня 1986 г.

Великолепно. «Аквариум» очарует всех, кто неравнодушен к приключениям, шпионажу, столкновениям характеров, к мужеству и храбрости.

Джон Баррон. Газета The New York Times. 10 июня 1986 г.

К сожалению, в «Аквариуме» нет ничего о жизни разведчиков. Каждый, кто ждет увлекательного повествования, будет разочарован книгой Суворова. «Аквариум» – это нудное сочинение о его карьере, он вспоминает факты из своей жизни, которые никому не интересны, кроме него самого. Книга может вызвать отклик только у тех, кто интересуется советской бюрократией и методами проталкивания разведкой своих людей или вопросом, как советские шпионы пьют водку после выполнения задания. (Они пьют стаканами, стараясь не пролить.)

Газета The Jerusalem Post. Иерусалим, 27 сентября 1986 г.

Художественное по форме, но убедительное по фактической основе повествование Суворова поражает.

Газета «Рабочая трибуна». 17 декабря 1991 г.

– Это и есть тот самый «Аквариум», так подробно описанный в одноименной книге Виктора Суворова?

– Да, этот дом, где вы сейчас сидите, наш бывший резидент называет «Аквариумом». Обратили внимание, здесь много стекла? Вообще-то он когда-то строился под госпиталь. Кстати, настоящая фамилия автора – Резун. Это наш полковник¹, лет 11–12 назад сбежавший в Англию.

Заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР, начальник ГРУ генерал армии В. М. Михайлов. Интервью газете «Комсомольская правда». 23–31 августа 1991 г.²

Литературный псевдоним «Суворов» взял себе бывший майор Резун Владимир Богданович… Что он за человек? В одной из аттестаций записано: самый младший на курсе, но успевает лучше своих коллег, собирает книги по военной тематике для личной библиотеки, имеет второй разряд по стрельбе из автомата Калашникова… Многое в его книге выдумано именно для того, чтобы было захватывающе интересно при сохранении внешнего правдоподобия.

Заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации, начальник ГРУ генерал-полковник Е. Л. Тимохин. «Красная звезда». 29 апреля 1992 г.

Биография капитана Резуна была безупречной, в его работе и поведении не отмечалось каких-либо настораживающих моментов. Резун во время обучения в Калининском суворовском военном, Киевском высшем общевойсковом командном училищах и в Военно-дипломатической академии Советской Армии имел только положительные характеристики, только с положительной стороны зарекомендовал себя на практической работе в штабе военного округа и в разведаппарате ГРУ в Женеве. Никаких сигналов по линии 3-го управления КГБ СССР (военная контрразведка) и управления «К» КГБ СССР (контрразведка ПГУ) не поступало. В общении с товарищами и в общественной жизни производил впечатление архипатриота своей родины и вооруженных сил, готового грудью лечь на амбразуру… Служебные отношения складывались вполне благоприятно: незадолго до исчезновения был повышен в дипломатическом ранге с атташе до 3-го секретаря с соответствующим повышением оклада, в порядке исключения срок пребывания продлен еще на один год. По окончании командировки Резун знал, что его использование планируется в центральном аппарате ГРУ. В свои 27 лет окончил два высших военных учебных заведения, и для него открывалась перспективная карьера в центральном аппарате ГРУ. Отклонения в нормах поведения, психика, чрезмерные увлечения? Ничего подобного не отмечалось, внешне и внутренне выглядел как преданный Родине и воинскому долгу офицер.

Капитан 1-го ранга Валерий Калинин, начальник 3-го направления Первого управления ГРУ, временно исполнявший обязанности резидента ГРУ в Женеве. «Независимая газета». 25 декабря 1993 г.

Резун вел себя подчеркнуто безупречно, многие даже после его побега давали ему положительную характеристику.

Генерал-полковник А. Павлов, первый заместитель начальника ГРУ. «Красная звезда». 14 апреля 1993 г.

Перед нами уродливая личность, для которой ложь стала средством существования.

А. Л. Дмитриев, доктор технических наук, о Викторе Суворове. «Военно-исторический журнал». 1993. № 10

В его выпускной аттестации, кроме основного содержания написано, что он «является самым молодым по возрасту слушателем Военной академии Советской Армии. Военные дисциплины он знает лучше своих коллег. Увлекается сбором книг по военной тематике». Резун в самом деле был толковым парнем и хорошим аналитиком, работал в разведотделе штаба округа. Он ведь, по большому счету, неординарная личность и писатель неплохой.

Военный атташе при посольстве России в Украине полковник В. Безрученко. Газета «Время» (Украина). 12 мая 2001 г.

Суворов не историк. И не писатель. Он мелкий политикан, причем самого грязного пошиба. Пешка в ГРУ, он, перебежав на Запад, не смог даже никаких наших секретов продать – просто их не знал. Вот и стал выдумывать их на потребу клеветникам России.

В. Карпов, лауреат Государственной премии СССР, бывший Первый секретарь правления Союза писателей СССР. Еженедельник «Книжное обозрение». 9 мая 1995 г.

«Аквариум» читать было интересно. И мир перед нами открывался таинственно-неведомый, и описывался он сочно. Один из нынешних работников ГРУ дал книге такую характеристику: «Все врет, стервец, но очень лихо. Я бы даже сказал – красиво».

«Правда». 18 февраля 1993 г.

Низколобый малограмотный перебежчик Резун-Суворов сочинил энциклопедию умственного убожества.

Владимир Бушин о книге «Аквариум». Газета «Советская Россия». 6 марта 1993 г.

Суворов очень хорошо пишет – интересно, остроумно. Он заслужил свою славу полностью.

Олег Гордиевский. «Литературная газета». 9 апреля 1997 г.

Самым большим преступлением государства против ветеранов Второй мировой и Великой Отечественной войн является разрешение на издание книг господина Резуна «Аквариум», «Ледокол» и тому подобного чтива.

Александр Розенбаум. Интервью газете «Приазовский рабочий». Февраль 1996 г.

Наиболее сильные чувства у своих бывших коллег вызывает майор Владимир Резун, сбежавший из Швейцарии в Англию в 1978-м. Связано это не только с тем, что его, в отличие от Пеньковского и Полякова, не удалось отдать под суд и расстрелять, сколько с опубликованной под псевдонимом Виктор Суворов книгой «Аквариум».

«Известия». 5 ноября 1998 г.

Фамилия автора «бестселлеров» «Аквариум», «Ледокол», «День М», «Освободитель» на слуху. Книги опять же на всех лотках, многочисленные офени ими в нос тычут <…> Пушкина нет, а Суворов – пожалуйста. Сегодня Резун читает лекции будущим английским офицерам. О чем, не ведаю. Может про то рассказывает, чему учили его в советской военной академии. Бог ему судья. И военный трибунал. И если первый своего отношения к неофиту от разведки публично не выразил, то второй конкретно, хотя и заочно, приговорил к высшей мере.

Полковник Н. Н. Поросков. «Красная звезда». 27 апреля 1994 г.

«Московский комсомолец» посвятил юбилею ГРУ статью «“Аквариум” дает течь». В статье около десяти раз повторяется словечко «Аквариум», заимствованное у предателя В. Резуна, опубликовавшего под этим названием книгу, полную клеветы на военную разведку.

Генерал-майор И. Студеникин. «Красная звезда». 18 ноября 1998 г.

Читателя у нас погружают в «Аквариум», давят «Ледоколом». Сегодня в России над человеком, читателем в частности, идет бессовестный эксперимент. И указанные романы в нем участвуют. Им создают рекламу, заставляют читать. Это своего роль щуп для определения состояния нашего общества.

А. Афанасьев, писатель. «Красная звезда». 24 августа 1996 г.

«Аквариум», вернувшись из-за бугра, стал самиздатовским гимном Советской Армии.

Александр Никишин. Альманах «Конец века». 1991. № 2

***

Тане

Вместо предисловия

Разоблачители ищут – и находят – многочисленные несоответствия в биографиях Виктора Суворова, главного героя романа «Аквариум», и Владимира Резуна, реального человека.

В «Аквариуме» Виктор Суворов в пятнадцатилетнем возрасте торгует на базаре арбузами, а Владимира Резуна с одиннадцати лет готовили в особых военных учебных заведениях.

Виктор Суворов служил в штабе Прикарпатского военного округа, а Владимир Резун – в штабе Приволжского, в тайной запасной столице Советского Союза.

Виктор Суворов попал в номенклатуру Центрального Комитета капитаном, а прыткий Резун – еще лейтенантом, побив все рекорды.

В «Аквариуме» я одной строкой упомянул о подруге Виктора Суворова, звонкой девочке из группы контроля, а в жизни Владимира Резуна дело этим не ограничилось.

Всем выпускникам Первого факультета Военно-дипломатической академии было положено еще как минимум один год проходить подготовку в разных управлениях ГРУ. Этот год проработал в центральном аппарате ГРУ и главный герой «Аквариума», а в реальной жизни я попал на боевую работу за рубеж самым первым из всего выпуска, минуя год обязательной дополнительной подготовки.

Виктор Суворов работал в Вене, втором по значению центре мирового шпионажа, а Владимир Резун – в Женеве, в первом центре, в главной его столице.

В «Аквариуме» у Виктора Суворова был один Навигатор, а в реальной жизни за время моей работы в Женеве сменились три резидента: двое были умными, третий – не очень. Когда через несколько лет после всего случившегося этот третий умер, никто из ГРУ не пришел на его похороны, хотя был он генерал-майором. Его люто ненавидели все – и начальники, и подчиненные. Полосатые штаны он заработал только потому, что брат его был помощником у товарища Брежнева. Этот умник в генеральских штанах рос в высоких кабинетах Мос-квы, и его первой должностью за рубежом, высшей из всех возможных, была должность резидента ГРУ в Женеве. Он провалил все, что можно было провалить. Его образом я не стал поганить свою книгу. И настоящих причин ухода никогда не объяснял.

Виктор Суворов бежал один и из Австрии, Владимир Резун – с женой и малыми детьми и из Швейцарии.

Перерабатывая для романа «Аквариум» собственную биографию, я совершенно сознательно работал «на понижение». Никаких прямых совпадений в деталях биографий главного героя романа Виктора Суворова и автора романа Владимира Резуна и не должно было быть – напротив, я внимательно следил за тем, чтобы таких совпадений не было. «Аквариум» – не обо мне, а о том, как работает советская военная разведка от батальона и выше, до самых важных резидентур. Если бы я назвал подлинные имена, места, даты и детали реальных событий и операций, это было бы подлостью по отношению к моим товарищам, сослуживцам и командирам. Потому я сместил действие романа во времени и пространстве, изменил имена и обстоятельства, чтобы невозможно было вычислить ни меня, ни моих коллег, ни нашу иностранную агентуру. Исключением стали лишь имена некоторых самых высокопоставленных советских военачальников и чиновников, личности и детали биографии которых широко известны и никогда не были секретом.

С особой осторожностью я писал об агентуре и о работе с ней. С моим уходом не был связан ни один шпионский процесс, никто не был арестован или осужден. Может быть, я плохо работал и ничего не знал? Того, кто в стратегической агентурной разведке плохо работает, выгоняют после первого года. Я же отбыл полный срок командировки, все три года, и в виде исключения был оставлен на четвертый год, а в виде особого исключения – на пятый.

«Аквариум», как и книгу «Рассказы освободителя», я опубликовал под псевдонимом и решил его никогда не раскрывать, чтобы никому не причинять неудобств. Меня впервые раскрыл начальник ГРУ генерал армии В. М. Михайлов. В интервью газете «Комсомольская равда» (23–31 августа 1991 г.) он сообщил: «Настоящая фамилия автора [ «Аквариума»] – Резун. Это наш полковник³, лет 11–12 назад сбежавший в Англию.»

Пролог

– Закон у нас простой: вход – рубль, выход – два. Это означает, что вступить в организацию трудно, но выйти из нее еще труднее. Для всех членов организации предусмотрен только один выход из нее – через трубу. Для одних этот выход – с почетом, для других – с позором, но для всех нас есть только одна труба. Только через нее мы выходим из организации. Вот она, эта труба, – седой указывает мне на огромное, во всю стену, окно, – полюбуйся на нее.

С высоты девятого этажа передо мной открывается панорама огромного пустынного аэродрома, который тянется до горизонта. А если смотреть вниз, то прямо под ногами – лабиринт песчаных дорожек между упругими стенами кустов. Зелень сада и выгоревшая трава аэродрома разделены несокрушимой бетонной стеной с густой паутиной колючей проволоки на белых роликах.

– Вот она, – седой указывает на невысокую, метров в десять, толстую квадратную трубу над плоской смоленой крышей.

Черная крыша плывет по зеленым волнам сирени, как плот в океане или как старинный броненосец, низкобортный, с неуклюжей трубой. Над трубой вьется легкий прозрачный дымок.

– Это кто-то покидает организацию?

– Нет, – смеется седой, – труба – это не только наш выход, труба – источник нашей энергии, труба – хранительница наших секретов. Это просто сейчас жгут секретные документы. Знаешь, лучше сжечь, чем хранить. Спокойнее. Когда кто-то из организации уходит, то дым не такой, дым тогда густой, жирный. Если ты вступишь в организацию, то и ты в один прекрасный день вылетишь в небо через эту трубу. Но сейчас организация дает тебе последнюю возможность отказаться, последнюю возможность подумать о своем выборе. А чтобы у тебя было над чем подумать, я тебе фильм покажу.

Седой нажимает кнопку на пульте и усаживается в кресло рядом со мной. Тяжелые коричневые шторы с легким скрипом закрывают необъятные окна, и тут же на экране без всяких титров и вступлений появляется изображение. Фильм черно-белый, пленка старая и порядочно изношенная. Звука нет, и оттого отчетливее слышно стрекотание киноаппарата.

На экране высокая мрачная комната без окон, напоминающая цех или котельную. Крупным планом – топка с заслонками, похожими на ворота маленькой крепости, и направляющие желоба, которые уходят в топку, как рельсы в тоннель. Возле топки люди в серых халатах. Кочегары. Вот подают гроб. Так вот оно что! Крематорий. Тот самый, наверное, который я только что видел в окне. Люди в халатах поднимают гроб и устанавливают его на направляющие желоба. Заслонки печи плавно расходятся в стороны, гроб слегка подталкивают, и он несет своего неведомого обитателя в бушующее пламя.

А вот крупным планом камера показывает лицо живого человека. Лицо совершенно потное. Жарко у топки. Лицо показывают со всех сторон бесконечно долго. Наконец камера отходит назад, показывая человека полностью. Он не в халате. На нем дорогой черный костюм, правда, совершенно измятый. Галстук на шее скручен в веревку. Человек туго прикручен стальной проволокой к медицинским носилкам, а носилки поставлены к стене на ручки так, чтобы человек мог видеть топку.

Все кочегары вдруг повернулись к привязанному. Это внимание ему, видимо, совсем не понравилось. Он кричит. Он страшно кричит. Звука нет, но я знаю, что от такого крика дребезжат стекла. Четыре кочегара осторожно опускают носилки на пол, потом дружно поднимают их. Привязанный делает невероятное усилие, чтобы воспрепятствовать этому. Титаническое напряжение лица. Вена на лбу вздута так, что готова лопнуть. Но попытка укусить руку кочегара не удалась. Зубы привязанного впиваются в собственную губу, и черная струйка крови бежит по подбородку. Острые у человека зубы, ничего не скажешь. Его тело скручено крепко, но он извивается как пойманная ящерка. Его голова, подчиняясь животному инстинкту, мощными ритмичными ударами бьет о деревянную ручку, помогая телу. Привязанный бьется не за свою жизнь, а за легкую смерть. Его расчет понятен: раскачать носилки и упасть вместе с ними с направляющих желобов на цементный пол. Это будет или легкая смерть, или потеря сознания. А без сознания можно и в печь. Не страшно…

Но кочегары знают свое дело. Они просто придерживают ручки носилок, не давая им раскачиваться. А дотянуться зубами до их рук привязанный не сможет, даже если бы и лопнула его шея.

Говорят, что в самый последний момент своей жизни человек может творить чудеса. Подчиняясь инстинкту самосохранения, все его мышцы, все его сознание и воля, все стремление жить вдруг концентрируются в одном коротком рывке…

И он рванулся! Он рванулся всем телом! Он рванулся так, как рвется лиса из капкана, кусая и обрывая собственную окровавленную лапу.

Он рванулся так, что металлические направляющие желоба задрожали. Он рванулся, ломая собственные кости, разрывая жилы и мышцы. Он рванулся…

Но проволока была прочной.

И вот носилки плавно пошли вперед. Двери топки разошлись в стороны, озарив белым светом подошвы лакированных, давно не чищенных ботинок. Вот подошвы приближаются к огню. Человек старается согнуть ноги в коленях, чтобы увеличить расстояние между подошвами и бушующим пламенем. Но и это ему не удается. Оператор крупным планом показывает пальцы. Проволока туго впилась в них. Но кончики пальцев этого человека свободны. И вот ими он пытается тормозить свое движение. Кончики пальцев растопырены и напряжены. Если бы хоть что-то попалось на их пути, то человек, несомненно, удержался бы. И вдруг носилки останавливаются у самой топки. Новый персонаж на экране, одетый в халат, как и все кочегары, делает им знак рукой. И, повинуясь его жесту, они снимают носилки с направляющих желобов и вновь устанавливают у стенки на ручки.

В чем дело? Почему задержка?

Ах, вот в чем дело. В зал крематория на низкой тележке вкатывают еще один гроб. Он уже заколочен. Он великолепен. Он элегантен. Он украшен бахромой и каемочками. Это почетный гроб. Дорогу почетному гробу! Кочегары устанавливают его на направляющие желоба, и вот он пошел в свой последний путь. Теперь неимоверно долго нужно ждать, пока он сгорит. Нужно ждать и ждать. Нужно быть терпеливым…

А вот теперь, наконец, и очередь привязанного. Носилки вновь на направляющих желобах. И я снова вижу этот беззвучный вопль, который, наверное, способен срывать двери с петель. Я с надеждой вглядываюсь в лицо привязанного. Я пытаюсь найти признаки безу-мия на его лице. Сумасшедшим легко в этом мире. Но нет таких признаков на красивом мужественном лице. Не испорчено это лицо печатью безумия. Просто человеку не хочется в печку, и он это старается как-то выразить. А как выразишь, кроме крика? Вот он и кричит. К счастью, крик этот не увековечен. Вот лакированные ботинки в огонь пошли. Пошли, черт побери. Бушует огонь. Наверное, кислород вдувают. Два первых кочегара отскакивают в стороны, два последних с силой толкают носилки в глубину. Двери топки закрываются, и треск аппарата стихает.

– Он… кто? – я сам не знаю, зачем задаю такой вопрос.

– Он? Полковник. Бывший полковник. Он был в нашей организации. На высоких постах. Он организацию обманывал. За это его из организации исключили. И он ушел. Такой у нас закон. Силой в организацию мы никого не вовлекаем. Не хочешь – откажись. Но если вступил, то принадлежишь организации полностью. Вместе с ботинками и галстуком… Итак, я даю последнюю возможность отказаться. На размышление одна минута.

– Мне не нужна минута на размышление.

– Таков порядок. Даже если тебе и не нужна эта минута, организация обязана тебе ее дать. Посиди и помолчи, – седой щелкнул переключателем, и длинная худая стрелка, четко выбивая шаг, двинулась по сияющему циферблату.

А я вновь увидел перед собой лицо полковника в самый последний момент, когда его ноги уже были в огне, а голова еще жила: еще пульсировала кровь, еще в глазах светился ум, смертная тоска, жестокая мука и непобедимое желание жить. Если меня примут в эту организацию, я буду служить ей верой и правдой. Это серьезная и мощная организация. Мне нравится такой порядок. Но почему-то я наперед знаю, что если мне предстоит вылететь в короткую квадратную трубу, то никак не в гробу с бахромой и каемочками. Не та у меня натура. Не из тех я, которые с бахромой… Не из тех.

– Время истекло. Тебе нужно еще время на размышление?

– Нет.

– Еще одна минута?

– Нет.

– Что ж, капитан. Тогда мне выпала честь первым поздравить тебя со вступлением в наше тайное братство, которое именуется Главное разведывательное управление Генерального штаба, или сокращенно ГРУ. Тебе предстоит встреча с заместителем начальника ГРУ генерал-полковником Мещеряковым и визит в Центральный Комитет к генерал-полковнику Лемзенко. Я думаю, ты им понравишься. Только не вздумай хитрить. В данном случае лучше задать вопрос, чем промолчать. Иногда в ходе наших экзаменов и психологических тестов такое покажут, что вопрос сам к горлу подступает. Не мучь себя. Задай вопрос. Веди себя так, как вел себя сегодня здесь, и тогда все будет хорошо. Успехов тебе, капитан.