Kitabı oku: «Секреты в тумане», sayfa 3
Фая Ферроу
Глава 3.
– Сегодняшняя тема, – вещал необычно звучным для высохшего старческого тела мастер Таррен, – считается не университетским уровнем, но я всегда читаю ее на шестом курсе. Именно сейчас у вас достаточно знаний и умений, чтобы понять, о чем речь, но недостаточно мозгов и опыта, чтобы не лезть в то, что вам не по зубам.
Я едва слышно хмыкнула и потянулась за самозаправляющимся пером. Старый артефактор редко упускал возможность едко проехаться по умственным способностям студентов, по собственной самонадеянности влезающих в неприятности. Ругался мастер Таррен от души, но всегда по делу, а на его байках техника безопасности усваивалась ничуть не хуже, чем на собственных ошибках.
– Записываем: зарядка камней телепорта, – объявил преподаватель, вызвав у большинства шестикурсников восхищенный вздох. – И сразу жирно обведите пункт первый, – взгляд старого мастера посуровел: – Зарядка камней телепорта артефактором без соответствующей лицензии строго запрещена! Наказание – высылка за пределы Родена на пять лет, а в случае, если кто-то пострадает от ваших действий – пожизненно! Преступая закон, учитывайте, что расплатитесь вы за это лишением доступа к магическому источнику!
Послушно выводя предупреждение, я украдкой улыбнулась воспоминаниям – до покупки машины Калеб собирался обзавестись именно телепортом. А что, по цене – почти половина от автомобиля, зато подруга-артефактор рядом, зарядит, если очень попросить… К счастью, этой гениальной идеей оборотень поделился со мной до покупки камешка. Приятно, конечно, когда в тебе ни капли не сомневаются, но я в своих силах была не настолько уверена, чтобы проверять их ценой жизни единственного друга. О нарушении закона и возможном наказании я в тот момент даже не вспомнила. Сейчас же, слушая предупреждения мастера Таррена, я убедилась, что не зря не поддалась на уговоры Калеба. Магия перемещений всегда была и оставалась недостижимой высотой для многих. Слишком тонкой настройки требовали артефакты, чтобы даже лишенный дара человек мог ими воспользоваться, зато очень легко было все сломать неумелой зарядкой. И это мастер еще не поднял тему создания самих портальных артефактов – способных на это умельцев можно было пересчитать по пальцам одной руки.
– Но зачем тогда мы это изучаем сейчас? – вопрос донесся откуда-то с задних парт, но судя по наступившей в аудитории тишине, ответа ждали все мои однокурсники.
– Затем, – не стал затягивать паузу мастер, – Что каждый из вас, недоумков, рано или поздно решит, что ему лень ходить ножками, обзаведется портальным камнем и попытается сэкономить на зарядке! – рявкнул он. – Так вот, чтобы хоть кто-то дожил до выпуска, не размазавшись по стенам из-за сбитых вашими кривыми ручками настроек, сегодня каждый из вас под моим тщательным контролем попытается зарядить портальный камень, – пообещал мастер Таррен, вызвав у будущих артефакторов новый восхищенный вздох. – Примерно треть присутствующих окажется на это неспособными. Еще треть при передаче своих сил телепорту будет испытывать такие неприятные ощущения, что не захочет повторить опыт ни за какие деньги. У остальных на седьмом курсе появится возможность пройти факультатив по пространственной магии, после которого, при условии сдачи экзамена на высший балл, они получат лицензию на зарядку камней телепорта – муторное и изматывающее, а потому весьма прибыльное дело. Но пока лицензии ни у кого нет, пишем второй пункт: какую часть плетения артефакта ни в коем случае нельзя трогать…
*
После увлекательной лекции, на которой выяснилось, что я вхожу в число немногих счастливчиков, способных работать с телепортационными артефактами, я по арочному переходу прогулялась до столовой, наспех пообедала и отправилась в очередной раз переделывать паука. Рабочее место дома я, конечно, оборудовала, но все равно предпочитала общую студенческую мастерскую, пропахшую маслом, гарью, травами и кожей. Чувствовалась здесь какая-то неповторимая рабочая атмосфера, дух опыта предыдущих поколений. Мне нравились и трещинки в столе, и старые, порой видавшие виды инструменты. У этих комнат была душа. И хотя я знала, что моя домашняя мастерская со временем может стать такой же «живой», пока есть возможность, предпочитала задерживаться в университете.
– Эй, Ферроу! – пробился сквозь завесу мыслей чужой высокий голос. Дорогу мне заступила красивая рыжая старшекурсница в подчеркивающем фигуру платье из светлой шерсти. Дарла? Марла? Не помню, но точно не с моего факультета. – Я с тобой говорю, ты меня слышишь?
Краем глаза я заметила, что другие студенты в коридоре замедлились и начали прислушиваться. Натянув на лицо вежливую улыбку, я выпустила на свободу ментальный дар.
– Извини, задумалась, – осторожно вылавливая мысли из чужой головы, ответила я. – Ты что-то сказала?
– Отвали от него, слышишь?! – моя невозмутимость еще больше разозлила студентку. – Я – его девушка!
Я на пару секунд задумалась, просматривая всплывшие на поверхность воспоминания. Девушка Калеба? Ну-ну. Уже пару часов как нет. И что только на друга нашло? Вроде же совсем недавно с ней начал встречаться? Впрочем, я в личную жизнь оборотня никогда не лезла, что не мешало этой самой личной жизни периодически лезть ко мне.
– Восьмая, – уверенно и громко, так, чтобы меня услышали все любопытные, объявила я.
– Чего?! – возмущенно взвизгнула рыжая.
– Ты – восьмая за пять лет, от кого я это слышу, – так же невозмутимо пояснила я, украдкой сплетая щит из школы боевой магии – в мыслях девицы мелькнуло отчетливое желание вцепиться мне в волосы. – Не ты первая, не ты последняя, ничего нового. Не позорься базарными воплями, все равно ничего не изменишь.
Пока пошедшая красными пятнами старшекурсница потеряла дар речи от негодования, я обошла ее и отправилась дальше к мастерской. Марла довольно быстро пришла в себя, но нападать со спины не стала – свое требование не позориться я подкрепила легким ментальным внушением. Еще пару минут девушка будет уверена, что изначально не собиралась опускаться до склоки, а когда внушение развеется, меня рядом уже не будет.
«Остужать» брошенных пассий Калеба я приноровилась еще на первом курсе. Друг всегда объяснял девушкам, что заводит отношения без обязательств – жениться он не собирался как минимум до окончания учебы. Да и я даже без своего дара видела, что ни одна из девушек сердце оборотня так и не затронула. Несмотря на это, каждая подруга Калеба рано или поздно начинала видеть во мне соперницу и делала все, чтобы нас рассорить. В этот момент отношения оборотень и заканчивал – мне друг всегда оставался верен, как и я ему. Впрочем, в моей личной жизни все было намного хуже.
Вокруг меня не было никого, кто испытывал бы ко мне искренний бескорыстный интерес. На первом курсе пришлось совсем тяжко – меня осаждали охотники за моим состоянием, наивно полагая, что едва переступившая порог совершеннолетия сирота станет легкой добычей. Так и было бы, если бы не мои способности менталиста, которыми я не стеснялась пользоваться, проверяя истинные намерения каждого нового знакомого, и не заступничество Калеба, по-своему разбиравшегося со всеми, кто в попытках добиться желаемого преступал границы разумного. Почти все, кто считал, что брак со мной решит их проблемы, обломали об меня свои зубы, хотя некоторые альтернативно одаренные не сдавались до сих пор. Я же закопалась в учебники и работу в мастерской, ограничив круг общения всего до нескольких избранных. Механизмы и артефакты я любила больше людей хотя бы за то, что они не замышляют всякие гадости.
Закрыв дверь любимой мастерской – в этом коридоре их было чуть больше десяти, но я всегда старалась попасть в одну и ту же, самую маленькую и самую уютную – я надела поверх платья кожаный фартук с кучей карманов, достала из сумки очки, сняла с себя все артефакты и разложила на обшарпанном столе инструменты. Убью любого, кто помешает мне закончить сегодня паука! К счастью, в этот раз ко мне никто не вломился, даже Калеба я спустя два с половиной часа обнаружила сидящим на полу в коридоре и терпеливо меня дожидающимся после факультатива. Гордо улыбнувшись, я приоткрыла сумку и продемонстрировала оборотню проворно выползшего мне на руку механического паучка.
– Обалдеть, хочу такого же! – с восхищением выдохнул друг, когда паук, совершив променад по моему рукаву, забрался на меховой воротник пальто и с него спрыгнул обратно в сумку. – Фаюшка, пожалуйста, проси за него что хочешь! Сделаешь?
Я прикинула объем работы – с уже проверенным алгоритмом выходило не так долго, за выходные управлюсь. Кивнула просиявшему оборотню и вернулась в комнатку, чтобы собрать необходимые материалы. Часть работы я смогу сделать и дома – надо же обживать собственную мастерскую. Калеб понятливо схватил ближайшую пустую коробку и тенью следовал за мной, пока я выбирала по всем полкам и ящикам детали для второго паука. Друг порой доставал для меня редкие материалы, которых в Родене было днем с огнем не сыскать, по каким-то одному ему известным контрабандным каналам. Но для техномагического паука ничего особенного не требовалось, поэтому я обошлась доступными каждому студенту запасами университетского хранилища. Нести отобранные запчасти друг мне не доверил, проводил до дома, прижимая коробку к груди, как самое драгоценное сокровище, и рискуя опоздать на смену в игорный дом – несмотря на стажировку в Управлении, отказываться от возможности подзаработать и подслушать интересные сведения Калеб пока не планировал.
Уже на пороге, закрывая дверь за торопящимся на смену оборотнем, я замерла, почувствовав что-то странное. На улице было на удивление пусто, ни единого прохожего, но меня не отпускало ощущение чужого пристального взгляда. Я всматривалась в неосвещенные фонарями участки и пыталась рассмотреть хоть что-нибудь среди прикрытых снежными шапками кривых голых кустарников, но ничего подозрительного так и не нашла.
– Фай, ты чего? – заметил мое замешательство Калеб. Голос друга заставил меня вздрогнуть и сбросить оцепенение.
– Да нет, все в порядке, – я помотала головой. – Просто показалось. Не важно.
Странное чувство отпустило, только когда я заперла дверь на замок.
*
Создание очередного паука так увлекло меня, что я засиделась в мастерской до поздней ночи, и только поэтому услышала, как хлопнула внизу тяжелая входная дверь. Резкий разнесшийся по огромному пустому дому звук заставил меня на несколько секунд замереть, судорожно вспоминая, кто может самостоятельно пройти сквозь установленную Калебом магическую защиту. Я уже внутри, двум приходящим горничным вряд ли пришло бы в голову навестить меня посреди ночи. Калеб же должен еще быть на смене, да и после работы он всегда возвращался в общежитие, чтобы не будить и не беспокоить меня.
Надеяться, что нежданный визитер меня не найдет, было глупо – с улицы легко можно рассмотреть, где именно горит свет, поэтому я схватила в левую руку камень телепорта, а в правую – популярный у девушек всех сословий артефакт для самозащиты «пчелиный рой». На всякий случай еще раз повторила про себя, в какой руке что. Если перепутаю и швырну в противника телепортом, он, конечно, посмеется надо мной, а вот мне станет не до смеха. После я осторожно выскользнула в коридор, прокралась по темной лестнице вниз, еще тише, еле ступая, подобралась поближе к освещенному участку прихожей и с облегчением выдохнула.
– Думала, в дом кто-то вломился, – проговорила я и с удивлением заметила, как расшнуровывающий тяжелые ботинки Калеб вздрогнул от звука моего голоса.
– Фаюшка? – друг поднял на меня немного виноватый взгляд. – Я тебя все-таки разбудил?
– Нет, я над твоим пауком засиделась, – я спрятала оба артефакта в карманы и убрала небрежно брошенное на банкетку пальто оборотня. Похоже, на улице опять метель – с припозднившегося оборотня уже натекли лужи, ведущие не только к двери, но и к приткнутой в темном углу хорошо знакомой мне коробке. – Эта гадость в моем доме? – выдохнула я, не веря своим глазам.
– Прости, – покаянно выдохнул друг. – Я едва не влип. Понятия не имею, в чем дело, но «Пьяного лобстера», куда я должен был доставить «фею» после основной работы, буквально перед моим приходом заполонили синие мундиры охраны порядка. Просто чудо, что я опоздал с доставкой. Минут на десять раньше, и меня приняли бы тепленьким, – Калеб устало потер лицо руками, глубоко вздохнул и затем взъерошил и так вечно лохматые волосы.
– Ты же тоже в Управлении работаешь? – не поняла я причины беспокойства, но сердце все равно зашлось в испуганном ритме. К беспочвенной панике друг был не склонен.
– Думаешь, об этом каждая собака знает? – мрачно взглянул на меня оборотень. – Если попадусь, Ройс меня, конечно, отмажет, но о продолжении работы над делом можно будет забыть. Хорошо, если в патруле позволят остаться.
– И ты решил отсидеться у меня, – я скрестила руки на груди. Конечно, друга на улицу я не выгоню даже из-за «феи». Но совесть-то у Калеба есть или нет?!
– Прости, – повторил он. – Твой дом ближе, а если в «Лобстере» действительно произошло что-то серьезное, свободные патрули могли отправить прочесывать улицы, – отвел взгляд друг. – Попадаться им в руки с этой коробкой мне точно не стоит.
Видеть Калеба настолько виноватым было непривычно, похоже, он и в самом деле переживал из-за того, что мне пришлось столкнуться с его тайной работой так близко. Я только вздохнула, смиряясь с неизбежным, и подняла мелодично звякнувшую опасным содержимым коробку.
– Спрячу в сейф в старой спальне, – пообещала я. – А ты, если хочешь, иди на кухню, я там блинчики с джемом тебе оставила.
– Я говорил, что я тебя обожаю? – с явным облегчением выдохнул оборотень, вызвав у меня улыбку.
– Повторяй это почаще! – усмехнулась я в ответ на полный признательности и благодарности взгляд.
*
Еще на рассвете Калеб забрал «фею» и умчался, оставив мне лишь записку с благодарностями, обещанием зайти в воскресенье и еще одним признанием в обожании – похоже, мой вчерашний ответ оборотень воспринял как указание к действию. Полное оптимизма и веселья послание друга немного скрасило мне одинокое утро в огромном пустом особняке. Давно, еще на первом курсе, я даже собиралась его продать и купить что-нибудь попроще, но Калеб уговорил отложить это решение хотя бы до конца учебы. Я послушалась и не пожалела – особняк Ферроу стоял в самом центре Родена, а университет и все необходимые мне магазины были в пределах десяти-пятнадцати минут неспешного шага по чистым, освещенным и вымощенным гладким камнем улочкам. Далеко не все районы столицы могли таким похвастаться.
И все же у меня ушло немало времени, чтобы привыкнуть к дому. Я распустила штат слуг, работавших при Артуре Ферроу, и наняла приходящих горничных, два раза в неделю помогавших мне с уборкой. Большую часть комнат я заперла на ключ и годами не открывала, так что с оставшимся пространством трехэтажного особняка две девушки справлялись без труда. Со временем у меня выработались свои привычки и свой распорядок дня, в корне отличающийся от такового при отце, однако я все еще с трудом могла принять доставшийся в наследство дом как свое убежище. Прошлое находило меня, выглядывая из-за оправы старинных зеркал, затаившись за дверьми запертых комнат, шурша тяжелыми гобеленовыми портьерами и поскрипывая чуть рассохшимся паркетом.
Однажды я не выдержала. Поймав себя на том, что стараюсь бесшумно пробегать мимо давно пустующего кабинета Артура Ферроу и вздрагиваю, если кто-то из горничных ко мне обращается, я вышла из себя. Сколько можно бояться собственной тени! Это мой дом! Неконтролируемая, несвойственная мне ярость требовала выхода, и я металась по комнатам, выбрасывая вещи на пол из ящиков и шкафов, разбивая вазы и статуэтки и пиная обтянутые дорогим бархатом диванные подушки, пока не наткнулась на припрятанную Калебом еще на первом курсе биту – когда-то друг после работы заявился ко мне с разбитыми лицом и костяшками на кулаках, с порога вручил свой трофей и попросил дать что-нибудь холодное. Пока я трясущимися руками обрабатывала раны, оборотень, довольно ухмыляясь, хвастался, что напавшим на него сейчас гораздо хуже. Бита оказалась отличным оружием против призраков прошлого и разрушений причиняла куда больше, чем мои слабые руки. Особенно сильно досталось ненавистному кабинету. Заглянувший в гости Калеб застал меня, остервенело кромсающую старинный отцовский секретер. Оценив обстановку и мое состояние, оборотень не стал меня останавливать. Вместо этого он принес из гостиной патефон, включил музыку и молча присоединился к безобразию, а когда мои силы окончательно иссякли, обработал содранные из-за неумелого обращения с непривычным оружием ладони и заварил чай. Наверное, это было самое безумное чаепитие в моей жизни – мы сидели посреди обломков прямо на полу и улыбались друг другу, все так же не проронив ни слова. Слова нам в тот вечер были не нужны.
С тех пор, когда появлялось время, мы методично разбирали комнату за комнатой, но уже без разрушений – одного раза оказалось достаточно, чтобы мне стало легче. Что-то продавали, что-то безжалостно выбрасывали или даже сжигали, что-то отдавали в музей или архив. Я твердо решила, что в моем доме не должно остаться ничего, причиняющего мне боль. Разобранные до голых стен комнаты я снова запирала на ключ – обои и паркет я планировала заменить на всех этажах сразу и надеялась, что следующим летом наконец-то смогу это сделать.
Умывшись, я спустилась в кухню, приготовила простые оладья и съела их там же, не тратя время и силы, чтобы накрыть завтрак в столовой. Готовка была одной из первых вещей, учиться которой я взялась, оставшись одна. Мне было приятно делать что-то для себя, ни на кого не оглядываясь, не ожидая, пока слуги выполнят приказ, и не боясь, что меня за это осудят, ведь готовка «не для леди». Будучи леди, счастья я не видела, поэтому теперь с удовольствием познавала простые вещи, знакомые многим с детства, и не переставала наслаждаться недоступными мне ранее мелочами. Здесь же, пересев поближе к окну – обманчиво яркое солнце казалось по-летнему теплым, пока не выйдешь на улицу – пролистала стопку «Роденского Вестника» за несколько дней, на которую раньше не хватило времени. Не то чтобы мне было действительно интересно, но такая привычка позволяла оставаться в курсе самых основных событий столицы, не участвуя в них. Светские скандалы и помолвки, объявления самого разного толка, криминальные хроники, новости из мира политики и новейшие достижения науки и магии – в «Вестнике» было все. Разворот о преступном мире Родена в самом свежем, сегодняшнем издании пестрел кровавыми подробностями массового убийства в портовом районе. Тошнотворные зарисовки – кто позволит газетчикам делать снимки на месте преступления? – делали статью еще более омерзительной, поэтому я почти перелистнула страницу, когда взгляд зацепился за знакомое название.
«Пьяный лобстер».
Стараясь не смотреть на зарисовку, я снова перечитала заметку.
«Пять истерзанных трупов обнаружены в подвале «Пьяного лобстера»!
Патруль охраны порядка вызвал И.Н о ррен, владелец трактира, обнаруживший убитых через час после закрытия. Как сообщает наш источник в Управлении, прибывшие на место следователи нашли не только тела, но и перепрятанную господином Норреном большую партию наркотических эликсиров, среди которых были «фея снов», «изумруд» и «слезы дриады». Две из пяти жертв также находились под следствием за распространение запрещенных препаратов.
Сам И.Норрен арестован по подозрению в убийстве и распространении наркотиков. Подробности расследования пока не сообщаются.»
Сглотнув, я отложила газету и закрыла глаза. Именно в этом трактире вчера должен был оказаться Калеб. Опоздание, возможно, спасло ему не карьеру, а жизнь. Не выдержав, я потянулась к связничку.
«Калеб! В «Роденском Вестнике…»
«Уже знаю», – мгновенно откликнулся оборотень. – «Фаюшка, прости, сейчас немного занят. Завтра приду, как и обещал».
На глаза снова попалась до омерзения подробная зарисовка. Я поспешно перелистнула страницу и попыталась погрузиться в знакомый, а главное, безопасный мир техномагических новинок. Калеб никогда не давал повода в нем сомневаться и, несмотря на кажущуюся беспечность, почти всегда просчитывал свои действия на несколько шагов вперед. И все же я не могла отделаться от мысли, что вчера он разминулся со смертью слишком близко.
Уже покидая кухню, я бросила взгляд в окно. У дома напротив стоял человек, но с такого расстояния я не могла его разглядеть как следует. На долю секунды мне показалось, что он смотрит прямо на меня… Но нет, незнакомец отвернулся и пошел дальше по своим делам неспешным прогулочным шагом. Очередной гость столицы или просто прохожий, любующийся роскошными особняками. Здесь, в центральной части Родена, богатой, беспечной и невероятно далекой от описываемого в газете ужаса, таких было куда больше, чем самих жителей.
