Kitabı oku: «История родной женщины», sayfa 2
– Так, теперь Васька придет, отправлю его отвести или передать как-нибудь… – пробормотала она себе под нос, засунула драгоценность вместе с пером и чернильницей в ящик под ключ и села обратно за стол, положив на него немного трясущиеся иссохшие руки.
– Спасибо, – тихо произнесла она после долгой паузы и, не дождавшись ответа, быстро вскочила и убежала готовить кушать, словно испугалась, что эта минута телячьих нежностей сделает из нее совсем другого, доброго и адекватного человека.
Чудо, хоть и очень редко, случалось. Один раз оно произошло, когда через месяц Дуня получила весточку от Миши, с фронта. Видимо, их послание он так и не получил, либо получил, но не послушался. Он сообщил, что их от военного училища отправили в одну из рот выполнять мелкие поручения. Просил не переживать и извинить его.
Второй раз Дуня пришла в себя, когда получила весточку от среднего сына Васи. Нина прочитала добрую весть о том, что он жив и здоров, своим свекрам вслух. Старуха, к удивлению, была целый вечер добра и весела.
Однако своих внуков от сына Васьки почему-то невзлюбила. Маленькие дети жили в соседнем доме, и пока их мать была на работе, сидели совсем одни, в холоде. А когда прибегали к бабке и просили у той поесть и погреться, та совала им по оладушку и выгоняла:
– Идитя, идитя домой! – словно они были какие-то совсем чужие попрошайки с улицы.
А когда у нее спрашивали, почему она их так не любит, отвечала так:
– Они такия сопливыя! Синюшные сопли аж до колен, особенно у младшого… – а может, у них и сопли-то были от постоянного холода?..
Зато внучку Машу бабка Дуня полюбила, насколько она вообще была способна любить. А ради этого и Нине можно было потерпеть. Главное, что ее ребенок сыт, одет, в тепле, пока она на работе в колхозе…
Еще каждый месяц женщина брала отгул в колхозе и носила своему мужу еду в город. Делала она это пешком, с тяжеленной корзиной, за три дня преодолевая почти сто километров. И это только в одну сторону. На ночь к себе пускали добрые люди.
– Хоть на пороге, главное, под крышей… – шутила Нина, просясь на ночлег. И все пускали. Кто куда: летом в коровник на сено, зимой в баню или в чулан на шубу. И все всегда кормили. Хоть и война была. Нина потом всю жизнь сама готовила лишнюю порцию еды, со словами «а вдруг кто зайдет с дороги?» В редких случаях встречалась какая-нибудь машина с другого города. Подвозили тогда. Но это было не чаще нескольких раз в год, машин-то мало было совсем в тылу.
В Моршанске Нина родила второго ребенка. Слабенькую девочку Раю. И пропустила свое отважное путешествие всего один раз. Бедная маленькая Маша, когда мама уходила, прощалась с ней навсегда… И всю неделю дрожала от страха. Особенно, когда весной около самого дома бурлила вода, которая легко могла смыть не только беззащитную мать, но и целый дом… Тогда девочка брала свою крошечную сестренку в охапку и просилась к бабке на печку и, слушая слабое дыхание Раи, тревожно засыпала. Каждую ночь ей снилось, что злая вода смыла маму и сестренку. В одну страшную ночь Рая действительно перестала дышать. В войну умирали часто не только дети. От болезни, голода, холода…
Рае сшили белое платье, как ангелочку, хотя она им и была. Родственники Нины, ее мама и сестра Люба, плакали, когда хоронили девочку прямо в земле… И маленькая Маша пускала слезы вместе со всеми, хотя не до конца понимала, почему все жалеют мертвую сестренку. Ведь девочке уже не будет плохо, она ушла на небо. Маше было всего 4 годика.
Что в то время помогло Нине пережить смерть дочери, одному только Богу известно. Никому она не сказала ни слова в укор, ни разу при людях не заплакала. Но много лет потом не могла улыбаться.
Вскоре Василия выбрали главой колхоза. Он пришел и удивленно об этом доложил Нине.
– А что вы удивляетесь-то? Кому еще? Одни ведь бабы в деревне да безрукий калека-пьяница…
– Ну я как-то боюся… Если ты только будешь мне пособлять…
– Вот нашли еще помощника! Четыре класса с горем пополам закончила!
– Ну все равно, хоть бумажки какие-нибудь калякать, чтобы мне времени хватало заниматься остальными колхозными делами.
– Ну хорошо! Чем смогу, тем помогу!
И Маша томными зимними вечерами наблюдала, как мама и дедушка на кухне до ночи сидели при свете керосинки, заполняли какие-то бумаги, планировали, что и где посадить, считали урожай.
– Да, в этом году вышел щедрый урожай! – мусоля самокрутку, радовался старик. И первым делом везли налог государству, на благо Родины. А потом уже распределяли по работникам, считая трудодни.
Когда Маша с родителями после войны переехали в другое место, она почти забыла об этом страшном и тяжелом времени. Помнила только по рассказам. В раннем детстве все как-то легко переносится, сглаживается. Даже шрамы заживают, остаются только маленькие рубцы…
Брат ее отца, Михаил, в шестнадцать лет отправился на фронт, изменив себе возраст, благополучно дошел до Берлина и вернулся домой с наградами. Правда, в феврале 1945 года его ранили в плечо, но не сильно, и молодой организм быстро справился. Ведь впереди было решающее сражение. Вернулся молодой юноша не всем знакомым Мишкой, а Михаилом Васильевичем. Настолько он постарел за эти годы… Василий тоже вернулся живой и здоровый. В войну он воевал на Курской дуге и получил награду за мужество.
В 1947 году Николай, Нина и Маша переехали в другое село в Тамбовской области. Там строилось подсобное хозяйство, и мужчину поставили главным. Вначале они жили в землянке, потом снимали жилье, в обед и выходные самостоятельно строя свое, прямо на краю соснового леса. Братья Миша и Вася им очень помогали со строительством: младший собственноручно изготовил чудесные деревянные окна, в каждом по форточке, а для большой комнаты, зала, окно могло открываться нараспашку, впуская в жильё запах цветов из сада вперемешку со свежим хвойным запахом. Старший возводил стены из дерева и глины. В 1953 году семья Петровых наконец-то переехала в простенький, но собственный домик. Вперёд, по традиции, пустили старенькую кошку, которая пережила с ними войну и кучу переездов. Отец Николая, Василий, дал молодой семье по тем временам чуть ли не целое состояние: три мешка зерна и корову, которую они гнали с Моршанска пешком много дней. Жизнь начала налаживаться.
Глава 2
Послевоенное детство
1947 год
Чем прекрасно детство, так это тем, что все вокруг кажется замечательным: ты не замечаешь проблем, зла и горя, а все неприятности быстро забываются. Каждый день для тебя – это целый удивительный мир, наполненный различными приключениями. Ты встаешь с утра и выбираешь, чем заняться сегодня. Конечно, если родители не попросят тебя чем-то помочь, но в основном дети после войны росли вольно, как трава в поле. Взрослым не было времени за ними следить: у них работа, огород, хозяйство.
Жизнь в деревне и вовсе прекрасна: как только встает солнце, быстро сделаешь свои обязанности, убегаешь на улицу и не появляешься практически до самой ночи. Родители за тебя могут не переживать, ведь все друг друга знают и никто не даст тебя в обиду. Вот и Маруся, которой весной исполнилось семь лет, с утра пораньше, прямо в сорочке, пошла во двор. Летняя прохлада легонько покусывала за худенькие плечики. Машенька покормила кур и поросенка, налила в большое деревянное корыто чистую воду из бочки, сходила в курятник и собрала в маленькую деревянную корзинку яйца. Ночью курочки спали на шестах, а потом несли яйца в несколько ящиков, устланных соломой, но иногда птички вредничали и не хотели нестись в ящики. И тогда Марусе приходилось искать яйца по всему двору. Но сегодня несушки молодцы: Маша достала пять крупных коричневых яичек, положила в корзиночку и отнесла домой.
Начала собираться гулять с деревенской детворой. Она надела синее платье, которое ее мама перешила из папиной рубашки, расчесала деревянным гребнем и заплела в длинную косу свои темные густые волосы и наспех поела кашу, оставленную мамой в кастрюльке, плотной завернутую в папин тулуп, чтобы не остыла. Потом Маня надела старые сандали, которые достались по наследству от какой-то выросшей девочки, закрыла дверь на ключ, спрятала его под коврик и вприпрыжку выбежала из дома.
Около порога висел рукомойник. Малышка умыла свое круглое личико, на котором сверкали большие карие глазки, и со вздернутого маленького носика картошкой начали стекать капельки колодезной воды прямо на пухленькие алые губки. Вытерлась старым полотенцем и побежала.
В центре деревушки на широкой песчаной улице уже собралось много детворы разных возрастов, хотя часовая стрелка показывала всего семь. Все были в одежде не по размеру, ведь в основном донашивали за старшими братьями или сестрами, либо, как и Маша, щеголяли в перешитых из взрослых ненужных вещей. Но никто не стеснялся этого, ведь никому не удавалось модничать из-за сильного дефицита в стране.
Ребята играли в лапту. Марусю, как и ее ровесников, не брали с собой, потому что считали их слишком мелкими, мол, будут мешаться под ногами, и их «зашибут». Лаптистам было минимум двенадцать лет, и они считали себя взрослыми. Среди них было только несколько девочек, остальные мальчишки. Играющие были загорелыми, поджарыми и грязными от пыли и пота. Сегодня троих парнишек забрали пасти скот, поэтому для игры не хватало участников, поэтому пришлось выбирать из кучки малышни, вертящихся рядом. Девочка, Машина соседка, подошла к траве, где сидели «зрители». Она выбрала свою сверстницу – долговязую шатенку с унылым лицом; парнишку – длинного худого блондина с добрыми серыми глазами и носом-картошкой, по виду ему было лет десять; и, ко всеобщему удивлению, Машу.
Мальчишка, которого тоже взяли в игру, с недовольным видом посмотрел на Машу и фыркнул, мол, ну и взяли мелюзгу. Та, мельком глянув в его сторону, гордо приподняла крошечный подбородок и с торжествующей полуулыбкой отвернулась. Он еще полминуты смотрел на ее гордые прямые плечики. Началась игра.
Правила были простыми, но для участия нужна была неплохая физическая подготовка: скорость, ловкость, меткость. «Подавала» подкидывает мячик, а другой игрок бьет по нему палкой, потом швыряет в сторону биту и бежит к финишной черте. Дежурящие «в поле» должны поймать этот мяч или, подхватив с земли, попасть им в не добежавшего до финишной черты «забивалу». Маше дали узкую доску, которая в длину была чуть ли не ей вровень, вдобавок очень тяжелой и шершавой. Парнишка озорным взглядом серых глаз неотрывно наблюдал за ней: его задачей было «выбить» Машу, как только она побежит мимо. И вот мяч кинули, Маша изо всех сил ударила по нему битой, отбив его куда-то в кусты, бросила палку и рванула что есть сил. Она бежала, маленькая, худенькая, но такая шустрая и сильная. Ее толстая коса стучала по спине, короткие боковые волосы выпали и закрутились на висках. Мяч нашли и начали кидать в «жертву», но та, ловко уворачиваясь, без труда добежала до финиша победительницей. Она довольно посмотрела на паренька, который в ней сомневался, тот в ответ скорчил недовольную рожицу и отвернулся. Игра продолжалась долго, мальчик, когда Маше еще предстояло быть «забивалой», стал усерднее целиться, но никому так и не удалось в нее попасть.
В полдень, когда беспощадное высокое солнце разбрасывало свои обжигающие лучи, уставшие и счастливые ребята дружно побежали на речку. Их приютил небольшой пляж с золотистым песком и широким заходом в воду. Озерцо окружали густые заросли камыша, в которых плескались лягушки и мелкая рыбешка, посередине был вытоптан иловый берег, а по краям тина. Сбоку речки был длинный деревянный мостик, с которого по очереди ныряли в воду различными способами. Детвора купалась в том, в чем играла на улице, но как же это было весело. Правда, девчонки постоянно теряли ленточки, заплетенные в косички. А еще, самое страшное, ловили вшей, которых потом приходилось выводить ужасно вонючим раствором, а в худшем случае – бриться налысо.
– Что, не умеешь плавать? – с вызовом спросил подплывающий к Марусе пацаненок, с которым они играли в лапту. Та стояла по колено в реке, умывшись и намочив немного волосы.
– Да, – равнодушно ответила та.
– Хочешь, научу? – спросил он, переменив манеру общения на добродушную, и встал по пояс в воде. Юнец был без майки, и все его выпирающие ребра красовались на солнце.
– Ты сам-то давно умеешь? – усмехнулась в ответ девчонка и прищурилась. Паренек, наблюдавший за ней искрящимся взглядом, немного смутившись, ответил:
– Брат недавно научил… По-собачьи. Иди сюда, мы не будем далеко заплывать, не бойся!
– Мне мама не разрешает купаться без взрослых, – последовал немного обиженный ответ.
– Мне тоже, но у меня тут старший брат.
– Везет, – с завистью ответила Маня. – Ну ладно, мне пора. Пока!
– Пока… – нехотя попрощался тот.
Маша шла настолько быстро, насколько позволяли ноги. До дома было идти минут пятнадцать, но этот путь оказался нелегким, и пока дошла, вся вспотела – было изнуряюще жарко. В избе мать сварила обед и уже заждалась ее.
– Ну наконец-то! – пытаясь делать грозный вид, произнесла молодая женщина. Ей только недавно исполнилось двадцать восемь лет, молодая, достаточно красивая и стройная, энергичная. Маруся была ее маленькой копией.
– Прости, мам! – с щенячьими глазами произнесла Маша. – меня сегодня старшие взяли с собой в лапту, представляешь!
– Ого! – искренне удивилась мать. – И тебе несложно было с большими играть? Не испугалась? – спросила мягко, при этом доставая из куртки завернутую кастрюлю с картошкой.
– А вот совсем и не страшно! И несложно! – затараторила Машка. – Я как ударю, а мячик как улетит в кусты, они его пока ищут, я вжик, и уже почти пробежала, и все!
– Молодец! – улыбнулась женщина, и, подойдя к чаду, поцеловала в лоб. Потом поставила на стол кастрюлю с картошкой в мундире, хлеб и квас. – Иди мой руки и за стол.
– Ух, как проголодалась! – подтвердила маленькая растрепанная девчонка и быстро сбегала умыться к крыльцу.
Вернулась и плюхнулась на лавку рядом с массивным деревянным столом. Обеденное место располагалось в центре небольшой комнатки, отделенной потрепанной шторкой от тоже тесной кухоньки с белой печкой. Напротив кухни были две двери, одна – в спальню, где стояла родительская узкая пружинная кровать, другая – в комнатку Маши.
– Мамочка, пожалуйста, давай сходим на речку… – умоляюще произнесла Маня.
– Так много дел… – начала женщина. Девочка расстроенно и очень серьезно посмотрела на мать. – Но на часик можем сходить, – добавила мама и с улыбкой посмотрела на дочь.
Та благодарно ей кивнула и продолжила есть картошку быстрее. После еды она помыла за собой посуду и побежала переодеваться в свой купальный костюм: для нее мать перешила папину тельняшку, и, надо сказать, получилось очень симпатично.
Когда Маня с матушкой пришли на речку, там еще купалась ребятня, с которыми она играла в лапту, и тот мальчик тоже. Завидев ее издалека, он сначала немного растерялся, а потом вышел на берег и плюхнулся на песок, чтобы согреться. Нина села на травку в тени: сегодня она почему-то не купалась, но не сводила глаз с дочурки.
Маруся зашла по пояс, зажала нос рукой, набрала ртом побольше воздуха и смело нырнула. Прохладная водица окутала ее со всех сторон, обняла, словно давно ждала, и потом бодро вытолкнула наверх. Ох, это приятное чувство окунуться после жаркого дня. Вода, как лучший лекарь, успокаивает, бодрит, придает сил, смывая всю усталость и плохие эмоции.
– А я обещал научить тебя плавать, – послышался голос сзади.
К ней приблизился мальчик. «Что он ко мне прилепился?» – подумала про себя Маша, но потом решила, что нужно стараться быть дружелюбной со всеми, как учит мама.
– Да, видишь, я пришла, – усмехнулась она.
– Классный купальный костюм! – одобрил паренек.
– Спасибо, мама сшила. Я, кстати, Маша…
– Я знаю, – неловко промямлил тот. – Мы, вообще-то, с тобой соседи…
– Правда?! – вытаращив глаза от удивления, громко произнесла девочка.
Потом недоверчиво посмотрела на собеседника и вспомнила. Этот мальчик живет около нее в небольшом бревенчатом доме, его мать – пожилая женщина, у которой погиб муж на фронте, а на ней осталось четверо детей: самой старшей лет двадцать, и она уже замужем, второй сестре пятнадцать, и эта девочка Катя очень нравилась Маше. Потом у соседей мальчик лет двенадцати, задира еще тот, а младшему лет восемь. Так, получается, это самый младший… Он, оказывается, ее ровесник, а выпендривается-то! Кажется, его зовут Вася…
– Извини, я тебя сразу не узнала, – после долгой паузы ответила она.
Мальчишка рассмеялся в ответ. Он, кажется, не обиделся.
Вася показал Маше, как нужно плавать по-собачьи. Сначала у нее не получалось, потому что она очень боялась и начинала идти ко дну.
– Надо расслабиться и полностью довериться воде. Ее нужно полюбить, и тогда та полюбит тебя в ответ, будет тебя поддерживать и помогать, – серьезно наставлял парниша.
Этот совет помог его ученице, и она сначала смогла проплыть полметра, а потом метр.
– Ну вот, молодец, ты прямо как русалочка, – довольно и смущённо похвалил он.
Маня стала проплывать короткие дистанции, ей это очень нравилось. Мама ее периодически окликивала, чтобы та была осторожнее. Время пролетело незаметно, и пора было уже уходить, хоть так не хотелось.
– Мне тоже нужно домой, замерз уже. Да и мать ждет, обедать пора, – объяснил он, выходя за Марусей из воды. Они завернулись каждый в свое полотенце и, о чем-то болтая, поплелись домой.
– До свидания, теть Нин, пока, Маш! – попрощался Вася около их дома.
– Пока, Вась! Когда будет время, заходи к нам в гости, – улыбнулась Нина.
– Большое спасибо за приглашение, – вежливо ответил тот и пошел дальше, в соседнюю избу.
Маша удивленно посмотрела на маму.
– Очень хороший и воспитанный мальчик, – объяснила ей та. – Рада, что вы подружились. Девочка кивнула, и они молча зашли в жилище.
Поужинали с большим аппетитом, потом вышли во двор кормить скот: Маша кормила кур и поросят, а ей мама собиралась поить и доить корову, которой в нужное время не оказалось на месте. Мама вышла на улицу глянуть. Нет. Пошла к соседке. И там нет.
– А где же наша Зорька-то? – встревожилась женщина. – Придется идти искать…
– Да ладно тебе, сама придет, – отмахнулась соседка.
Но Нина так не могла. Позвала дочь за компанию, и они отправились в сторону луга. Над лесом садилось солнце, разукрашивая лазурный небосвод в сказочно красивые цвета: полоска вишневого цвета, апельсинового и лавандового, а облака розовые и мягкие, словно сладкая вата. Деревянные, немного запущенные дома деревеньки погрязли в густом тумане, а крыши, которые торчали из него, казались необычно высокими и мрачными. В окнах уже зажегся тусклый керосиновый свет, и было видно, что происходило в домах: кто-то пил чай и разговаривал, кто-то читал, другие ужинали. В последней избе на краю поселения перед окнами резвились дети. На лугу замычала корова, Нина позвала: «Зо-о-орька!» Они пошли на голос животного, пробираясь сквозь густой туман по сырой длинной траве, которая колола голые ноги. Корову нашли стоящей у маленького ручья и жующую сочную осоку, повели домой.
Уже стемнело, огромное небо раскинулось над деревней, очаровывая россыпью серебристых звезд и освещая полуночный мир загадочной луной. Стрекотали кузнечики, вдали лаяли собаки, и было слышно, как на пруду дружно квакали лягушки. Маша сильно устала, замерзла и промокла, ноги болели, обратный путь ей показался ужасно длинным, но при этом она чувствовала себя такой счастливой. Вернувшись, Маня зашла в теплую комнату, переоделась, поцеловала папу, недавно пришедшего с работы из полей, и без сил уснула.
Следующий день Маруся не пошла играть в лапту, а нашла себе другое занятие. Возможно, чтобы сделать важный вид перед новым знакомым. Ей нравилось искать красивые камушки и стеклышки, из которых она собрала уже небольшую коллекцию. Девчата постарше играли во дворе в «дочки-матери» и позвали ее с собой, в роли дочки. Ее мамой в игре оказалась, по счастливому стечению обстоятельств, Васина сестра, Катя. Она кормила ее кашей, приготовленной из песка (конечно, понарошку), салатиками, сделанными из травы и цветов, поила водичкой, воображая, что это молоко или чай. У Мани с собой была кукла, ее единственная игрушка, которую она обожала. Ее сделала мама из ткани, наполненной соломой, а сверху сшила симпатичный тканевый костюмчик. Мальчишки в это время неподалеку гоняли в футбол с потресканным мячом: бегали босиком, ворота им заменяли пеньки, зато какие эмоции, какой азарт. Они выкрикивали слова, которые были понятны только игрокам, радовались, злились и иногда ругались друг с другом…
Время быстро летит. И вот уже головокружительно промчалась половина лета. В лесу появлялась душистая питательная ягода, на добычу которой пришлось вставать до зари. Нина взяла с собой дочку и двоих соседских детей, которые очень просились: Катю и Васю. Все взяли с собой еды (хлеб, вареные яйца, огурцы и воду), ведь идти было очень-очень далеко. В лесу жужжали, просыпаясь, комары, лениво щебетали птицы, а на траве и листьях еще лежала серебристая утренняя роса, пахло тёплой землёй и смолой.
– Маш, а ты в этом году тоже идешь в школу? Вася вот уже все уши нам прожужжал, так ему не терпится, – Катя, усмехнувшись, посмотрела на брата.
Тот, глядя недовольно и обиженно, подумал: «Вот коза, вечно меня позорит, лучше бы дома сидела».
– Не знаю, – удивленно ответила Маруся и вопросительно посмотрела на маму.
– Ну да, если возьмут… Сейчас же классы сильно переполнены… Хотя она очень смышленая и шустрая, поэтому должны взять, – пояснила задумчиво Нина.
– Я пошла в семь, а вот Ваське почти девять, его в прошлом году не взяли! – подразнила старшая сестра. Брат, краснея, раздраженно пихнул ее локтем в бок.
– Ну и ничего, зато он целый год еще побыл в беззаботном детстве и пойдет в школу уже осознанно и с желанием, – заступилась Машина мама за мальчика.
– Да, я очень хочу! – деловито подтвердил Вася.
– Я тоже хочу в школу! – поддержала Маша, впервые изъявив такое желание.
– Мы отдадим тебя на подготовку, а там уже учительница решит, идти тебе или пока взять кого постарше, – рассудила мать.
Наконец путники набрели на огромную поляну, усыпанную крупной спелой земляникой, и начали собирать ягоды. Вначале дети насытились сами, и лишь после этого начали наполнять стаканы. Терпения Васи и Маши хватило всего на час, а потом они отдали свою посуду старшим и начали бегать друг за другом. Через какое-то время девочка упала, запнувшись за корень, и разбила коленку до крови. Марусе было очень больно, обидно, но она угрюмо сидела на пеньке, не проронив ни слезинки, пока мама прикладывала к коленке подорожник. Наполнив всю тару до краев (Нина и Катя набрали и посуду младших) и пообедав, они побрели домой, по пути нарвав нежных лесных колокольчиков со скромно опущенной вниз головой, и душистый тысячелистник, для чая. Вернулись уже после обеда, сильно устали, покусанные комарами, но это того стоило: и нагулялись, надышались до головокружения сосновым воздухом, и ягоды много набрали. Еще немного потрудиться, перебрать, а потом можно размять добычу с сахаром, смешать с парным молоком, да вприкуску с батоном – вкуснотища! Что еще нужно для счастья? Отдохнуть и бежать на речку! Машка уже довольно уверенно плавала, хоть и недалеко, и Нина отпускала ее со старшим братом и сестрой Васи.
– Утонешь, домой не возвращайся, – в шутку наставляла Нина свою дочь перед каждым походом купаться. Та смеялась и упархивала из дома, как птичка.
