Kitabı oku: «Наследник», sayfa 8
Отворачиваюсь… Мы привлекаем внимание и это в данном контексте – ужасно!
Девушки сбоку от меня оживлённо обсуждают бедного мага и его избранницу. Сирен в какой-то момент оказывается танцующей без моего разрешения с Яром, ее улыбка в данный момент затмевает все мои мысли о наглости его же поступка! Да как она только успела ускользнуть?
Глубоко вдыхаю. Рассеяна. И думаю совершенно не о том! Я пропускаю даже тот момент, когда к нам подходит главная фрейлина дворца. Её веер нетерпеливо подёргивается, выдавая отношение к «активным» разговорам.
Делаю реверанс самой последней. Потому что мой взгляд направлен в сторону танцующих. Хотела увидеть принца, хотя делала вид, что смотрю за сестрой. Ужасно. Внутри меня голос, который не даёт мне думать, не даёт откреститься от всего этого.
– Хватит сплетничать! Вас слышит весь дворец! – одергивает мадам Шанталь.
Морель издевательски улыбается и сморит на главную фрейлину дворца с каким-то снисхождением. На что мадам отвечает фальшивой и в тоже время благожелательной улыбкой и припечатывает не менее жёстко, чем её взгляд:
– Что-то мне подсказывает, что в этом сезоне, вам, моя дорога, стоит присмотреться к кандидатам на вашу руку. Вы занимаетесь немного не тем, вам не кажется?
Илем округляет глаза и отшатывается в мою сторону как от удара. Синее платье соперничает по оттенку с цветом её лица. Признаться, я так же в лёгком недоумении. Держать себя в руках мадам могла и умела. А сейчас? Что произошло сейчас? Или это было сделано специально?
Остаётся только гадать. Вокруг нас, несмотря на играющую музыку, воплотилась тишина. Многие придворные, да и аристократы, в принципе не скрывая этого, прислушивались. Разгорался скандал. Теперь я только рада, что Сирен танцует, не хочу, чтобы её даже косвенно упоминали в чём-то подобном.
Намёки на замужество считаются оскорблением. Не замужем до девятнадцати – уже никогда не будешь. А Морель… ещё пять месяцев, но она даже не помолвлена. И этот пассаж с откровенным намёком.
– С чего бы это? – осведомляется Морель, суживая глаза и воинственно складывая руки под грудью. От чего декольте становится куда более явным.
– Говорят, что библиотеки нынче опустели… – звучит как бы невзначай.
Морель ничего не отвечает, а все мы отворачиваемся, старательно делая вид, что ничего не слышали, но мы слышали и поняли. Морель молчит до самого ухода мадам, а после отворачивается в сторону балконов и так же уходит. Это скандал. Мне её жаль, но не настолько, чтобы пойти утешать.
Речь о связи, мы это давно поняли. Вопрос, о какой…
– Она сама виновата, – тихо шепчет Илем, прикрывшись веером.
– Виновата в чём?
Илем улыбается грустной улыбкой.
– Морель решила, что получила наследника, но как видимо, он так не думает.
Пол ушёл из-под ног. В ушах гулко застучало, перекрывая мысли. Я только что спросила себя об этом и вот получила ответ. Иногда лучше не спрашивать, даже в мыслях, чтобы не услышать ненужного ответа. А я спросила, и Создатель услышал мой вопрос, посылая на него ответ.
– Пожалуй, я вернусь в покои, – осипшим голосом произношу я.
– Нехорошо? – участливо спрашивает Илем, хотя в глазах нет и намёка на интерес.
– Устала, – мой короткий ответ.
Не в силах вынести всего этого я спешно прощаюсь с сестрой, беря с неё обещание, вернуться в свою комнату к полуночи. Рядом уже нет Яра, он где-то совсем недалеко, я буквально чувствую, как он ждёт, что я покину зал. И было бы правильным остаться, но я не могу. Да и к тому же, Сирен не настолько глупа, чтобы позволить себе что-то на глазах у всех!
Не хочу дожидаться конца третьего вальса. У меня нет сил. Вечер окончательно потерян.
Для меня всё встало на свои места. И от этого неприятная тягучесть разлилась где-то в районе сердца. Слезы душили, но я упрямо держала лицо, отвешивая комплимент проходящей мимо мадам Дюрель и её престарелому супругу. Вздохнула полной грудью только тогда когда вышла в пустынный коридор, подсвеченный магическими факелами по обе стороны. Это самый короткий путь в покои. Натолкнуться тут на кого-либо возможным не представлялось.
Мне нужно было срочно вернуться в свою комнату, немедленно умыться и оставить свои попытки верить в то, во что верить нельзя.
Подхватила юбки и, невзирая на всё, побежала. Слёзы обжигали щёки. Нет никаких сил держать их в себе. Больше нет сил!
Преодолев коридор, я повернула к узкой лестнице и неожиданно попала в чьи-то руки. Буквально врезалась в кого-то. Слёзы застилали глаза, но даже в полумраке я смогла разглядеть наследника. Который отступил от меня на шаг, но так и оставил свои руки на моих плечах, немного уравновешивая меня. Я едва не упала во время столкновения.
– Что с вами? – последовал вопрос.
Отступила и опустила взгляд. Что я могла ответить? Сейчас я могла лишь надеяться, что в полумраке не видно моих слёз.
– Почему вы молчите?
– Простите, я спешу, – то единственное, что я смогла вымолвить, не поднимая глаз и обхватывая себя руками.
– Спешите? – улыбка в голосе. – Если это по моей вине, то уверяю вас, вы не опоздали, скорее напротив. Я надеялся встретить вас на балу, но, к сожалению, выяснилось, что некоторые вопросы нельзя решить без моего непосредственного вмешательства.
Так легко и просто он говорит о сторонних вещах в тот момент, когда меня разъедает это непостижимое ранее чувство!
Напускная весёлость в голосе наследника прибавляет мне сил. И я, невзирая на то, кто передо мной, поднимаю взгляд, в котором плещет обида вперемешку со злостью. Слишком гордая, я слишком люблю себя, чтобы потом все, смотря на меня, смеялись или опускали глаза, как в случае с Морель. Я же всё прекрасно понимаю. Красивая девушка не смогла или не захотела сказать нет… Только я не она! Я смогу! Невзирая на клубящийся рой чувств в глубине сердца.
Сейчас мне особенно явственно понятно к чему эта помощь и приглашение на прогулку! Взыгравшая гордость перекрывает мысли.
Пусть наследник, но я всё равно не согласна на эту роль, я её просто не вынесу. А роль у мимолётного увлечения только одна и она незавидна! Перед глазами лицо Морель полное разочарования и загубленной гордости. А ведь ей больше нечего было сказать, просто нечем оправдаться. Она проглотила оскорбление, она приняла его как данность. Удел моим чувствам – быть бездушно раздавленными! Со мной поступят так же как и с Морель, у меня нет причин сомневаться в этом.
Чёрные брюки, красный камзол с золотой цепью от плеча до пуговицы на груди, то единственное, что говорит о принадлежности к Повелителю. Притягательный, опасный для моей чести и обжигающий для сердца. Опасно находиться рядом, особенно сейчас, когда все чувства оголены.
Заглянув в мои глаза Его Высочество хмурится, старательно делая вид, что не понимает. Только я знаю, что он понимает, я это знаю! Так ловко, так правдиво, и так глупо я попалась!
– Простите, но я вынуждена отказаться от вашего несомненно лестного для меня предложения, – голос предательски надломился.
После произнесения этой фразы мне вот тут в полумраке лестницы стало как-то слишком холодно. По телу побежали мурашки, а взгляд наследника, не скрывая обиды, впился в лицо.
– Позвольте узнать, почему? – нотка стали и нет улыбки, она растаяла секунду назад, чёрные глаза, кажется, почернели ещё больше.
– При всё моём уважении, я не смогу быть для вас достойной спутницей.
Я вложила в эту фразу весь смысл.
– Ещё днём вы считали иначе, – звучит как укол, но я упрямо игнорирую его и вскидываю подбородок, собирая всю решимость в кулак.
– Вы неверно истолковали мою благодарность Ваше Высочество.
Вот и всё… фраза была сказана. Вопреки моему предположению, Дариан хмыкает и неожиданно тепло улыбается.
– Я не знаю, что вы себе придумали, но я звал вас для того, чтобы показать ночной город. Сегодня он будет озарён сотнями залпов. Поверьте зрелище стоит того, чтобы его увидели воочию.
Смутилась, но не отступила и так же решительно глядя в глаза сказала:
– И всё же. Я не могу принять ваше предложение, прошу меня простить.
Реверанс.
Его Высочество промолчал, но в ту же секунду меня охватил огненный портал и унёс в покои. И я только сейчас вспомнила что перемещение возможно без физического контакта. Ошеломлённая своим порывом и дерзостью я оказалась стоящей посреди покоев в оглушающей тишине.
Стоит ли говорить, что последующую ночь я провела в постели, слыша шум разрывающихся фейерверков и гула веселящейся толпы, глотая слёзы. А они не переставали бежать до рассвета.
Глава 11
– Мне страшно.
– Мне тоже.
– Она такая холодная и спит практически постоянно, – шёпот Наиль.
Синие губы, бледное лицо и холодный пот. Миранда лежит в огромной белой постели, практически сливаясь с ней. Всегда изящная, лёгкая, весёлая и улыбчивая… сейчас она…
Смотрю горьким взглядом в огромные глаза младшей сестры. И у меня нет сил, сказать правду я просто не могу. Слишком больно, слишком тяжело и непримиримо горько.
Сирен обнимает Наиль, а отец молча застыл у окна. Сколько мы тут стоим? Час? Может быть два? Или больше? Время потеряло свою значимость.
Тихое. Практически не слышимое дыхание Миранды… Грудь практически не вздымается.
Шагая, сидящая у изголовья кровати, сгорбилась и смотрела в пол невидящим взглядом. Отец мог не пустить её, но пустил, потому что это последние минуты и мы никогда не повторим этот горький миг, он больше никогда не повториться. А отец, он понимает и позволяет то, что в других родах считается низким. Шагая практически вырастила нас. Она имеет право.
В какой-то миг, Шагая поднимает на меня свои карие глаза, и я вижу в них боль и слёзы. В тот же момент резко поворачивается отец. В одно мгновение он пересекает комнату и обхватывает лицо Миранды ладонями. Мы в ужасе наблюдаем за тем, как сильный маг и отец уже троих дочерей, бледнеет. По мужественному лицу течёт слеза. Что-то лопается внутри меня, и я ощущаю на губах солёный привкус слёз.
Ужас отражается в моих глаза настолько отчётливо, что младшая из нас понимает, что сейчас произошло. Наиль взрывается рыданием и её крепче к себе прижимает Сирен. Мы знали… Знали и нам всем всё равно слишком больно, чтобы понять этот уже свершившийся факт.
Миранда умерла. Спустя семь дней после смерти мужа и ребёнка. Она умерла, потому что не хотела жить. И это страшно. Миранда перестала бороться за жизнь. Отказалась от этой жизни.
Я не чувствую бегущих по щекам слёз, я не понимаю, что дрожат колени, мне кажется, что сейчас дрожит земля…
Острая боль утраты взрывает изнутри. Ещё минуту назад Миранда жила, а сейчас уже нет. Мой взгляд неотрывно смотрит на неё, я не обращаю внимания на тёплые руки, погладившие меня по плечам, мне всё равно… я будто бы умерла вместе с ней.
Медленно, не ощущая ног, я подхожу ближе и опускаюсь на колени перед изголовьем кровати, рядом с застывшим отцом, он так и не двинулся с места. Всё так же наклонился, всё так же держит лицо Миранды в своих руках, будто бы не понимает, что конец уже настал.
Беру безвольную и холодную ладошку Миранды в свои руки. Контраст наших тел как ещё один признак того, что больше она не откроет своих глаз.
Воспоминание как вспышка проносится в моей голове.
– Ты знаешь, что это за цветок?
Миранда, несмотря на своё роскошное платье, сидит на луговой траве и крутит в руках маленький цветочек цвета неба.
Прижимаюсь к сестре со спины и опираюсь подбородком о её плечо.
– Нет, – энергично качаю головой. – А что это за цветок?
Миранда поправляет сдвинувшуюся шляпку ,и немного отстраняясь, смотрит на меня с улыбкой. С нежной, любящей, доброй улыбкой. Я люблю эту улыбку, она как солнце. Теплая, ласковая, настоящая.
– Этот цветок символизирует счастье и благодать в семье.
Хмыкаю.
– Не может растение что-то символизировать. Оно ни на что не влияет.
Миранда смеётся и вручает цветок мне.
-Как знать… но так думали в древности, – а потом, понизив голос, словно доверяя ужасную тайну, шепнула. – Шагая говорила, что я должна взять его с собой.
– Глупости! – отмахиваюсь я.
Спустя десять минут из портала выходит отец, чтобы забрать с собой Миранду на знакомство с женихом и подписание документа о помолвке между ними.
А я… я осталась стоять и смотреть вслед уходящей от меня Миранды. Струящееся нежно-голубое платье с прекрасной шнуровкой на корсете подчёркивало изящную фигуру моей сестры. Развевающийся подол и взгляд через плечо на меня… Улыбаюсь Миранде, любуясь ею. А после понимаю, что цветок остался со мной. Она его так и не взяла.
Я должна ненавидеть, я должна призирать, я должна чувствовать хотя бы что-то… Но боль слишком быстро выстроила стену внутри меня. И мне скорее жаль. Мне жаль, что я живу в мире, где у таких как я нет прав, мне жаль, что отец ошибся в выборе мужа для Миранды, мне жаль, что она не смогла это пережить. Мне бесконечно жаль, что я так и не сказала главного, я не сказала, что поддерживаю её.
На следующий день после бала меня и Сирен отправили в отчий дом. Нет, не в изгнание, нас отправили, чтобы мы могли провести последние дни с сестрой. Я верила. Я до последнего часа верила, что врач ошибся, что не было этого невероятного стечения обстоятельств, что наследник всё же спас её. Я так в это верила…
Он не спас, он отсрочил неизбежное. Женщины умирают от тоски, они умирают от ненужности, от боли. Миранда умерла от боли. Гардиан оказался не то чтобы плохим мужем, он был садистом.
– Он завёл любовницу…
Мне показалось, что мне послышалось, но чем больше Миранда говорила, тем больше я понимала, нет, не показалось.
– И я не обращала внимания, я мирилась, я сделала всё, чтобы не перечить ему, чтобы не напоминать, – горькая усмешка. – Помнишь, как нам говорили?
– Помню…
Рядом на кровать села Сирен. Тихо зашуршало платье, но больше ни звука. Миранда смотрела наверх, на балдахин бежевого цвета и, кажется, так ей было проще говорить. Мы не просили рассказать, она решила это сама.
– Так вот сёстры, я исполнила свой долг благородной жены, – горечь в голосе и какая-то усмешка. – Сначала я не понимала, что происходит, я думала, что эти постоянные патрулирования, срочные вылазки по ночам, собрания, я думала, что именно это отнимает силы и желания со мной общаться просто как с человеком, – хриплый смешок, – странно, правда? Я ждала, что мы будем семьёй из романа. Наверное. Сейчас я жалею, что вообще читала их.
– Ты не виновата… – беря за руку Миранду, говорит Сирен.
Сестра улыбается тусклой улыбкой и уже глядя в наши глаза продолжает.
– Нет, не виновата. Сейчас точно знаю, что не виновата. А тогда, кажется, вечность назад я думала, что виновата. Вы же помните, чему нас учили? Нас учили чтить мужа, прощать его, не перечить ему. Нас учили быть жёнами без оглядки, быть всем и небом и землёй, – усмешка – Я очень быстро поняла, что этот мир совсем не тот, к которому нас готовили. Знаете, если бы была жива матушка. Она бы объяснила разницу между глухим подчинением и благородным снисхождением. Я разницу не понимала…
Тихо отворилась дверь, вошла Шагая, принеся с собой отвар из первых листьев «живого» дерева, для только родивших леди. Молча мы проследили за тем, как отвар водрузили на маленькую тумбу справа от нас и так же тихо Шагая удалилась, стараясь не смотреть на Миранду.
А между тем сестра продолжила:
– Он стал груб со мной. Не бил, но ночи с ним казались мне пыткой, Гардиан словно вымещал на мне злость. Он доставлял мне боль, но она была скорее эмоциональная, она была в каких-то малозначительных действиях. А во время близости он не утруждал себя даже взглядом в мою сторону… Даже взгляда… Уже тогда я знала, что есть она, и эту её он носит на руках. Носит её, а меня заставляет делать вещи, о которых я, пожалуй, умолчу.
– Почему ты не сказала отцу?
Миранда улыбается потрескавшимися от частых и тихих вздохов губами.
– Пожаловалась кому, Сирен?
– Папе…
Миранда качает головой.
– Я думала, что это пройдёт. Когда узнала, что жду ребёнка, муж был в в очередном патрулировании или руководил им… не важно! Вернувшись, он лишь сказал, что, наконец, снимает с себя «честь» проводить со мной ночи.
Сирен сдавленно охает.
– Я смирилась даже с эти. Но… рос живот, и вместе с моим животом росла нелюбовь моего мужа. Он ненавидел меня, и в открытую проводил ночи со своей «женщиной» в супружеской постели. А меня отправил в дальнюю часть дома, чтобы я лишний раз не попадалась ему на глаза. И именно тогда он, можно сказать, перестал уходить из дома, но был с ней. Мне же приходилось сносить это оскорбление с гордо поднятым подбородком. В своём доме я была посмешищем, даже слуги шептались не таясь. А муж… он видел моё упрямство, и это его злило ещё больше. Я никогда не думала, что ненависть может быть настолько осязаема.
Гулко застучала кровь в ушах. Я возненавидела эту проклятую женщину, позволившую себе эту связь!
– Кто она? – осипшим голосом.
– Да какая разница… Главное то, что она забеременела. И Гардиан решил избавиться от меня, чтобы уже законно взять в жёны её.
Испуганный всхлип Сирен тонет в бешеном гуле в моей голове. Я не могу поверить в то, что говорит сестра. Но дальше оказалось ещё хуже.
– Он сам лично вылил в мою воду яд и заставил отнести фужер в мою комнату. Утром в этом климате меня мучила жажда… А Гардиан знал об этом. Создатель смотрел в мою сторону, поэтому я не выпила воды. Просто не захотела. Когда отказалась, служанка упала на колени и просила её простить. Так я и узнала, что задумал мой муж. И у меня не осталось выбора. Отправить письмо без ведома Гардиана, возможным не было, он сам лично отслеживал всё что писалось и отправлялось из вверенной ему территории.
– И что ты… – шепчет Сирен.
Миранда не обращала на нас внимание, она смотрела куда-то вверх, а слёзы струйками бежали по вискам, орошая подушку так лелеемо взбитой для неё Шагаей.
– Он зашёл ко мне вечером, просто сел рядом и долго смотрел на мои закрытые глаза, а потом встал и молча ушёл. Конечно же, он знал, что я не выпила и не сплю. Он знал, смотрел и молчал. Той ночью, я тихо насколько могла прошла в комнату и сделала то единственное, что могла, я вонзила нож в его грудь. Но Гардиан был сильным, слишком сильным. Какое-то время его сердце жило и он просто отмахнулся от меня в попытке вытащить нож из сердца. Я упала напоследок заглянув в полные ненависти глаза… А дальше вы уже знаете…
Благородство Его Высочества не знало границ, Миранда преступила закон. Она должна была подвергнуться сначала суду рода, а потом Повелителя. Всё-таки её супруг был на стратегически важном положении. Увидев все мысли Миранды, наследник её пожалел, и возможно действительно думал, что она не умрёт. Но она умерла… Не смогла жить с тем, что с ней произошло. А это предложение о скоропалительной свадьбе, тут уже пожалели меня… Вот почему Его Высочество не захотел рассказать, он всё знал.
Хладный труп Миранды был предан небу спустя шесть с половиной часов. Все обитатели дома собрались на улице, чтобы проститься с ней. В очерченном круге на возвышении находилась только, она, мы все смотрели издалека. Отец позволил нам самим собрать в этот путь Миранду. Наиль свила красивый венок из фиолетовых декоративных роз, украсив его белыми листьями салты, Сирен и я приготовили платье, бледно сиреневое.
Миранда любила сиреневый цвет, она говорила, что он воздушный, нежный, кроткий…
Мы плакали, смотря за тем, как ярче и ярче разгорается белый свет, а потом, достигнув пика, гаснет. Создатель забрал Миранду в свою обитель, а нам оставил только воспоминания и портреты, на которых она улыбалась, и её глаза лучились светом и добром. Светом, который она теперь не увидит и добром, которое обесценилось для неё.
Этой ночью, впервые в жизни мы ночевали втроём. Обнявшись на огромной кровати под тихое потрескивание настоящей свечи. Запах расплавленного воска витал по комнате, напоминая о том, что Миранде нравилось вот так зажигать на ночь свечу. Она говорила, что живой огонь её греет…
Глава 12
Тихо трещит огонь многочисленных свечей, развенчивая полумрак чуть желтоватым светом.
Дариан неспешно проводит по моей шее своей тёплой рукой. Пальцы едва-едва касаются кожи. Мне хочется прильнуть к этой руке щекой, потереться как кошке и заглянуть в глаза.
Мы стоим так близко, так рядом…
Мои волосы распущены, и он пробегает взглядом по губам, лаская их одним только взором. В душе поднимается трепет и тепло окутывает подобно одеялу в стуже…
Сейчас мне совершенно не стыдно. Не важно, что вокруг полумрак, не важен мой внешний вид, не важно то, что он в одной рубашке на голое тело, а его камзол остался лежать где-то там, в районе двери.
Мои дрожащие пальцы ложатся на его грудь. Секунда и сильная ладонь накрывает мою, крепко прижимая к груди. Внутри гулко, и тяжело бьётся сердце. Его, не моё – моё спокойно и размеренно с каждым ударом словно затихает.
Мы смотрим друг на друга и не произносим ни слова. Мои глаза прикованы к его глазам, я буквально питаю его собой. И мне нравится… нравится то, что мы тут за закрытой дверью в моих покоях.
Проходит целая вечность. Пока Дариан не делает последнего шага ко мне, медленно, словно боясь спугнуть, протягивает ко мне руку. Пальцы совершают размеренный бег по щеке, останавливаются на подбородке и в тот же миг он склоняется к моим губам, а я тянусь к нему. И мы понимаем, чем это закончится, понимаем и не хотим останавливаться.
Резко сажусь. Сердце в груди бьётся как испуганная птичка в клетке.
В распахнутое окно льётся свет. Я понимаю, где я нахожусь, я понимаю и осознаю, что в комнате никого нет и не было, что это всё плод разыгравшейся фантазии.
Взгляд бегает по комнате, так и не ставшей мне чем-то отдалённо родным. Не могу привыкнуть, до сих пор, я не могу привыкнуть к постоянной пустоте и осознанием того, что что-то идёт совершенно не так…
Книга всё так же лежит на соседней подушке ровно в том месте, куда я её положила. Моё платье именно там, где я его оставила, даже воск свечи растёкся предсказуемо.
Необъяснимо другое…
Подношу пальцы к губам. Касаюсь их, и мне кажется, что они слегка распухли. Моментально заливаюсь краской. Закрываю лицо руками и падаю на кровать обратно.
– Создатель…
Мысли о наследнике преследуют меня во снах! И всё больше мне кажется, что это всё не сны. Слишком реально, слишком реалистично! Стараюсь выкинуть их из головы, но не могу…
Зарываюсь лицом в подушку и тихий, отчаянный стон сквозь зубы. Почему?! Почему это происходит со мной! Ещё не остыли воспоминания о нашем последнем дне с Мирандой, а я думаю о подобном! А Сирен…
Я ощущаю себя предателем!
Быть «приближённой» к наследнику не моя судьба! Да, я никогда не хотела, чтобы кто-то из моих сестёр получил подобную роль, а сейчас я сама себя не понимаю.
Чем больше проходит дней тем проще, если это вообще можно так назвать… Хотя нет, проще уже никогда не будет. Сестры нет! Её нет! И мы должны жить дальше, но я так и не смогу сдвинуть этот камень с мёртвой точки. Жизнь во дворце диктует свои правила. Нам дали одну неделю на то чтобы оплакать родную сестру. А после призвали во дворец, жизнь в котором не утихала ни на мгновение.
Дворец готовится к приезду принца Кореоз. И этот факт добавлял чёрных красок в наши жизни.
Последние несколько дней Вивьен была невыносима. Если раньше она ограничивалась презрительными взглядами или едкими ответами, то сейчас, каждый раз идя к принцессе, я готова бежать из дворца без оглядки. Готова умолять отца просить о том, чтобы он забрал нас. Мне слишком тяжело улыбаться, когда сердце каменеет, когда оно омывается кровью…
Моё утро начинается с того, что я обещаю себе жить дольше, обещаю, что буду помнить сестру, но не буду корить себя за то, в чём не виновата, но это всё равно боль.
Вздох. Хватит… мне нужно думать о другом, нужно пытаться.
Сколько прошло? Месяц или чуть больше? Сколько раз я обивалась от колких комментариев Морель? Сколько раз мечтала уехать домой и забрать сестру? Сколько раз встретила наследника? Пожалуй, с точностью могу ответить только на последнее.
Ещё одна неправильная мысль…
Всё чаще и чаще я думаю о нём, думаю и корю себя за эти мысли. Потому что не должна думать, представлять и на что-то там надеяться. Да и не на что надеяться! Спокойно смотреть на наследника я могу только во снах, всё остальное время старательно отвожу взгляд, стараюсь не участвовать в разговоре и ограничиваюсь только соответствующему этикету приветствием.
А Дариан… он опалял меня взглядами, на которые я не отвечала. Сразу же после нашего появления Его Высочество выразил нам свои соболезнования лично.
– Благодарю, – не поднимая глаза после реверанса, отвечаю я.
– Спасибо, – тихо, словно в никуда, голос Сирен.
– Мне очень жаль, что я так и не смог ничем помочь.
Поднимаю взгляд, отчётливо понимая, что нахожусь на грани.
– Вы помогли, спасибо.
И это был, пожалуй, самый длинный наш диалог. Я так и не смогла смириться с тем, что во мне разглядел наследник и искренне надеялась, что он не переключится на мою сестру в тот момент, когда я можно сказать отвергла его. А отвергла ли? В мыслях Создатель видит, как я лечу в бездну и улыбаюсь!
Но как оказалось, бояться нужно было совершенно не того о чём я думала, что знаю! Совершенно не этого!
Волосы подхватывал сквозняк от окна, ночная сорочка сползла с плеча, нервным движением поправила упрямую бретельку. А в мыслях водоворотом события и главное из них на сегодняшний день… Её Высочество…
Сегодня я боюсь заходить в комнату принцессы. Ничего хорошего в её обители меня не ждёт, увы. Помню то время, когда я хотела с ней подружиться и искренне негодовала, слушая, как Морель или Илем говорят о том, что принцесса нелюдима. Лучше бы это было так! У меня даже в мыслях не было того, что мы можем столкнуться с маленькой и озлобленной на весь мир девушкой! Она не просто нелюдима! ОНА – УЖАСНА! Ненависть и презрение пропитывают всё естество этой девочки!
Есть ещё одна неразрешённая проблема, и заключалась она в Сирен. Моя сестра влюблена! Бесповоротно и видимо окончательно. Отцу уже поступило официальное требование заключение помолвки. Об этом я узнала вчера. И это была ни единственная новость… Удивило так же, что это была не просьба, это было самое настоящее требование.
– А как же…
– Повелитель дал согласие…
Отец расхаживал по моим покоям от окна к двери, смотря себе под ноги. Руки по привычке заложены назад, спина чуть сгорблена и пронизывающий до костей взгляд, благо устремлён не на меня. Вот такой он был мне знаком и вот такого его, я боялась.
– Как? – вскакиваю с места позабыв натянуть на плечи лёгкий сатин, чтобы прикрыться хотя бы немного.
– А вот так, дорогая дочь. Первое, что я сделал – это перенаправил Пшалта Ёрфа к Повелителю, он кончено же был удивлён, но…
Сердце замерло в груди.
– Но?
Вопрос повисает в воздухе. Отец бросает на меня короткий взгляд и устремляет свой взор в окно.
– Спустя сутки меня вызвал Повелитель и сказал, что даёт своё согласие на брак Сирен и Яра Ёрфа будущей зимой.
Пригвоздило к месту.
Зимой…
– А как же предсказание? Сирен… она же…
Глубокий вздох. Не мой, его вздох. Судорожно глотаю воздух губами, как рыба, выброшенная на берег Исхана. Отец смотрит на меня в упор и его леденящий кровь в жилах тон заставляет меня забыть, как дышать.
– Это не она…
В зеркале напротив – я. Искусно завитые локоны уложены в модную высокую причёску, одна прядь свисает с левого бока, как бы кокетливо очерчивая рельеф моего лица и кончик локона, неприятно щекочет ключицу. Румянец на щеках, глаза подведены лёгким дымчатым цветом, а губы красные совсем не от красок… Кусать губы – вредная привычка с детства. Я забыла о ней, но сегодня всё утро ловлю себя на мысли, что неосознанно делаю именно это.
По сей день не могу прийти в себя. Как я могла не видеть очевидных вещей? Как? Мы не были постоянно вместе, но я точно знала, где она находится и эта помолвка. Когда о ней сказал отец, я всё ещё не верила. Это было тогда. Сейчас, смотря на себя в отражении зеркала, я понимаю, я проглядела.
Они встречались тайно в тех самых садах. На столицу опускалась ночь, и моя сестра выскальзывала из своих покоев, чтобы в накинутом капюшоне на голову проскользнуть мимо охраны и через тайные ходы спуститься вниз. Стоит ли говорить, кто отводил глаза стражи? Думаю, что нет.
Сирен безоговорочно была скомпрометирована, хотя так и не призналась. Мне хватило лишь взгляда, чтобы понять насколько далеко это всё зашло. А отец, он не стал выяснять. Только это отец, но я выяснила! Не сдержалась, ворвалась в её комнату, схватила за локоть и встряхнула. Впервые в жизни я применяла физическое воздействие.
– О чём ты только думала?! Глупая девчонка!
– О чём ты? – Сирен округляет глаза и старательно делает вид, что действительно не понимает.
– Не смей мне лгать! – крик – Что ты себе позволила?! Что у вас было?!
Убираю свои руки, и Сирен опускает взгляд, ответа и не требуется, я всё поняла. И это понимание вызывает лютую ярость! Молчание затягивается, но в какой-то момент отмирает Сирен.
– Милена! Прекрати! – Сирен всплеснула руками и обошла меня, пряча свои глаза.
Руки дрожат, когда она берёт расчёску со стола и проводит ею по волосам.
Ядовитая ложь дёгтем по венам… Горько от понимания того, что она пытается лгать даже сейчас. Хотя её выдаёт абсолютно всё!
– Прекратить что? – разворачиваю сестру к себе лицом. – Ты не понимаешь, во что это могло превратиться?! Ты даже представить не хочешь! Если бы он не был благородным юношей, то это всё навсегда очернило наш род! – голос сорвался на крик в очередной раз.
– Нет! – в ответ кричит Сирен. – Ты не понимаешь, о чём говоришь! Я люблю его! Я ЛЮБЛЮ!
В ужасе смотрю на сестру. Раскрасневшаяся и взвинченная до предела она ощетинивается, словно кошка, защищая своих котят. Впервые в жизни мы сталкиваемся лбами настолько отчётливо.
– Да как ты можешь! – осипшим голосом.
– Могу! – зло кричит она. – Ты никогда меня не поймёшь! Что с тобой стало сестра?! Ты превратилась в бесчувственную глыбу льда! Да, умерла Миранда, но это не значит, что мы тоже! – а потом, опомнившись и увидев слёзы в моих глазах, Сирен бросается ко мне и обнимает, продолжая шептать: – Прости меня. Прости. Я сказала глупость.
Промолчала. Эти слова очень больно ранили душу, а ещё я вдруг поняла, что да. Действительно с уходом Миранды я стала гораздо черствей.
Вот уже день мы не разговариваем вовсе. Вчера вечером официально было объявлено, что Сирен и Яр обвенчаются в храме Создателя, будущей зимой. Праздничный приём был организован в нашем доме. Ещё вчера я стояла посреди своей комнаты и испытывала боль.
Мне было больно от понимания, что я теперь старшая сестра, что я не уследила за Сирен, что я ничего не видела вокруг, кроме своей боли. Так странно. Испытывать боль от осознания, что ты её испытываешь.
