Kitabı oku: «Добро пожаловать в Эббивилл», sayfa 3

Войдя уже в знакомое мне местечко, я, словно хозяйка, закрыла дверь на ключ, и убрала его в карман. Напротив кровати обнаружила целый шкаф со всевозможными книгами. Взяв одну из них, я присела на постель и стала читать. В комнате царили тишина и спокойствие. Кончено, музыка доходила и сюда. Но была достаточно приглушенной, чтобы сосредоточиться на чтении. Дочитав четвертую страницу, я услышала, будто кто-то повернул ключ в двери. Она распахнулась, и внутрь вошло несколько незнакомых мне парней. Последний входящий запер дверь.

– Эй, что вы делаете? – закричала я.

– Тише, тише милая. Мы будем нежными, обещаем, – «успокаивая» меня, сказал один из них с выбритыми висками в виде молнии.

– Кто вы такие? Что вам нужно? – стала паниковать я. Меня окутали страх и паника. Я готова была заплакать, но держалась.

– Я Марк, а это Винсент, – указал парень с висками на другого. – Мы просто побеседуем все вместе. Правда парни? – Все остальные засмеялись. – Обсудим книжку, которую ты читаешь, а потом уйдем, – продолжал Марк.

– Да чего ты с ней возишься, братан? – разозлился Винсент. – Снимай свои трусики дорогуша, или это сделаем мы, только очень виртуозно.

– Очень… – подхватил другой парень, высунув свой язык и показывая им движения из стороны в сторону.

– Я закричу! – пригрозила я, но их это не напугало, а лишь раззадорило.

– Кричи, сколько влезет, куколка. Здесь такая громкая музыка, что даже вертолет никто бы не заметил.

Марк стал подходить ко мне и хватать за руки. Я отбивалась, но он сильно сжал мои запястья. Я попыталась ударить его ногами, но тут другие с силой схватили меня за них. Винсент принялся расстегивать мое платье. Я плакала, кричала. У меня начиналась паническая атака. От нехватки кислорода голова закружилась, а в глазах стало темнеть. В добавок эти ублюдки закрыли мне рот. Казалось, этот вечер кончится ужасом. Но в дверь кто-то постучал.

– Амина. Ты тут? Танец скоро начнется, – это был голос Кори. И парни тоже его узнали. Один из них стал паниковать, но Марк ударил его.

– Заткнись! – грозно прошипел он сквозь зубы. – Помалкивай.

– Ты там не одна? Амина что-то случилось? – забеспокоился Кори. Он стал крутить ручку и понял, что комната заперта. Наконец, выломав дверь, он узрел всю эту картину. Марк хотел повалить его, но Кори сломал нос извращенцу одним ударом. Остальные, испугавшись, разбежались. Возле двери стояли ошарашенные люди. Они стали ликовать герою-имениннику. Но ему было не до этого. Кори подошел ко мне и, приобняв, стал успокаивать.

– Тише, тише. Я надеюсь, эти гады ничего не успели тебе сделать. Иначе им не жить, – сказал парень. Я, вытирая слезы, покачала головой, подтверждая, что те не успели меня тронуть. Я осмотрелась вокруг и увидела Аманду и Венди, стоявших возле двери в ужасе. Кто-то из присутствующих захотел вызвать полицию, но Кори ответил ему. – Не надо полиции. Я сам разберусь с ними.

Тут я услышала знакомый голос. Кто-то поднимался наверх и звал меня. Это был…

– Виктор? – недоумевала я. Он вошел. Нет, влетел, как ошпаренный в комнату и в первую очередь подошел ко мне.

– Ты как?

– Уже все в порядке. Спасибо Кори, – произнесла я. Тут глаза моего брата наполнились злобой. Он увидел недалеко стоящего парня и спросил у него:

– Это ты Кори?

– Ну да, а ты кто?

– Ее брат, – Виктор принялся бить его. Толпа, стоящая рядом, устремилась разнимать их. Все, кроме Аманды и Венди. Я кричала, чтобы Виктор прекратил, но он не слушал меня.

Наконец, толпа их разняла. Виктор, оглядев все еще лежащего на полу Кори, вышел из комнаты. Я направилась за ним.

– И что это было? Ничего не хочешь объяснить? – кричала я вдогонку.

– А ты такая наивная дурочка, что ничего не поняла? – стал грубить мне брат.

– Дурочка значит? – огрызнулась я. Схватив стакан с напитком у ближайшей стоящей девчонки, я вылила его на Виктора. – Псих! – проговорила я.

Он аккуратно вытер руками свое мокрое лицо, а потом, выставив указательный палец, будто собирался дать мне наставление, сказал:

– Да Амина, ты беспросветная дура! Ты совсем не умеешь разбираться в парнях. – После его слов у меня навернулись слезы. – Ой, слезы. Давай, беги до своего спасителя, который все это и организовал.

– Что ты такое несешь?

– Спроси у своих подруг, что мне позвонили, – договорил Виктор и ушел.

Я была полна гнева и непонимания. Я не знала, чему верить. С одной стороны, и так понятно: Кори спас меня от тех уродов. Но с другой. Зачем Виктору лгать мне? За ответами я пошла к Венди и Аманде. Пробираясь сквозь пьяную вдребезги молодежь, я, наконец, нашла одну из подруг.

– Венди, Господи. Ответь мне, зачем вы позвали Виктора? – недоумевая, спросила я.

– Зачем? Пускай Кори скажет спасибо, что мы в полицию не позвонили, – твердила она.

– Почему ты так говоришь? Что он сделал? – продолжала я закидывать ее вопросами. Венди немного помолчала, а потом заявила:

– Перед тем, как эти уроды поднялись до тебя в комнату, мы с Амандой нашли именинника, стоящего возле тех придурков. Они смеялись и что-то обсуждали. Они говорили про тебя.

– Про меня? Зачем?

– Они готовили план.

– Какой план? – настырно расспрашивала я, а Венди, как на зло, тянула с каждым своим ответом.

– Кори хотел затащить тебя сегодня в койку, а еще устроить себе веселый праздник. Вот и решил развлечься, а заодно выставить себя героем. Как ты думаешь, откуда те парни взяли ключ от его комнаты?

Я стояла ошеломленная, потрясенная, разбитая. Мне не хотелось верить ее словам. Я даже думала, что это клевета, но после ее вопроса осознала. Действительно, откуда у них мог оказаться ключ? В мыслях я все уже поняла, но умоляла Венди не говорить этого вслух. Мне не хотелось слышать правды. Это сломало бы меня в два счета. Но подруга продолжила:

– Пока ты молчишь, я отвечу сама. Это он дал им ключ.

Я зарыдала. Боль разрывала меня изнутри. Господи, за что мне все это! Твою мать! Твою мать! Стэн, Виктор, Кори. Пошли все к черту! Я побежала, куда глаза глядят. Пройдя на кухню, я взяла со стола бутылку пива и выпила ее залпом, после чего еще одну и еще… В конце концов, напилась настолько, что ноги понесли меня сами, а я не понимала, куда и зачем иду. Когда я проходила мимо лестницы, в меня врезался парень. Или я в него. Не помню. Он стал неловко извиняться, я что-то невнятно ответила и поспешила выйти из дома.

Сунув руку в сумку, пытаюсь нащупать телефон, чтобы вызвать такси. Но вместо этого вытаскиваю сложенную пополам записку.

Если хочешь найти их, жду на Север-Лиман-Стрит.

Откуда она здесь? Может, кто-то перепутал и случайно подложил мне? Я переворачиваю ее. На обратной стороне пусто, за исключением маленькой надписи: «Амине». Собираюсь выбросить эту бумажку, как неожиданно, в мою и без того пьяную голову, которая была готова отправиться куда угодно, приходит мысль: «Ведь дома Виктор.». Я не хочу его видеть сейчас, а идти больше некуда. Да и не может это быть случайностью. Тут написано мое имя. Но кого я хочу найти?

Провожу пару секунд в размышлении, а затем на автомате говорю вслух:

– Родителей…

Я не помню своих биологических родителей. Помню лишь детский дом. Знаю, что родилась в Италии и что мать с отцом отказались от меня из-за болезни. Моей болезни. В учреждении я пробыла два года, прежде чем меня забрала семья Си. Немолодая пара из Китая решила поехать отдохнуть в прекрасный санаторий, находящийся в моем родном городе – Альбарелла. Там миссис и мистер Си познакомились с врачом. Они хотели завести детей, но не могли. Тогда доктор посоветовал им взять одну сиротку из приюта, которую он лечит. И этой девочкой оказалась я. Мы переехали в провинцию Ляонин. Мои новые родители очень заботились обо мне. Я полюбила их всем сердцем. Болезнь «ушла», а потом, как оказалось, я и не болела вовсе. Мне поставили ложный диагноз.

Я была счастлива. Но, как говорится, после белой полосы всегда наступает черная. Она и наступила… Сок Си обанкротился, из-за чего стал пить. Его супруга пыталась вытянуть его из всяческих запоев, но ее здоровье не выдержало. В конце концов, бедняжка совсем слегла. Тогда-то в моей жизни начался настоящий ад. Днем я, как не бывало, училась в школе. Только за тем исключением, что денег на обед у меня не было. Все карманные сбережения, что остались, уходили то на пойку Сок Си, то на лекарства для Бон Си, дабы хоть как-то облегчить ей боль. Возвращаясь домой, где меня больше не ждал горячий обед, а подстерегал пьяный отчим, мне приходилось ухаживать за мамой. Отчимом я стала называть его после первых побоев. Я уже и не помню, за что он ударил меня тогда. Вроде я просила еды после почти двух дней голода. Хорошо помню царапину у виска. Есть приходилось что попало. Если появлялись продукты, готовила поесть себе и матери.

Так, полуголодная и побитая, я прожила пару месяцев. Бон Си становилось все хуже, и в конце концов, она умерла. Как вы поняли, ее супруга это не остановило. Я надеялась, что теперь, когда мы остались вдвоем, он бросит пить. Но у отчима лишь вдобавок стали появляться гости. Наконец, школа заметила часть того, что происходило за закрытыми дверьми нашего дома. Но ей хватило и этого, чтобы забрать меня из того кошмара. Так я снова очутилась в детском доме.

Стельсели были заядлыми путешественниками. Объездив всю Европу, они ринулись исследовать Азию. Так и попали в Китай. Энда Стельсель любила посещать детские дома и покупать сиротам из разных стран вкусняшки. И вот однажды она наткнулась на меня. У нее были бесплодие и огромное желание иметь помимо сына дочку. Так я переехала в США. А дальше вы знаете.

Я все же вызвала такси. Оно приехало довольно быстро.

– На Север-Лиман-Стрит, пожалуйста.

– Девушка, куда именно? Адрес можно? – проворчал старый водитель.

– Я вам скажу, где остановить.

Машина повернула на Север-Лиман-Стрит. Проехав пару метров, прошу остановиться. Даю ему деньги и выхожу. Водитель разворачивается и уезжает прочь. На улице очень темно, слегка прохладно. Я пошла вдоль улицы и глазами искала место, подходящее для встречи. Неожиданно на телефон приходит смс.

Жди возле дома 710

Номер неизвестен. Подойдя к назначенному месту, вижу старый полуразрушенный дом. На территории участка есть еще постройка, но ее достаточно сложно разглядеть в темноте. Замечаю знак стоп у дороги. Оглядываясь по сторонам, пытаюсь кого-то найти. Того, кто ждал меня. Но в округе никого нет. Улица пуста. Вдруг я услышала какие-то шорохи. Неподалеку мелькнула тень. Я стала осторожно подкрадываться к силуэту. Мое сердце колотилось как бешеное. Я не могла вдохнуть, словно мое горло что-то сжало. В ушах бил пульс. А тем временем моя дурная фантазия стала представлять разные развития сюжета: что меня подстерегает маньяк или сталкер, который следил за мной и узнал про родителей. И вот, наконец, подойдя к силуэту, я могу узнать ответ на свой вопрос: «Кто это?».

Я хочу дотронуться до плеча или сказать что-то, но неизвестный резко включает фонарик, светя прямо мне в лицо. Затем, направив свет на землю, произносит:

– Ты кто такая? – голос женский. Передо мной стоит девушка лет шестнадцати, брюнетка то ли с карими, то ли с зелеными глазами. Она одета в джинсовый комбинезон в стиле 90-х и белый вязаный растянутый свитер, поверх которого надета мантия с капюшоном, как у Красной шапочки, только черная.

– Я Амина. Мне пришло смс, – говорю я и в доказательство протягиваю телефон, показывая сообщение.

– Значит, тебе тоже прислали «приглашение».

Т-о-ж-е. Что значит тоже? Получается, она приглашенная, и моя встреча не с ней. Но тогда с кем?

– Здесь никого нет кроме нас. Я уже все проверила, – продолжает девушка спустя минуту молчания. – А как тебя заманили сюда, Амина?

– Здесь могла бы состояться моя первая встреча с биологическими родителями. По крайней мере, я так думала, – грустно проговариваю я. Она оглядывается по сторонам. – А тебя как?

– Мне пришла смска от моей мертвой подруги.

– Господи, тот, кто это сделал не имеет ни стыда, ни совести! – возмущаюсь я.

– Я Жозефина, но можно просто Джо, – неожиданно добавляет незнакомка.

– Приятно познакомиться. Жаль только, что при таких обстоятельствах. – Она кивает и светит на пристройку, спрятавшуюся в темноте. – А если тут кто-то живет? – настораживаюсь я.

– Это заброшенный участок, если тебе интересно.

Тут мы замечаем что-то странное. Я хочу сказать, но Джо произносит это первой:

– Замок вскрыт!

Мы подходим к двери и, аккуратно приоткрыв ее, освещаем все внутри. В этом сарае прежние жильцы, вероятно, прятали ненужный хлам и мебель, но все это сейчас было сломано. Вокруг все вверх дном. Но это было не самым странным.

– Здесь что проходил обряд? – Джо стояла потрясенная собственными словами.

Так и выглядело. В центре сарая вместо досок – сырая мокрая земля. На ней насыпан солью круг, а в нем очерчен какой-то непонятный символ. Рядом лежат потухшие свечи, и жутко воняет железом.

– Это кровь! – кричит Джо. У меня по телу пробегает дрожь от осознания того, что она права.

– Ты же не думаешь, что это человеческая? – произношу я, пытаясь отпугнуть неприятные мысли.

– Чья бы кровь не была, ситуация лучше не становится, – говорит она, сдерживая нарастающие приступы рвоты.

– Как ты думаешь, кто мог все это сделать? – задалась вопросом я. После моих слов дверь постройки неожиданно закрылась. От грохота мы обернулись и увидели человека, стоящего в темноте.

– Я знаю, что здесь произошло, – произнес кто-то.

Силуэт сделал шаг к нам навстречу, а Джо направила фонарик в сторону незнакомца.

Это была очень долгая ночь…

Глава 3
«Очень долгая ночь»

За месяц до смерти Элисон
Адрина

I summoned you, please come to me

Don’t bure thoughts that you really want

I fill you up, drink from my cup

Within me lies what you really want…

Я вынимаю наушник и оглядываюсь назад. Вдруг он меня звал? Выключив песню Elley Duhé «Midlle of the night», аккуратно притормаживаю и встаю с качелей. Оглянувшись, вижу его – моего дядю Дигана Ли. Тот перетаскивает коробки, доверху набитые нашими вещами из машины в дом. Наш новый дом. Не могу свыкнуться с тем, что отныне я живу в городке Эббивилле на Юг-Вашингтон-стрит, 208. Мне пора бы уже привыкнуть к ощущению, что и этот дом временный, как и все остальные в моей жизни. Меня не покидает мысль, что мой «настоящий» дом – это тот ад, в котором я жила годами. И я сейчас говорю о том месте, где я сделала первые шаги, где сказала впервые слово «мама». Где пошла в первый класс, обзавелась подругами. Где я впервые влюбилась, и где все потеряла. В конце концов, где оборвалось мое детство – это родительский дом. Я уехала оттуда, когда мне еще не было и 14. Хоть мне уже 19, я до сих пор помню тот день во всех деталях…

Утро. Оно начиналось не со слов любящей мамы: «Просыпайся, солнышко!» – не с вкусного завтрака и обсуждений дел на день, а с криков, ругани и скандалов пьяных родителей. Так я просыпалась с 9, каждое утро слыша, как потихоньку спиваются мои мама и папа. Говорят, что дети не понимают происходящего, но это далеко не так. Я понимала все. Понимала, почему мама не реагирует на меня, а папа, допив непонятную прозрачную жидкость, начинает буянить. А порой и бьет маму, лежащую на полу, которая была не в состоянии сопротивляться. Но это не от ее беспомощности, а оттого, что она была пьяна побольше отца.

Зачастую они не трогали меня, когда были заняты «взрослыми делами», как это называлось у нас, а я предпочитала молчать. Но бывали моменты, когда я, доходя до ручки, пыталась «вразумить» их, не понимая еще, что это невозможно. Обычно мои безнадежные попытки заканчивались либо скандалом, либо пощечиной от мамы, либо ранами, которые я перевязывала бинтами. Помню, как однажды отец в приступе белой горячки взялся за нож. Тогда я думала, что так все и закончится: я, лежащая в луже крови, в окружении пустых стеклянных бутылок и пьяных родителей, уже поминающих свою дочь. Не думайте, что я не пыталась найти выход. Я просила о помощи, но взрослым было наплевать на меня, ведь я – очередной ребенок из подобной семьи, коих много. Соседи, видя, как отец швырял меня на пол, называя дрянью и неблагодарной дочерью, ни разу не помогли, не остановили его, не вызвали полицию. Я сбегала, но итог был один: меня насильно возвращали в этот ад.

И вот одним холодным декабрьским утром к нам заехал мой дядя. Пожалуй, он единственный из моих родственников, кому было до меня хоть какое-то дело. Ему не нравилось, что его сестра превращается из студентки, окончившей колледж с отличием и имевшей большое будущее, в алкогольное месиво, не способное нормально разговаривать. Диган пытался закодировать Мелиссу. Каждый раз – безуспешно. Многочисленные клиники, клубы анонимных алкоголиков – все напрасно. С моим рождением он было подумал, что его сестренка одумается, но «одумалась» она всего лишь на 5 лет. Потом стала немного выпивать, затем уходила в запои и так вниз по наклонной. Ему со временем перестало быть жаль ее. Диган жалел только свою племянницу. Он грозился, что заберет меня или пожалуется в органы опеки. Мать вроде бы одумывалась. Она стала перед каждым приездом дяди готовиться: делала вид, что трезвая и не пьет, готовила еду, «заботилась» обо мне, замазывала тональником синяки себе, а заодно и мне, в надежде, что ее братец не заподозрит неладное. Ее план удавался. Во время того, как Диган гостил у нас, в доме царили покой, мир, любовь и СЕМЬЯ (я уже и забыла какого это – чувствовать, что ты в СЕМЬЕ). Но стоило ему выйти за порог дома, попрощаться и сесть в свою машину, отъехав от нашего дома буквально на пару метров, как мама «снимала» свою улыбку, и все начиналось заново.

Но в тот день Мелисса не знала о его приезде. И вот, войдя в дом в шесть утра, Диган обнаружил свою сестру, лежащую в пьяном угаре на полу вместе со своим мужем, разбитую посуду от недавнего скандала и закутавшуюся в одеяле в углу, свою испуганную маленькую племянницу, держащую в руках перекись и зеленку, чтобы продезинфицировать раны, оставленные «любящими» родителями. Тогда его терпение лопнуло. Он, не раздумывая, вбежал в мою комнату и стал искать мои документы. Я подошла к нему с изумленными глазами. На мои расспросы он лишь велел мне собирать вещи.

– Ты больше не будешь жить здесь, милая. Этот ад закончен. Мы с тобой больше так не можем. Нам будет лучше вдвоем.

Помню, как выходя из дома вместе с дядей с пакетом вещей, внезапно проснулся с бодуна мой отец. Выйдя к нам чуть ли не на четвереньках, он стал что-то верещать и кидаться на Дигана. Тот, толкнув его, произнес лишь одно:

– Передай ей, что все закончилось. Мне надоело «играть» с ней.

Отец стоял, не понимая, что происходит из-за нарастающего похмелья, которое, наверное, никогда не проходило уже последние года три. Он лишь крикнул мне вдогонку:

– Куда ты собралась, а, тварь? Все равно вернешься сюда, когда твой дядя наиграется, – прошипел он. Диган, не выдержав, подошел к нему и ударил, кажется, выбив тому пару зубов. Потом, оглянувшись на меня и увидев на глазах проступающие слезы, добавил:

– Послушай меня. Только ради нее я не буду трогать тебя, понял? Скажи ей спасибо. Она тебе жизнь спасла, ублюдок. – Он швырнул отца на землю. Незамедлительно сев в машину, мы уехали. Это был последний раз, когда я видела родителей…

Как вы поняли, мой отец ошибался: я не вернулась. Мой ад и правда был окончен, но не сразу. Сначала суды, опека, полиция. И лишь потом спокойствие. Долгожданное спокойствие. Мы с дядей стали не разлей вода. Он подарил мне забытые (хотя буду честна, не забытые, а не существовавшие) детские радости: походы в парк аттракционов, кино, фестивали, прогулки в парках, поездки на море и в другие штаты, счастливые дни рождения и праздники. Помню, как на наше первое Рождество я удивлялась елке. Знаю, звучит странно, но в родительском доме рождественскую елку я видела разве что лет в шесть. Мы вместе с ним украшали ее. Это был мой первый раз занятия подобным делом. Оказалось, это довольно волнительно. Мы готовили праздничный стол и приглашали всех соседей, знакомых и друзей дяди к нам на праздник. Это было незабываемое чувство. Я навсегда запомнила это Рождество. Можно сказать, для меня это был первый положительный пример того, как должен выглядеть настоящий семейный праздник. Но кое-что все таки омрачило его.

– Адрина, тебе звонят, – тихо, еле слышно, прошептал мой дядя, подойдя ко мне. Я, недоумевая, взглянула на него. – Это твоя мама, – добавил он.

В тот момент мое сердце забилось чаще, внутри началась паника. Мне было плохо от одной только мысли: «Я вернусь к ним». Знаю, что телефонный разговор – это не автобус в один конец, где пункт назначения – родительский дом. Но тогда мне казалось, если они звонят мне, значит я скоро увижусь с ними. А там и останусь. В тот день я единственный раз в жизни засомневалась своем дяде. Я думала, вдруг отец был прав? Дядя наиграется со мной и вернет им. Иначе я не понимала, зачем он предлагает мне поговорить с матерью. Диган дал мне в руки телефон. Я поднесла его к уху и услышала голос Мелиссы.

– Адриночка, зайка, мы с папой соскучились по тебе. Солнышко, мы каждый день о тебе вспоминаем. Так скучаем по тебе! Возвращайся к нам… – После этих слов я уже не слушала ее. Ведь она говорила со мной таким тоном, каким говорила с дядей во время его приездов. Это был мерзкий мягкий голосочек, еле протяжный, создающий впечатления хорошей матери и женщины, но не для меня. У меня этот голос ассоциировался с самым мерзким и лицемерным, что могло быть. Ничего не ответив, я взглянула на дядю, дав ему понять, что говорить не хочу. Он понял меня без слов и бросил трубку.

К слову, это был единственный и последний раз, когда мои родители вспомнили про меня, а я про них…

Встав с качелей, я подошла к Дигану.

– Тебе помочь?

– Нет, я уже почти закончил, там последняя коробка.

Посмотрев в кузов машины, я обнаружила небольшую на вид легкую коробку. Подняв ее, убедилась, что она нетяжелая, и пошла с ней в дом. Он довольно просторный, находится на солнечной стороне, поэтому кондиционер уж точно нам понадобится. Вместе поставив коробки на пол в гостиной, мы обнимаемся.

– Я уже отнес все твои вещи в комнату. Ты сейчас будешь их разбирать? – поинтересовался он.

– Нет, чуть позже. Я хотела бы прогуляться по району, получше узнать новое место и сориентироваться. Заодно, поискать предложения о работе.

Я не поступила в тот колледж, который хотела. А потому, еле окончив школу, с неудачной попыткой получить хоть какое-то образование, решила найти работу. Не хочу сидеть на шее у дяди. Мне больше нравится свобода и независимость.

После моих слов Диган ласково улыбнулся (что означало для меня некое одобрение моей затее), а затем поцеловал в лоб. На этой ноте я вышла из дома и пошла исследовать район. Пройдя всего пару домов, ничем не отличающихся от других в стране, я натыкаюсь на местную пиццерию. На стеклянной двери висит большое бумажное объявление: «Требуется сотрудник».

– Была не была, – проговариваю я и иду туда.

Зайдя в здание, вижу большой зал, набитый посетителями, и официантов, которые носятся туда-сюда с громадными подносами с едой. Сквозь эту суматоху можно заметить невозмутимое лицо администратора, взгляд которого устремлен на меня. Это женщина средних лет, возможно, ей чуть за тридцать. На правой руке виднеется обручальное кольцо. Одета она в строгий женский синий костюм-тройка, как и полагается людям с подобным статусом. На правой стороне пиджака возле груди прикреплены именной бейджик и брошь цвета морской волны в виде драгоценного камня с необычной огранкой. Пробираясь через толпу, я добираюсь до нее.

– Здравствуйте. Я проходила мимо и увидела объявление. Вам же еще требуются сотрудники?

Администраторша осмотрела меня, оценивая. Наконец, она ответила:

– Да, нам нужны сотрудники. А вы на какую должность претендуете?

– А какие у вас есть? Мне бы подошла любая должность, если честно. Мне очень нужна работа, – признаюсь я, слегка нервничая, заметив сомневающееся лицо женщины. Но потом, она успокоилась, отчего ее взгляд стал мягче.

– Что ж, нам не помешали бы люди на кассе, – выдает администратор. – У тебя уже был подобный опыт? – интересуется миссис Янг (написано на бейджике)

– Нет, по правде я раньше не стояла за кассой. Но я быстро учусь. Обещаю, что не подведу вас.

Женщина поначалу молчит, взвешивая в голове все «за» и «против», попутно обдумывая риски, но потом все же соглашается. Мы уходим из зала, направляясь в служебное помещение. Там обустроено что-то вроде кабинета. Миссис Янг садится на кожаное, слегка потрепанное кресло за большой дубовый стол. Жестом показывает мне сесть напротив нее. Послушно выполнив ее указания, я вынимаю из своей черной тканевой сумки копии документов, протягивая их ей. Затем жду, пока она вытащит из ящика стола бумаги на подпись о принятии на работу. Мы заключаем договор, после чего администратор говорит мне:

– Первая смена завтра в восемь. Не опаздывай, Миллер. Ты обещала, что не подведешь, – после чего женщина невольно улыбается. Я отвечаю ей встречной улыбкой и выхожу из кабинета.