Kitabı oku: «Почти СКАЗОЧНЫЕ ИСТОРИИ», sayfa 4
Только вот не похоже, что Дмитрий – прямое имя Ивана. Те прямые имена, даваемые по святцам, были ну очень архаичны: Тит, Уар (прямое имя сына Ивана Грозного царевича Дмитрия). Грозный-то, к слову, был не просто Тит, а Тит-Смарагд-Иоанн, а также при крещении ему было дано имя Иона. Нет, не вписывается в эту традицию Дмитрий, никак не вписывается.
А теперь вспомним нашу оговорку: если эти обстоятельства вообще имели место.
Если имели место. Всякое возможно. Был в русской истории и еще один Дмитрий – первенец царя Алексея Михайловича. Навряд ли это тот, о котором мы читали у Котошихина: прожил младенец чуть меньше года, и уж конечно, напугавшие бояр «повадки» не могли проявиться в таком возрасте.
А вот в 1591 г. в Угличе погиб (был убит?) при невыясненных обстоятельствах мальчик, царевич, последний сын Ивана Грозного. С тем же именем Дмитрий. И кстати, с похожими характеристиками. Снеговички все любил наряжать, да давал им имена бояр, да головы тем снеговичкам рубил… Ну истинный Грозного Ивана сын!
Так что же – Котошихин перепутал эпохи и царевичей? Или, может, ради красного словца присочинил что? Над биографией Григория Котошихина много работал русский и советский историк, архивист, Арсений Иванович Маркевич. Так вот, Маркевич считал, что ошибиться-то Котошихин мог, и легко, но вот солгать – нет. Категорически.
И вот попалась мне на глаза книга французского историка, одного из основателей школы «Анналов» Марка Блока «Апология истории или ремесло историка». Историк рассуждает о проблеме достоверности исторических источников. Исторические документы, как известно, неоднократно переписывались. «Давно уже догадались, что нельзя безоговорочно принимать все исторические свидетельства. Опыт, почти столь же давний, как и само человечество, научил: немало текстов содержат указания, что они написаны в другую эпоху и в другом месте, чем это было на самом деле; не все рассказы правдивы, и даже материальные свидетельства могут быть подделаны»13. Но интересно, что подобные погрешности и подделки сами по себе могут много рассказать нам о людях, обществе, исторической эпохе. Дело в том, что переписанные или явно фальшивые документы представляют не только ложные факты, но и дают понимание о причинах их искажения.
Вот и Григорий Котошихин старался писать правдиво, избегал оценочных суждений. Мы бы сказали – как можно более объективно. Тем не менее, из текста прослеживается его отношение к Московскому государству как к деспотическому государству с ненадлежащими порядками и нравами, с крайне низким в сравнении с Польшей, Литвой, Швецией уровнем образования. Если и ошибся Котошихин в чем-то с Дмитрием – так его ошибка через причины искажения данного факта тоже рассказывает нам об эпохе.
Ну не хотела больше русская знать правления еще одного Грозного царя!
И все же это очень, очень страшная сказка русской истории.
Невозвращенец или предатель? Зачем бежал?
А теперь о Котошихине. О том самом Котошихине, который рассказал нам о том, как некоего царевича, сына Михаила Романова, бояре «упоиша отравами».
Больше всего Григорий Карпович Котошихин известен своим сочинением «О России в царствование Алексея Михайловича», ставшим, как мы уже могли в том убедиться, ценнейшим источником по истории России XVII века.
А еще Котошихин известен тем, что во время русско-польских переговоров из страны сбежал, за что прослыл предателем. Один из первых «невозвращенцев» в русской истории, – так говорят о нем в наше время. Но и сейчас еще можно встретить мнение: предатель он, тот Котошихин.
Ну, давайте разбираться, как оно все было. Кто же он все-таки, Григорий Котошихин: только невозвращенец или все-таки предатель?
Вот что известно о Котошихине: был он сыном монастырского казначея. Его отца обвинили в растрате монастырских денег, и впоследствии, мы увидим, данное обстоятельство сыграет весомую роль в судьбе сына.
Нам не известно, какое Котошихиным было получено образование, но известно, что около 1645 года он поступил в Посольский приказ на должность писца, а около 1658 года уже был произведен в подьячие. Образованным, стало быть, человеком был Котошихин. Должность подьячего, пусть и находилась в самом низу служебной лестницы, но являлась в российском государстве ой какой значимой. Посольский приказ руководил внешней политикой страны, а на служащих возлагалась вся дипломатия. Посольские (так их называли) и разные посольства за границу отправляли, и принимали иностранных послов, и текущую документацию вели: готовили предстоящие переговоры, составляли соглашения и наказы русским послам за границу. Вели переписку с теми послами, что за границей находились, а также назначали и контролировали действия русских дипломатических представителей.
А поскольку царская переписка требовала конфиденциальности, так посольские еще и (выразимся уж тут нашим языком) специальную защиту информации обеспечивали. Осуществляли проверки документов на подлинность и могли, если надобилось, авторство установить – т.е. осуществляли то, что мы называем аутентификацией. Шифровкой также занимались: секретные документы обычно шифровались, а их потом и расшифровать требовалось, поэтому в приказе хранились ключи от всех шифров. А это означает, что служащие Посольского приказа: переводчики, послы-толмачи, подьячие и другие лица, – все они представляли элиту Московской Руси. Дьяк Посольского приказа был равен по должности министру иностранных дел.
В 1658 году Григорий Котошихин состоял при русском посольстве, которое проводило переговоры со шведами в Валиесаре недалеко от Нарвы. Страна находилась одновременно в двух войнах: продолжалась русско-польская война (1654-1667 гг.), в ходе которой Россия начала воевать еще и со Швецией (1656-1661 гг).
В Валиесаре было достигнуто хорошее для России перемирие. Активные боевые действия по договоренности со шведами в 1658 году завершались, и Россия получила контроль над завоеванными прибалтийскими территориями14.
Данное посольство на тот момент свои задачи выполнило. Причем выполнило блестяще, в отличии, например, от предыдущей неудачной миссии послов Ивана Чемоданова и Алексея Посникова: тех Алексей Михайлович направлял в 1656–1657 гг. к дожу Венеции с просьбой о финансовой помощи. В Венецию-то послы съездили, а помощи царь не получил.
А вот у Котошихина все как-то получалось. В 1659–1660 гг. мы встречаем его при русском посольстве в Дерпте. К тому времени после недолгого Виленского перемирия15. Речь Посполитая возобновила войну с Россией, и в новых условиях необходимо было срочно завершать русско-шведскую войну. Прощупывалась почва для прочного мира.
И вот, пока готовился мир со шведами (это будет уже упоминавшийся мною Кардисский мир), в апреле 1660 года подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин был подвергнут наказанию. За что же? Что он натворил?
Да ничего.
Котошихина наказали за описку в царском титуле в документе. Он пропустил в царской грамоте после прилагательного Великий слово «государь», за что был… бит батогами.
Да уж, дела. Неуважительно как-то московский царь обращался с собственной элитой.
Но интересно и другое. Интересно, что современники, похоже, не видели в том особой беды. Оно и неудивительно: при царе Алексее Михайловиче в России начал складываться абсолютизм16.
В титуле царя Алексея Михайловича окончательно утвердилось слово «самодержец», что подчеркивало независимость царской власти и от Боярской думы, и от земских соборов. В Соборном Уложении 1649 года даже появилась глава об охране «государевой чести» и о наказании за посягательство на нее. «Попал», одним словом, наш Котошихин.
Историки, исследующие ситуацию, также, как и современники, видели в происшедшем… обыденность. Вот выдержка из изданного в Санкт-Петербурге в 1903 году "Русского биографического словаря" А.А. Половцова: «в апреле 1660 г. он <Котошихин> подвергся наказанию за описку в царском титуле в одной из грамот; но это не имело никакого неблагоприятного влияния на его службу»17.
Не имело неблагоприятного влияния на его службу! А ведь Александр Александрович Половцов жил в просвещенном XIX веке и являлся одним из основателей и секретарем Русского исторического общества!
Более того, после происшествия Котошихину как будто даже стали больше доверять. Некоторое время спустя дьяк Посольского приказа Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин дал Григорию Карповичу ответственное поручение.
Григорий Котошихин в составе посольства князя И.С. Прозоровского и самогó А.Л. Ордина-Нащокина участвовал в дипломатических переговорах по заключению мира со Швецией и в подписании Кардисского мира 1661 года.
И опять у Котошихина получилось! Более того, считается, что это именно он, Г.К. Котошихин, сыграл на переговорах ведущую роль. Накануне он дважды ездил из Дерпта в Ревель с грамотой к находившемуся там шведскому посольству.
Почитаем «Русский биографический словарь» дальше:
«После заключения 21 июня 1661 г. Кардисского мира Котошихин, присутствовавший при его заключении, вернулся в Москву; в это время он был уже женат. Без него в Москве отец его был обвинен в растрате монастырской суммы, суммы совершенно ничтожной, да, по словам Котошихина, и несправедливо; но дом и все имущество Котошихиных были отобраны за эту растрату <обратим на это внимание>. Осенью того же года Котошихин был отправлен в Стокгольм с письмом царя к шведскому королю; прибыв в Стокгольм около 20 сентября, Котошихин вскоре же был отпущен обратно; за посылку эту он получил в Стокгольме обычные в подобных случаях подарки, а в Москве прибавку к годовому жалованью, – вместо 13 руб. он стал получать 19 руб., и полугодовое жалованье не в зачет; в начале 1663 г. Котошихин получил еще небольшую прибавку к жалованью и опять полугодовой оклад (теперь 10 руб.) не в зачет»18.
ем было удивительнее для современников и изучающих все эти хитросплетения историков, что в том же году Котошихин, как пишут, совершил первое предательство: передал шведам секретную информацию, в частности, сообщил шведскому дипломату Адольфу Эберсу, на какие крайние уступки уполномочены пойти русские представители, о чем Эберс тут же 22 июля 1663 года отписался в Стокгольм. Эберс ведь и приезжал-то летом 1663 года в Москву для того, чтобы после подписания Кардисского мира урегулировать некоторые финансовые вопросы.
На что купился Котошихин?
Он поделился с Эберсом своими и отцовскими проблемами, заручился поддержкой и получил от Эберса за информацию 40 рублей.
Отныне подьячий Котошихин являлся государственным преступником: мало того, что он разгласил сведения государственной важности, так еще и вознаграждение взял. А ведь, поступая на службу в Посольский приказ, кандидаты на должность целовали крест и клялись денег и подарков никаких ни от кого не брать, царские и государственные тайны не разглашать…
