Kitabı oku: «Корпорация Ра», sayfa 2
Вскоре Макс оказался прижатым к земле, Алису завалили тарой до макушки.
─ Финальный тур! ─ проорал мушкетёр.
В следующую секунду прогремел выстрел.
***
Мужчины в пятнистых куртках появились сразу со всех сторон. Выступили, как ржавчина, из-за лачуг. Крепкие, с автоматами Калашникова. На рукавах паучьи шевроны. Охотники!
Сверху подвис дрон-наблюдатель. Галдёж мгновенно смолк: знали, на что способны наёмные головорезы.
Вперёд вышел главный. Худой, жилистый, мышцы как верёвки, обвивающие кости. Наверное, был арабом. Но таким смуглым, что можно принять и за негра.
Борода как у египетского фараона ─ стянута под подбородком в плотный веник.
Вблизи он казался страшнее. Вывороченные ноздри. Широко расставленные глаза. И ни капли жалости в них.
─ Меня зовут Хасан, ─ объявил охотник. ─ Со мной мои люди. Работаем по контракту с нацгвардией.
Чёрные губищи раздвинулись в ухмылке.
─ Согласно закону об энергетике от 2027 года, ─ повернулся к Максу, ─ любой гражданин обязан иметь рабочую лицензию. Есть у вас таковая?
─ Нет.
─ Тогда я обязан сопроводить вас на ближайшую фабрику.
─ Вообще-то мы на территории отрицал, ─ буркнул Макс.
Хасан рассмеялся. Начало смеха казалось нормальным, потом превращался в скрип, заканчивалось полувсхлипом-полуплачем ─ как у гиены.
─ Это отрицалы на своей территории. А вы на «Поршевагене» заявились.
Один из охотников приблизился, что-то шепнул. Главарь бросил взгляд на Макса, что-то шепнул в ответ.
«Ну всё, ─ парня бросило в жар. ─ Ментос из их компании…»
Максу показалось, что уловил слова «точно» и «тот самый».
─ Ладно, ладно, ─ произнёс вслух предводитель. ─ Давай транспорт.
Притарахтел фургон, тоже с «пауком» на борту.
─ Если что, стреляем на поражение, ─ предупредил Хасан. ─ Имеем право.
Молодые люди переглянулись. Боец в армейской куртке отпер заднюю дверь фургона. Узкие скамеечки вдоль бортов. Грязно, стыло, противно.
Скамейка жёсткая, окно мутное, в крупную решётку. Когда фургон разворачивался, было видно, как главарь садится в трофейный «Поршеваген».
На выезде из посёлка отрицал путников провожала мусорная свалка. Громадная, как погребальный курган.
─ Не бойся, ─ попробовал утешить девушку Макс. ─ Крутильная фабрика не сахар, но умирать там не умирают.
Алиса вздохнула.
***
Когда двадцать лет назад люди фантазировали о будущем, многие полагали, что планетой будет управлять Всемирный Совет. И создадут его в тот самый год, когда США потеряют статус мирового лидера, а новой супердержавой станет Китай. Совет и объединённая армия будут противостоять Исламскому государству, которое разрастётся на полконтинента.
Будущее виделось этаким кибертроном. Мегагород из стали и бетона, от горизонта до горизонта. Травы нет. Деревьев нет. Животных нет. Только пластик и технологии. И космические корабли бороздят гиперпространство.
Предполагалось, появится новый источник энергии, голод исчезнет, пилотируемый космический корабль полетит к Венере, растают полярные льды, повысится уровень Мирового океана и затопит европейское побережье.
Из мелочей: автомобили на электричестве, люди в стоэтажных небоскрёбах, в квартирах домашние роботы ─ нечто среднее между слугой и домашним животным.
Трансплантология поменяет вектор развития: любые органы будут печататься биопринтерами из стволовых клеток. Замена органов станет лучшим методом лечения.
Что в итоге?
Все ошиблись. Никаких мировых лидеров вообще не стало. Точнее, их стало больше. Европейский союз развалился. И теперь все за себя и одновременно против всех.
Мигранты заполонили Европу. Обычаи, кровь, языки ─ всё смешалось. Люди с упорством безумцев возводили Вавилонскую башню, всё хуже понимая друг друга.
Многое изменила Эпидемия. Подкосила экономику Штатов и вынудила восстановить границы европейских государств. Казалось, мир так и будет вечно носить медицинские маски. Но нет, как только расправились с вирусом, выдохнули, сдёрнули ненавистные куски ткани. Но системы слежки, которые государства развернули в ходе Эпидемии, никуда не делись. Наоборот! Контроль стал тотальным.
Впрочем, это не повлияло на глобальную миграцию. И теперь встретить темнокожего человека в средней полосе нашей страны ─ обычное дело.
Колоссальный разрыв между достатком и нищетой. Для миллиардов людей вода, жильё, электричество, радио, медицина и канализация ─ недостижимая роскошь.
Исламское государство разбомбили. Оно не исчезло, нет. Растворилось среди людей. До такой степени, что время от времени кто-то взрывается. Ужасно, но привыкли. И воспринимают как неизбежное зло.
Фантазия с небоскрёбами в известной степени сбылась: вместо старых панельных пятиэтажек построили тридцатиэтажные кубы социальных домов.
Конечно, городской земли не хватает. Корпорации-застройщики проектируют стоэтажные башни. Благо по нынешним временам технических решений полным-полно. Даже не высотные здания, а натурально микрогорода. Со своей торговлей, развлечениями, парковой зоной. Уже сейчас жители социальных высоток не часто покидают свои дома. Всё есть, всё под рукой. А если куда надо съездить ─ пожалуйте в лифт. У рядовых граждан ─ тусклые тесные кабины, зато у богачей – персональные подъёмники по последнему слову техники.
И камеры, камеры. В каждом углу и везде. Власти обожают следить за своими гражданами. Внутри это сделать гораздо проще, чем снаружи.
Всё, что можно уложить в схему, автоматизировано. Юристов, экономистов, бухгалтеров, переводчиков заменили компьютерные системы. Два миллиарда рабочих мест отдали машинам. Если двадцать лет назад люди ходили за покупками в IKEA, то сейчас IKEA пришла к ним сама. Домой. На работу. В голову. Сертифицировано, формализовано, собрано в схему.
Изменились деньги. Кто-то додумался скрестить ИНН с аккаунтом в соцсети ─ получилось универсальное средство идентификации. Потом эту пару привязали к ДНК. Прикрутили финансовую систему. И получилось удобное платёжное средство. Вместо счёта или карты ─ аккаунт. А вместо вопроса: «Сколько денег у тебя в кошельке?» ─ «Сколько денег у тебя на аккаунте?».
Бумажные купюры практически выпали из оборота. Те же самые расчёты можно совершать через коммуникатор ─ достаточно прижать палец, чтобы сканер считал код. Всё просто!
Что касается медицины… Да, органы выращивают. Но только за серьёзные деньги и серьёзным людям. Обыватели лечатся по старинке – анальгином и антибиотиками. Кто поумнее ─ физкультурой.
Ещё одна гипотеза футуристов: термоядерная энергетика обеспечит планету энергией. Не сложилось. Технологию безопасного термоядерного синтеза так и не удалось запустить. А после известного взрыва в европейском научном центре и вовсе охладели к подобным экспериментам.
А вот нефти действительно мало.
Когда случилась известная ценовая война, нефтяные месторождения во всём мире оказались выхлебаны до дна. Продавали в то время нефть за бесценок. Когда спохватились, выяснилось, что лёгкие скважины выработаны, сложные дóроги. В мире, где углеводороды считались кровью экономики, всё стало сложно. Корпорации «Эксон Мобайл», «Ройал Датч Шелл», «Бритиш Петролеум», «Шеврон корпорейшен», «Коноко Филипс», «Тоталь» контролировали две трети внешней торговли и половину мирового промышленного производства.
Добыча нефтепродуктов упала в разы, корпорациям пришлось приспосабливаться. Изучать тему альтернативной энергетики, ставить ветровые турбины, заводы по производству солнечных батарей, аккумуляторные фабрики.
Да, нефть была основой, на которой стоял мировой порядок. Фундамент. Глыба. И теперь, выходит дело, необходимость в нефти отпала. Мир меняется, что тут поделаешь! Надо тоже меняться, встраиваться в процессы.
Так вышло!
По Федерации проблема с углеводородами ударила особенно остро. Исторически государство стояло на двух китах: нефти и вранье. Исчезла нефть, и вранья едва хватало, чтобы содержать расплодившиеся услуги. Газ же расходовали с поправкой на тридцатилетний контракт с Китаем (и не откажешь, с первой экономикой ссориться – дураков нет).
Чем покрывать дефицит энергии? Как быть с теми, кто работал в традиционной энергетике? Что станет с северными территориями, десятилетиями кормившимися добычей нефти и газа? Куда девать уйму народа?
Над доходами думать трудно, над расходами всегда проще. Поэтому изобрели рабочие лицензии. И теперь каждый взрослый человек на совершеннолетие получает документ, известный как «рабочая лицензия». Что-то вроде трудовой книжки, но её наличие важнее, чем паспорт.
Документ выдаётся всем, у кого нет инвалидности и тому подобного. После получения лицензии молодой человек обязан учиться или работать, получая соответствующие отметки в лицензии. Если за три года отметок не появилось, лицензия аннулируется. И это большая проблема, поскольку без лицензии нельзя устроиться на работу, пойти учиться. Невозможно получить бесплатную медицинскую помощь. Приостанавливается избирательное право.
Но! Нельзя считать, что гражданин, у которого изъята рабочая лицензия, выпадает из поля зрения государства. Наоборот: надзор усиливается, поскольку субъект автоматически считается источником неприятностей. Лишенцам приходится бояться любых представителей власти, лечиться исключительно за свой счёт, работа низкооплачиваемая ─ раз нелегал, зачем платить больше?
Изобретение крутильных фабрик стало способом одновременно восстановления лицензий и борьбы с безработицей. Идея, собственно, не нова. Когда-то в бразильской тюрьме Санта-Рита-ду-Сапукаи преступники вырабатывали электричество с помощью педалей велосипеда, соединённого с генератором. Занимались этим трижды в неделю по восемь часов. Каждая отработанная смена сокращала срок на день. Несмотря на то, что количество электроэнергии, получаемой таким образом, оказалось невелико, заключённые проявили к программе интерес. Затея пользовалась успехом: некоторые даже просили о переводе в Санта-Рита-ду-Сапукаи.
А теперь представьте огромное помещение на тысячу или две человек.
Представьте, как они сидят на велотренажёрах.
Представьте, как они непрерывно крутят ─ смена по восемь часов.
Представьте, что восемь часов подряд они глазеют в телевизор размером во всю фабричную стену. И вырабатывают, вырабатывают электроэнергию.
Так устроена экономика нового мира.
И всех это, в общем, устраивало. Считалось, что на фабриках крутят педали самые не приспособленные к жизни элементы, которым проще получить три миски риса в сутки (по программе обмена на газ из Китая) и бесплатную койку.
А государство снимает с себя головную боль, куда деть безработных. Нацгвардия же заботится, чтобы недостатка в трудовых резервах не было. Создали мобильные подразделения наёмников ─ «охотников», которые выискивают по стране бездельников. Дело выгодное: за каждую жертву назначена премия.
После отбытия срока у человека есть три месяца, чтобы в лицензии появилась свежая отметка. Кто успел ─ тот успел, а кто нет ─ продолжает быть нелегалом.
Если у человека есть какие-то деньги, он может и не работать. Есть конторы, которые ставят фейковые отметки. Правда, сейчас это проверяется на раз-два, поэтому контор таких немного, а ценники у них будь здоров.
Жителей Гигаполиса называют лайкерами ─ за негласное обязательство лайкать в соцсетях правительственные новости, накапливать определённый общественный капитал. Люди как бы по приколу ставят друг другу лайки-дизлайки в соцсетях, но мониторинг Министерства управления учитывает и это. Демократура должна подпитываться энергией граждан ─ так устроена государственная система. Лайкать, говорят, целое искусство. Говорят, особо удачливые могут и на «Поршеваген» налайкать – но это не точно.
Единственное, на что жаловались работники крутильных фабрик, ─ невозможность переключить программы на гигантском телевизоре.
Говорят, угнетает.
***
Лес прыгает в мутном окне. Вверх-вниз, вверх-вниз. И сиденье жёстко подбрасывает: вверх-вниз, вверх-вниз. Макс ойкает, Алиса ойкает.
И вот деревья пожиже. Тряска прекратилась, фургон прибавил ходу. В окне замелькала шеренга высоковольтных мачт. Алиса в это время копалась в Talking Hand. От тряски у неё плохо получалось попадать в пиктограммы.
─ Как тебя сюда занесло? ─ спросил Макс. ─ «Тесла» последнего поколения, Talking Hand ─ это же чёрт знает какие дорогие игрушки!
─ Я здесь по семейному делу.
В этот момент фургон круто повернул, Макс чуть не свалился на пол. Вскоре машина остановилась.
Лязгнула дверь.
─ Выходите! ─ скомандовал Хасан.
Спрыгнули на дорогу, огляделись. Фургон стоял в ложбине меж двух холмов ─ длинных, но невысоких. От склона до склона высоченный забор, поверх спираль колючей проволоки.
Навстречу военный. Молодой, чуть старше Макса. Розовые щёки, щёточка усов. С четырьмя звёздочками на погонах. Капитан!
─ Хасан, нет мест, ─ сказал он. ─ На прошлой неделе партию привезли.
─ Кто привёз? ─ Лицо охотника накрыла тень.
─ Не конкуренты… Из центра прислали, по разнарядке.
Подкатил «Поршеваген». Военный взглянул на автомобиль, улыбнулся.
─ Твой?
─ Ну.
─ Отличная машина!
В ответ наёмник раздвинул в улыбке толстые губы, протянул бланки.
─ Бери, бери! ─ сказал. ─ Не последний раз работаем, сочтёмся!
Капитан уложил бумаги в сгиб руки, расписался.
─ Счастливо оставаться!
Джип рокотнул моторами, развернулся. Фургон громыхнул следом.
─ Понаехали… ─ сплюнул капитан вслед. ─ Черномазые…
─ Что теперь? ─ спросила Алиса.
Военный словно сейчас заметил парня и девушку.
─ Идём, оформлю…
Охрана на фабрике оказалась условным понятием и представляла собой камуфлированного парнишку, который дремал в будочке рядом с приоткрытыми воротами, подперев рукой подбородок. Голова то и дело соскальзывала, тогда воин открывал глаза и смотрел пустым взором перед собой. Вместо оружия сжимал телефонную трубку.
Кубической формы здания соединялись переходом на уровне второго этажа. Слева здание, из трубы которого курился дым. И ещё зданьице поменьше, о которое спотыкалась поросль высоковольтных мачт. Между воротами и цехами оранжевый павильон. Неожиданный, как тропическая бабочка в деревенском сортире.
─ Скажи им, что у тебя нет денег, ─ шепнул Макс.
─ Что?
─ Если спросят, так и скажи. А то вообще не выпустят…
В павильоне всё похоже на бухгалтерию. Полочки. Папочки. Ящички. Порядок!
Человек, который там хозяйничал, казалось, тоже вылез из гроссбуха. В камуфляже, но форма как мешок на швабре. Клерк морщил угреватый лоб, отчего круглые, гаррипоттеровские очки двигались вверх-вниз по переносице.
─ Оформляй новеньких.
─ Куда? ─ хмыкнул гроссбух. ─ Все места заняты.
─ Смотрящий найдёт!
Клерк сдвинул бумаги, занёс пальцы над клавиатурой и обратил взор на новоприбывших.
─ Имя? Фамилия? Где проживали последний год?
Макс соврал, назвав посёлок где-то в глуши. Алиса же выпендрилась:
─ Я жила за границей. Пять лет!
Капитан оживился.
─ Слышь, ─ сказал клерку. ─ А вот организуй чайничек! Ребята устали с дороги.
Тот послушно подхватился.
─ А что, ─ дунул капитан в усы, ─ деньги-то на аккаунтах есть? Можно и порешать вопрос.
─ Понимаю, ─ ответил Макс. ─ Но денег у нас нет.
Он нажал на сказанное «у нас».
─ Что скажет девушка?
─ У девушки нет свободных ресурсов, ─ подыграла Алиса.
─ Ладно, ─ согласился капитан. ─ Нет так нет. Тогда милости просим в санаторий.
Когда принесли кипяток, начальник сбавил градус гостеприимности.
─ Передумали угощаться, ─ так и сказал. ─ Идём к Смотрящему.
Гроссбух ухмыльнулся.
***
Пространство между офисом и кубами закатано в бетон. Ни травинки, ни цветочка. Только железо и камень.
Вход охранял щекастый солдат. Увидев капитана, взметнул руку к виску. Проходя мимо, Макс случайно задел его, ладонь прошла сквозь «тело» ─ воин оказался голограммой.
Капитан оглянулся, поморщился.
─ Вообще-то тыкать в персонал запрещено, ─ заметил с досадой.
─ А зачем они… такие? ─ спросила Алиса.
─ Голограммы дешевле настоящих.
─ В будке такой же призрак сидит?
─ Тем не менее фабрика охраняется. Мышь не проскочит!
Он толкнул дверь, все трое оказались внутри бетонного куба. Пахло сыростью и тоской. Пол ритмично содрогался, словно каждые две секунды случалось маленькое землетрясение.
─ Госютубканал в цеху работает, ─ пояснил капитан.
Коридор, поворот, ещё коридор. Капитан распахнул дверь в небольшой зал. Роль освещения здесь выполняли два десятка мониторов. На экранах транслировались картинки разных помещений.
Кресло крутанулось. Человек в нём походил на грушу, из которой черенком торчал вихор волос. Лицо тяжёлое, в складках. Брови густые, сросшиеся на переносице.
─ Смотрящий, ─ представил бровеносца капитан.
Толстяк кивнул, хотя при тройном подбородке получилось почти незаметно.
─ Здрасте, ─ сказала Алиса.
Смотрящий пошевелил пальцами-сардельками.
─ Расскажу, как у нас устроено, ─ сказал.
Ткнул в клавиатуру, на мониторе загорелся план комплекса: два пресловутых куба, переход между ними.
─ Вот тут, ─ показал на правый куб, ─ рабочий цех.
─ А здесь, ─ сарделька влево, ─ жилой блок, столовая. Подъём в шесть утра, отбой в двадцать два. Смена восемь часов, оставшееся время – хозработы и просмотр новостей. Мужчины и женщины отдельно, на разных этажах. Спустя тридцать дней можно покинуть фабрику. Если по истечении следующих трёх месяцев попадётесь ─ вернут обратно. Так что постарайтесь обзавестись рабочей лицензией.
─ А если откажусь крутить педали? ─ спросила Алиса.
─ Получишь сутки «телекомнаты».
─ Что это?
─ Помещение три на три. И телеэкран на всю стену, на котором круглосуточно балет «Лебединое озеро», ─ объяснил Смотрящий. ─ Блюют через час, проверено. Коммуникаторы сдайте.
Человек-груша вытянул ладонь-лопату с растопыренными сардельками. Макс вложил туда коммуникатор. Алиса даже не пошевелилась.
─ В чём дело, красавица? ─ спросил Смотрящий. ─ Личные приборы не положены.
─ Кем не положены?
─ Так… ─ засопел толстяк. ─ Возражаешь?
─ У меня нет приборов.
Девушка скинула курточку, крутанулась на триста шестьдесят градусов, демонстрируя отличную фигуру и отсутствие предметов на теле.
Смотрящий кивнул, нажал на кнопку. На вызов явились двое в серых комбинезонах. Здоровенный бритый тип, художественно покрытый татуировками, и скуластая женщина азиатского типа.
─ Можете попрощаться, ─ сказал Смотрящий.
Девушка коснулась губами щеки Макса.
─ Не волнуйся, ─ шепнула. ─ Всё будет нормально…
От прикосновения стало тепло и уютно, но Алиса быстро отступила.
─ Пойдём, ─ азиатка дёрнула за руку. ─ Пора.
Татуированный утащил за собой Макса.
Коридор, ещё коридор, лестница. Выдали потёртый комбинезон, от которого пованивало химией. Личные вещи заперли в шкафчик, напоминающий вертикально поставленный гроб.
В сером комбинезоне Макс почувствовал себя с Бритым на равных.
─ Как тут житуха? ─ спросил. ─ Ну, вообще?
─ Жить можно… ─ махнул тот клешнями. ─ Если деньги есть… Могу устроить пациентом в медблок. Ясно, не бесплатно. Чем занимался по жизни?
─ Так… То тем, то этим.
─ Ясно, ─ усмехнулся Бритый. ─ А голосуешь за кого? За Красных или за Синих?
─ Ни за кого.
─ Неужели за Зелёных?
─ Ни за кого, – повторил Макс.
─ Ладно, ладно… Идём, покажу рабочее место.
Запах тоски ещё отчётливей. Одни двери распахнуты настежь, другие заперты. Сотни ладоней полируют поручни. Сотни глаз смотрят на плакат в честь очередного юбилея Демократуры. Пожелтевшие плафоны перевязаны скотчем, как раненые бойцы.
С высоты галереи ряды серых спин как щётка, все ворсинки в одном направлении ─ к стене с телевизионной панелью от пола до потолка. Сеткой цех делился на две части. Мужскую и женскую, догадался Макс.
В одно ухо бубнил новостной канал. В другое талдычил Бритый.
«У горящего здания парламента обрушилась кровля…»
─ Вставать с сиденья запрещено.
«Мирные инициативы урегулирования на южных рубежах…»
─ Не крутить педали запрещено.
«Братский Китай поставил десять составов с рисом…»
─ Крутить педали медленнее, чем надо, запрещено.
«Опасно мутировал последний штамм гриппа…»
Макс попытался прикинуть количество спин в серых комбинезонах, но быстро сбился. Двести? Триста? Пятьсот?
─ Слушай, сколько вообще людей на фабрике?
─ Вместе с тобой ─ четыреста семьдесят семь. Так что с медблоком?
─ Денег нет, говорю!
─ Ну-ну, ─ ухмыльнулся Бритый. ─ Тогда иди…
─ Прямо сейчас?
─ А чего тянуть? Вон, ─ ткнул в угол, ─ есть свободное место.
По лестнице Макс спустился на рабочий уровень. Здесь из бетонного пола росли ряды труб, увенчанных сиденьями. На трубах диски с педалями. Привод с ременной передачей уходил вниз. Там, вероятно, сообщался с основным валом электрогенератора.
Макс подошёл к свободному рабочему месту. Устроился на педалях, руки положил на рогулины, изображающие велосипедный руль.
Вращать оказалось нетрудно.
Швырк-швырк, швырк-швырк…
На телевизионном экране новости: известия о свершениях Правительства, вести с энергетического фронта, встреча братьев-китайцев в Гигаполисе, супостаты на дальних рубежах, отголоски промчавшихся эпидемий.
Швырк-швырк, швырк-швырк…
Вошёл в ритм, выровнял дыхание ─ нормально.
Нормально?
***
Резкий сигнал ─ конец смены. Очередным коридором в столовую. Слева направо ряды транспортёрных лент. В лентах углубления, куда выкладывают еду. Справа на стене кран. И ящик с пластиковыми стаканчиками.
Руки у поваров крепкие, щёки пышут здоровьем. Колпаки поварские лихо заломлены.
─ Быстрее, быстрее!
Есть приходится стоя, переступая за ползущей лентой. Кто не успел ─ сам виноват: ужин пропадёт навсегда.
─ Быстрее, быстрее!
В углублениях дышат паром плевки риса. Того самого, по обмену с Китаем. И хлебцы: квадратные, из каких-то опилок.
─ Быстрее, быстрее!
Макс встал рядом с мужичком. У того нездоровый румянец, пластырь на ухе. Годы давно остудили кровь, татуировки выцвели, превратились в книгу, которую не прочесть.
Макс мигом уничтожил свою порцию, а мужичок всё переступал, нехотя возил ложкой.
─ А женщины где питаются? ─ спросил Макс.
─ Здесь же, ─ ответил сосед. ─ Сначала мы пятнадцать минут, потом они.
─ Давно здесь?
─ Второй год… Не успею откинуться, охотники опять ловят.
Разговор прервал динамик с потолка:
─ Приём пищи закончен!
Голос противный, сиплый.
Возле стенного крана толчея. Наскоро хлебнул чаю (тряпка тряпкой) и обратно в коридор. Там людской поток вынес к жилому блоку. Место для ночлега больше похоже на паркинг.
Народ разошёлся по койкам, а Макс переминался, не зная, куда себя приткнуть. Выручил появившийся Бритый.
─ Держи! ─ сунул стопку мрачной ткани. ─ Бельишко тебе.
─ Почему чёрное?
─ Практично!
Указал спальное место и растворился в полумраке. Макс лёг, заложил руки за голову.
Тридцать дней, тридцать дней, тридцать дней…
Считал, лежал. Лежал, считал. Время отбивало секунды, минуты.
Уже и сигнал отбоя прозвучал, разговоры затихли, кто-то храпел. А Макс ворочался. Вспоминал небесные глаза, рыжие волосы, точёную фигурку. Где-то сейчас Алиса? Что с ней?
***
Макс помнил, как менялась страна, власть, курс доллара, надувные губы вошли в моду и вышли обратно. Мальчик вытянулся в крепкого парня.
Он помнил, как стал мужчиной. С той, которая постарше и не прочь.
─ Зайдёшь вечером на чай? ─ приглашала.
─ Зайду.
Зашёл. На чай, конечно, ага. Ближе к ночи. В янтарной жидкости отражались уличные фонари, свеча со стола и сверкающие глаза.
А потом сквозь отражение проступили экзамены. К которым увлечённо готовился. И поступил! На бюджетное отделение. Не потому, что семи пядей во лбу, но сумел собрать миллион справок и заполнить тысячу идиотских форм ─ без ошибки. Вокруг психовали родители других абитуриентов, Макс прошёл квест на одном дыхании.
По результатам семестра по дисциплине «высшая математика» у Макса случился тяжёлый разговор с преподавателем. В итоге поставили зачёт, но препод предупредил, что в последний раз.
Пришлось налечь на математику. И в процессе так увлёкся, что зашёл дальше всех сокурсников. В итоге стал призёром математической олимпиады.
Проучиться удалось два года, бесплатное обучение отменили: «экономика не может себе этого позволить». Что поделать, государство для того и существует, чтобы отравлять жизнь гражданам.
В военкомате новобранца исследовал мутноглазый психолог.
─ Хочу иметь собственный дом, ─ ответил Макс на вопрос о главном желании.
Мечта вызвала живейший интерес и такую же настороженность.
─ Чем тебе социальные дома не нравятся?
Когда выяснилось, что Макс добровольно отказался от угла в небоскрёбе, психолог и вовсе принял его за сумасшедшего. Долго расспрашивал, делал хитрейшие тесты.
─ Кто тебя знает, куда оружие повернёшь… ─ так и сказал.
В личном деле появилась соответствующая отметка, и вопрос с воинской службой закрылся сам собой.
⠀
***
Посреди ночи Макса разбудили. В темноте бледной луной рожа Бритого.
─ Чего? ─ спросил Макс.
─ Говорят, у тебя деньги есть? ─ присел на корточки Бритый.
Макс сел на кровати, протёр глаза.
─ Кто говорит?
─ Люди, братуха, люди! Взяли тебя на «Поршевагене», девчонка за границей жила. Так, нет?
─ И что? ─ спросил Макс.
─ Делиться надо, вот что! У нас так принято.
─ У меня нет денег.
─ Проверь на аккаунте, ─ ему протянули собственный коммуникатор.
Бритый выпрямился. Расправил плечи. Похрустел суставами. Поиграл мускулатурой, свастика сизым пауком подмигнула с ключицы.
─ Вводи пароль, ─ утробно, как из бочки.
Макс взял коммуникатор в руку. Тыкнул пальцем в экран. Устройство несколько раз мигнуло и погасло.
─ Ой, ─ улыбнулся Макс. ─ Сломался.
Бритый зарычал, в следующее мгновение его нога полетела в грудь Максу ─ тот успел упасть в сторону. Гора мяса и костей по инерции пронеслась дальше, уронила два ряда нар. Поднялся шум, вспыхнул свет.
Бритый прыгнул рестлером. Навалился, подбираясь к горлу. Макс хрипел, царапал скрюченными пальцами пустоту. А клешни сжимались – туже, туже.
Точки цветные перед глазами: белые, жёлтые, круглые, квадратные.
И вдруг физиономия Бритого подобрела. Закатил глаза, сполз набок. Макс судорожно глотнул воздух. Когда зрение вернулось, увидел брови Смотрящего. В жирной лапе мерцал молниями электрошокер.
Кивнул бровеносец обступившим фигурам в серых комбинезонах:
─ Берите их, мужики! Закрыть обоих!
Макса схватили, поволокли куда-то…
Когда пришёл в себя, удивился стенам, обитым войлоком. Со стены поблёскивал мёртвый экран.
Телекомната!
***
Все помнят, как нефть закончилась, опустели скважины. Будто тролли-волшебники перекрыли много-много кранов.
Внезапно, вдруг, неожиданно.
Наверное, троллям в Эпидемию кто-то что-то недодал. Недолил. Недосыпал. Слишком мало человеческих душ уходит в землю ─ так решили волшебники. И в отместку завернули вентиль.
Сидят, хохочут.
А наверху тужились, экономили. Строили поля солнечных электростанций. Плантации ветряных турбин. Приливные генераторы. Геотермальные комплексы. Суперзавод «Тесла» наладил производство супераккумуляторов. Хорошим тоном стала переделка легкового автомобиля под электромотор.
Мир менялся.
В Федерации строить поля-плантации некому. Только казалось, что экономика более или менее работающая. На деле всё съёмочная площадка, где дубль за дублем клепается продолжение «Крёстного отца».
Экспортная выручка близка к нулю. Импорт брать не на что. Своего нет. И делать некому. Конечно, были мощности, которым кризис нипочём. Например, патронный завод за счёт курсовой разницы в один день рассчитался с долгами, вложился в модернизацию производства. Патрон-то как стоил доллар, так и стоит. В известном смысле цена человеческой жизни.
С другой стороны, государевы фонды помощи предпринимателям прожирают кучу денег, рождая взамен показуху. Картинка в телевизоре сладкая: фонды пилят гранты, министры щупают дно экономики. Но паровоз как стоял, так и стоит, ибо зачем? В глазах высших государственных чиновников ценность исторически имеет вкус углеводородов, всё остальное ─ так, плесень на трубе…
Однажды Президент призвал Правительство приготовиться к новому повороту в развитии ситуации.
─ К любому? ─ с надеждой уточнило Правительство.
─ Не дождётесь! ─ ответил он.
Но действительно, вскоре всё изменилось.
─ Не устал, но ухожу, ─ сообщил Президент в ходе прямого эфира. ─ С коллегами приобрели архипелаг в Тихом океане. Оборудовали там всё ─ ну вы понимаете… Двинем туда всем составом, чтобы достойно встретить старость. Всем желаю здоровья, хорошего настроения. Ну и держитесь тут! На восьмом десятке жизнь только начинается, я вам точно говорю!
Страна то ли зевнула, то ли ахнула ─ непонятно. Забеспокоились владельцы крупных холдингов, чей бизнес на территории Федерации. Сначала один спикер отжёг со своим «уровень бреда превысил уровень жизни». Затем другой не полез за словом в карман, публично построив какого-то министра какой-то экономики. Министра, кстати, никто не запомнил, но спикер стал крупной медийной фигурой.
─ Хватит это терпеть! ─ консорциум из десятка молодых чиновников во всеуслышание заявил о необходимости перемен.
Заявление проходило на фоне декламации известного поэта конца двадцатого века:
Вместо тепла ─ зелень стекла,
Вместо огня ─ дым,
Из сетки календаря выхвачен день.
Красное солнце сгорает дотла,
День догорает с ним,
На пылающий город падает тень.
Перемен требуют наши сердца.
Перемен требуют наши глаза.
Молодые дерзко объяснили в телекамеры, что с монополией власти надо кончать, а госкорпорации давно заросли мхом.
─ Особенно газовая отрасль, ─ подчеркнул самый бойкий.
Исторически любой народный протест живёт надеждой, что кто-то наверху выступит на их стороне. И тогда все-все победят. На самом деле власти всегда знают об этой надежде и готовят своё свержение заранее. А если кто-то из неразумных детей не понимает русского языка – батька достаёт из чулана ОМОН, автозаки, и общество оперативно приходит к пониманию ситуации.
В данном случае никого не арестовали. И даже, можно сказать, согласились. Бунтарей поддержала элита современных богачей ─ застройщики Гигаполиса.
Так и началась Демократура. С названием тоже угадали: опросы показали, что сам термин намекает на демократическое волеизъявление и одновременно на струнку и дисциплину.
В соответствии с новой концепцией упразднили должность Президента. Консорциум назначил временную администрацию, а для компетентного ответа на вопрос «что делать?» созвали экспертный совет. Спустя тридцать дней эксперты вывели семь пунктов реформы государства.
Увеличить расходы на образование и здравоохранение.
Жёстко сократить расходы на оборонку.
Сделать нормальный суд.
Муниципальную милицию.
Никаких правительственных телеканалов, газет и радиостанций!
Местному самоуправлению вернуть ресурсы и прямые выборы.
Поддержать малый бизнес льготными кредитами и подобающим налогообложением.
Ещё месяц консорциум решал, с какого боку подступиться. И каждый успел позавидовать предыдущему Президенту, который так ловко придумал с архипелагом. Крутили бюджет так и этак ─ не получается. Тянут из ямы здравоохранение ─ не хватает денег. Тянут медицину ─ отстало образование. И дороги поплыли…
