Kitabı oku: «Выше только звёзды», sayfa 2
У Никиты была отдельная маленькая комната с письменным столом и полками книг. На стене висели плакаты групп «Секс Пистолз» и «Гражданской обороны». Из ящика письменного стола Никита извлёк толстую зелёную тетрадь, которую не успел использовать в школе, раскрыл её на первой странице, взял «волшебную» ручку. Ну что? С чего начать? С названия, пожалуй. Это должно само прийти в голову. «Месть Енота» первое, что нарисовалось в сознании Никиты, и он записал название вверху первой страницы. Никита усмехнулся сам себе. Какая тупость, но всё равно надо проверить действие ручки. И он принялся писать. Мысли сами собой струились в его голове стройным ровным потоком, так что Никита едва успевал записывать это в тетради. Енот – Иван Енотов был кем-то вроде современного благородного разбойника. Это была интерпретация истории Робин Гуда на русской почве. Енот воевал, как с бандитами, так и с продажными ментами, прокурорами и чиновниками. Действие происходило в вымышленном городе Синегубове, похожем по описаниям на родной город Никиты З. За раз Никита исписал шестьдесят страниц тетради.
Отпуск у него заканчивался через неделю. За это время он с завидным упорством исписал три с половиной общих тетради и закончил-таки роман. Никита стал узнавать, как пристроить рукопись в какое-нибудь издательство, и к великому своему ужасу узнал, что издательства принимают только рукописи в печатном и электронном виде.
Он вышел на работу. В обеденный перерыв он поймал в коридоре Любочку, исполняющую на заводе обязанности делопроизводителя. Никита немного знал её. Люба училась с ним в одной школе в параллельном классе.
– Люб, можешь сделать доброе дело? – попросил Никита.
– Конечно, любой каприз за ваши деньги.
– Ты всё равно сидишь в кабинете целыми днями, в компьютере торчишь в социальных сетях и на сайтах знакомств, не могла бы ты для меня напечатать текст.
– Приноси, напечатаю, будешь должен.
Никита на следующий день, утром, вошёл в Любочкин кабинет, и шлёпнул на её стол четыре увесистые тетради. Серые глаза Любочки увеличились в два раза.
– Это что? Поэзия? Осипов ты с детского сада столько насочинял?
– Это роман.
– Это очень долго я буду печатать.
– Сколько?
– Дней десять, а то и пятнадцать.
– Ладно. Я подожду.
– Будешь должен.
– Я заплачу.
– Заплатишь, конечно. Тысячу рублей.
– Я согласен.
Люба открыла тетрадь.
– «Месть Енота». Это детектив?
– Скорее триллер, но и детектив тоже.
– Ладно, я люблю детективы. Надеюсь, мне не будет скучно.
Никита забыл через неделю про рукопись, погрузился в работу и серый быт. Он не курил, но во время перекуров имел привычку выходить на задний двор завода, передохнуть вместе с курильщиками. Рузиль курил в углу двора один, сидя на автопогрузчике, на котором работал. Никита подошёл к нему.
– Скучаешь? – спросил Рузиль.
– Жизнь скучная штука.
– Лучше скучать, чем веселиться, а потом за это веселье расплачиваться.
– Да я и не умею веселиться.
– Вы русские не умеете веселиться – если уж пьёте, то до поросячьего визга. Если дерётесь, то едва ли не до смерти.
– Я не типичный русский.
– Знаю, поэтому и уважаю тебя.
– Скажи Рузиль, вот ты вроде бы умный и даже талантливый наверняка, а работаешь тут на заводе. Где тут справедливость? Почему такие яркие личности прозябают, а ничтожества процветают?
– Это решено уже за нас.
– Судьба?
– Именно. Жизнь – это лотерея. Если выпал тебе счастливый билет – радуйся. Нет – всё равно радуйся тому, что у тебя есть. Вот у меня отец был директором рынка, а мама преподавала в музыкальной школе.
– Да ну? Ты не рассказывал.
– Потом отца взяли обэхээсэсники, и вся наша жизнь пошла кувырком. Мама с горя начала пить, а я связался с дурной компанией. Судьба. Отец потом вышел из колонии, но это был уже другой человек – ожесточённый, сухой, потерявший веру в себя, людей, справедливость.
– Осипов! – донеслось откуда-то сверху.
Рузиль и Никита подняли головы. Окно на втором этаже здания завода было открыто. Из него высунулась Люба.
– Никита, я сделала. Иди, забирай.
– В тихом омуте черти водятся, – заметил Рузиль. – А ты я гляжу, только прикидываешься тихоней, а, на самом деле, время зря не теряешь.
– Да это так – рабочий момент, попросил её об одной услуге.
Никита пошёл к Любе.
В кабинете Люба протянула Никите распечатанную рукопись и диск с текстом в электронном виде. Никита взял их.
– Я тебе попозже тысячу занесу, – сказал он.
– Можешь не торопиться.
– Да?
– Да.
– Почему?
Люба странно смотрела на Никиту.
– Что с тобой? – спросил он.
– Ты – гений. Это точно ты написал?
– А кто же ещё?
– Ты так молод. Тебя будут подозревать в обмане.
– Хорошо бы это всё напечатали.
– Я не сомневаюсь, что напечатают.
– Почему?
– Я не могла оторваться – прочитала твои каракули, быстрее, чем перепечатала на компьютере. Такой захватывающий сюжет я не встречала ещё не в одном детективе. Агата Кристи нервно покуривает в сторонке и тихо подыхает от зависти.
Никита разослал напечатанную рукопись по издательствам. Он не знал, сколько времени нужно ждать ответа из издательства. Возможно не один месяц. Люба вселила в него некоторую уверенность. Никита закупил в магазине тетрадей и сел за стол. Чернила в волшебной ручке удивительным образом никогда не заканчивались. Он писал вечерами после работы по полтора – два часа. Новую книгу он назвал «Пальцем деланный». Это была история очень больного человека, который страдал с детства из-за слабого здоровья и издевательств сверстников. Родители, как нарочно, нарекли его старомодным именем Прокопий. Повзрослев, главный герой решил стать милиционером, куда смог устроиться, только дав взятку медицинской комиссии. В милиции над ним тоже надсмехались, не принимали всерьёз, но он стал лучшим следователем области. Никита плохо разбирался в устройстве отечественной правоохранительной системе, и не знал, что следователи, в то время, как правило, служили в прокуратуре, а не в отделах милиции, хотя и в обычных ОВД также были свои следователи, занимающиеся более мелкими расследованиями. Для художественной литературы вымысел был привычным явлением. Обычному читателю важно было, насколько интересно написана книга, а не правдоподобность, описанных в ней событий.
Активность Никиты за письменным столом заметила его мама. Она как-то незаметно вошла в его комнату, когда он строчил пятую главу нового романа.
– Что ты пишешь? – спросила она.
Никита смутился, закрыл тетрадь.
– Я… Я… Это…
– Извини, что зашла незаметно.
Мама положила ладонь на плечо сына.
– Не хочешь говорить, не говори, – сказала она.
– Это книга.
– Книга?
– Да.
– О чём?
– Детектив.
– Дашь почитать?
– Потом. Не знаю, что из этого получится. Отцу пока не говори об этом.
– Ладно.
Никита чувствовал прилив вдохновения и сил, как будто то, что он писал – это было продуктом его труда, а не действием волшебной ручки. Он довольный собой лёг в постель около десяти часов вечера. Надо было рано вставать на работу. Никита закрыл глаза и представил, что Прокопий физический и душевный инвалид с душой сверхчеловека – это, может быть, он сам. Что между ними могло быть общего? Никита вроде был здоров и не страдал психическими отклонениями. Получалось, что Прокопий был Никитой наоборот. Никита был здоров физически, имел нормальную внешность, но был душевно слаб и ленив. Какая забавная игра разума. Или волшебной ручки?
Зазвонил мобильный телефон, лежавший на тумбочке. Кто бы это мог быть? Никита взял его. На дисплее отразилось «Люба».
– Алло, – ответил Никита.
– Никит, я тебя не разбудила? – тихо спросила Люба.
– Да нет.
– Я до сих пор под впечатлением.
– От книги?
– Да. У меня из головы не выходит один момент, когда подруга Енота Лида приходит в кабинет к прокурору Загорскому, где ей приходится обслужить его и его кореша судью Ермоленко, ради спасения Енота.
– Ерёменко, – поправил Никита.
– Ты так смачно описал эту грязную эротическую сцену.
– Это всего лишь творческий вымысел, писательская фантазия.
– Но как это описано. Я себя воображала на месте Лиды, когда читала этот кусок. И ты знаешь, у меня мурашки побежали по всему телу. Никита, скажи честно, я порочная женщина, раз меня такое будоражит?
– Ну что ты, Люб.
3
У неё были правильные черты лица, но бледное лицо с тревожно бегающими из стороны в сторону серыми глазами немного портило её почти идеальный образ. Волосы у неё были светлые прямые не крашенные. Платье на ней было смешное, какое-то детское. Да она собственно и была ещё совсем ребёнком – восемнадцать лет разве это возраст. Это создание звали Нелли.
Олег смотрел на неё в экран домофона. Она упрямо нажимала кнопку звонка. Он мог спокойно проигнорировать её звонки, но какая-то сила всё же заставила его снять трубку домофона.
– Да.
– Я играла с мячом, и он залетел на ваш участок. Можно я заберу его? – попросила Нелли.
– Хорошо.
Олег вышел из дома, и впустил через калитку навязчивую девицу.
– Извините за беспокойство, – пролепетала виновато Нелли.
– Пойдёмте искать ваш мяч, – сказал с серьёзным видом Олег.
Они пошли во двор. Нелли прошла вперёд налево. Олег понял, что она живёт в большом белом соеднем доме с тёмной черепичной крышей.
– А вот и он.
Нелли подняла с травы резиновый синий мяч.
– Ну, вот и хорошо, – сказал Олег. – Играйте теперь аккуратней.
– А вас как зовут?
– Олег.
– А меня Нелли.
– Очень приятно.
– Взаимно. Не хотите пригласить меня на чашечку чая?
– Сегодня? Нет. Не могу. В другой раз.
– Что ж ловлю вас на слове.
Нелли ушла. Какого лешего ей надо было? Олег был уверен, что она придумала всю эту историю с мячом. Но зачем? Только для того, чтобы с ним познакомиться? Возможно. У неё есть богатый дом – полная чаша. Чего ей не хватает? Может быть, она хочет поскорее упорхнуть из родительского гнёздышка и ищет для этого состоятельного женишка? Олег не верил в бескорыстность подобных людей, живущих в таких домах, в таких посёлках.
Олег в отношениях с женщинами любил короткие, ни к чему необязывающие связи. Здесь, в Подмосковье было раздолье для выбора себе женщины на час или на ночь, были бы деньги. Он год терпел. Настало время позволить себе расслабиться. Олег вызвал себе на ночь путану Эрику по интернету. Вечером сутенёр привёз ему на выбор трёх девушек, ни одна из которых не была похожа на фото Эрики. Олег выбрал тонкую Веронику с красными крашеными волосами. У неё было смазливое круглое личико с чувственными губами. Вероникой назвал её сутенёр. Олег расплатился с сутенёром.
Они прошли в дом.
– Ты будешь чего-нибудь из спиртного? – спросил Олег.
– Кофе можно?
– Хорошо.
Олег принёс кофе в гостиную, где Вероника ждала его, сидя в кресле.
– Можно я включу телевизор? – спросила Вероника.
– Валяй.
Вероника включила пультом телевизор и смотрела его минут пять. Олег сидел в кресле в двух метрах от неё. Вероника допила кофе, поправила волосы.
– Ты один живёшь? – спросила она.
– Почему ты так решила?
Ну да: она осмотрела тут всё. Это профессиональная наблюдательность. Семейных фотографий не заметила и сделала выводы.
– Пора в душ, – сказал повелительным тоном Олег.
Он старался быть с ней жёстким: таскал за волосы, хлестал ладонью по ягодицам, что Вероника, если это была Вероника, а не какая-нибудь Маша или Даша, встречала томными всхлипами и сладострастными стонами, как будто ей всё это даже нравилось. Старшие парни в его городе всегда учили обращаться с женщинами такого рода соответствующим образом.
Прошёл месяц. Олег жарил во дворе шашлыки и звонил по мобильному телефону маме.
– Алло, мам, привет, у вас всё нормально? Я вам послал двадцать тысяч. Получили?
– Сынок. Ты с ума сошёл? Зачем было присылать такие огромные деньги. Ты-то сам как там будешь крутиться без денег-то, – причитала мать.
– Да у меня всё нормально. Мне хватает.
– Не обманываешь?
– Нет, конечно.
– Ты нам больше столько много денег не присылай. Не надо. Ты, где живёшь-то сейчас? В общаге до сих пор?
– Да, но собираюсь снять квартиру.
– Это хорошо. Начальник у тебя строгий?
– Ну, так…
– Нужно, чтобы был строгий, чтобы держал вас оболтусов в ежовых рукавицах, чтобы порядок был.
– Мам, здесь Москва, тут так не принято. Такие методы тут не в почёте.
– Ох, развратит тебя сынок, эта Москва.
– Мам, ты чего? Плачешь? Прекрати. Что за ерунда?
– Боюсь я за тебя. Ты хоть фотки пришли твои московские.
– Ладно, мам, будет время – пришлю. Давай, целую. Передавай привет деду.
Постепенно Олег начал немного уставать от одиночества. Он вызывал раз в неделю проституток на ночь, но они не были в его представлении полноценными людьми, поэтому с ними ему было неинтересно. Так Олегу пришла в голову идея оттянуться в ночном клубе в Москве. До клуба он добрался на такси. На входе его остановила охрана. Олег так и не нашёл времени, чтобы накупить новых модных шмоток. Он ненавидел шоппинг. За десять тысяч рублей охранники проявили благосклонность к провинциалу, пропустив его в клуб. Олег первый раз оказался в таком клубе. На родине он был только дважды в местном клубе, который по сравнению с этим был просто деревенским сараем. Народ тусил группами, но попадались и одиночки. Олег просидел несколько часов за барной стойкой, поглощая коктейли и наблюдая за танцполом. Знакомиться ни с кем не захотел. Можно было, конечно, подкатить к какой-нибудь одинокой девушке, но на это у него не было настроения и желания. Он представлял, что, когда такая новая знакомая увидит его дворец, то сразу будет готова исполнить любую его прихоть, лишь бы быть с ним рядом. Ради его денег она будет преследовать его, не давать ему спокойно жить, а то ещё и подстроит беременность, тогда всё – конец свободной счастливой жизни.
В два часа ночи Олег приехал на такси к своему дому. Он открывал калитку ключом, когда услышал:
– Олег!
Это была Нелли, подъехавшая на машине к своему дому. Она подбежала к нему.
– Привет!
– Добрый вечер, – церемонно поздоровался Олег.
– Ты с гулянки? Я тоже. Где гулял?
– В «Импровизации».
– Ого. А я у друзей. У меня есть кое-что.
– Что?
– Прикольные штучки.
– Не понял.
– Ну, ты и тугодум. Сразу видно не москвич. Хочешь кайфануть?
– Это ты про наркотики?
– Это ерунда – никакого привыкания и головных болей поутру. Неужели не хочется попробовать?
Олег задумался. Наверно, если он откажется, то будет выглядеть в глазах Нелли конченым лохом и занудой. С другой стороны Нелли из богатых, и он вряд ли интересует её исключительно с точки зрения корыстного интереса.
– Ладно, идём, – согласился Олег.
Они прошли в дом. Нелли оглядела жилище соседа женским глазом.
– Сколько пыли, – заметила она.
– Я пылесосил три дня назад.
– Ты?! У тебя нет горничной или уборщицы?
– Ещё не нанял.
Они поднялись на второй этаж в столовую. Нелли по-хозяйски залезла в холодильник.
– Ого! Не густо у тебя тут.
Она достала бутылку газированной воды, кусок торта и поставила всё это на стол, потом вытащила из шкафчика два бокала. Олег присел за стол. Нелли разлила газировку в бокалы, порылась в кармане курточки, и извлекла оттуда четыре розовые таблетки.
– Держи.
Нелли вложила две таблетки в ладонь Олега, и быстро проглотила две свои, запив их газированной водой. Олег сделал то же. То, что происходило потом, он не помнил. Только смутные всполохи. Танцы. Смех. Радость.
Очнулся он во втором часу дня голый, едва укрытый простынёй. Нелли лежала рядом, свернувшись калачиком тоже голая. Что-то было не так. Точно. Олег понял, что у него была проэпиллирована зона бикини, чего он раньше никогда не делал. Это было как-то не по-пацански. Когда и кто это сделал? Он не мог вспомнить. Нелли проснулась, потянулась, повернулась к нему лицом.
– Ты чего такой странный? – спросила она.
– Странный?
– Ну да. Так смотришь на меня, будто видишь меня впервые.
Олег хиленько улыбнулся.
Нелли нащупала его расслабленный детородный орган пальцами, так что Олег вздрогнул, а потом припала к нему губами. Она делала всё с чувством, будто ей это нравилось, не хуже шлюх, купленных на одну ночь.
Олегу всё понравилось, наверно, первый раз в жизни, и стало страшно от этого. Вдруг это ловушка? Вдруг это всего лишь хитрый способ манипуляции?
Нелли разогрела в микроволновке куски пиццы и приготовила кофе себе и Олегу. Они ели в столовой. На Нелли из одежды была только рубашка Олега, на Олеге большие синие спортивные шорты.
– Тебя не будут искать родители? – поинтересовался Олег.
– Да пошли они.
– Немилосердно ты относишься к ним.
– Они заслужили это.
– Кто они?
– Папа – прокурор, мама – судья.
– Хорошие профессии.
– Ну да, для того чтобы обеспечить себе место в аду. Представляю, сколько жизней они переломали. Моё предназначение в этой жизни – расплачиваться за все их проделки. Карма.
– Они же дали тебе всё.
– И, что я теперь должна им за это всю жизнь ноги целовать. Ты не знаешь их, какие они уроды. Мелочные, жадные, циничные, жестокие.
Олег подумал, что Нелли просто избалованная, капризная девчонка. Он испугался, что она теперь поселится у него, но она не приходила несколько дней, так что он начал скучать по ней. Появилась она только через девять дней. Без таблеток.
– Может, угостишь меня чем-нибудь? – спросила она.
– Есть торт и немного шашлыка.
– Пиво есть?
– Виски только.
– Давай.
Она уселась в большое кресло в гостиной с бокалом в руке. На большом плазменном экране шёл модный американский сериал. Олег стал у окна.
– А ты, чем занимаешься? – спросила Нелли. – Я забыла спросить.
– В смысле?
– Откуда у тебя всё это? Дом, много денег.
– А ты про это? Я… Я… В общем-то, я ни чем не занимаюсь. Мне всё это досталось от брата.
– Он умер?
– Да, разбился на машине.
– Он был бизнесменом?
– Да.
– А я думала, что ты бизнесмен – молодой, яйцеголовый, из этих: очкариков-хипстеров. Хотя нет, не мог ты быть бизнесменом. Ты не такой. Странный какой-то.
Олег ждал, когда Нелли прыгнет снова к нему в постель, но она просто ушла. Он не попытался её удержать, боялся показаться глупым и слабым.
Слова Нелли о том, что он не мог быть бизнесменом, задели его самолюбие. Олег дни и ночи напролёт сидел в интернете, изучая разные бизнес-проекты, и просматривая лекции бизнес-коучей.
Эффектная утончённая брюнетка с длинными ногами шла, постукивая звонко шпильками по старому разбитому асфальту. Андрей невольно засмотрелся на неё, и пришёл в себя не сразу. Что он тут делает в этом месте? В правой руке он почувствовал мятый целлофановый пакет. Точно – Лена послала его в магазин за хлебом. Брюнетка уверенно шла по главной улице города. Её ещё можно было догнать. Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Сдалась она ему. Лена ждёт хлеб. Сейчас будет названивать уже, разыскивать его, пока он тут витает в облаках. Андрей поплёлся в магазин. У кассы собралась очередь. Андрей забыл, какой надо купить хлеб и сколько. Надо было звонить Лене, но тут его осенило, что, может быть, утончённая брюнетка могла быть самой лучшей девушкой в мире: в любви, в сексе, в домашнем хозяйстве, а он, как последний раздолбай, плюнул на этот шанс, продал его за буханку хлеба. Андрей выскочил из магазина, так что напугал бабушку, заходящую в него. Пожилая женщина с испуганным лицом попятилась назад, такое сумасшедшее лицо было у Андрея. Брюнетку не было видно. Андрей побежал по улице, добежал до перекрёстка, чуть отдышался, посмотрел направо и налево. Брюнетки нигде не было видно. Может быть, она уже зашла в какой-нибудь дом или уехала на машине или автобусе. Андрей добежал до второго перекрёстка, потом до третьего. Глянул направо. Она! Её чёрный хвостик энергично болтался сзади, булочки-дыньки заманчиво перекатывались из стороны в сторону в плотно обтягивающих их тёмных легинсах. Андрею было тяжело бежать. Она шла метрах в ста пятидесяти от него. Андрей уже захлёбывался слюной и с трудом волочил ноги. Он прибавил шагу. Очки! Они были дома спрятаны в ванной за вентиляционной решёткой. Андрей выругал себя последними словами. Ему не соблазнить её без очков. Так она и не посмотрит на него, но ничего можно узнать, где она живёт. До неё оставалось тридцать метров, когда она села в маршрутку. Фиаско! Андрей бросил пакет на асфальт и принялся со злостью топтать его. Нащупав в кармане брюк пачку сигарет, он достал их, вытащил сигарету и зажигалку, закурил. Ладно, город маленький. Тут девушек-то её возраста всего-то ничего. Рано или поздно они встретятся. Если она, конечно не приезжая, не чья-то случайная гостья.
Андрей купил батон, буханку и новый пакет, не боясь, что его дома отругают за то, что он купил не то, что нужно было. Ему ничего не было бы, даже если он на всю зарплату купил бы кучу тортов и пирожных. Такая редкая всё прощающая любовь, которой мог бы позавидовать любой среднестатистический женатый мужик, страдающий время от времени в большей или меньшей степени от разных придирок и нытья жён. Надо ценить то, что имеешь. А он ещё переживал из-за какой-то глупой неудачи с брюнеткой.
Домой Андрей вернулся в хорошем настроении. Лена накормила его ужином. На ужин был гусь запечённый по-хорватски. Елена пыталась баловать Андрея как можно чаще не только в кровати, но и на кухне. С замиранием сердца она смотрела, как её любимый доедает гуся, а потом облизывает жирные пальцы.
– Ну как? – робко спросила она.
Андрей чмокнул губами, состроил задумчивую гримасу.
– Не знаю, не знаю, вкус какой-то необычный. Это что-то азиатское?
– Напротив европейское.
– Вот как. Ну что ж. Неплохо, но я бы добавил для лучшего вкуса немного соевого соуса.
Лена кинулась к своему кулинарному блокноту и тут же сделала в нём пометку карандашом.
Андрей вытер лицо и пальцы салфеткой и добавил:
– Хотя, можно оставить всё и так. Не надо соевого соуса.
Елена вычеркнула запись в блокноте.
В ту ночь Андрей решил сделать перерыв в сексе, который и так уже начал приедаться. На следующий день ему надо было идти на работу. Елена прильнула к нему под одеялом и положила голову на грудь. Андрей погладил её волосы.
– Любимый, – проворковала Елена.
– Милая моя, кисонька, – сделал комплимент ей в ответ Андрей.
– Я хочу деток.
– Опять.
– Не понимаю, как ты можешь не хотеть детей.
– Я хочу, но нам надо более основательно стать на ноги. У нас даже нет своего жилья. Ты хочешь, чтобы наши дети страдали от нищеты и усмешек своих сверстников. Я не хочу им такой судьбы. Хватило мне этого в моей нелёгкой жизни.
– Какой ты у меня мудрый.
– Приходится быть таким, ради нас.
– Я не могу с этим справиться, когда это идёт от самого сердца. Это видимо естественное желание любой нормальной женщины хотеть иметь дитя от любимого человека. Что может быть слаще и притягательнее?
– Ничего, ничего, девочка моя. Вот увидишь, всё у нас получится. Вот только встанем мы на ноги, как следует. И дети будут и всё, что хочешь.
– А мы станем?
– Станем, станем…
Алексей Алексеевич Мартыненко бородатый интеллигентного вида мужчина проживал последнее время в частном доме в пригороде. Ему было уже пятьдесят три года. Промышлял он фотографированием и частными уроками рисования. В погожий апрельский денёк около его дома остановилась машина такси. Из такси вышел Андрей и прошёл к дому. Входная дверь была не заперта. Дом был старый щитовой с двумя комнатами на первом этаже и одной на втором. В одной из комнат Андрей обнаружил Алексея Алексеевича, спящего одетым на диване. На столе лежала пустая бутылка портвейна и два яблочных огрызка. Андрей растолкал Мартыненко. Бородач продрал глаза и уставился пустым отрешённым взглядом на гостя.
– Вы кто? – спросил он.
– Я Андрей. Андрей Филатов. Я учился у вас в кружке рисования. Помните?
– Давно это было.
– Лет десять назад, а то и больше.
– Если тебе не трудно, сделай себе и мне кофе.
Алексей исполнил просьбу Мартыненко. Они устроились на кухне, пили кофе и вспоминали прошлое. Мартыненко открыл форточку и закурил, поставив большую пепельницу на стол.
– У тебя какое-то дело? – спросил Мартыненко.
– Да. Вы же ещё фотографируете?
– Разумеется.
– Я бы хотел, чтобы вы сфотографировали меня с моей девушкой.
– На свадьбе что ли?
– Нет в обнажённом виде.
Мартыненко закашлял. Андрей встал, подошёл к нему, постучал по спине.
– Ну, так что вы скажите на это? – спросил он, когда Мартыненко откашлялся и закурил тут же новую сигарету.
– Можно попробовать.
– Только условие: никому не передавать эти фотки.
– Ну, о чём ты, Андрей? Только я бесплатно не фотографирую.
– Могу заплатить тысячу.
– Покатит.
Как ни странно, Елена не сразу согласилась на съёмку. У Андрея уже была куча её снимков в неглиже в разных позициях. Она свободно позволяла ему себя снимать на телефон. Но другое дело, когда тебя снимать будет посторонний незнакомый человек.
– Это должно принести свежесть в наши отношения, подкинуть больше дров в огонь нашей любви. Если не придумывать что-то новое, чувства могут притупиться, погаснуть. Так утверждают психологи, – убеждал Елену Андрей.
Сниматься приехали к Мартыненко. Алексей Алексеевич был трезв и полон разных идей: Андрей стоит, приобняв Елену у окна; сидит на стуле, вывалив свои причиндалы, а Елена стоит на коленях у его ног, словно покорная рабыня; Андрей и Елена дурачатся в ванной. В конце сняли несколько откровенно сексуальных сцен. Андрей был доволен. Елена тоже нашла в этом некое порочное удовольствие и раскрепощение.
Мартыненко прислал Андрею снимки по электронной почте. Он написал ему, что неплохо было бы, если он привёл к нему ещё кого-нибудь для подобных съёмок. Андрей ответил, что подумает над этим.
Иногда в гости к Андрею и Елене приходила Оксана, та самая, которую Елена ждала, когда встретила Андрея. У Андрея был выходной. Он смотрел вечером сериал по телевизору, а Елена с Оксаной пили чай на кухне. Андрей пришёл на кухню. Елена сделала ему чай. Андрей пил чай и рассматривал Оксану, которая поймала на себе его странный взгляд. Она почувствовала себя неловко, начала пальцами то и дело поправлять причёску на голове и отводить глаза в стороны и в пол. Андрей допил чай и ушёл в комнату, как будто ничего не произошло.
Ночью в кровати Андрей придвинул Елену к себе, прижал её и выдал новую идею:
– А, что, если Оксану уговорить пошалить с нами?
– Это как? Ты с ума сошёл?! – возмутилась Елена, отодвинувшись от Андрея.
– Это всего лишь игра, а не любовь.
– Тебе она нравится?
– Ну что ты, милая. Это всего лишь чистой воды секс.
– Она никогда не согласится.
– Есть способы подвигнуть её к тому, чтобы согласилась.
Когда-то Виктор Ахрамейко числился в подающих большие надежды писателях. Он написал пять толстых фантастических романов и сборник рассказов, из которых были опубликованы только две книги, не имевшие никакого успеха. Друзья в Литинституте в годы бесшабашной молодости прочили Виктору большую славу и известность, как будто сглазили уроды. В итоге не было ни славы, ни известности. Ахрамейко перестали публиковать. Он выкладывал свои сочинения в Сети на литературных сайтах. К сорока семи годам неудачливый литератор так и не создал семьи, жил один в двухкомнатной квартире, и бедствовал. У него были два источника дохода. Первый – от преподавания в колледже философии и экономики, второй – редактура. Ахрамейко сотрудничал с крупным издательством – был его внештатным редактором. Ему присылали произведения графоманов и начинающих писателей и писак. Это был тот ещё ад – читать весь этот графоманский мусор. Многие начинающие писатели были просто безграмотны. Неужели трудно было подтянуть грамотность? Посидеть за учебниками? Эти неучи воображали себя новыми Джеками Лондонами и Львами Толстыми. Много было сочинений в популярном жанре фэнтези, но написано это было невыносимо неинтересно, предсказуемо и банально. Много было чуши про вампиров и драконов, особенно этим грешили авторы-женщины. Детективы попадались порой более-менее интересными, особенно, если они были написаны людьми, хорошо знающими эту тему. Редко встречались стоящие труды. Видно было, что авторы, их создавшие были грамотны и начитанны, имели оригинальные идеи и красивый, изящный, остроумный язык. Не всё у них было гладко и безошибочно. В таких случаях Ахрамейко придирался к каждому проколу, ляпу, к каждой грамматической ошибке. Он зарубил немало таких талантливых вещей, не дал им хода дальше. Он оправдывал себя тем, что эти сочинения не были до конца совершенны, хотя умом ясно понимал, что в нём играла элементарная зависть. Так он «убивал» таланты, как когда-то чья-то злая рука или воля «убила» его, как писателя. «Месть Енота» попалась к нему после примитивного женского детективного романа одной дамы из Красноярска, который он пропустил дальше. Ахрамейко давал ход книгам, написанным хорошими ремесленниками, но не мастерами. Он был уверен, что «Месть Енота» – это полная чушь и графомания, написанная каким-нибудь наркоманом или шизофреником. Подобные шедевры, чаще всего, летели в корзину после прочтения трёх-четырёх абзацев; но «Месть Енота» Ахрамейко читал день и ночь. У него на глазах заблестели слёзы, слёзы боли и зависти, когда он закончил увлекательное чтение. Такого не бывает. Кто этот неведомый гений Никита Осипов? Он ничего не написал о себе засранец. Видно – это бывший мент или может быть журналист. Почему у него всё так красиво получилось? За что ему такая удача? Резкими ударами указательным пальцем по клавишам Ахрамейко отправил рукопись в корзину. Он вышел на балкон. Холодный ветер обдувал его лицо и трепал редкие чёрные волосы. Ахрамейко закурил беломорину. Сколько он уже загубил судеб? И ещё одна стояла в очереди для получения рокового билета в страны под названием Неизвестность, Ненужность и Забытье. Ахрамейко давно не плакал, а тут его прорвало. А вдруг этого Осипова напечатает другое издательство, ведь он талантлив? Начальство может узнать, что Ахрамейко зарубил когда-то его, тогда он может потерять работу внештатного редактора. Так рукопись Никиты оказалась в компьютере главного редактора, который плакал и смеялся, читая его шедевр.
После Нового года книга Никиты вышла тиражом сто тысяч экземпляров. Ему из Москвы прислали первый гонорар – аванс в сорок тысяч рублей. Это было счастье! К этому времени Люба перепечатала «Пальцем деланного», рукопись которого Никита отослал в издательство. Никита пригласил Любу в кафе, где они весь вечер веселились и пили пиво. Никита решил немедленно уволиться с ненавистной работы. Начальник отдела кадров грозился не выплатить Никите последнюю зарплату, если тот не отработает положенные по закону две недели перед увольнением; на что Никита дико рассмеялся и огрызнулся:
– Да мне плевать!
И плюнул себе под ноги.
– Ты, что клад нашёл? – спросил изумлённый начальник отдела кадров.
– Намного круче.
Никита показал книгу родителям. Мама была в восторге и плакала от счастья.
