Kitabı oku: «Интродукция: от Патриарших до Воронцово», sayfa 6

Глава 8. Дело Сушкина

В последовавших затем событиях вот что удивляет – княгиня Ксюша не стала читать «свой» роман. Помнится, когда только начал писать, придиралась чуть ли не к каждой фразе, ну а теперь, видимо, задор иссяк, стало неинтересно и утомительно читать, вот и предложила сразу же отправить рукопись в издательство:

– Я договорилась с Сушкиным, владельцем «Центрполисада», мы когда-то тусовались в одной компании. Он сам посмотрит, что там у тебя получилось, а потом сообщит своё решение. Не исключено, что предложит всё переделать, так что ты не подкачай.

– А как мне представиться ему? Может быть, литературным агентом?

– Да я уже объяснила, что ты «литературный негр». В случае чего, все претензии к тебе, ну а слава… – тут Ксюша изобразила одну из своих незабываемых улыбок. – Ты и сам всё понимаешь. Короче, отправишь ему рукопись и жди, он позвонит.

Звонок раздался раньше, чем я предполагал. Обычно автора маринуют по полгода, и это в лучшем случае, а тут всего два дня и сразу «приговор». Так я предположил, но оказалось, всё совсем не просто:

– Даже и не знаю, что сказать, – в трубке раздалось сопение. – В общем, это не телефонный разговор. Вы подъезжайте сегодня вечером часам к восьми ко мне домой. Адрес я вам эсэмэской скину.

Оказалось, что Сушкин почти что мой сосед – обитает в жилом комплексе «Воронцово-миллениум». И то ладно – не пришлось тащиться на другой конец Москвы. Процедура проникновения в эту обитель мало чем отличалась от того, что было на Большом Козихинском, но я к этим предосторожностям со стороны «умелых и находчивых» уже привык.

Для начала Сушкин пояснил, что роман не вполне соответствует профилю его издательства:

– Мы специализируемся на книгах в жанре фэнтези, мелодрамах и детективах с незатейливым сюжетом в стиле Ксении Марининой. Всё определяет спрос, а уж мы стараемся быть в тренде, иначе прогорим. Однако, если у автора раскрученное имя, можем сделать исключение. Вот и с Ксенией Антоновной примерно то же самое. Мало того, что известная тусовщица, так ещё её отец… – тут он, видимо, счёл, что нет необходимости более подробно разъяснять позицию издательства, и перешёл прямо к делу: – Я так понимаю, княгиня ваше творение даже не читала.

– Ну да. То есть в законченном виде не осилила.

– Вот так всегда! – всплеснул руками Сушкин. – Чуть что, все шишки посыпятся на издателя, но автору хоть бы что, ему скандал только на пользу, – а потом, уже пристально глядя мне в глаза, задал вопрос, что называется, на засыпку: – Вы хоть понимаете, что это бомба?

Не мог же я сказать, мол, так всё и задумано, поэтому только пожал плечами, словно бы недоумевая и надеясь получить разъяснения на этот счёт. Решил подождать, пусть Сушкин сам всё по полочкам разложит.

– В общем, так. Роман написан хорошо, стиль изложения вполне приемлемый, сюжет занимательный, характеры персонажей впечатляют. Можно хоть сейчас отдавать в печать, но вот какая закавыка, – тут он сделал паузу, подбирая нужные слова. – Проблема в том, что из всех щелей вылезает убойная сатира. Это напоминает «аурус» последней модели, который мчится по Тверской, а из окна то и дело высовывается некий гражданин и строит рожи, одна омерзительней другой. Взгляды прохожих устремлены на это чудо отечественного автопрома, и только некоторые из них способны сообразить, что одно с другим не сходится. Это как при первом чтении «Мастера и Маргариты», когда большинство воспринимает роман как занимательное чтиво, потом наиболее вдумчивые читатели понимают, что всё гораздо глубже, и только считанные единицы в состоянии уразуметь, что это сатира на существующий строй. Вот так примерно и у вас.

Он замолчал, ожидая возражений, но что я мог ему сказать – покаяться, мол, не судите строго? Впрочем, если «шьют статью», без пояснений никак не обойтись:

– Про существующий строй это вы слегка загнули. Я его не трогал.

– Но ведь блогеры и прочая шушера – плоть от плоти его. Прежде ничего такого не было.

– Пусть плоть, но обязанность художника показать её во всей красе.

– Да показывайте, сколько душеньке угодно, к вашим услугам интернет, но зачем же подставлять меня?

– А, по-моему, вам скандал пойдёт на пользу. Книга разойдётся миллионным тиражом, и никто даже пикнуть не посмеет.

– Так-то оно так, но она же не простит… Бывшие коллеги и подруги с потрохами слопают Ксению Антоновну!

– Ничего страшного, она и не в таких переделках побывала.

– Вы откуда знаете?

– Хотел когда-то книгу написать о Ксюше, пардон, о Ксении Антоновне и её отце…

– И что?

– Понял, что одно с другим никак не совмещается.

– Жаль, такую книгу мы могли бы опубликовать. Само собой, если удастся совместить… Но это как-нибудь потом. А вот что будет с нашей Ксюшей после выхода романа в свет?

– Я думаю, соберёт чемоданы и на время уедет за границу.

– Полагаете, что всё скоро вернётся на круги своя? – а потом, даже не позволив ответить на вопрос, перешёл к анализу моей личности: – Послушайте, я всё никак не могу понять, зачем вам это нужно. Ну высмеяли вы их, ну потешите народ… А дальше что?

– Не знаю.

– Вот то-то и оно! Никто не знает, что будет завтра, поэтому и стремятся заработать побольше денег любым способом. А вы их в этом обвиняете. Нехорошо!

Пришла пора задуматься – вдруг издатель прав, то есть время изменилось, а я застрял где-то в далёком прошлом, где всё было по-другому? «Товарищ и брат» теперь превратился в конкурента, «доблестный труд во славу Родины» – в отбывание повинности, ну а стремление внести посильный вклад в «научно-техническую революцию» – в поиск способов, как бы побольше урвать, не заплатив налогов. Тогда зачем я всё это пишу? Вряд ли что-нибудь изменится.

Однако пора подводить итог:

– Так вы опубликуете роман?

– Конечно! – Сушкин ответил без раздумий, а в придачу ещё и одарил меня радостной улыбкой.

– Тогда зачем все эти упрёки и сомнения?

– Для очистки совести.

– Без этого никак нельзя?

– А вы сядьте на моё место, тогда узнаете, каково это управлять издательством в наше непростое время.

Садиться на его место я не хотел – мы же находимся не в офисе, а в квартире. Тут дети и жена, да ещё собака без намордника – так и норовит лицо мне облизать. В общем, хлопотное это дело – заниматься бизнесом.

– Так я пойду?

– Буду держать вас в курсе. А Ксении Антоновне – сердечный привет и наилучшие пожелания!

Всё-таки прижимистые эти нувориши – ну что за разговор без закуски и вина? Но, может быть, оно и к лучшему, поскольку ещё не ясно, чем всё обернётся. Вот книгу опубликуют, тогда и выпью – либо на радостях, либо за упокой.

Глава 9. Ночной гость

Как и предполагалось, «Ксюшин» роман разошёлся огромным тиражом. Но вот остальное не сбылось – не было ни обид на Ксюшины откровения, ни реакции на сатирические выпады. Всё было, как обычно – прочитали и забыли. Что порадовало, так это то, что Ксюша разорвала наш договор – не так уж она глупа, видимо, сообразила, что сотрудничество со мной может боком выйти. Но объяснила своё решение иначе:

– Пообщалась я с тобой и поняла, что не место тебе в этом доме. Таких, как ты, надо высылать куда подальше из столицы, чтобы не мудрили нам мозги своими рассуждениями о нравственности, о том, что все мы братья, что обязаны друг другу помогать. Нет, милый, в этом мире каждый сам по себе! Во всяком случае, те, что за пределами моей тусовки, нисколечко меня не интересуют, разве что как средство лёгкого и быстрого обогащения. Вот и ты, поработал, а теперь гуляй!

Примерно этого я и ожидал. Ну что поделаешь, если так мир устроен?

А сегодня ночью ко мне явился нежданный гость. Обычно духи проникают через печную трубу или через форточку, но печки у меня нет, а форточка закрыта, поскольку на улице похолодало. Как бы то ни было, но он стоит передо мной, по-старчески шевелит губами и молчит.

Спрашиваю:

– Вы квартирой не ошиблись?

А он мотает головой. Ну, это уже издевательство – среди ночи разбудить, чтобы поиграть в молчанку.

– Будьте любезны, объясните, зачем вы здесь, либо уходите.

Гость тяжело вздохнул и собравшись с силами выдал фразу загадочного содержания:

– Если б вы знали, до чего ж противно смотреть на все эти «художества».

– Вы о чём?

– Так ведь о доме, который назван моим именем.

Тут только до меня дошло – ведь это Бакст, собственной персоной!

– Лев Самойлович! Какими судьбами? То есть каким ветром вас сюда занесло?

Включил свет, надел халат, хотел было предложить гостю чаю или кофе, но вовремя сообразил, что у духов свой рацион питания, не такой, как у нас, обычных смертных. А Бакст тем временем попытался разъяснить цель своего визита:

– Накануне побывал на Патриарших, посмотрел, что за публика обитает в доме на Большом Козихинском. Убогое зрелище! Сплошь торгаши, да борзописцы, и ни одного человека, с которым можно было бы поговорить не о деньгах, не о модных безделушках, а, например, об искусстве, о живописи и литературе. Вот у вас, смотрю, на стенах весьма занятные полотна, а у тех какая-то мазня, – Бакст походил по комнате, рассматривая мои картины, а затем вынес свой вердикт: – Что ж, совсем неплохо для любителя, чем-то напоминают раннего Пикассо, голубой и розовый период.

– Да я это для души, не на продажу. Какое-то время живописью увлекался, а потом времена такие наступили, что на сатиру потянуло, но красок для такого дела жаль. Вот и занялся литературой, пытался подражать Гоголю, Салтыкову-Щедрину, Олеше, а потом нашёл свой стиль.

– Похвально! Занятия искусством возвышают, это то, что наряду с прочим позволяет нам называться гомо сапиенсом. А вот тем, что на Большом Козихинском, это явно не по силам. Я и не предполагал, что одичание так далеко зашло.

– У меня такое же ощущение. Кругом дикость во всех её разнообразных проявлениях.

– Необходимо с ней бороться!

– Но как? В прежние времена оружием борьбы была сатира, немало литераторов за это пострадало и при царях, и при генсеках. А теперь фельетонов уже никто не пишет, вместо критики – хвалебные статьи, а сатирические романы никому не интересны. Я вот написал сейчас такой роман, но похоже, что силы зря потратил. Уровень восприятия литературы у нынешней публики чрезвычайно прост, всё делят на вкусное и несъедобное, причём вкус определяют не они, а зазывалы. Это те, что назывались раньше критиками, а теперь рекламируют литературную продукцию сообразуясь с потребностями рынка.

– Мой друг! Я как никто другой вас понимаю, однако словами делу не поможешь. Надо использовать иные методы.

– Но, Лев Самойлович, наши возможности крайне ограничены. Будь моя воля, я бы дом вашего имени снёс до основания, чтоб не загрязнял Козиху. А ещё лучше утопить его в болоте, которое когда-то располагалось в тех краях.

Бакст привычным движением пригладил пышные усы, а затем изрёк нечто не менее неожиданное, чем его ночной визит:

– Я попытаюсь вам помочь.

– Но как? Если люди бессильны что-то изменить, то уж духам и вовсе это не дано.

Гость покачал седой головой:

– Тут вы категорически не правы! Духи могут то, что смертным и не снилось. Всё потому, что мы представляем собой единое целое, а вы разобщены, каждый сам по себе со своими заморочками и представлениями о смысле жизни.

Бакст не попрощавшись растворился в воздухе, а я так и остался один на один с непонятным утверждением. Это как же духам удалось стать единым целым?

Поиски ответа на этот непростой вопрос я оставил до утра, и вот, когда уже завершил утреннюю зарядку и чистил зубы, вдруг в голову пришла такая мысль. А что, если лучшие умы человечества объединились где-то там, в другом каком-то мире, не знаю, как это назвать? Объединились, обо всё договорились и время от времени вносят кое-какие изменения в нашу жизнь, чтобы человечество совсем не сгинуло. Человек слаб, находится в плену навязанных ему представлений о морали, о способах достижение успеха, при том, что законы, властвующие в нашем мире, шагу не дают ступить. А вот у духов всё не так! Духи от всего этого свободны, им и карты в руки. Кто знает, возможно, их и называем богами в силу своего невежества?

Глава 10. Процесс пошёл

После разговора с призраком прошло несколько дней, и вот как-то утром звонит Алекс, он когда-то тоже жил на Патриарших, а потом переехал в Воронцово:

– Влад! Ты посмотри, что делается! Транслируют по всем телеканалам. Что-то уж совсем апокалиптическое, из ряда вон…

Включил телевизор, а там и вправду творится чёрт-те что. Посреди Патриаршего пруда – огромный дом, но что совсем непостижимо, он постепенно погружается в воду. Сначала первый этаж исчез, потом второй… Пригляделся – господи, так это дом, где живёт Ксюша! Вот вижу – люди выпрыгивают из окон, кто в пижаме, кто голышом. Один солидный гражданин, видимо, заранее запасся спасательным кругом и теперь покачивается на волнах, а другие вплавь добираются до берега.

Кто же всё это учинил? Уже когда над водой осталась только крыша, до меня дошло – так это же Лев Самойлович подсуетился, выполнил своё обещание, помог, но весьма необычным, невероятным, феноменальным образом, такое даже мне не пришло бы в голову.

А тут снова Алекс:

– Ты только глянь, что происходит в нашем парке!

Смотрю, а пейзаж совсем не тот, что прежде. Раньше там маячил «дредноут», тот, что построили на улице Воронцовские пруды, а теперь вместо него пустырь. Высунул голову из окна, смотрю направо, туда, где пруд, самый большой из воронцовских, а там точь-в-точь та же сцена, что на Патриарших. Только «дредноут» в пруд явно не поместится, поэтому как бы сползает в воду одним краем – малоэтажная часть уже там, но скоро и до остальных этажей дойдёт вода.

Кругом народ, дети малые ревут, собаки лают, а пожарные вытаскивают жильцов из воды одного за другим. Думаю, всё обойдётся без жертв, а если что, сами виноваты – их сюда никто не звал. Пусть убираются подобру-поздорову! Возможно, хоть таким образом удастся положить конец той самой интродукции.

Итак, процесс, что называется, пошёл, но вот вопрос: где взять такое количество прудов, чтобы туда всё поместилось? Я имею в виду то, что за последние годы выросло в заповедных уголках Москвы. А если речь пойдёт об очищении всей России, то задача кажется совершенно неподъёмной. Куда это девать?

Впрочем, есть ещё необъятный океан…