Kitabı oku: «Время теней», sayfa 2
Кого он имеет в виду? Видимо, таких, как он. Вряд ли то, что произошло со мной, может случиться с миллионами людей, хотя наверняка есть другие способы превращения человека в тень.
Тем временем Гастон продолжал политзанятие, заливаясь соловьём и, надо сказать, имел успех у публики. Вот уж не думал, что люди, которых знаю много лет, не устоят под напором красноречия. Судя по лицам, одних он убедил, другие пока что сомневаются и лишь немногие готовы встать и уйти, однако забота о семье не позволяет – мало того, что останутся без квартальной премии, но есть риск потерять работу. Не хватало ещё, чтобы заставил всех ходить строем, тогда и вовсе будет одна сплошная тень.
В «Божественной комедии» Данте первые пять кругов ада предназначены для невоздержанных, шестой круг для еретиков и лжеучителей, седьмой круг для насильников, восьмой для обманщиков, а девятый для предателей. Я бы предложил учредить десятый круг – для тех, кто якобы из благих намерений пытается превратить людей в некое подобие теней, которые лишены собственного мнения и следуют указаниям своих хозяев.
Глава 3. Отцы и дети
Вряд ли тому, кто создал этот мир, могло прийти в голову, что от его имени будут творить гнусные дела. Впрочем, религия стала средством обеспечить послушание народов власть имущим ещё со времён язычества. Когда же люди перестали верить речам, раздающимся с амвона, пришлось призвать на помощь демократию, причём в самой извращённой форме – народ вовсе не властвовал, но делегировал свою власть неким людям, а уж они правили, следуя собственному разумению, не прислушиваясь к мнению народа. Теперь люди такую «демократию» ни в грош не ставят – уже поняли, что почём. Поэтому кто-то там наверху решил, что пришла пора принимать радикальные меры, иначе будет поздно.
Вот к такому выводу я пришёл, пока Гастон продолжал обрабатывать сотрудников моего, то есть теперь уже его отдела. Кому же в голову пришла эта жуткая идея превратить тем или иным способом человека в тень, добившись тем самым его послушания? Если бы удалось покопаться в мозгах Гастона, я бы наверняка что-нибудь узнал. А почему бы не попробовать, ведь ещё вчера мозговые извилины принадлежали мне, а это значит, что можно найти ключ к разгадке. Начал я, что называется, от печки, с детства, пытаясь уловить тот момент, когда наметилась зависимость от внешнего воздействия, которая и привела к плачевным результатам.
В любом деле столь грандиозного масштаба одного желания мало, необходима тщательно отлаженная технология. Вот если бы меня оцифровать, тогда любые превращения возможны. Но нет, до этого наша наука ещё не дошла, хотя учёные умы выбиваются из сил, стараясь выполнить заказ, поступивший «сверху». А в прежние времена использовали другие способы воспитания верноподданных: уже с детства зачисляли в октябрята, чуть позже в пионеры, в комсомол, а завершалось всё торжественным приёмом в члены партии. Ну а потом стартуют тараканьи бега – куда-то вверх по карьерной лестнице. Впрочем, ни в каких партиях я не состоял, да и в комсомоле только числился, никак не соответствуя требованиям, которые предъявляли к «строителям коммунизма». Напротив, джаз в музыке, импрессионизм в живописи, Олеша, Платонов и Булгаков в литературе – вот увлечения тех лет. Гораздо позже, когда стал понемногу разбираться в политике, моим кумиром стал Юрий Афанасьев, один из первых «демократов», однако через несколько лет в нём разочаровался. В значительной степени на это повлияло его признания в том, что первые демократы были той самой ширмой, прячась за которой оборотистые люди рассовывали народное достояние по своим карманам.
Что же получается? На первый взгляд я вроде бы не подхожу на роль послушного исполнителя чужой воли, но тут возникает вопрос: что сделал, чтобы противодействовать тому, что вокруг творилось? Ответ предельно прост: ровно ничего! Это если не считать бессмысленного стояния у стен Белого дома на Краснопресненской набережной в августе девяносто первого, да судебной тяжбы с московскими властями по квартирному вопросу, которая завершилась вполне ожидаемым итогом. Всё потому, что прав тот, у кого больше прав! Ну а что ещё я мог бы сделать? Выйти на Красную площадь с плакатом «Долой самодержавие!»? Мало того, что отправят в психушку, но ведь толку от таких протестов буквально никакого!
Вот это осознание собственной немощи на долгие годы отвадило меня от «участия в общественной жизни» – так принято квалифицировать мою позицию. Что уж говорить, если не голосовал ни за одного депутата Думы, и московской, и государственной. Впрочем, за президента опустил в урну бюллетень, поскольку альтернативы ему в списке кандидатов так и не нашёл. Так где же я оступился? Речь не о той выбоине в асфальте, когда растянулся во весь свой немалый рост, рухнув на тротуар. Что-то было раньше, о чём я почему-то забыл, постаравшись выкинуть это событие из памяти. Неужели отвергнутая подруга навела порчу на меня? Один бог знает, где искать ту «ахиллесову пяту», ту точку приложения колдовских сил, которая превратила меня в тень.
Вдруг слышу голос:
– Я тут ни при чём. Это всё Геката! Подлая баба давно отбилась от рук, никакого сладу с нею нет.
Это что же получается? Сам Зевс передо мной оправдывается…
А тот словно бы читает мои мысли:
– Боги редко признают свои ошибки, но тут случай особый, из ряда вон. Если Геката доведёт своё колдовство до желанного финала, тогда всем мало не покажется, мир погрузится во мрак.
Я в отчаянии:
– Так сделай что-нибудь!
– Я же сказал, что не могу, – Зевс задумался, а потом спросил: – И на чём же Геката тебя подловила?
Тут я и рассказал ему про свою подругу – ту самую, которая вчера целый день названивала по телефону. Зевс выслушал мою исповедь не перебивая, а потом и говорит:
– Да, мы с тобой товарищи по несчастью, оба пострадали от баб. И зачем только я назначил их богинями? Афродита ещё куда ни шло, по крайней мере, есть на что посмотреть, а с остальных и взять нечего, одна дурь в голове.
– Неужели ничего нельзя поделать?
Зевс опять задумался. А я уже готов смириться – всё! Если на Зевса нет надежды, тогда хоть в омут головой. Только ведь я лишён такой возможности.
Но Зевс не зря взял паузу – вроде бы решение нашёл:
– Сделаем так. Я создам сейчас твою точную копию, вы называете этот процесс клонированием.
– И что, прямо здесь, в стенах родного НИИ материализуюсь совершенно голый, совсем, как в «Терминаторе»?
– Ну до чего ж ты непонятливый! Двойник будет создан в таком же виде, что и оригинал, то есть обут, одет, и документы во внутреннем кармане пиджака. Я полагаю, безопаснее всего будет сделать это в твоей квартире, чтобы никто не помешал.
Против этого я не возражал, но тут возникло опасение – я это буду или же не я?
– А что будет с моим Эго?
– Эго останется с тобой, всё, как положено. А уж ты с его помощью дерзай, борись с этими тенями.
– Господи! Я же не Геракл, чтобы совершать такие подвиги.
– А кто сказал, что будет легко? Сам набедокурил, сам исправляй свои ошибки. А то ведь только и слышу: «Помоги, Господи!»
В этом он, пожалуй, прав. Но первым делом после переселения в тело дойника я решил принять душ, поскольку даже запах Гастона мне противен. Вот не могу поверить, что я прежде так вонял. Ну а потом отправился к подруге.
Лара, увидев меня, очень удивилась, это мягко говоря:
– Ты?!
– Как видишь, у меня есть свои методы против порчи и дурного глаза. Ты просчиталась, милая, только зря потратилась.
Подруга в бешенстве:
– Вот стерва! Я заставлю её деньги вернуть, причём с процентами.
Дальше уже дело техники – Лара выложила всё, что знала про колдунью, а потом изобразила самую очаровательную из своих улыбок и спрашивает:
– Может, всё назад переиграем? Как будто ничего и не было… Кстати, я тут бутылочку «Шато Марго» припасла специально для тебя.
Опять? Всё это мы уже не раз проходили. Ну сколько можно наступать на одни и те же грабли?
А ей сказал:
– Я твоё предложение обдумаю, но сейчас извини! Много срочных дел.
Она кричит: «Вот так всегда!» А я уже бегу к двери.
Глава 4. Дама с собачкой
По словам Лары, колдунья жила на углу Рождественского и Цветного бульваров. Согласно воспоминаниям Владимира Гиляровского, в прежние времена близ Трубной площади было множество разбойничьих притонов, особенно на «Драчёвке», ныне Трубной улице. В её начале, стояло здание, в подвале которого размещался трактир для избранных, имевший два отделения: «Ад» и «Преисподня». Тут собирались грабители, воры, шулера и прочий «деклассированный элемент». А на верхних этажах располагался трактир для добропорядочных граждан. С этим трактиром связана история страшного преступления. Здесь весной 1866 года под руководством студента Николая Ишутина разрабатывался план покушения на Александра II. По имени существовавшего здесь притона группа ишутинцев называла себя «Ад». Вот ведь где я оказался! Но ради благого дела готов рискнуть, надеясь, что за сто с лишним лет многое изменилось к лучшему.
По адресу, который дала мне Лара, располагался банк, причём весьма солидный, если судить по внешнему виду. Но кто знает, что там у них внутри? Я должен был обратиться к администратору, тот и проведёт меня к колдунье:
– Я к вам по совету Лары.
– Милости просим, милости просим! Как Ларочка поживает?
– Лучше некуда.
Итак, спустились на лифте на три этажа, в этом подземелье и располагался офис Рады. Кстати, очень удобно – цыганка обрабатывала клиента, а тот в итоге соглашался на все условия банка – можно брать недотёпу голыми руками. Но меня так просто не возьмёшь!
Комната без электрического освещения – только свечи в массивных подсвечниках расставлены по углам, а на стенах что-то зловещее вроде африканских масок. И ещё на руках у Рады собачка неизвестной мне породы– очень похожа на откормленную крысу.
Рада сразу к делу приступила:
– Ну что, родимый, плохо тебе? Позолоти ручку, помогу.
Вот так сразу вынь ей, да положь!
– Я бы хотел сначала оценить ваши возможности.
Рада смотрела не мигая, видимо, пыталась понять, кто перед ней – обычный лох, которых здесь побывало много, или кто-нибудь покруче. А потом вдруг сказала:
– Уходи!
– Но почему?
– В тебя вселился злой дух, против такого я бессильна.
Есть ощущение, что подходим к самому интересному:
– И кто же он такой?
– С такими связываться себе дороже будет.
– Поясни!
– Я всего лишь бедная цыганка, а он из тех, что властвуют в подземном царстве.
Намекает на Подземное царство теней? Это уже горячо!
– И как же мне с ним сладить?
Рада опустила собачку на пол и взяла в руки толстенную книгу в кожаном переплёте, полистала, а потом говорит:
– Здесь сказано, что надо взобраться на восьмой холм…
– Но в Москве их только семь!
– Не перебивай! У подножия холма находится вход в подземелье, там злой дух и обитает, – а потом добавила: – Если только не отлучился по своим делам.
Вот ведь загадала мне загадку! А тут новая проблема – домой возвращаться нельзя, поскольку там уже наверняка Гастон. К счастью, приятель вошёл в положение, приютил.
До самой ночи и весь следующий день я просидел в интернете, отыскивая этот холм, благо в НИИ теперь можно не появляться. Восьмое «чудо света» так и не нашёл, но на излёте дня кое-что забрезжило. А что, если это высотное здание – с известными допущениями его вполне можно принять за холм. Но за последние годы их столько понастроили, что дуба дашь, пока облазишь все подвалы… И только ночью, когда уже готовился ко сну, вдруг озарило: так это же Мавзолей, тот самый, у Кремля, на Красной площади! Для человека, плохо знакомого с историей нашего государства, это произведение искусства в стиле конструктивизма вполне можно принять за пирамиду какого-нибудь Хеопса или что-то в этом роде. В пользу этой версии свидетельствует и предназначение пирамиды – это же усыпальница египетских фараонов, то есть очень важных персон. Но ведь злой дух, что явился из Подземного царства теней, в этом у меня нет никаких сомнений, – тоже незаурядная личность, скорее всего, вождь всех теней, главный начальник над Гастоном и прочими. Вот только непонятно, чем ему приглянулось это место.
С утра опять копался в интернете и наконец нашёл. Есть мнение, что Мавзолей по своему стилю напоминает «Пергамский алтарь», произведение искусства эллинистического периода, получивший название по месту своего создания, городу Пергам, что в Малой Азии. Основная тема рельефных изображений – битва богов с гигантами. Традиционно считается, что алтарь был посвящён Зевсу, однако во второй главе Откровения Иоанна Богослова есть такие слова: «И Ангелу Пергамской церкви напиши: … ты живёшь там, где престол сатаны». Тут смешалось вроде бы несовместимое – и ангел, и сатана. Как прикажете это понимать? И тут я вспомнил слова Гастона о том, что он хочет осчастливить человечество – но какими же гнусными средствами намерен этого добиться! Так может поступать только сатана или его посланник, полномочный представитель на Земле.
В Мавзолее я побывал, но кроме саркофага с лежащим в нём вождём мирового пролетариата ничего достойного моего внимания так и не увидел. Вождь как вождь, таких немало было на Востоке и на Западе, и кое-кому из них соорудили мавзолей. Но где же обитает злой дух – неужели цыганка обманула? С неё станется, однако, если в книге так написано, должен быть какой-то смысл в её словах. Пока не разберусь, все надежды справиться с этими тенями тщетны. Зря старался?
