«И возвращается ветер…» kitabından alıntılar, sayfa 11
Без насилия реально создать только равенство возможностей, но не равенство результатов.
Говорят, один чудак-англичанин двадцать лет крысам хвосты рубил, все ждал бесхвостого потомства - не дождался и плюнул. <...> Не хватало ему огонька, здоровой веры в светлое будущее. Другое дело у нас: десятки лет рубили людям головы - и наконец стали-таки рождаться безголовые люди нового типа.
Нам же, росшим во дворах и коммуналках среди этого пролетариата, жившим с ним на равных, а не господами, было странно слышать выражение ПРОЛЕТАРСКАЯ КУЛЬТУРА. Для нас это не было мистической тайной, а означало пьянство, драки, поножовщину, гармошку, матерщину и лузганье семечек. И ни один истинный пролетарий культурой все это не назвал бы, потому что отличительной чертой этого пролетариата была ненависть к культуре и какая-то необъяснимая зависть. Культура - это была ведьма, которую гнали камнями. "Иш, культурные!" - шипели со злостью соседи. И с детства я знал, что нет ничего позорнее, чем быть интеллигентным.
Его [Ленина] тактика, как на ладони: сначала вместе со всеми съесть одних, потом с оставшимися - других, затем - третьих, и так, чтобы остаться в конечном итоге со слабым противником.
Рассуждая по-ленински, почему не оправдать убийство? Ведь человек - смертен, почему не убить его сейчас, все равно ж умрет? Недаром у него была четверка по логике.
А что говорят советские люди о "загнивающем капитализме"? - "Гниёт-то гниёт, но запах какой!" - и сладостно потягивают носом.
Нельзя учиться у врагов, если хочешь быть не таким, как они.
Человек, не дисциплинирующий себя, не концентрирующий внимания на каком-либо постоянном занятии, рискует потерять рассудок или уж, во всяком случае, утратить над собой контроль.
Это ведь только в спорте судьи и противники дают тебе обрести лучшую форму - грош цена этим рекордам. На самом деле самое большое испытание норовят навязать, когда ты болен, когда ты устал, когда особенно нужна передышка.
Вот так они всегда и действуют: одни врут на всю страну, другие зажимают рот тем, кто может их разоблачить, – типично коммунистическое разделение труда.
