Kitabı oku: «Три меча», sayfa 2
Затем он дал мне свои первые уроки, как уносится в дальние дали со своей мыслью, подобно журавлям. Для начала он посоветовал мне подражать танцу птиц, когда они курлычут, расправляя крылья. Говорят, что это – гимнастика, посредством которой происходит возгонка эмоций и высвобождение мыслей из самых потайных уголков души.
– К тому же, – говорил он, – эти движения придают гибкость телу и способствуют долголетию. Ведь когда журавль вздымает гибкую шею, вытягивая её, чтобы обернуться назад, он как бы погружается в прошлое, и отталкиваясь от него, устремляется в будущее, обретая в полёте естественную позу, которая позволяет циркулировать дыханию во всём теле, и тогда гортань, эта естественная флейта нашего тела, включает циркуляцию жизненного дыхания в общую структуру дыхания Вселенной. Голос человека, поющего при этом песню, похож на журавлиный клёкот, который заполняя воздух, приводит в своём колебании звуки Неба и земли к общей гармонии.
– Чтобы научиться дышать и мыслить немыслимое, – говорил он, – нужно наблюдать за повадками животных и птиц, вдыхать и выдыхать разными способами, выдыхая старое и вдыхая новое, подражая тиграм и журавлям. Всё это способствует обретению мудрости и долголетия, потому что совершенное дыхание – это обретение жизни вечной.
– Журавль -как дракон, – говорил он мне, – которого никакие путы не сдерживают. Если ты научишься быть журавлём, то будешь взмывать к небесам и познаешь таинственные знания учения «Небесного Пути», которое было угадано мудрецами школы «Сюаньсюэ» – «Учение о таинственном» во времена Троецарствия.
– Ты поймёшь, – говорил он, – почему люди ходят под Дамокловым мечом неотвратимости судьбы, и как можно выйти из круга перерождения, уклониться от неотвратимости судьбы и обрести бессмертие».
– И как же? – спросил я его, затаив дыхание.
– Люди находятся под Дамокловым мечом судьбы, – ответил он, – потому, что все они несут в самих себе уже свою участь, то есть, своё предназначение в мире в соответствии с установленным Небом порядком. Но зная этот порядок, можно освободиться от многих законов, также, как это делают буддисты, выходя из круга перерождения. И когда ты это поймёшь, то сам сможешь выйти из-под этого нависшего над тобой меча. Так как каждому предопределено в Великой тотальности место, которое соответствует его природе, то ты, изменив свою природу, сможешь управлять собой и своим будущим, став бессмертным. Хотя каждому определена его роль, которую человек должен рассматривать как смысл и закон своей деятельности, как свой собственный путь, но так как порядок Вселенной динамичен, и сама Вселенная многообразна в своих проявлениях, человек всё же, согласуясь с этим вечным порядком и многообразием, может найти счастье и безмятежность и выйти за рамки, очерченных судьбой, не желая удовлетвориться своей долей в жизни. Он способен раствориться в своей собственной сфере, что не помешает ему обрести свободу в согласии с таинственной силой Великого Дао.
– Но как это сделать? – спросил я его.
– Очень просто, – сказал он, – путь человека – это трансцендентальная реальность и всё зависит от того, как человек сумеет проявиться в этой реальности. Один мудрец по имени Го Сян комментировал трактат «Сюаньсюэ» так: «Я хотел бы спросить: «Есть ли творец или его нет»? Если его нет, то как он мог создать вещи? Но если он есть, то он – только одна из этих вещей, и как же одна вещь может произвести другую»? Поэтому если нет творца, то вещи произвелись сами. Так вот, бессмертный – это тот, кто сам себя сделал бессмертным.
– Но как стать бессмертным? – опять задал я ему вопрос.
На что мне Лао ответил:
– Метаморфозы, так называемые «бяньхуа», являются универсальным законом, потому что всё меняется в мире, и сам мир меняется, ибо меняется каждое мгновение, а с ним и меняется человек. Мудрец, постигающий бессмертие, должен придаться ритмическому движению, царящему во Вселенной. Об этом говорит учение «Сюаньсюэ», чей детерминизм проникнут чувством естественности. Даос углубляется в самого себя, чтобы животворить себя. Он дышит и питается в лоне своей матери-природы, как младенец, прильнув к материнской груди. Он следит за тем, чтобы не расточать свои силы и жить долго. Достигая долголетия, он устремляется в бессмертие, совершенствуя свою личность и питая себя природными силами. С годами ему открываются все секреты преодоления старости и вхождения в юношество. Это не только глубокое дыхание, корректирующее организм, но и трансформация омоложения посредством постижения секрета метаморфозы через «фу шуй» – волшебные воды и целебные травы. Но главной основой пути Дао является всё же магия, где главным порывом является фэнлю – поток ветра – источник спонтанности. Это – как вино, как божественной дар, когда дух спонтанности, рождающийся от забвения, вводит человека в магическое состояние благодати, вызывает подъём творческой потенции и высвобождает творческие метаморфозы Небесного Пути, как говорят китайцы, «Тяньдао чжи бяньхуа» – «Небесный путь, творящий превращения». Ведь творить можно не только какие-то вещи, но и самого себя. Как творит художник, литератор или поэт? Во Вселенной существа и вещи появляются только для того, чтобы исчезнуть, увлекаемые потоком становления. Все мы имеем своих небесных учителей, которые помогают нам раскрывать тайны этого мира. Наша жизненная сила рождается от метаморфоз. Эти метаморфозы дают жизненные силы всему живому. И если мы их замечаем, то напитываем себя этими силами и сами становимся творцами всего живого. Поэтому самое важное в мире – это видеть формы и цвета – краски жизни.
Эти слова я запомнил на всё жизнь, и потом старался их всегда придерживаться.
В то время я написал мои первые стихи, которые позже стали эпиграфом к моему роману "Пагода журавлиного клёкота".
Журавлиный клёкот
Им реять парой в поднебесье вечно,
Любовью наслаждаясь в чистой сини,
Где дни проходят их в тиши беспечно,
Зимой их греет даже снег и иней,
А летом им жара несёт прохладу.
Они живут, опасности минуя,
Везде находят для души усладу
И радость, ни минуты не тоскуя.
Они – даосы, речь их – смех и хохот,
А ветер и пространства – их стихия,
И люди, слыша журавлиный клёкот,
Глядят, гадая: «Кто они такие»?
Позже, когда я стал уже взрослым и начал изучать китайский язык, то перевёл один интересный текст Юань Мэя из его сочинения "О чём не говорил Конфуций":
Журавли, несущие паланкин
(О чём не говорил Конфуций)
В эпоху Мин, Фан Ци-тин был в Цянси при управленье,
А с ним служил его друг старый Го из Сычуани,
В часы бесед на них в стихах сходило вдохновенье,
Даосами желали стать и жить на Эмэйшане (1).
Они хотели страстно даосизмом заниматься,
Уйти из мира и искать своё предназначенье,
Раз как-то за вином своим отдались увлеченьям,
Вдруг видят старика, который стал к ним приближаться.
Он подошёл к ним и спросил: «Хотите вы учиться
Искусству Дао? Со мной можете вы попытаться,
Но хватит ли у вас старания всего добиться»?
Взяв за руки их, стал он с ними в выси подниматься,
Так быстро до дворца на Эмэйшане долетели,
Сказал он: «Это – место, где живёт царь всех даосов,
Сейчас его там нет, вы встретиться с царём хотели,
Его здесь подождите, я ж отвечу на вопросы».
Поговорив немного, журавлей двух увидали
Меж облаков, летящих в небе, в клювах с паланкином,
А в нём сидел красивый мальчик, вглядываясь в дали,
Смеялся, радуясь красотам и земным картинам.
На нём была корона вся из белого нефрита,
Светился он на фоне неба красным одеяньем.
Придворные склонились, он смотрел на них сердито,
Как бы порядком недоволен был и их вниманьем.
Двоих друзей увидев, он сказал всем мимоходом:
– «Их не отправили ещё в обычный мир, подлунный» ?!
Спросил Го старика-учителя с его уходом:
– «А почему царь этот у даосов такой юный»?
Ответил тот: «Когда бессмертия кто достигает,
Стаёт святым иль буддой, и рождается ребёнком,
Чувствителен к добру всегда он, и зло забывает,
И видит всё, что в мире происходит нашем, ёмком.
Конфуций был учеником у Бодхисатвы дважды,
Чтоб добрым быть, иметь не нужно никакого средства,
О святости Мэн-цзы как-то сказал друзьям однажды:
«Святой муж – тот, кто сохраняет всю невинность детства».
А царь наш говорит, с него пример все чтобы брали:
«Мне пятьдесят аж тысяч лет исполнится весною,
Но я всегда ребёнок, во мне сердце молодое,
Все, кто младенцем быть хотел, бессмертье получали»».
И после этих слов друзья вдруг дома очутились,
Из странствия вернувшись (как на Небе побывали),
На облаках двух сверху на порог дома спустились,
И вспомнили о том, что в книге только что читали:
«Из эмбриона, жидкости, яйца тело родится,
Из разных трансформаций жизнь рождает свою вечность;
Небес, земли и человека Путь в ней вечно длится,
И также духов путь в ней пролегает в бесконечность».
Примечание
(1. Эмэйшань – гора, где проживают бессмертные даосы и мудрецы.)
Изучение Дао подтолкнуло меня к стихосложению, которым я любил заниматься во время медитации. Мне часто в голову приходили слова из прочитанных мной трудов древнего философа Чжуанцзы, которые, как ничто другое, характеризовали внутреннюю суть даосов и содержание их характера. Под впечатлением их образов и слов Чжуанцзы на меня вдруг накатывала волна возбуждения и приступ доброго отношения к ним, и эти чувства тут же сами складывались в стихотворные строки:
Даос в той древности был справедлив и беспристрастен,
Он жил, как будто ему что-то в жизни не хватало,
В чём внутренне нуждался – его воля исполняла,
Его мир внутренний был совершенен и прекрасен.
Любил он одиночество, людей же не чуждался,
Себя не огораживал стеною отчужденья,
Его лик ясный от радости словно улыбался,
Спокоен был, но двигался всегда по принужденью…
Стихи просто полились из меня рекой, и мне казалось, что я понимаю сущность даоса, так как я сам становился этим даосом, и мог экспромтом сочинить стих на любую тему, что уже само собой говорило о моей принадлежности к этому высокому сообществу. Я декламировал внутри себя эти пришедшие мне в голову стихи, рисуя в моём воображении их лица, выражавшие великую любовь ко всему живому, и со временем начинал понимать, что и сам я похожу на них, и даже имею в себе те же черты, как у них, потому что они всегда были для меня эталоном подражания:
