Kitabı oku: «Александр III. Истоки русскости», sayfa 6

А с 1879 года Евгений Николаевич жил в Петербурге, где свёл знакомство с президентом Общества любителей древней письменности П. П. Вяземским. Павлу Петровичу понравился разумный и энергичный выпускник университета, и он принял его на службу в своё Общество. Служба эта оказалась весьма интересна в научном плане и очень содержательна – он стал хранителем библиотеки Общества – музея древностей. Служба не только обогатила Опочинина обширными знаниями, но и сблизила с целым рядом знатоков и ревнителей русской старины, в числе которых был граф С. Д. Шереметев. Евгений Николаевич стал своим человеком в литературных салонах А. П. Милюкова и Я. П. Полонского. Он и сам уже много и успешно писал, особенно о людях и нравах русской провинции.

Широкое общение с литературной и театральной общественностью столицы, большая переписка с выдающимися писателями, историками и театральными деятелями позволили Опочинину впоследствии создать весьма ценные мемуары, в которых ярко отразились встречи с Ф. М. Достоевским, А. Н. Майковым, В. В. Крестевским, Д. В. Григоровичем и другими знаменитыми современными ему литераторами.

В этих кругах сам он был уже известен как писатель, немало знающий русскую Провинцию, а особенно мир русской провинциальной усадьбы и был столь же авторитетен как знающий археограф. (Очевидно, именно поэтому ему и было поручено разобрать и систематизировать архивы графа С. Д. Шереметева и С. А. Соболевского, друга А. С. Пушкина.) Русское культурное общество отдавало ему должное также как знающему театроведу и журналисту с быстрым и лёгким пером. (Евгений Николаевич долгое время исполнял обязанности редактора внутреннего отдела газеты «Правительственный вестник».)

Как мы уже говорили, круг увлечений и занятий Опочинина был весьма обширным. Так, кроме ОЛДП, он состоял ещё в Русском литературном обществе и в Русском Обществе поощрения художников.

Вот именно здесь открывается ещё одна сфера особенно активных занятий этого человека – сфера собирательства и коллекционирования. И в этих трудах Е. Н. Опочинин не менее успешен, нежели в литературной работе. (Хотя его литературное наследие очень велико, и в нём немало весьма удачных, умело и крепко прописанных картин ярославского провинциального бытия.) Но собирательство…

Но собирательство стало едва ли не главным содержанием и главной целью неутолимых странствий по Ярославской губернии, особенно по её северным уездам, включая и наш Мышкинский. Если его литературное наследство насчитывает более тридцати книг и целую «вселенную» газетных и журнальных публикаций, то встреченные (и частично приобретённые им) русские древности могли бы исчисляться никак не менее, чем сотнями экземпляров.

Изо всех Опочининых это самый плодовитый писатель и самый азартный искатель вещественной старины – книг, икон, рукописей и всего, что несёт яркий и впечатляющий отпечаток старины. Правда, его собирательство, по мнению ряда исследователей, имело в не малой степени и негативный характер, имевший целью последующую перепродажу найденного.

Мы не можем судить, насколько это справедливо, но вслед за внимательным рыбинским искусствоведом С. Н. Овсянниковым и авторитетным ярославским деятелем культуры И. А. Тихомировым можем лишь повторить, что Опочинин «прошелся по Рыбинскому и соседним уездам в своём роде археологическим Мамаем, забирая всё, что попадалось на глаза», а потом «продавая кому придётся».

Возможно, в этом суждении есть и немалая доля истины, ведь домашняя коллекция вещей, имеющих историческую или культурную ценность, поступившая в Рыбинский музей из опочининской усадьбы Максимовское, вовсе не слишком богата. Кажется, она составляла не более 30 предметов, из которых, на сей день, сохранны лишь десять.

Можем заметить, что очень слабая доля сохранности в целом оказалась весьма характерна для собраний Рыбинского музея. Так хорошо известно, что 7 марта 1926 года из Мышкинского музея в музей Рыбинска были переданы 18 «портретов и картин разных», 22 «гравюры и картины разные», 23 предмета бытовых и скульптуры (в том числе скульптур имелось семь). На сегодняшней день обнаружены лишь 18 живописных произведений, три графических листа и… ни одной скульптуры!

Всё словно испарилось чудесным образом… Но ещё более страшной и жестокой была судьба нашей Опочининской библиотеки, тоже вывезенной в Рыбинск. Она почти целиком погибла в сыром неотапливаемом каменном сарае во дворе центральной библиотеки имени Энгельса. Со всеми своими многочисленными редкостными изданиями. Увы, это мы видели своими собственными глазами… Видели мы и остатки этого уникального книжного собрания, перевезенные в Ярославль. К сожалению, это была лишь малая часть того, что погибало в Рыбинске и, к тому же, далеко не лучшая часть.

Но возвратимся к нашему «усадебному человеку» – писателю, журналисту, археографу, фольклористу, театроведу, историку и коллекционеру Е. Н. Опочинину. Он не только уцелел в бурях революции, но до конца своей жизни (до 1928 года) являлся членом Всероссийского Союза писателей и Общества изучения русской усадьбы (ОИРУ). Последней значительной публикацией Евгения Николаевича были «Русские народные сказки. По новым записям», вышедшие в Москве ещё в 1913 году. И в РГАЛИ есть фонд его материалов. Очевидно, на склоне жизни его поддерживала дочь, тоже писательница, много печатавшаяся с 1923-го по 1929 год. Кстати, и для неё рыбинская усадьба Максимовское тоже была родной, там прошло её детство…

…А с Мышкином Евгений Николаевич Опочинин был связан много и разнообразно. И через наших Опочининых, и Тучковых, и через С. Д. Шереметева, и через хорошо известных ему здешних старинных дворян Скрыпицыных. Отразился Мышкин и в его произведениях, и особенно им проникнут рассказ «В городке». Но ещё ярче мышкинский сюжет прозвучал в его большом литературном обозрении: «Русские коллекционеры и уцелевшие остатки старины (Из наблюдений и воспоминаний)». Там очень трогательно и жизненно явственно ожил образ старинного коллекционера, мышкинского дворянина Валериана Михайловича Скрыпицына. Этот забавный и по-старомодному привлекательный человек словно ожил под «лёгким пером Е. Н. Опочинина.

…Вот таким был ещё один здешний «усадебный человек», ещё один из большого и долговечного рода дворян Опочининых. Этот человек прожил интересную жизнь, немалая часть которой была современна веку императора-славянофила Александра III. Отвечал ли этот человек своими жизненными занятиями идеям и принципам эпохи этого подлинно русского царя?

Мы полагаем, что он не обладал высокими гражданскими устремлениями, свойственными его родственнику Фёдору Константиновичу, но в целом разделял большой и живой интерес к чисто русской культуре и нашей русской истории и, сколько мог и умел, активно участвовал в их изучении и популяризации. Во всяком случае, этот Опочинин тоже был одним из людей усадебного мира, который достоин сочувственной памяти о себе и который соответствовал русской национальной политике Царя-Хозяина.

В числе учредителей

…В краеведческих исканиях случается так, что сведения о каких-либо интересных делах давних наших земляков встречаешь вполне неожиданно. И даже там, где их, казалось бы, и ждать не с чего. Но «тотальность» краеведческого поиска, его характер сплошного «прочёсывания» старинных публикаций порой дарит такие интересные и приятные встречи.

Нас, мышкинских краеведов, издавна привлекали воспоминания земляков о посещении нашего края Александром Александровичем Романовым, будущим императором Александром III. Тема увлекала, вела по старинным документам и публикациям и приводила к материалам о многих трудах и начинаниях Императора – Славянофила. Одним из таких начинаний является создание знаменитого Русского музея.

С молодых лет будущий царь собирал работы русских мастеров живописи, мысля о том, что его собрание станет основой будущего музея русского художественного искусства. Так это и случилось.

В 1895 году этот музей был учрежден как художественный и культурно-исторический и заслуженно получил имя своего зачинателя, громкое и славное имя русского императора Александра III. Его разместили и открыли в Михайловском дворце, построенном Карло Росси в 1819–1825 годах. Открытие состоялось в 1898 году. Александровскую основу коллекций пополнили произведения, поступившие из Эрмитажа и ряда императорских дворцов. Собрание пополнялось до самого 1917 года путем как приобретений, так и пожертвований.

После революции собрание произведений этого музея значительно увеличилось за счет национализации художественных ценностей, ранее принадлежавших императорской фамилии, церкви или частным коллекционерам. И в 1917 году собрание этого музея уже насчитывало семь тысяч единиц хранения. А к настоящему времени это число возрастало до 316 тысяч.

Сегодня в музее представлены многие выдающиеся памятники иконописи, произведения Андрея Рублева, Симона Ушакова и других древних художников. И, конечно, здесь широко представлены работы Р. С. Рокотова, Д. Г. Левицкого, О. А. Кипренского, C. Ф. Щедрина, А. Г. Венецианова, К. П. Брюллова, И. Н. Крамского, Н. И. Шишкина, Е. И. Репина и многих других русских мастеров кисти.

Великолепное здание Русского музея на площади Искусств в Петербурге ежегодно посещают десятки тысяч людей. Любуясь произведениями искусств, выставленных в залах музея, зритель и не задумывается о тех, кто стоял у начал этого великолепного собрания. Слава Богу, что теперь и в самом учреждении и в печати уже не молчат о том, что самым первым собирателем начального собрания замечательных произведений был император Александр III. Но рядом с ним мысль о создании музея национального искусства несли и сохраняли и многие его современники и сподвижники. И если поинтересоваться именами инициаторов решительных шагов к созданию музея, то возможны неожиданные и интересные открытия. И одно из них напрямую касается нас, мышкинцев. Скажем о нём.

Мышкинцам, конечно, хорошо известна такая замечательная личность, как Федор Константинович Опочинин. Нам он особенно близок и дорог как основатель нашей Опочининской библиотеки. Наши краеведы знают и о том, что он был собирателем редких книг, документов, автографов замечательных людей. Знают, что он был и популяризатором знаний о русской истории и активно сотрудничал в журнале историка Семевского «Русская старина». Большой и достойной научно-популяризаторской заслугой К. Ф. Опочинина было издание сборников писем замечательных русских людей. Эти сборники он издавал в содружестве с журналом «Русская старина».

Мышкинские краеведы немало обращались к вопросам деятельности нашего славного земского просветителя Ф. К. Опочинина, отмечая многообразие его столичных творческих связей и отношений. Например, важной находкой из темы таких связей явились сведения о его дружеских отношениях с художником-популяризатором древнерусского искусства Ф. Г. Солнцевым.

И в целом тема столичных связей и отношений Опочинина весьма широка и сейчас ещё изучена вполне недостаточно. И обращения к ней дарят интересные находки, одна из них пришлась на долю председателя «Мышкинского землячества» Г. И. Махаева. Он выяснил, что одним из инициаторов учреждения музея Александра III был ни кто иной, как наш Федор Константинович Опочинин.

А происходило это ещё в 1870 году. Петербургское собрание художников учреждает комиссию для составления проекта «Русского музея», тогда ожидавшего открытия в Соляном городке в Санкт-Петербурге, недалеко от Летнего сада на Набережной Фонтанки.

В состав комиссии вошли архитектор Виктор Александрович Гартман, Василий Александрович Прохоров, Гендрих Богданович Пранг, Павел Алексеевич Черкасов, Валентин Иванович Беккер, Федор Константинович Опочинин, Михаил Иванович Семеновский. Как видим, в этом ответственном коллективе вместе оказались друзья, соратники М. И. Семеновский и Ф. К. Опочинин.

Комитет под председательством князя А. Б. Лобанова-Ростовского провел большую работу по подготовке проекта. Были составлены чертежи, сметы. Подсчитаны средства для устройства музея. Проект был даже одобрен Государем Императором и …отложен. По причине бюджетных трудностей его надолго отложили. На целых двадцать пять лет. Музей был, в конце концов, открыт. Только, к сожалению, Федор Константинович этого уже не увидал. К тем дням его тело давно уже будет покоиться в родной мышкинской земле.

…В годы создания музея в его основу легла большая коллекция произведений, собранных Александром III, большим ценителем русской живописи, коллекционером и меценатом. Своё личное собрание картин он создавал именно с целью основания музея русского национального искусства, которое горячо и глубоко любил.

А участие Ф. К. Опочинина в комиссии по учреждению музея совершенно закономерно: Федор Константинович являлся знатоком русского искусства, известным собирателем материалов о русском прошлом, активным членом русских научных обществ и, как мы об этом рассказывали, одним из друзей детства Александра III.

«Нам не дано предугадать…»

Задумчиво мудрая Тютчевская фраза о неведомости отзвука сегодняшних свершений во днях будущих, должно быть, обладает вечной истинностью. И в наши дни, обращаясь к далёкому былому, порой неожиданно встречаешь его живой отзвук совсем рядом, уже в твоё собственное время и в твоём родном крае. Никем не предугаданный, но несомненный!

…Выше мы уже говорили, что руководитель мышкинского просветительского кружка Федор Константинович Опочинин – это спутник детских лет Александра III и близкий друг и соратник его современника историка Семевского. Нам доводилось рассказывать о том, что в доме Семеновских Фёдор Константинович свёл близкое знакомство и установил тесное сотрудничество со многими достойными людьми того времени (в том числе со знаменитым художником-археологом Федором Григорьевичем Солнцевым). Очаг творческого исследовательского общения, создавшийся у Семеновских, породил немало содержательных и интересных дел. Одним из них стало совместное издание Ф. К. Опочинина и журнала «Русская старина» сборников писем местных русских людей. А другим благим начинанием явилась кампания по сбору средств на обновление надгробного памятника князю Артемию Волынскому.

Русские читатели, интересующиеся историей Отечества, помнят, что Артемий Волынский – это один из «птенцов гнезда Петрова», сподвижник великого императора, а впоследствии кабинет-министр императрицы Анны I.

Князь Артемий трагически закончил свою жизнь. Погубленный интригами временщика Бирона, он мученически погиб вместе со своими друзьями и единомышленниками. И их могилы в Петербурге у Самсониевской церкви вскоре были почти забыты, а надгробие горестно постарело и изветшало. Вот круг друзей Семеновского и стал хлопотать о возобновлении надгробного памятника несчастным сторонникам национальных начал в русской государственной жизни. Ими была объявлена подписка, и начался по всей России сбор средств.

Самый крупный единовременный взнос (тысяча рублей) поступил из мышкинской усадьбы Артемьева, принадлежащей древнему роду дворян Селифонтовых. И это не было случайностью. Ведь в нашем уезде издавна были владения князей Волынских, и последний представитель мужской линии этого рода являлся мышкинским помещиком и жил в мышкинской усадьбе. А его дочка вышла замуж за героя наполеоновских войн генерала М. П. Селифонтова! Так что в их лице породнились два славных рода, и потом не раз высказывалось желание объединить и фамилии, чтобы сохранить живую память об угасших князьях Волынских.

Селифонтовы – род с глубокой историей, идущей от виднейших новгородских бояр, вожаков республиканской самодостаточности «господина Великого Новгорода». Его прошлое сурово-трагично, но потомками сберегаемо и памятуемо. И Селифонтовы всегда считали себя относящимися к древнейшим и достаточно аристократичным русским фамилиям. И эта аристократичность с годами даже прибывала. Так, потомки последней Волынской династии соединили судьбу своих детей с рядом известных семей. Так Наталья Сергеевна Селифонтова стала женой князя Арчила Чавчавадзе, который и был затем хозяином Артемьева.

Род князей Чавчавадзе не нуждается в пространных «рекомендациях», он чрезвычайно древен и насчитывает немало знаменитостей.

Большинство их значительную часть своей жизни провели в российской Грузии, а вот князю Арчилу случилось пожить в нашем Артемьеве. Здесь он завёл конский завод и занимался разведением породистых лошадей.

Дальнейшие события жизни как всей России, так и усадьбы Артемьево были нерадостны – Первая мировая война, революция, коллективизация… Их волны смели и смыли, казалось бы, всякую память об имперских временах. Но «нам не дано предугадать…» Воистину не дано, и вот совсем неожиданно Артемьево по приглашению его новых ярославских хозяев посетил ни кто иной, как князь Зураб Чавчавадзе! Родственник князя Арчила, он с большим вниманием вникал в историю усадьбы и в беседах наших уважительно связывал её с историей всего нашего Отечества.

Особое внимание в разговорах наших с ним и его спутником князем Голицыным уделялось веку Александра III.

Наши гости отзывались о нём как о лучшем времени русского имперского XIX века, и как об упущенном историческом шансе без великих потрясений создать могущественное национальное государство. Они оба отмечали, что Царь-Миротворец обладал большой способностью «мягкой силы», включавшей личный пример, силу духа и разума и большую человеческую обаятельность.

Наши собеседники полагали, что Александру III в очень высокой степени было присуще чувство России, чувство родины, а его патриотизм был не казенно словесным, а трудолюбивым. Помнится, князь Голицын с тактичной аккуратностью (дабы не обидеть не слишком знакомых собеседников) оттенял в своих высказываниях мысль, что для этого императора, кажется, главным была даже не его собственная семья, которую он очень любил… И тем более не царская фамилия. А главным для него, должно быть, являлось всё русское общество, а особенно его национально мыслящая часть.

Князь Зураб был прямей в своих высказываниях. Он твердо подчеркивал, что, по его мнению Александр III относился к личностям, отличавшимся очень высокой энергетикой созидания. То есть этот правитель – один из тех редких людей, которые видят и понимают окружающий мир не только прекрасным, но и как бы нетерпеливо ждущим их активных забот!

…Вот такой была та богатая на размышления встреча. И постепенно и она тихо отошла в прошлое. Но вдруг, словно отклик на её главную тему, в центральной газете «Культура» целой страницей вышел материал Андрея Самохина, его интервью с Еленой Чавчавадзе.

Заслуженный деятель искусств России, создательница кинофильмов о больших событиях русской истории, Елена Чавчавадзе хорошо известна русскому обществу. В 2017 году на первом канале российского телевидения проходил её документальный фильм «Революция. Западня для России», рассказывавший о событиях 1905 года. А в дни своего интервью с «Культурой» Елена Чавчавадзе уже завершила фильм, посвящённый Александру III. Поэтому и всё общение с сотрудниками уважаемой газеты главным образом посвящалось личности и трудам этого императора.

Если говорить кратко, стараясь не повторять дословно все основные моменты собеседования, то Елена Чавчавадзе говорила об Александре III как о «мощной государственной фигуре, отодвинувшей на четверть века российскую смуту». Она спокойно размышляла о том, что Царь-Славянофил «не свернул, а развил, скорректировал реформы своего отца». А рассуждая об Александре III как о человеке, она с симпатией отмечает, что «он действительно был огромный, как былинный богатырь, с окладистой бородой вопреки тогдашней моде высшего света. Он воплощал, казалось бы, сам наш национальный дух…»

Автор серии исторических кинофильмов о предреволюционной и революционной России не избегает острых моментов советских исторических повествований об Александре III и решительно отметает их явную тенденциозность и откровенную лживость.

Она развенчивает мифы об антисемитизме императора, его малой культурности и столь же малой образованности и всю иную откровенно намеренную дезинформацию, которой революционеры подвергали его образ при жизни и после смерти. «Смешно говорить подобное о человеке, чьим любимым писателем был Ф. М. Достоевский, и кто одним из первых прочитал и внимательно изучил фундаментальный труд Н. Данилевского “Россия и Европа”».

Чавчавадзе не скрывает, что решающим поводом к созданию кинофильма о Царе-Славянофиле стало открытие в Ялте памятника Александру III, знаменующее определенный поворот не только в восприятии образа этого правителя, а и поворот от угодливого следования интересам Запада к самостоятельному суверенному пути России.

«…Нам не дано предугадать…» Но нам, краеведам, желающим ясней разглядеть наше русское прошлое, дано посильно проследить пунктирно слабую, но подлинную ниточку исторических перекликов, идущих от царского детства, от Фёдора Константиновича Опочинина, Михаила Семевского, князей Волынских, дворян Селифонтовых, князей Чавчавадзе в сегодняшний день, в котором образ Александра III, подлинно русского императора, воскрес в своей исторической подлинности. Он вновь привлекает и ободряет русских людей и в их числе и жителей самой срединной России, чьи предки имели счастье видеть этого могучего россиянина в своих родных местах.