Kitabı oku: «Большая перемена», sayfa 4
– Она уезжает домой, подарки везет.
– Гостинцы? Они же остынут.
– Разогреет.
– Дикие места, даже Макдональдса нет, – прошептал Семеныч.
Мужчина в шубе продолжил:
– Вы знаете, она видела преступление. Она работает в парке менеджером по клинингу, девушка толкнула женщину на велосипеде с обрыва.
– Какая? В каком парке?
Мужчина в шубе показал рукой в сторону:
– Там за деревьями, на лавочке.
– Якши, – внезапно пробормотал Игорь, показывая некоторое знакомство с иностранным языком.
Игорь с Семенычем обошли густые заросли, на небольшой скамейке сидел директор школы со своей секретаршей, девушкой лет на двадцать младше его. Возле них, на небольшом куске асфальта, небрежно, белой краской, было написано:
«Света я тебя люблю», Света было зачеркнуто, и поверх нее красной, аккуратно – «Настя». Директор, хмуря брови, чтобы не рассмеяться, пытался приобнять свою спутницу, та вяло отбивалась, хватая его за руки, стараясь выскользнуть из его объятий. Когда влюбленные, наконец, замерли и в упор посмотрели друг другу в глаза, из-за кустарника появились полицейские и поздоровались. Директор, испуганно улыбаясь, не нашелся, что ответить…
Игорь подошел к мужчине в шубе:
– Спасибо вам за помощь. К сожалению, я вам помочь не смогу. Ваш племянник придумал довольно изощренный способ как не возвращаться домой – совершить мелкое правонарушение, чтобы отец его не смог забрать. С товарищем, они пошли в ближайший магазин, чтобы что-то вынести, но в магазине они подрались с охранниками. Во время драки его товарищ зачем-то достал нож и теперь им обоим придется задержаться здесь на более долгий срок.
***
Теща решительным образом не могла найти себе места в большой трехкомнатной квартире. Сначала она долго лежала на большом продавленном диване, затем бодро встала, скомандовав себе – «Хватит» и стала смотреть через окно на смутные очертания новостроек на линии горизонта, потом включила телевизор и начала маршировать, подражая кремлевским курсантам. Игорь сидел за компьютером, в соседней комнате, пытаясь сосредоточиться и не обращать внимание на звуки военного оркестра, музыка которого сотрясала стены, несмотря на закрытую дверь в комнату тещи, дописывая отчеты за прошлый месяц. Ольга с сыном ушла в театр по профсоюзному билету, который ей дали на работе, взяв с Игоря слово, что он будет вести себя хорошо. Наконец звуки марша затихли и, корреспондент, взахлеб, стал рассказывать о волне эмоций, которые он испытал от увиденного действия. Теща выключила телевизор и вошла к Игорю в комнату, встала рядом и жмурясь, попыталась ткнуться лицом в монитор:
– Что ты делаешь?
– Работаю.
– Начальник звонил?
– Нет.
– Ну и работа у тебя.
Внезапно ее внимание привлек накопитель, который предательски моргал:
– Что это?
– Флешка.
– А что это?
– Накопитель.
– А что это?
Игорь на секунду задумался, как ему лучше объяснить, но теща уже выпрямилась и встала напротив:
– Здесь болит, – показала пальцами куда-то в левое подреберье, и начала пересказывать короткие истории из жизни своей деревни, осуждая поведение соседей и обещая отомстить какой-то Жене, сразу, как только ее увидит, поднимая над головой морщинистый кулачек и выкрикивая: «Открою я ей теплицу… не дождется от меня». Потом содрогнулась и медленно раскачиваясь в разные стороны, тихо запела, тоненьким голосом, жалобную песню. Игорь, который до этого равнодушно следил за ее эволюцией, чтобы хоть как-то остановить это представление, предложил ей чаю. Теща оживилась и льстиво заглянула ему в глаза:
– А ты будешь? С чем? Я «пустой» чай не пью.
Игорь стал перечислять варианты, мысленно пытаясь вспомнить содержимое холодильника. Теща кивнула и честно улыбнулась:
– Бутерброд мне сделай… два, одного мне будет мало.
Игорь поплелся на кухню, теща пришла через несколько секунд и ткнула ему в лицо кнопочным телефоном:
– Посмотри зарядку. Надо заряжать? А то я слепая, но вы же мне не верите.
Игорь отложил нож в сторону:
– Нет.
–А кто мне звонил час назад? Я не услышала, а ты не сказал. Глухая совсем стала, а вы не верите.
– Я тоже не слышал.
– Что ж ты, тоже глухой?
Внезапно ее лицо исказилось:
– Что-то Ольга не звонит, может с ними что-то случилось?
– Не думаю.
– Что ты говоришь? Не слышу.
– Не думаю.
– Что ты кричишь? Позвонил бы им, или тебе все равно? Точно что-то случилось.
– Сейчас, сыра вам дорежу.
– Почему это только мне? Оговариваешь меня.
– У вас телефон в руках, позвоните сами.
– У меня нервы разошлись. Ну позвони, если денег жалко, звони с моего, – и протянула свой телефон дрожащей рукой.
Игорь не стал дальше дискутировать, вытер салфеткой руки и пошел в комнату за своим телефоном. Жена не ответила. Теща не унималась:
– Ну что?
– Не отвечают.
На ее благообразном лице появилась маска ужаса, а тело дернулось так, как будто ее прошило током:
– Точно что-то случилось, сделай что-нибудь…
Во входную дверь позвонили, Игорь пошел открывать, на пороге стояли довольные жена и сын:
– Как сходили?
Ольга подняла брови:
– Рядом сидел какой-то хам, локтем давил мне в руку.
– А ты?
– А я решила, не уберу до начала представления, чуть не поругались с ним. Буфет там отвратительный – бутерброды заветренные, кофе кислый. Есть хотим. А вы тут как?
Игорь пожал плечами:
– Как обычно…
Семья, небольшим караваном, потянулась на кухню. Теща уже успела съесть заготовки бутербродов и приготовилась проглотить большое песочное печенье с огромным куском масла на нем, обильно политое вареньем. Увидев вошедших, смахнула крошки с подбородка на пол, чем вызвала естественное раздражение дочери, которая отличалась особой щепетильностью в вопросах чистоты и порядка. Ольга вытащила большую сковороду, теща рассеянно огляделась и затравлено произнесла:
– Что ты делаешь?
– Есть хотим, сейчас приготовлю что-нибудь.
– А я только поела.
– Хорошо, теперь мы поедим.
Теща почувствовала себя обманутой и пробормотала с надеждой, страдальческим голосом:
– Может не будете есть?
– Ну, почему?
Теща никак не могла смирится с ситуацией:
– Я не хочу сейчас есть.
– Ну, не ешь.
Теща посмотрела на всех, тяжелым взглядом и вышла из кухни. Игорь хотел провести рукой по широкой и теплой спине жены, но она отстранилась, дернув плечами и достав из холодильника хрупкую пластиковую коробочку, протянула ребенку:
– Сынок, съешь пока йогурт.
Затем повернулась и в образовавшуюся щель между открытой дверцей и корпусом холодильника увидела Лидию Петровну, та, не мигая, следила за происходящим, затем решительно шагнула на кухню:
– Вы должны меня положить в Боткинскую больницу.
Ольга прошептала:
– А за молодильными яблоками не сходить? – потом рявкнула на сына:
– Сядь ровно и не ешь йогурт из коробки.
Он вопросительно поднял голову потому, что хорошо помнил – вчера его ели именно так. Игорь устало поднялся и разочарованно посмотрел на жену:
– Хватит орать. Я оплатил тебе курсы по нейропсихологии не для того чтобы ты нам профессионально морочила голову…
Теща выскочила из кухни, понимая, что сейчас у дочери будет нервный срыв, свидетелем которого она явно быть не хотела.
Ольга глубоко вздохнула:
– Курьер уже был?
Из коридора донесся тихий шорох и легкий смех тещи:
– У бабашки возраст не спрашивают…
Игорь посмотрел в коридор:
–Это она флиртует с курьером?
Раздался ласковый голос тещи:
– Игорек иди сюда, забери пакеты.
– Серьезно? Игорек?
Напряжение в семье начало спадать и все потихоньку разошлись по комнатам.
Когда рано утром встаешь на работу, а домашние еще спят, все предметы издают непривычно громкие и масштабные звуки. Игорь всеми силами пытался не шуметь, потому что понимал – если жена проснется, то он будет в чем-то виноват. Не получилось – банка с орехами, которая всегда стояла в глубине полки, вдруг прыгнула ему в лицо и с грохотом разбилась о плитку рабочей поверхности возле электрической плиты. Ольга зашла на кухню с помятым лицом и непривычно добродушной улыбкой:
– Бьешь посуду? Давай уберу.
Он растерянно пожал плечами и пошел к гардеробу, одеваться, взял брюки. Они были ему ужасно коротки. Он вернулся на кухню:
– Что это? Куда ты смотрела, когда мы их покупали?
– Ты, то толстый, то худой …
– Да, и ноги, то длинные, то короткие…
– Одевай, других, глаженых нет.
На кухню зашел заспанный ребенок, рассеянно потирая щеку.
– Сынок, сегодня мы пойдем сдавать кровь.
Он напрягся:
– Я же сдавал недавно в школе.
– Ты сдавал из пальца, а сейчас надо из вены.
– А это тоже больно?
– Нет, только не ешь ничего, нельзя, – и повернулась к холодильнику.
За спиной послышалось торопливое чавканье, ребенок пихал себе в рот все что было на столе. Чуть прожевав, радостно спросил:
– Теперь нельзя кровь сдавать?
– Теперь придется сдавать два раза.
Вспоминая молодость, он решил поехать на электричке, чтобы приехать пораньше и без пробок. Об этом маршруте он слышал неделю назад по телевизору. Уверенно подошел двухэтажный состав яркого, алого цвета. Хотя это была только третья остановка долгого маршрута, места в нем уже не было. Игорь шагнул навстречу сердитой стене людей и, оказался зажат, между мокрым от пота, крепышом в черной футболке с огромным, белым черепом и надписью «Danger», который держал в руках небольшую 16-килограммовую гирьку, отталкивающего, зеленого цвета в резиновой прокладке-галоше и сухой старушкой с изображением на свитере перекрещенных револьвером и надписью «Хулиган», которая опиралась на тележку с велосипедными колесами, наполненную незатейливым скарбом. Повинуясь движению поезда их группу понесло на огромного рыжего мужика, в майке, по наличию густой растительности на теле, не уступавшему приматам. Майка была коротковата, волосатое брюхо, торчало, поддерживаемое широким, туго затянутым ремнем, от которого все пытались отодвинуться. Шедший за Игорем, молодой человек, воспользовавшись замешательством, протиснулся в узкую щель между телами, вскочил в туалет и забаррикадировался там. Игорь обреченно закрыл глаза, пытаясь вспомнить что-то приятное, но запах чужих тел, мешал сосредоточиться. Огромный мужчина сильно потел, вытирая лицо скомканной бумажной салфеткой, ему было плохо и невыносимо жарко, вдруг он заметил освободившееся место в конце вагоне и сбивая пассажиров ринулся туда, когда до цели оставалось метра полтора, девочка-подросток стоявшая неподалеку, весело щебетала и не проявлявшая никакого интереса к происходящему вокруг, вдруг изменила свое решение и села, мужчина остановился в недоумении, а затем разочаровано и со злостью, расталкивая людей пошел обратно. Наконец, пассажиры стали и выходить тоже, Игорь протиснулся в салон и встал на образовавшейся полянке между рядами сидений. Объявили, что следующая остановка – «Беговая». Так как на этой остановке ближе к выходу был последний вагон, пассажиры потянулись через весь состав к нему, но на следующей – «Белорусской», ближе к выходу был первый вагон, особенно несдержанные пассажиры решительно пошли вперед. Обе группы встретились в середине состава, именно там, где стоял оперуполномоченный. Игорь попеременно оглядывался на приближающихся с двух сторон людей, не понимая, что ему предпринять, рядом сидящая старушка смотрела на него с триумфом и жалостью. Во глава правой колонны шла мощная старуха с небольшим рюкзаком на груди, продираясь сквозь людское море, сложила руки лодочкой, как будто собиралась нырять. Левую колонну возглавлял молодой человек с грязным, несмотря на сухую погоду, моноколесом, за ним тянулись люди с большими, неуклюжими самокатами. Игорь оглядел еще раз пассажиров в поиске какой-то поддержки, но сидящие, столкнувшись с ним взглядами, отводили глаза. Встречные колонны остановились в ожидании его решения. Молодой человек с важным видом стал протирать влажной салфеткой свои мягкие туфли. Отсутствие в его гардеробе носков и наличие темных очков, узких костюмных брюк цвета ультрамарин и приталенной, прозрачной рубашки, расстегнутой на три верхние пуговицы должно было натолкнуть остальных пассажиров на мысль о его благородном, европейском происхождении. Пассажиры, уткнувшись в человеческий тупик стали роптать, громкость их возгласов была обратно пропорциональна уровню их воспитания. У Игоря в голове воспитание стало бороться со здравым смыслом, после недолгой борьбы победил смысл. Он отодвинулся в сторону, чуть присев на колени женщины, чем вызвал ее справедливое негодование и толпа, преодолев преграду, веселым ручейком побежала к выходу, подгоняемая чьим-то сухим и звонким кашлем в конце этой вереницы людей. Приехать раньше не получилось, на работу он попал в то же время, что и всегда, но в мятой рубашке и пыльных, затоптанных ботинках
