Kitabı oku: «Музыка любви», sayfa 5

2

24.09.56 г.

Приезжаю с «картошки», увы, писем нет!!! Вадька, в чём дело? Может быть, с тобой что-нибудь случилось? А может быть, ты уже успел пресытиться моими письмами? В том и другом случае очень прошу тебя черкнуть пару строчек, тем более, ты ничем не рискуешь, ведь мы живём в разных городах, и к тебе я прибежать не смогу. М.

P. S. Надеюсь, ты получил две серии "Месс Менд"¹¹.

Марина

18.09.56 г. (Отослано 23.09.56 г.)

Драгоценная Маринка!

Я с большим удовольствием прочёл твоё письмо и хотел сразу же сесть и написать ответ, но в тот вечер торопился, да к тому же помнил, что накануне написаны 2 слова в открыточке, и решил – завтра.

Милая! Казалось бы, письма после недлительного знакомства не могут поддержать чувства на том же уровне. Мне же кажется, что с каждым твоим письмом всё сильнее желание быть с тобой, целовать тебя. Я не раз вспоминал тебя, например, вчера вечером. Девочки из нашего института предложили мне пойти с ними на «Гамлет» театра Маяковского. Об этом спектакле я много слышал и решил посмотреть Самойлова в роли Гамлета. Но мои спутницы! Они чувствовали и вели себя так, как на какой-нибудь кинокомедии. Довольно громко и явно невпопад пытались тут же комментировать происходившее, например, так: Во время сцены, когда Гамлет обличает свою мать, обвиняет её в измене памяти отца, одна из спутниц заявила: "Смотри, как играют камни в её перстнях…" и т. д. и т. п..

Всё это было настолько последовательно, что иногда я не выдерживал и просил их помолчать. Мне думается, что мы с тобой, дорогая, или молчали бы или разговаривали бы вместе. /Во всяком случае, минуты, когда мы молча сидели рядом, я вспоминаю как минуты блаженства, когда хорошо и без слов./.

Дорогая! Начал я письмо 18-го, а сегодня 23-е. Как ни хочется мне получить дорогие строчки от тебя, я всё же не смог дописать письмо раньше.

Милая! Я бы мог, конечно, черкнуть несколько малозначащих общих слов и отослать тебе. Но такая переписка – не то. Можно написать две строчки: "Дорогая! Люблю! Целую тысячу раз!" Но думается мне, что если ты действительно дорожишь нашими отношениями, то тебе так же хочется знать немножко о том, что я думаю и чем занимаюсь. Вот поэтому-то и жду минуты, когда могу сказать: "Сейчас я более или менее свободен и могу поговорить с Маринкой".

Сегодня с утра приятели утащили меня в Центральный парк. Признаться, у меня было желание поехать куда-нибудь подальше за город, но подходящих спутников не было. За городом и в городских парках у нас (как, наверное, и у вас) просто чудесно! Осень поистине золотая. Стоят чудесные холодные, но солнечные, дни. В парке же мы с утра играли в волейбол.

Сегодня в парке – гулянье, но оно меня не прельстило. По дороге домой послушал несколько модных песенок в исполнении джаза и пошёл домой. Вчера вечером были на вечере 2-го курса инженерно-строительного института. Вечер был не очень хороший (радиола и пр.), но нам было неплохо.

Кстати, дорогая, ты продолжаешь занятия в институте? И как поживают твои развлекатели? Было бы очень приятно думать, что ты с ними даже не целуешься.

За "Месс Менд" благодарю. Это было очень приятным дополнением к твоему письму. А как твоё здоровье?

Позавчера мы получили посылку из Одессы: дыни и виноград. Приходи – угощу. Правда, к моему дню рождения вряд ли что-нибудь из этого останется, ведь до 2-го октября – целых 10 дней. Ну, это не беда.

Тётя из Одессы пишет: "Я его (т. е. меня) видела, когда он спал. и немного – утром, а ночью его видел Серёжа (муж), когда открывал ему двери". И дальше: "Мне кажется, что он очень увлёкся здесь этой девушкой…" А затем: "Хлопот нам Вадик никаких не приносил, он всё был в походе: пляж и Марина".

[Как видим, Вадим жил у тёти. Возможно, сначала в гостинице, а потом у неё. Но это – не так важно. Авт.]

Ну, и последняя новость, Маринка, это то, что я собрался уйти из института в одно ЦКБ. Что из этого выйдет, не знаю. Это связано с дополнительными переживаниями и хлопотами. Дело в том, что вначале меня полностью обнадёжили в ЦКБ, а затем, когда я уже подал заявление и имел длинные разговоры с местным начальством, секретарём партвома и начальником отдела кадров, пытавшимися меня уговаривать остаться, в ЦКБ мне заявили, что я окончательный ответ должен подождать, т. к. есть приказ директора о том, чтобы никого больше не принимать. В общем, поживём – увидим. Вот, Маришечка, пока и всё.

[Как видим, наш рассказ о делах Вадима по работе подтверждается ещё и его словами в этом письме. И какой сложный период в его жизни! Одновременно два таких важных события, требующих полной отдачи! Умудрялся же! – Авт.]

Пиши мне, славная. Целую тебя, твои губы. Целую осенние листочки, принесённые из парка, ведь их коснутся твои ручки! Будь здорова.

Вадим

26.09.56 г.

Маринка! Голубка!

Получил сейчас твою записочку, – и как-то стало на сердце тепло=тепло. Не сможешь прибежать?.. Я бы много отдал, чтобы ты вместо этой записочки пришла ко мне сама и спросила: "Что случилось?"

Дорогая! После воскресенья я нигде не был и (великая вещь!) несколько вечеров был дома. Не хожу ни в театры, ни в кино. Всё дело в том, что там, куда я хотел перейти работать и где меня хотели (и хотят) взять, директор издал строгий приказ никого не оформлять. Тем временем я у себя в институте подал заявление и после долгих уговоров добился приказа директора об увольнении меня с 1 октября. Я не могу сказать, что нынешняя работа мне не нравится и всякая другая лучше, но то, что мне предлагали, действительно мне кажется лучше. Если меня и смогли бы взять на новое место, то не раньше, чем через 10 дней, и это никто не гарантирует. Поэтому уходить отсюда с 1-го – большой риск, т. е. можно и полгода проболтаться без работы (если искать что-нибудь порядочное). Видно, придётся говорить о том, чтобы меня пока оставили на прежнем месте. Вот в этом причина (в этих моих переживаниях) того, что моё бренное тело перешло на время целиком в веденье рассудка, а сердце тактично отступило на второй план до лучших времён.

Но когда я получил твою писульку, мне, вдруг, захотелось /раствориться в нежности/К.), наговорить (написать – это не то) тебе множество самых нежных слов.

К) Эти три слова автор, под влиянием критики, было, выкинул, но потом всё-таки оставил: ну, что править безобидные «нежности»? Да к тому же здесь важно каждое слово; ведь при других словах всё могло закончиться совсем по-иному!

Ты уже, конечно, получила моё письмо. Пиши мне, славная! Ты – единственная, с которой, как мне кажется, я мог бы совершенно откровенно говорить обо всём, называть вещи своими именами. Мне думается, что всякая проза в твоём присутствии превратилась бы в поэзию. Мне, милая Маришечка, сейчас очень недостаёт твоих ласк. Пиши. Целую тебя всю много раз.

Вадим

Какой я свин! Накатал тебе ещё письмо, в то время как несколько других уже больше месяца без ответа! В.

1.10.56 г.

Дорогой!

Как поднимается настроение и какую ощущаешь трепетную радость, когда получаешь от тебя весточку! Я так терпеливо ждала от тебя целых две недели письма!.. И невольно думаешь: ведь, когда едешь на юг, мечтаешь о новом знакомстве, об интересном увлечении и даже о легкомысленной любви, именно любви, ради любви, и только (я прекрасно знаю, что за этим никакой задержки не будет, что всё зависит от желания, притом гулять нужно так, чтобы было о чём вспомнить, как принято говорить). Так было и будет всегда. А приезжаешь домой – не те условия: нет пляжа, нет такого радостного экстаза и настроения, зато есть больше ресторанов, есть различные клубы и театры, а главное – есть девчонки (или мальчишки, – это ко мне относится), старые и новые, и опять начинает кружиться голова; забываешь о своих увлечениях на юге и т. д. Вот поэтому я и написала тебе эту записочку. А я к тебе пока по-прежнему отношусь (сама удивляюсь!). Поэтому очень хочется получать от тебя письма, хочется знать о тебе всё, дорогой! И я была очень огорчена, прочитав, что у тебя не ладится с работой. Только ты сам, Ваденька, не очень огорчайся (Советую жить по принципу: всё, что ни делается, – всё к лучшему.). Вероятно, куда ты хочешь поступить, – солидное учреждение. Это конструкторское бюро, что ли? Ты мне написал немного не понятно (ЦКБ).

Вадька, а я была целую неделю "на картошке". Так было хорошо, сейчас такая чудесная золотая осень, а как хорошо в лесу! В Москве сейчас очень тепло. Ах, дорогой, был бы ты здесь! Ты спрашиваешь, как у меня в институте, – неважно. Мне нужно много сдавать экзаменов за 1-й курс, а мне никак не сидится дома. Виновата, конечно, хорошая погода. Пересмотрела все немые фильмы: "Аэлита", "Папиросница из Моссельпрома" (потрясающие фильмы!), ну, и, конечно, "Разные судьбы", тоже понравился.

Ой, Вадя, мой брат сейчас рассказал мне интересный анекдот. Послушай, вернее, прочти. Англичанин, француз, американец и русский решили написать книгу о слонах. Англичанин написал: "Слоновая кость и её применение в промышленности", француз – "Слон и девушки Парижа", американец – "Что нужно знать среднему американцу о слонах". А русский написал 4-хтомник: "Россия – родина слонов", "Слон и империализм", "Классики марксизма-ленинизма о слонах", "Слон и наши современники". По-моему можно посмеяться.

Милый, а может, ты ко мне приедешь на праздники? Было бы очень хорошо. И я тогда ответный визит сделаю в Ленинград (если хочешь).

Насчёт фотографий одесских ты, вероятно, забыл, так вот, я тебе напоминаю.

Пока кончаю, пиши, если есть время. Целую много раз.

Марина.

P. S. А ты вредина, пользуешься моим неумением писать письма и пишешь такие хорошие и тёплые!

4.10.56 г.

Милая Маришка!

Прежде всего, дорогая, благодарю тебя за внимание с твоей стороны. Как приятно! Пришёл – в ящике письмо от тебя. В щели двери в комнату – телеграмма от тебя [Телеграмма не сохранилась (поздравительная ко дню рождения)]. /Как хотел бы я под предлогом благодарности коснуться губами твоих губ!/.

Маринка! Честное слово, сегодня ночью я несколько раз просыпался с мыслью о тебе. Вернее, мысль о тебе появлялась во сне, но она была настолько захватывающей и волнующей меня всего, что я просыпался. А проснувшись, я начинал размышлять, что сделать, чтобы сон стал явью. Радость моя! Как я хотел бы быть с тобой в праздники! Но, Маринка, славная! Постарайся на них приехать ко мне. я бы сделал всё, чтобы было так, как ты хочешь, – чтобы вначале я приехал к тебе. Но если бы я работал по-прежнему в институте, я бы, не задумываясь, уехал 4-го (или 3-го) до 8 го (взял бы 2 дня за свой счёт), но на-днях я думаю начать трудиться на новом месте (его профиль ты поняла верно), и будет невозможно это осуществить. А тебе, возможно, это проще. Приезжай! Это будет чудесно! Остановиться можешь у меня, если хочешь, у меня – отдельная комната. Только сообщи мне об этом заранее. А уж ответным будет мой визит, когда будут ясными мои дела.

Дорогая! Я сейчас – безработный, вот уже 3-й день. Вчера днём, в обед, я принёс в группу, где работал, бутылку «Токая» и торт "от Норда". Мы очень приятно отпраздновали мой день. Вот уж, поистине, по-настоящему оцениваешь, когда теряешь. Только сейчас мне ясно, насколько хорошие люди окружали меня и как они хорошо ко мне относятся!

Сегодня, отправившись не спеша в институт часов в 12, я по дороге зашёл в кино. Посмотрел "Катьку – бумажный ранет", а также 14-ю "Иностранную хронику". Да, побывать в Рио-де-Жанейро, наверно, не менее интересно, чем в Одессе.

Да! Похвастаю тебе: вчера я на отпущенные мне родителями по случаю моего дня деньги купил увеличитель и объектив. Теперь карточки будут. Мне так хочется их сделать, чтобы увидеть твоё изображение! А ещё я купил себе то, что называется" стильные коры", – югославские полуботинки на двойной коже. Вчера к концу дня я еле ковылял, – так натёр ими ноги.

Пишу тебе, дорогая, пером не простым, а золотым, чего наверняка не скажешь по тем жалким каракулям, которые из-под него выходят. Его в наборе с карандашом подарили мне бывшие сослуживцы.

Анекдот о слонах в твоём варианте посмешил меня и моих приятелей. Тот, который я знал раньше, отличался тем, что это был конкурс на лучший труд о слонах, на написание труда давалось 3 года (!). Середина (англичанин, француз) такая же, а далее: русский же в день, когда истекал срок, прибежал и, запыхавшись, объявил, что вчера к нему пришли гости и просидели весь вечер (!), поэтому ему, увы, некогда было написать. Это – вроде анекдота о том, кому сколько понадобится для изучения китайского языка, где последний, студент, отвечает вопросом: "А что, завтра сдавать?".

Маринка, иногда я придерживаюсь принципа: "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…". Поэтому во всех случаях, независимо от того, нравится она мне или нет, я бываю скуп в нежных словах.

/С тобой же, дорогая, мне хочется раствориться в нежности. Твоя близость для меня – сказочное блаженство./ К.) Приезжай! Дорогая, я всё сделаю, чтобы ты не пожалела о поездке. Ладно?

Ты, Маринка, обвиняешь меня во «вредности» и пишешь о своём «неумении» писать письма. Смотри, так, чего доброго, я могу переоценить твои чувства ко мне и подумать: "Представляю, какое блаженство испытывал бы я, читая "умело написанные" письма, если и такие читать – для меня огромное наслаждение!

Пиши, дорогая. Если хоть сколько-нибудь возможно, прнезжай. Целую, жду.

Твой В.

Мариночка! Сейчас я проявляю плёнки. Есть хорошие негативы. Кстати, ты не взяла у Люси адрес? Можно было бы и ей переслать пару снимков.

Насчёт твоего приезда в Ленинград напиши мне побыстрее. Хорошо? Вот пока всё, дорогая, жду от тебя вестей.

С приветом! Вадим

К.) Комментарий к письму от 4.10.56 г.

На эту фразу обратил внимание рецензент. А дело в том, что он считал эти письма сочинёнными автором «симфонии». Поэтому он своей критикой предполагал подправить текст писем, придать им, с его точки зрения, более приемлемый для публикации вид. Но на самом деле автор оставил письма нетронутыми. Эти обсуждаемые слова лишь отмечены нами прямыми скобками.

По существу текста писем. О чём здесь говорит Вадим? Он себя не сдерживает, не может по-другому. И мы с вами должны это понять. Очевидно, Вадим понял, что в разлуке его основным оружием в борьбе за сердце Марины могут быть именно комплименты и ласковые слова, – явное проявление его любви к ней. Так можно ли их убрать из писем?!

Ещё раз подчёркиваю, что этот роман – из подлинной переписки, которая содержит все подлинные слова, исходившие от обоих молодых людей практически с начала их знакомства, – через 8 дней после него и до самой свадьбы, – через 9 месяцев, был возможен и случился, благодаря уникальным обстоятельствам, является неповторимым по ряду особенностей: и города, их знакомства и проживания, и особенности их жизни (их возраст, внешность, интересы, окружение и проч.), и время, когда почта работала идеально, и ещё не было телефонов в квартирах и при себе, и – что они сохранили и соединили всю переписку, и затем удалось отпечатать её и опубликовать, дополнив пояснениями и комментариями и придав соответствующую форму.

Ещё пользуюсь случаем, чтобы дополнить информацию о Вадиме того времени.

В тот период, после института, в течение трёх лет, до женитьбы, Вадим ещё, вечерами, участвовал – сначала в хоре оперной студии во дворце культуры в своём районе, а потом – в ансамбле «Дружба» в доме культуры, певцом-солистом в драматическом коллективе. Был он даже признан лауреатом районного фестиваля!

Одновременно по месту работы он устраивал вечера отдыха и создал хор, в котором сам участвовал. Побывали они на сценах всех театров города, даже – Мариинского театра.

Поэтому понятно, что его оттуда не хотели отпускать.

[Эта его деятельность закончилась с женитьбой и новым местом работы. Об этом, к слову, упоминается ещё. – Авт.]

11.10.56 г.

Дорогая Мариночка!

Прошла ещё неделя моей безработицы. То, что я замыслил выполнить за это впемя, не удалось. Почти неделю я был дома, а сейчас уже у меня – 3-дневный стаж работы на новом месте (!!!). Если бы я вёл теперь более спокойный образ жизни, уже начал бы толстеть. Но 9-го же я побывал на двух вечерах и посмотрел "Вторую молодость" (Мне не понравилось, нудная.) и, конечно, опять не выспался. Сегодня меня сагитировали пойти в Мраморный зал. Пожалуй, ненадолго схожу. Ты не возражаешь?

Отпечатал пока только несколько карточек. Посылаю тебе парочку. Остальные хотелось бы показать тебе, Мариночка, лично. Всё же надеюсь получить от тебя обещанную карточку. Пришлешь?

"Аэлиту" ещё не смотрела? Если нет, то не ходи. По-моему, не стоит. У меня пока всё идёт хорошо. А как твои дела?

Пиши. Целую тебя, милая Маринка. Ты не представляешь, до чего мне было приятно видеть твои изображения на карточках. Надеюсь на-днях получить ответ на моё письмо; ты его уже написала (на предыдущее)?

С приветом, В

11.10.56 г.

Ваденька, здравствуй!

Эта неделя у меня прошла довольно бурно, а сегодня – «накатила» хандра, сижу дома, и вот решила с тобой поболтать.

Сейчас все мысли о том, поеду ли я в Ленинград (?!). Конечно, милый, я прекрасно понимаю твоё положение и даже не обижаюсь.

Мне очень хочется увидеть тебя, да и посмотреть Ленинград тоже неплохо, к тому же я свободна на праздники целых 4 дня. Но, Вадька, как только я заикнулась своей мамаше… а ведь это было нужно сделать, хоть я не считаю себя ребёнком.

В общем, дорогой, если удастся умолить её, тогда, вероятнее всего, приеду.

В отношении комнаты ты не беспокойся, т. к. в Ленинграде живёт моя двоюродная сестра, которую, признаться, я никогда не видела.

Вадька, а вдруг я приеду! Не знаю, как тебе, но мне, по-моему, было бы хорошо. А загара у меня уже нет… В Москве сейчас холодно… Да и на душе как-то гадко и серо… Хотелось бы вспомнить твоё лицо. Глаза помню… помню улыбку… (Помнишь? Я тебя всегда просила улыбаться.). А в общем зрительная память у меня плохая…

Вадик, а как дела у тебя на работе? Напиши. У меня пока всё хорошо. На этой неделе была два раза на вечере, ходила в театр (смотрела "Белый лотос"). Завтра нужно тоже куда-то идти… вернее, приглашена на вечер в МЭИ (Московский энергетический институт). Будет настроение, пойду.

Насчёт моего приезда, в том или в другом случае, я тебе сообщу заранее, так что ты не волнуйся, справлять этот праздник ты будешь. Я тебя не подведу.

Сейчас я кончаю своё письмо, и дочитаю книгу Кронина "Звёзды смотрят вниз". Не читал? Прочти.

Целую. Марина

P. S. Как я хочу тебя видеть, если бы ты знал!!! Целую глазки.

16.10.56 г.

Милая Мариночка!

Позавчера, в субботу, неожиданно для себя я побывал в Эрмитаже, затем, прогулявшись по городу, отправился в кино на картину «Жюльетта», которую раньше не смотрел. До чего же чудесный фильм! В воскресенье и понедельник решил отдыхать, т. е. посидеть дома и ничем не развлекаться. Вчера возился с микрофоном, за карточки (дальше) так и не принялся.

И вот, дорогая, получил твоё письмо… Только после этого мне до конца стало ясно, как велико моё желание видеть тебя. С этого момента ни о чём другом я не могу думать, вернее, думаю, но все другие мысли не вытесняют мысли о тебе. Сейчас утро, я на работе. Решил не ждать до конца дня и написать тебе сейчас.

Маринка! Несколько раз ночью я просыпался с мыслью, что ты рядом. Но… я был один.

Радость моя! Приезжай, если есть малейшая возможность. Мне думается, что мы с тобой чудесно проведём время. А почему мама против? Убеди её, скажи, что очень хочешь посмотреть Ленинград, познакомиться с двоюродной сестрой, наконец. Мне кажется, что если очень хочешь, то сможешь убедить кого угодно и в чём угодно. В общем, если будет так, как мы хотим, это будет чудесно!

/Мне даже не верится, что через 20 дней я опять смогу целовать твои замечательные губки, так сильно я этого хочу!/

Я жду твоего решения, жду тебя,/ жаждущий обнимать и целовать, целовать тебя/, дорогая.

Твой В

"Звёзды" Кронина читал. Очень сильная книга. "Замок Броуди" ты тоже читала? Я прочёл "Письмо женщины" С. Цвейга. [Точное название: "Письмо незнакомки". – Авт. ] У тебя нет чего-нибудь С. Цвейга? Дать почитать, а?

В

После этого письма следующее написала Марина, но Вадим его разорвал. В чём причина, ясно из самих писем, и, как говорят, "комментарии излишни".

3

Маринка!¹²

Только что полученное от тебя письмо – для меня, ты, конечно, понимаешь, полная неожиданность. Каждая строка в нём переворачивает всё во мне, оно попросту оскорбительно. Не задумывался, как можно истолковать моё письмо, но прекрасно помню, что думал, когда писал. Не понимаю, из чего ты всё это наворотила, а определения вроде "скотские отношения" можешь приберечь для других. Это настолько противоречит действительности, что я считаю унижением в этом оправдываться. Если ты просто этим письмом решила грубо порвать всякие отношения со мной, то зачем всё предыдущее?

Неужели оскорбительной мерзкой похотью можно объяснить желание видеться с тобой?

А для того, чтобы не приезжать в Ленинград, не было никакой необходимости в моих письмах выискивать, чёрт знает – какой, смысл. Могла просто сказать, что не приедешь.

Маринка! Мне всё прежнее казалось таким хорошим, что обидно, что ты этим письмом так запятнала мои мысли о тебе. Не понимаю, из чего взялось это письмо, зачем оно тебе было нужно. Жаль, очень жаль.

В

23.10.56 г.

Ваденька, дорогой!

Действительно, я была в какой-то "белой горячке". Ты знаешь? Я прочла письмо, и твоя фраза "Несколько раз просыпался с мыслью, что ты рядом. Но я был один" показалась мне оскорбительной. Ну, конечно, я тут же накатала тебе письмо, а уж через 5 минут жалела. Мне показалось, что по приезде в Ленинград ты мне скажешь: "Не понимаю, зачем ты приехала?.. Ведь я тебе ясно всё изложил!.." Ты же знаешь, что это – мой больной вопрос. Но если это не так, то я тут же беру слова обратно и очень прошу меня извинить.

Если ты ещё хочешь, то я, вероятно, приеду в Ленинград. Я уже получила письмо от сестры, которая очень хочет видеть меня, ну и т. д..

Вадька, не обижайся! Ладно? Если приеду, я тебе всё объясню.

Марина (целую)

25.10.56 г.

Дорогая!

Признаться откровенно, я не на шутку обиделся на тебя за тон и слова твоего письма. Я несколько раз перечитывал его и не верил, что это ты могла написать. И это – после предыдущего письма, такого тёплого и нежного! То письмо в тот день я разорвал на мелкие кусочки и уничтожил. Это было первое письмо, с которым я так обошёлся. Оно было – как пощёчина. Мне было стыдно при одной мысли, что его может кто-нибудь прочесть. Но другое, написанное перед этим, я прочёл ещё вчера, – стало как-то грустно, и я решил, что всё же через пару дней напишу тебе пару слов.

И потом ты не представляешь, как мне самому неприятно брошенное так неуместно слово (слово – не воробей…) «дура». Я не раз об этом думал прежде и каждый раз ругал себя. У меня до сих пор не выходит из головы эта вдруг откуда-то выскочившая фраза. У меня было тогда такое чувство, что её сказал не я, а кто-то другой в моём присутствии. Но извиняться я тоже считал глупым. Это ничего не меняло бы, – всё равно уже сказано, сказано глупо, неуместно. А твои слова в конце того письма не раз приводили меня к мысли: "Если бы и стоило назвать, то теперь…", но я тут же вспомнил Зерновую, неловкость того момента, а затем – многое хорошее, что было тогда, а после всего – нежность твоего предпоследнего письма (твоё "целую глазки"), буквально сводившего меня с ума, а после него – опять холодный душ последнего письма и т. д. и т. п. по кругу. Думал я и не понимал.

И сейчас полученное твоё письмо всё поставило на место. Значит, я всё же правильно понимал тебя, ты не могла, если хоть сколько-нибудь дороги наши отношения, свести их к пошлости, которой, увы, много в жизни, но которая не украшает людей и их отношения. Ну, хватит об этом, постараемся забыть. Я считаю, что то письмо от тебя не получал. Правда, это письмо, опять же будь на твоём месте другая (К тебе я такие мысли не хочу относить.), можно рассматривать так же и как тонкое предупреждение всяких неосторожных слов и поступков с моей стороны. В общем, не хочу осложнять наши отношения. Отношусь к тебе по-прежнему. Будем надеяться, что ещё не поздно устроить праздники получше.

Короче говоря, Маринка, жду от тебя весточку. Напиши мне о времени твоего приезда. Если это будет не с 7 час. утра до 6 вечера, я тебя встречу на вокзале. Напиши мне подробно всё, что ты думаешь, какие у тебя планы, когда приедешь и как встретимся.

С приветом. До встречи, целую крепко,

по-прежнему твой Вадим

От автора

Приближались ноябрьские праздники. Обоим хотелось увидеться. И похоже, оба боялись, как бы что-нибудь непредвиденное или какое-нибудь ещё неосторожное слово не помешали встрече, которой оба очень хотели, даже смотрели на эти праздники, как на критический момент, от которого зависела судьба их дальнейших отношений: накал чувств на самом деле достиг предела, после которого без встречи мог быть срыв. А пока шло время, шли и письма.

30.10.56 г.

Вадя!

Приеду в Ленинград 7-го ноября, рано утром. Раньше выехать невозможно. Встречать меня не нужно, а найдёшь ты меня в Сапёрном переулке, доме М, кв. N. Спросишь Орлову Зину. До встречи.

Марина

Фототелеграмма от 30.10.56 г.:

"Маринка! Если можешь, сообщи сейчас, какого числа примерно ты приедешь в Ленинград. Причину объясню потом. До встречи. С приветом. В."

Телеграмма от 31.10.56 г.:

"Приеду 7 ноября утром. Марина."

31.10.56 г.

Милая Маринка!

Письмо твоё оказалось во много раз быстроходнее изображённого на конверте дизель-электрохода «Россия». Отослано оно вчера, а сегодня я его уже получил. Сегодня же днём получил и твою телеграмму.

Что ж! Если не хочешь, постараюсь не встречать. Очевидно, тебя будет кому встретить.

Ну, а вечером… Вечером будешь ли ты со мной? К тому же на сколько дней ты приедешь? Много ли времени предполагаешь пробыть с родственниками? И когда же тебя искать у родственников? Ведь я могу приехать на Сапёрный сразу после прихода поезда в Ленинград (!!!)

В общем я назадавал тебе тот ряд вопросов, какой обычно задают корреспонденты при приезде какого-нибудь дипломатического лица. При этом ответы бывают такие, что ничего яснее не становится. Но я надеюсь, что ты – не дипломатическое лицо и попросту мне всё расскажешь.

У меня всё так же. Понемногу ишачу, понемногу гуляю.

Даже не верится, славная, что я тебя скоро увижу! Жду с нетерпением встречи с тобой. По-прежнему твой Вадим.

P. S. Спасибо за быстрый ответ на мою телеграмму.

2.11.56 г.

Милый Вадька!

Правда, не все корреспонденты достаточно хорошо разбираются в интервью, данном дипломатом, но я – не дипломатическое лицо, а ты – не корреспондент и, вероятно, разберёшься. Вопросы, конечно, по-существу.

1. Можешь, Ваденька, меня встретить, но я считаю, что лучше будет, если ты придёшь (если будешь свободен) в Сапёрный часам к 9–10 утра, я уже в это время буду в Ленинграде.

2. Насчёт вечера того же дня, то это будет зависеть от твоего хотения.

3. В Ленинграде буду 4 дня. Выехать из Ленинграда могу 11-го ночью, в общем посмотрим.

До встречи, Марина

P. S. И всё-таки, почему, вдруг, ты дал телеграмму? Почему такая поспешность? Я что-то никак не могу понять. Надеюсь ещё получить от тебя весточку.

С приветом. М

4.11.56 г.

Дорогая!

Получил твоё письмо. Рад, что у тебя всё хорошо. Твой поезд, очевидно, придёт ночью, а во сколько, из твоих слов совершенно не ясно. Я хочу как можно быстрее тебя увидеть, но вижу, что самое разумное – приехать на Сапёрный к 9–10 часам утра. Хорошо?

Не уверен, что эта весточка застанет тебя ещё в Москве, ведь почта сейчас так перегружена! Поэтому старался не писать ничего особенно существенного. Поговорим обо всём, когда приедешь. Согласна? Ну, вот и хорошо. С приветом. Жду с нетерпением встречи с тобой.

Вадим

От автора

Итак, они договорились о встрече в Ленинграде.

Вы заметили, что Вадим в телеграмме просил Марину заранее сообщить, приедет ли она? Как видим, заметила это и Марина. В чём же дело? А всё объяснялось тем, что одновременно собиралась приехать и другая москвичка, с которой он познакомился раньше в Сочи! К.)

Он понимал, насколько всё может осложниться. К тому всё и шло, когда стало ясно, что едут обе девушки. Ещё хорошо, что они приехали разными поездами! С другой девушкой, Светланой, он переписывался дольше и никаких серьёзных намерений никогда не имел. Она просто ему нравилась, как и некоторые другие. Отчего было не походить с ней по любимому городу в праздники? Но не теперь! Теперь он её встретил и сразу во всём признался (ничего не оставалось). Ну, не ходить же им втроём!

Он решил в компанию праздничного вечера пригласить обеих, но с полной ясностью всех отношений. Света на него не имела особых прав обижаться, так как во всех их отношениях, как и в переписке, не было «несдержанных» слов и поступков, переходящих грань простой дружбы.

[Перечитывая, я ещё вспомнил, что среди знакомых Вадима была ещё Светлана, дочь ближайшего друга его отца, с которым у отца было много общего. Во время частых поездок в Москву Вадим всегда останавливался именно у них. Но со Светланой у него не было никаких отношений. И теперь, вспоминая, я даже не уверен, какая Светлана это была. Да это и не так важно. Но я излагаю здесь всё. – Авт.]

Я не собираюсь подробно рассказывать вам о том, как Вадим и Марина провели эти четыре дня. Скажу только, что разлука, да вы и сами это понимаете из писем, зарядила их желанием встречи. А встреча не разрядила, а наоборот, увеличила этот заряд. Скажу откровенно, чем больше теперь, после разлуки, Вадим смотрел на Марину, тем больше любовался ею, всё чаще становился рядом с ней молчаливым и задумчивым и млел, грустно оглядывая её. Ему нравилось, как она одета. Ведь там, на юге, она ходила в лёгких летних платьицах и купальнике. А здесь были красивое добротное пальто, лёгкая меховая шапочка. Он поймал себя на мысли, что знакомство на пляже имеет неоценимое преимущество.

Вечером они были в компании его друзей. Друзья восприняли его новую знакомую так же несерьёзно, как и предыдуших, так как прежде он приходил почти каждый раз с новыми. Танцевать ему не хотелось. Хотелось наслаждаться обществом Марины, но уединиться было негде. Он не отходил от неё ни на шаг. И лишь два коротких момента уединения позволили им поцеловаться.

После вечера он её проводил. Но было поздно, и приходить к родственникам он не мог. Поэтому пришлось расстаться сразу, договорившись о встрече утром.

На этот раз он пришёл прямо к ней, познакомился с её родственниками. Это была сестра её мамы с мужем и дочерью. Вадим чувствовал неловкость под их пытливыми взглядами, пытался изображать себя «взрослым», для важности курил «Беломор», не понимая, что это могло не понравиться. Днём они гуляли. Он фотографировал её, благо погода была неплохая. Эти снимки, – на фоне Эрмитажа, "Медного всадника", у Ростральной колонны, – со временем заняли достойное место в альбоме. Столь долгожданная встреча пролетела, как один миг. Она ничего не развеяла. Наоборот…К.)