Kitabı oku: «Не пожелай ни дождика, ни снега», sayfa 22
Лешке снился сон. Он идет по родному поселку, а навстречу ему Ахмед.
– Ахмед, брат, ты живой? – Лешка кинулся обнять друга.
Но он вытянул руки, показывая, что не хочет, чтобы к нему прикасались.
– Да, я живой, ты помнишь, когда я на самолете загорелся, врач сказал, что мне не суждено сгореть? – он говорил как-то тихо, нараспев, – вот я и не сгорел. Живой я, только далеко. К детям хочу. Розочка лапонька, а Магомед уже мужчина, к детям хочу. Помоги детям, не бросай их, – говорил он не останавливаясь, проходя мимо Лешки. Он уходил, продолжая что-то говорить, но Лешка его уже не слышал. Он стоял, как вкопанный, не в силах сдвинуться с места.
– Ахмед, постой, не уходи, – крикнул Лешка, но сдвинуться так и не смог.
А Ахмед скрылся в тумане, и его голос еще звучал, а Лешка так и продолжал кричать:
– Ахмед, брат, не уходи! – и голос его был полон слез.
– Леша, Леша, не кричи! – кто-то тряс Лешку за плечо.
Он открыл глаза, рядом стояла Татьяна.
– Ты так громко кричал, что мне пришлось тебя разбудить, – она села рядом.
– Сон, – неопределенно сказал Лешка и сел на кровать.
– Ты, наверное, переживаешь, поэтому кошмары снятся.
– Переживаю, ты знаешь, что мы с Ахмедом, как братья, – Лешка потянулся к пачке «Беломора», но она была пуста.
Татьяна достала из сумочки пачку дорогих сигарет и протянула Лешке.
– Магомед молчит все время, на похоронах так и не заплакал, только зубы крепко сжимает. А Розочка ничего не поняла, она ведь Ахмеда уже забыла, пока тот в тюрьме сидел, – Таня тоже закурила. – У тебя какие планы?
– Завтра куплю билет на ближайшее число, и домой.
– Может, погостишь два–три дня?
– Нет, поеду, меня с работы отпустили с трудом, комэска в госпитале, да еще я уехал.
– Ладно, тогда пошли ужинать, у меня в офисе небольшая столовая.
– Хорошо, я только душ приму.
Татьяна ушла, а Лешка пошел принимать душ. Через десять минут он пришел в столовую. Рядом с Татьяной сидел мужчина.
– Умар, – коротко представился он и протянул руку.
– Алексей, – ответил Лешка.
– Мой первый жених, – улыбнулась Таня, показывая взглядом на Лешку, – росли вместе.
– Значит, земляки, я тоже чеченец, вырос в Грозном, – Умар налил в рюмки водку и встал. – Светлая память, – и залпом выпил.
Лешка с трудом держал себя в руках.
– Пусть земля будет пухом, – он тоже выпил и принялся есть, после почти двухдневного голодания у него проснулся зверский аппетит.
За столом разговор не клеился. Лешка жадно ел, Умар изредка разливал водку. Татьяна пила наравне со всеми и много курила. После ужина Лешка встал и, сославшись на усталость, пошел спать. Придя в номер, он сразу уснул.
Утром он встал еще до прихода Татьяны и поехал к нотариусу Евгению Павловичу. Отыскав по адресу его офис, он увидел обгоревшее помещение на первом этаже жилого дома. Внутри работали рабочие.
– Евгения Павловича можно увидеть? – обратился Лешка к рабочим, убирающим мусор.
– Я Евгений Павлович, – ответил один из них.
– Мне надо с вами поговорить, – Лешка с любопытством разглядывал нотариуса, который вместе с рабочими убирал мусор.
– Контора закрыта, приходите через месяц.
– Через месяц я не могу, я по делу Шарипова.
Нотариус испуганно огляделся и тихо сказал:
– За углом кафе, ждите меня там.
Лешка без труда нашел кафе и, заказав себе кофе, стал ожидать нотариуса.
Тот пришел через десять минут.
– Вы, наверное, тот козырный туз, о котором говорил Ахмед? – спросил он, присаживаясь на стул рядом.
– Не понял, какой туз? – удивленно спросил Лешка.
– Мне Ахмед Ибрагимович говорил, что у него есть козырный туз в колоде. Ну это когда игра, казалось, проиграна, играет козырный туз, и положение меняется.
– Меня звать Алексей. Вы единственный человек, к кому я могу обратиться в этом городе, – Лешка говорил тихо и медленно. – Вся информация об этом деле у меня, и я должен довести это дело до логического конца.
– Ну если все документы у вас, вам надлежит ехать в столицу, обратиться там в правоохранительные органы, и правосудие восторжествует, зло будет наказано.
– Татьяну посадят, фирму продадут, детей в детский дом? – Лешка посмотрел на Евгения Павловича.
– Ну, если по закону, то так.
– Я думаю, что Ахмеду этот сценарий не понравился бы.
– Предложите свой, у меня вариантов нет, я и так пострадал в этой истории, да и Наталья тоже. Бедная ее мама. Одна надежда на дочь была. Она ведь инвалид, не ходит. Наташа за ней ухаживала.
– Вопрос первый: можно ли устроить маму Наташи в какой-нибудь элитный дом для престарелых?
– Есть тут такой, но это стоит больших денег. Там в основном бывшие важные чиновники доживают, – нотариус все время оглядывался по сторонам.
– Сколько?
– Содержание за государственный счет, но чтобы попасть в этот дом – взятка десять тысяч долларов.
– Хорошо, я дам эти деньги, договаривайтесь, – тихо сказал Лешка. – Вопрос второй: какой суммой можно компенсировать вам ущерб от пожара?
– Сумма порядка десяти тысяч долларов, но денег я не возьму. Дело в том, что должностью нотариуса я обязан Ахмеду Ибрагимовичу. Это он пробил мне это место. Да и по жизни он мне много помогал. Я до конца своих дней обязан ему.
– Хорошо, – Лешка тоже посмотрел по сторонам, – вопрос последний: я отдам вам портфель с документами, а вы должны будете, когда сыну Ахмеда, Магомеду, исполнится двадцать лет, передать ему этот портфель.
– Это просто. Мы с вами заключим соглашение, согласно которому вы доверяете мне передать портфель с документами конкретному гражданину. По достижении указанной даты я передам ему портфель и уведомлю вас.
– А если, не дай бог, с вами что-то случится? Жизнь есть жизнь. Как я могу быть уверен, что портфель попадет к Магомеду?
– Об этом можете не волноваться. Есть человек – есть должность; нет человека, но должность остается, и все обязательства по нашему договору будут исполнены другим нотариусом – это закон, – ответил уверенно Евгений Павлович.
– Хорошо, когда я могу передать вам документы? – Лешка вопросительно посмотрел на нотариуса.
– Завтра, только не здесь, – Евгений Павлович перешел на шепот. – Давайте ровно в двенадцать вы будете стоять на дороге и как бы ловить попутку. Я вас подберу на белой «тойоте». Только портфель держите в сумке, в машине передадите его.
– Хорошо, я ночую в офисе, сразу за углом проходит большая улица, мне будет удобней там. Да, и последнее. Мне нужна одна доза клофелина, – Лешка тоже говорил шепотом.
– Договорились, завтра в двенадцать, – нотариус встал и пожал Лешке руку.
Без труда отыскав авиакассы, Лешка взял билет на ночной рейс на завтра.
Вечером он опять встретился с Умаром. Они поужинали вместе, выпили бутылку водки и, как показалось Лешке, расстались друзьями. Прощаясь, когда они остались одни, Лешка попросил Умара завтра отвезти его в аэропорт.
Утром они опять встретились с Татьяной. Они была вся в заботах, родственники еще не разъехались, да и в офисе было много дел. Но Лешка был рад, что они практически не общались. Договорились, что она даст ему служебную машину, которая отвезет Лешку в аэропорт. Лешка умышленно изменил время отъезда на три часа. Забрав в камере хранения портфель с документами, он ровно в двенадцать стоял на дороге в условленном месте. Белая «тойота» остановилась рядом с Лешкой. За рулем сидел Евгений Павлович. Как только Лешка сел в машину, он резко набрал скорость. Отъехав два квартала, свернул в проулок и остановился.
Лешка вытащил портфель, достал двадцать тысяч долларов и передал нотариусу.
– Вот деньги, – сказал он, передавая их нотариусу.
– Хорошо, это договоры на хранение документов, подпишите, один экземпляр останется у вас, – он взял деньги, а Лешке передал бумаги.
Лешка внимательно прочитал бумаги, подписал их, один экземпляр передал нотариусу, а второй спрятал в сумку.
– Здесь то, что вы просили, – нотариус предал Лешке пакетик с порошком.
– Если можно, верните меня на то место, откуда увезли, – попросил он Евгения Павловича.
– Без проблем, – ответил нотариус и повел машину в обратном направлении. Недалеко от офиса он остановил машину.
– Алексей, вы умный человек. Это единственно правильное решение. Я понял ваш замысел. Пусть Магомед, когда вырастет, решит, что делать с Татьяной, – нотариус пожал Лешке руку.
– Береги вас бог, у вас опасная работа, – Лешка вышел из машины и, закрыв дверь, пошел в направлении офиса.
Самолет вылетал в одиннадцать ночи. А служебная машина должна подойти в семь вечера. Умар должен приехать в восемь. До аэропорта двадцать минут езды. Значит, за час он успеет вернуться обратно.
Провалявшись остаток дня в постели, Лешка в половине седьмого зашел в кабинет к Татьяне.
– Таня, не забывай детей. Я вижу, что у тебя много работы, но дети Ахмеда должны вырасти достойными людьми, – он закурил.
– Это не только дети Ахмеда, но и мои. Я много работаю, но у меня большие возможности, дети будут воспитаны достойно, можешь в этом не сомневаться, – ответила Татьяна холодно.
Лешка почувствовал, что между ним и Татьяной большая дистанция, и разговаривает она с ним не как с равным. Она теперь большой человек, богатый. И Лешка для нее человек не ее круга. Теперь она определяет людей по количеству денег, наличию дорогого автомобиля, часов и прочей атрибутике избранного общества. Она выиграла эту борьбу и теперь, почувствовав себя хозяйкой фирмы, поняла, что ей подвластно все. Лешке почему-то сразу стало неприятно с ней. Он встал и, протянув ей руку для прощания, сказал:
– Ну вот и все. Пора ехать. Будут проблемы – звони.
– Спасибо, – она с ухмылкой посмотрела на Лешку и вдруг, как бы спохватившись, спросила, – может, тебе денег дать?
Лешка отрицательно покачал головой и, взяв сумку, молча вышел из кабинета.
Водитель служебной машины уверенно вел автомобиль по узким улочкам города, и через полчаса Лешка был в аэропорту. Попрощавшись, он пошел в здание аэропорта. Отыскав камеру хранения, он сдал сумку. На такси поехал обратно в город. Недалеко от офиса он вышел из машины и, подняв повыше воротник куртки, спрятался за углом дома, ожидая появления машины Умара. Через десять минут в переулок свернул «джип» Умара. Лешка вышел из укрытия и помахал рукой.
– Я вышел немного пораньше, – Лешка сел на переднее сиденье.
– Ну что, в аэропорт? – Умар был в хорошем расположении духа.
– Умар, у меня вещи на железнодорожном вокзале, если нетрудно, давай заберем.
– Нет проблем, для земляка все, что угодно, – Умар включил погромче магнитофон, салон наполнила чеченская музыка.
Через пять минут Лешка попросил Умара остановить машину около магазина.
Войдя в магазин, он купил бутылку коньяка, два пластиковых стаканчика и плитку шоколада. Отойдя в угол магазина, он достал порошок и насыпал его в один из стаканчиков, а второй вставил в него. Аккуратно уложив все в сумку, он вышел из магазина.
Умар быстро вел машину по извилистой дороге в сторону железнодорожного вокзала. Хотя это был город, но дорога напоминала горную трассу.
– Слушай, Умар, давай остановимся, по сто грамм выпьем, на прощанье, – Лешка показал на поворот дороги. Они по дороге поднялись на высокий холм, и на повороте была небольшая площадка для машин. Отсюда открывался прекрасный вид на море. Съехав с дороги на площадку, Умар остановил машину.
– Ну что ж, наливай, с земляком грех не выпить.
Было уже темно, машин практически не было. Лешка достал бутылку коньяка, открыл ее и затем наполнил стаканчики. Тот, в котором был порошок, он протянул Умару.
– Умар, я потерял друга, который рано ушел из жизни. Давай выпьем за справедливость. Пусть каждый получит то, что заслужил, – Лешка поднял стаканчик и сразу же выпил коньяк.
– За сказанное, – Умар тоже выпил, не поняв Лешкиного тоста.
Они закусили шоколадом и закурили. Через некоторое время они опять выпили. Лешка рассказывал про службу в авиации, про чеченский плен, про счастливое освобождение, периодически наливая коньяк. Когда он в очередной раз налил коньяк и протянул стаканчик Умару, тот спал, откинувшись на спинку сиденья. Лешка минуты две сидел неподвижно. Затем собрал в пакет стаканчики, коньяк, остатки шоколада, достал платочек и аккуратно вытер отпечатки пальцев с дверной ручки. Посмотрев по сторонам, он убедился, что на дороге нет машин. Затем он подошел со стороны водителя и подставил под колесо большой камень. Открыв дверь, он увидел, что Умар спал. Повернув ключ зажигания, Лешка завел машину. Включив передачу на автоматической коробке, он вывернул руль прямо в сторону обрыва. Захлопнув дверь, Лешка с силой выбил камень из-под колеса. Автомобиль медленно покатился. Достигнув края, большая машина рухнула вниз. Лешка подошел к краю. «Джип» некоторое время качался на волнах, а затем клюнул носом и резко скрылся в воде.
– Все, в этом городе мне больше делать нечего, – он посмотрел в небо. – Брат, я отомстил за тебя, – почти прошептал Лешка. И сразу же наступило облегчение, как будто камень упал с души, как будто ослабили веревки, сдавливающие грудь и не дающие наполнить легкие воздухом. Как будто рассеялся туман, и все стало видно без пелены, которая мешала смотреть и раздражала, заставляя сердце биться в нервном ритме. Лешка побрел вниз по дороге быстрым шагом, уже спокойный, думая о том, как прилетит домой, как он соскучился по родным. За какое-то мгновение вся эта история осталась позади, и лишь кровоточащей раной вспоминалась безвозвратная потеря друга. Лешка знал, что эта рана не зарубцуется никогда и будет постоянно напоминать о себе ноющей болью. Через некоторое время его увозила в аэропорт попутная машина. Скоро он безмятежно спал в самолете. Первый раз за последнее время.
31 августа 2006 годаАнталия
Часть 4. Паутина
Возле спарки, учебно-боевого самолета, стояли Лешка, командир полка полковник Потапов Виктор Петрович и инженер полка подполковник Саяпин.
– Семеныч, сделай что-нибудь, одна спарка, и та вышла из строя, – командир полка упрашивал инженера.
– Виктор Петрович, ты не меня уговаривай, ты вон того лейтенанта проси, который в отсеках колдует, от него все зависит. Найдет причину – будем дальше летать, не найдет – по домам.
– Да… Нет капитана Зверева, тот с закрытыми глазами неисправность находил, – сказал Лешка.
– Зверев сейчас в коммерции, колготками на базаре торгует, машину себе новую взял. А когда бы он с нашей зарплатой так жил? – инженер сочувственно покачал головой, – Уходят опытные специалисты, приходят лейтенанты, учить некому.
Офицеры уже час стояли у самолета в надежде, что техники устранят неисправность, и спарка снова полетит на доразведку погоды.
– Все, товарищ командир, ничего не могу понять. Надо тащить самолет в ТЭЧ, – крикнул с самолета техник.
– Товарищ командир, может, я на боевом слетаю на доразведку? – Лешка вопросительно посмотрел на командира полка.
– Нет, собирай, комэска, летчиков на разбор полетов, – Потапов повернулся и пошел в сторону высотного домика.
Лешка шел за Потаповым, нервно теребя кислородную маску. С таким трудом удалось организовать эту летную смену, топливо пробили, а тут спарка выходит из строя. У летчиков сроки трещат по швам, на следующей неделе дежурить будет некому. Можно было бы и на боевом самолете слетать на доразведку погоды, но Потап страхуется. Его понять можно, он всего полгода как назначен на должность командира полка. Не дай бог что случится, за такое нарушение его сразу разжалуют. Короче – засада. У высотного домика Лешка встретил Тимура Чевадзе.
– Тимур, я опять к тебе с поклоном, – он прикурил у него папиросу.
– С каких это пор комэска идет на поклон к своему начальнику штаба? – Тимур улыбнулся.
– Ты не юродствуй. Дома финансовый кризис. Тебе-то проще – ты холостяк. А у меня дома две бабы жрать просят, зарплату уже два месяца не платили. Короче, я знаю, что сегодня машина твоя по графику, но мне надо край потаксовать, иначе завтра на панель пойду.
– Командир, где эта панель? Я сам на нее пойду, – Тимур снова улыбнулся и протянул Лешке ключи от старенького жигуленка, который они до сих пор делили на двоих.
– Вот за что я тебя люблю, Тимурчик, что ты никогда не унываешь, – Лешка положил ключи и пошел в класс на разбор полетов.
– Командир, ты бы поберег себя, сегодня третью ночь будешь таксовать. А днем опять или предварительная подготовка, или полеты, – серьезно сказал Тимур уходящему Лешке.
– Тимурчик, завтра суббота, – Лешка повернулся и улыбнулся Тимуру, – прорвемся.
Разбор полетов закончили быстро, и Лешка уже в час ночи стоял на своем любимом месте у железнодорожного вокзала. Он всегда занимал это место. Правда, сначала на него наезжали местные таксисты, но помог начальник ГАИ Семенов Колька, бывший техник самолета. Сейчас его никто не трогал.
Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, в надежде минуту-другую подремать. В стекло сильно постучали.
– Водила, хорош дремать, пора капусту рубить, – услышал он пьяный голос. Приоткрыв стекло, Лешка увидел двух мужчин, лет по двадцать пять, один длинный и небритый, второй маленького роста и полностью лысый.
– Куда едем, хлопцы? – спросонья поинтересовался он.
– Короче, шеф, надо «телок» снять, мы не местные. Где они у вас тут пасутся? – спросил небритый.
– Обычно возле кабака толкутся, – Лешка открыл дверь, – поехали, я думаю, найдем кого-нибудь.
Пассажиры ввалились в машину, и салон сразу наполнил запах перегара, парни были изрядно пьяны. Через десять минут они приехали к местному ресторану, который работал круглосуточно и в котором тусовались местные проститутки. Парни зашли в ресторан и через двадцать минут вышли с девицей, с трудом державшейся на ногах. Сев в машину, она сразу стала успокаивать парней:
– Ребята, сейчас найдем еще кого-нибудь. Вы поздно приехали, девчонок кого разобрали, кто уже домой ушел. Так, шеф, гони на улицу Солнечную, первый дом. Там Людка живет, она сейчас свободна.
Лешка повез пассажиров по указанному адресу. Людки дома не оказалось, и они поехали за Ольгой, которая жила на другом конце города. Ее тоже не оказалось дома, и только Ленка, которая жила недалеко от вокзала, была на месте. Быстро одевшись, она села в машину. Через пятнадцать минут Лешка высаживал пассажиров у арки многоэтажного дома. Длинный с девушками сразу скрылся за углом дома, а лысый остался у Лешкиной двери.
– Так, шеф, сколько мы накатали? – он с улицы дыхнул на Лешку перегаром в открытое окно.
– Друг, две сотни, не меньше, – Лешка уже обрадовался хорошему заработку.
Лысый долго ковырялся в карманах, затем неожиданно перед Лешкиным носом оказался нож.
– Парень, ты знаешь, что такое субботник, – лысый держал нож у Лешкиного горла.
– Догадываюсь, все нормально, парень, у меня претензий нет, расстанемся друзьями, – Лешка сидел неподвижно, стараясь не усложнять ситуацию.
– Понятливый, – лысый медленно убрал нож и добавил: – Не вздумай шум поднимать, на перо нарвешься.
Он повернулся и побежал догонять свою компанию. Лешка две–три минуты сидел неподвижно, а затем вслух сказал:
– Похоже, не у одного меня субботник, – включил передачу и резко нажал на газ. Домой он приехал уже в пять утра. В восемь у командира совещание. Он лег на диване не раздеваясь, можно поспать пару часов.
Будильник наручных часов разрывался какой-то зарубежной мелодией, но Лешка не мог открыть глаза. Сказывалась усталость бессонных ночей за неделю. Но позволить себе опоздать на совещание он не мог, за все время службы у него не было ни одного опоздания. С трудом встав с дивана, он пошел в ванную комнату и, скинув комбинезон, включил холодный душ. Вдоволь поплескавшись в холодной воде, он принялся растирать свое тело полотенцем. Вспомнилась вчерашняя ночная история.
«Вот подонки!» – Лешку распирала злость. Может, обратиться к начальнику милиции города, с которым у Лешки были хорошие отношения? Но эти парни, наверняка, не местные и уже укатили в другой город. Так что лучше забыть про этот инцидент и в другой раз незнакомых и пьяных людей лучше не сажать в машину. Переодевшись в повседневную форму, Лешка включил чайник и открыл холодильник. Он сиял девственной чистотой, только две сосиски сиротливо лежали на полке.
«Так, голодуха, – подумал про себя Лешка, – если я сейчас их съем, то Светки, большая и маленькая, останутся голодными. Да и в летной столовой сегодня не кормят – суббота».
Он закрыл холодильник и вышел из квартиры, потихоньку захлопнув дверь, чтобы не разбудить жену и дочь. Быстрым шагом он направился в штаб полка. Вчера на полетах ему не удалось поужинать, простоял у спарки, пока летчики ужинали, и сейчас ему ужасно хотелось есть. Он шел на совещание, раздраженно думая, что он, молодой мужик тридцати лет, вынужден голодным идти на работу. Да неужели надо терпеть такое унижение, разве он не сможет прокормить свою семью? Эти жирные твари делят страну на части, а он, офицер, защитник, вынужден голодным идти на службу? А какое будущее он сможет обеспечить своей дочери? Ведь через пять лет она захочет красиво одеваться, ей надо будет дать хорошее образование. А что сможет он? Скажет, что это временные трудности, что в стране экономический кризис? И почему воры и преступники жируют, скупают за бесценок заводы и фабрики, а люди, преданные своему Отечеству, живут на скупые подачки от правительства? Конечно, история все рассудит и всем воздастся за грехи. И будь он один, может быть, принял эти трудности и продолжал служить, все-таки защита Родины – это святое. Но почему все это должны терпеть его жена и дочь? И что будет со Светкой-маленькой, какое у нее будет будущее, если он не сможет дать ей образование?
Он представил свою дочь официанткой в столовой или продавщицей на рынке. Ком подкатил к горлу, желваки заскрипели на скулах.
«Кто виновен во всем этом? Подвесить полный бомбовый боекомплект и разгрузиться на головы этих тварей? – думал он, гневно сжимая кулаки, – но разве это изменит ситуацию?»
Лешка шел по дороге, не отвечая на приветствия офицеров и прапорщиков. Низко опустив голову, он старался скрыть навернувшиеся слезы. У входа в штаб он закурил папиросу и отошел в сторону, чтобы ни с кем не разговаривать. Успокоившись, пошел на совещание.
Потапов быстро провел анализ прошедшей недели и поставил задачу на следующую. Командиры частей обеспечения и комэска привычно слушали командира полка и занимались каждый своим делом. Лешка некоторое время сидел неподвижно, а затем достал из папки чистый листок бумаги и неровным почерком написал рапорт об увольнении. Как только он сделал это, на душе стало легко. Да, все правильно, именно это решение единственно правильное. Он не может жертвовать благополучием семьи.
Как только совещание закончилось, он подошел к Потапову и положил рапорт на стол.
– Леш, я сейчас занят, подойди попозже, у меня через пять минут громкая связь с командиром корпуса, – сказал командир полка, не читая рапорт.
– Петрович, прочитай, – тихо сказал Лешка.
Потапов взял Лешкин рапорт и бегло прочитал его, затем еще раз внимательно.
– Что случилось, Леш?
– Командир, я за эту неделю спал по три–четыре часа, подрабатывал извозом и одновременно обучал летчиков. И все равно моя семья живет практически в нищете. Сегодня я пошел на работу голодным. Мне стыдно перед женой и дочерью, что я, здоровый тридцатилетний мужик, не могу обеспечить им достойную жизнь. Все, я больше не могу. Это решение окончательное.
– Так, Леша, будем считать это нервным срывом. Я сейчас порву твой рапорт, а ты недельку отдохнешь. Через неделю об этом сам же и пожалеешь, – Потапов взял Лешкин рапорт, собираясь его порвать.
– Виктор Петрович, у меня нет сомнения в принятом решении. Вы можете порвать мой рапорт, но я своего решения не изменю.
– Хорошо, я отложу принятие решения по нему на неделю. В следующую субботу я дам тебе ответ.
Лешка вышел из кабинета командира полка, и на душе у него сразу стало легче. Он понял, что принял правильное решение. Ничего, он переживет расставание с любимой работой, но зато наверняка сможет прокормить семью.
Следующую неделю полетов не было. Не выделили керосин, и поэтому занимались хозяйственными работами. Потапов не напоминал Лешке о его рапорте. И лишь в пятницу вечером пригласил его в кабинет.
– Леша, хочу услышать твое решение, – Потапов пристально посмотрел на Лешку.
– Командир, я ухожу на гражданку. Решение окончательно.
Потапов подписал рапорт и отдал его Лешке.
– Я тебя понимаю и не осуждаю. В этих условиях каждый выбирает свой путь. Мне очень жалко, что полк теряет такого летчика, как ты. Отдай рапорт в строевой отдел, и с понедельника отправляйся в госпиталь.
– Спасибо, командир, – Лешка пожал Потапову руку и вышел из кабинета.
Он зашел к себе в класс и сел на рабочее место. Огляделся. Стены класса первой эскадрильи были увешаны схемами и графиками. Все родное и близкое. Неужели это конец летной работе? Неужели он больше никогда не сядет в кабину самолета, не почувствует власть над многотонной машиной? Лешка резко встал.
«Так, никаких соплей. Решение принято и назад дороги нет», – подумал он и вышел из класса, резко захлопнув за собой дверь.
Света сегодня заступила на дежурство, и Лешка пошел к ней в санчасть. Увидев его, жена обрадовалась.
– Лешенька, пойдем на кухню, я как раз чайник вскипятила, – она чмокнула Лешку в щеку.
– Ну, пойдем, чай так чай, – Лешка не знал, с чего начать разговор.
На кухне Света налила чай, поставила вазу с конфетами.
– Пей, вчера Валька с Украины приехала, конфетами вот угостила, – она, улыбаясь, смотрела на него, видно было, что рада приходу мужа.
– Леша, я сегодня на сутки, ты Светку заберешь из садика?
– Свет, я рапорт написал об уходе, – Лешка посмотрел на жену.
– О каком уходе, с должности комэска? – Света удивленно посмотрела на мужа.
– Нет, об уходе из армии. Устал я, Свет, от такой жизни собачьей. Постоянное безденежье, неопределенность. Дочь подрастает, ее тоже надо как-то в жизни устраивать, да и ты еще молодая. Мне надоело смотреть, как ты колготки штопаешь, – Лешка говорил медленно, не смотря на жену.
Света подошла к Лешке, села к нему на колени и обняла его.
– Леш, уходим так уходим. Мне с тобой и в шалаше рай, – она поцеловала его в щеку. – Ну, а дальше куда, в гражданскую авиацию?
– Нет, Светик, туда летчикам-истребителям вход заказан, не берут нашего брата в гражданские летчики. Мой однокашник, Вадька Молчанов, пять лет пробивался, так и не взяли, хотя летчик хороший. Работает сейчас в аэропорту охранником. Бесхозяйственность в государственном масштабе, но что делать? Никому до этого нет дела. Поедем к Кольке. Город большой, работу наверняка найдем, да и остановиться первое время будет где.
Лешка обнял жену, и она прижалась к нему.
– Свет, я знал, что ты поймешь меня, – он крепко поцеловал ее в губы. В ответ она прильнула к его губам. Лешка целовал жену и ему было приятно, как в первый раз. Он обнимал ее все крепче, целовал ее губы, шею. Руку непроизвольно скользнула по груди.
– Лешка, сумасшедший, я же на работе, – Света резко поднялась и стала поправлять прическу, – солдаты же могут войти.
– Приходи поскорее домой, – Лешка еще раз поцеловал жену и пошел забирать дочь из садика.
Весть о том, что Лешка увольняется, мгновенно разнеслась по гарнизону. В основном все сочувственно отнеслись к его выбору. Сейчас многие уходили на гражданку. На следующей неделе Лешку вызвал на собеседование командующий армией. Купив билет на ночной поезд, Лешка ровно в девять утра был в приемной командующего, который принял его почти сразу.
– Подполковник Понамарев по вашему приказанию прибыл, – доложил Лешка, вытянувшись по стойке смирно.
– А, дезертир Понамарев. Проходи, – генерал, видимо, решил пошутить, но Лешке его шутка не понравилась. – Ну, рассказывай, почему рапорт написал?
– Рассказывать особенно нечего. Не вижу перспектив в дальнейшей службе. Безденежье, неустроенность, летаем мало, как профессионалы деградируем, – Лешка старался говорить кратко.
– Неустроенность, говоришь, безденежье, – генерал повысил голос. – Тебя, сукиного сына, Родина выучила, сделала классным специалистом, а ты в трудное время в кусты? А кто будет молодых летчиков на крыло ставить? Кто боевое дежурство будет нести? Ты об этом думал? – генерал перешел на крик.
– Я, товарищ, генерал, не дезертир. И почему трудные времена должны быть для меня и моей семьи? Если Родине тяжело, давайте все вместе, как это было во время войны, затянем пояса и вперед на врага. И я тогда первый хоть отруби есть буду, но ни шагу назад, до последней капли крови. Но раз тяжело, давайте президента на отечественный автомобиль пересадим, губернаторов на «Волгу», а депутатам бесплатный проезд на метро. Раз тяжело, так давайте всем миром из дерьма выбираться. А по-вашему получается, что кто-то жируй по полной программе, а Лешка Понамарев должен голодным в окопах сидеть. Нет, товарищ генерал, не согласен. Я, Лешка Понамарев, русский и живу в богатейшей стране мира. И то, что наша страна сейчас в дерьме – не виноват. Все, начиная с президента и кончая вами, боятся сказать, что происходит в стране. А я думаю, что страну просто рвут на части, при этом дележе никому нет дела до армии. Выживайте, как можете. А я не хочу выживать, я хочу жить, у меня одна жизнь, – Лешка говорил негромко, стараясь держать себя в руках.
Генерал не ожидал такого отпора от Лешки и перешел на спокойный тон:
– Ну, ладно, ты мне здесь не митингуй. Я покрепче твоего могу ругаться. Мы тебя думали в академию в этом году отправить, а там, глядишь, и на полковничью должность к нам вернешься. Ты у нас в перспективных списках, – генерал говорил уже дружелюбно.
– Товарищ генерал, я принял окончательное решение и менять его не буду.
Генерал некоторое время молчал, а затем тихо сказал:
– Жалко, Понамарев, что такие летчики, как ты, уходят. С кем я останусь, с молодыми лейтенантами?
Лешка молчал.
– Хорошо, подполковник, иди. Я подпишу твой рапорт.
Лешка вышел от генерала и вздохнул с облегчением. Он ожидал, что генерал даст ему время на размышление или вообще пошлет его подальше вместе с рапортом. Он вытер пот со лба и довольный пошел на вокзал.
День увольнения приближался неумолимо. Лешка старался не думать о том, что скоро навсегда расстанется с любимой работой. Он продолжал командовать эскадрильей, выезжал с летчиками на полеты, но уже не летал. Созвонившись с братом Николаем, он предупредил его о своем приезде. Приказ об увольнении должен быть подписан со дня на день. Света собирала вещи, она уже уволилась с работы и готовилась к переезду.
В тот день Лешка, как обычно, пришел на построение. Он построил эскадрилью и доложил начальнику штаба полка о результатах поверки.
Командир задержался, и весь полк с нетерпением ожидал его прихода. Наконец он вышел из штаба и стал посередине строя.
