Kitabı oku: «Байки деда Матвея», sayfa 5

– Присаживайся, дедушка Матвей, к нашему костру, – признав меня и набравшись смелости, ответил светловолосый, похожий на моего внука парнишка.

«Премного извиняюсь за свой каламбур, забыл от старости его имя. Старческий склероз, однако, или очередное помутнение разума. Доживите до моих годков, не то будет. Вот-вот и я о том же, мои дорогие».

– Спасибо за приглашение, ребята, – произнёс я и улыбнулся им своей знаменитой улыбкой, показав золотой зуб.

– Не за что, – тихо буркнул себе под нос конопатый парнишка с длинными рыжими волосами, собранными как у девчонки в конский хвост. Буркнул и, покосившись на меня недобрым взглядом, отвернулся, продолжая что-то помешивать сухой веткой в костре.

– Картошку печём? – заглядывая через головы ребят в костёр,– или ещё что-то съедобное,– спросил я, принюхиваясь к запаху, исходящему от костра.

– Слишком любопытный, что ли, – опять огрызнулся парень с рыжими волосами.

– Да нет, просто не могу понять, что это за запах, – ответил я.

***

– А я его знаю, – закричал розовощёкий Вовка. – Это Серёжка Зверев из 10 класса. Он в одном классе с моим братом Ванькой, учится. Зануда и забияка, какой свет ещё не видел.

– Я его тоже знаю, – сказал Кирилл, оторвавшись от чтения дедова дневника, и посмотрел на сидевших напротив ребят. – Первый задира и драчун на деревне. Ни одни танцы в нашем клубе не проходят, если он с кем-нибудь не поссорится или не подерётся.

– Ага, на прошлой неделе вечером он Сеньку Фёдорова за клубом сильно побил, – добавил Вовка. – Я сам видел, у него всё лицо было в крови.

– Так ему и надо, не будет дразниться, – сказал Кирилл.

– Давайте лучше читать дальше, а то Вовкина мать скоро с работы придёт и нас разгонит, – произнёс тощий, как штакетина Олег.

– А я что делаю, – огрызнулся Кирилл и взял из уже полупустой чашки шоколадную конфету «Мишка на севере», – это вы меня отвлекаете по всяким пустякам, а я читаю.

– Ага, читаешь, – буркнул розовощёкий Вовка, – только и делаешь, что конфеты лопаешь.

– Не жадничай, – жуя конфету, огрызнулся Кирилл, поглядывая на Вовку. Перевернув пожелтевшую тетрадную страницу и вглядываясь в неразборчивые дедовы каракули, он продолжил чтение дневника.

***

Присев на закорки рядом с костром, я достал из внутреннего кармана плаща серебряный с гравировкой портсигар и, прикурив папиросу, стал внимательно изучать насторожённые лица ребят.

***

– А я видел у деда Матвея этот портсигар, – закричал Вовка.

– Ну, видел и видел, а что так орать, – произнёс Олег. – Кирюха, не обращай на этого придурка внимания, а продолжай читать. Что там дальше.

Набрав побольше воздуха в лёгкие, Кирилл продолжил.

***

– Дед, угостил бы нас папироской, – нарушил воцарившуюся возле костра тишину один из тройки, коротко стриженый и молчавший до этого времени, парень. По-моему, мнению, самый взрослый из их такой разношерстной компании.

– А не рановато ли вам ещё курить, сынки, – произнёс я, выпуская из носа вонючий папиросный дым.

– В самый раз, дед Матвей, – произнёс тот же стриженый парень.

– Мы уже вполне взрослые и сами знаем, что нам можно делать, а что нет. И учить нас, пожалуйста, не надо, сами с усами.

– А я смотрю, вы что-то хотите у меня спросить, но стесняетесь? – тихо спросил я, внимательно поглядывая на каждого из ребят, сидевших возле костра.

– Глазастый, – буркнул конопатый с рыжими волосами парнишка.

– Не глазастый, а наученный жизненным опытом, – произнёс я и выпустил в сторону от ребят папиросный дым.

– Угощайтесь, – протягивая ребятам свой с именной гравировкой портсигар с папиросами, сказал я, – и выкладывайте, что хотели у меня спросить. Не трещите, как сороки на заборе, а разложив всё по полочкам, объясните внятным русским языком, не перебивая друг друга. Я понятно вам объяснил или нет. Если понятно, то начинайте.

– Мы тебя очень хорошо поняли, дед Матвей, – произнёс светловолосый парень, напоминающий моего внука Кирилла.

– Артём, расскажи деду Матвею то, что рассказывал нам, – сказал рыжий с конским хвостом парень и потянулся за папиросой.

– Слушайте, но только не перебивайте, – ответил тот. Прикурив от головни и выпуская в воздух клубы вонючего дыма, ребята уже третий раз подряд, притихнув, стали слушать рассказ Артёма.

– В начале июня бабка Прасковея, эта та, которая живёт на заимке, попросила моего отца починить ей крышу, – начал свой рассказ, коротко стриженый парень. – Дед Матвей, ты, должно быть знаешь моего отца, он местный деревенский плотник.

– Ты что, сын нашего Кузьмича, – произнёс я. – А я смотрю, на кого же ты так похож хлопец, а припомнить никак не могу. Старческий склероз, однако. Ну ладно, продолжай рассказывать дальше, больше перебивать не буду.

– Вот я и говорю, попросила бабка Прасковея отца починить ей крышу. Прохудилась от старости, как дождь так потоп, хоть кричи караул, вода с потолка бежит ручьем из всех щелей. Бабка не успевает подставлять тазики и кастрюли под потоки воды. Вот и подрядился отец немного подработать. Да меня с собой в помощники прихватил. Одному, сами знаете, несподручно как-то. А чужого человека брать отец не захотел, лишние говорит расходы. Вот он и взял меня к себе в помощники. Какая никакая, а лишняя копейка в семье всегда пригодится.

Разбирая на бабкином чердаке старые вещи, чтобы не мешались и не путались под ногами, я нечаянно обнаружил под стропилами небольшой деревянный сундучок. Спрятанный на бабкиной крыше в тайник, он пролежал там, наверно, не один десяток лет, а может и того больше, кто его знает. Незаметно, чтобы не увидел и не отобрал отец, я перепрятал сундучок, а после окончания работы забрал. А когда никого не было дома, незаметно принёс и спрятал его в своей комнате под кроватью.

Утром, когда все ушли на работу я, орудуя отцовским охотничьим ножом, заранее припрятанным ещё с вечера, чтобы не испортить и не повредить старую крышку, аккуратно открыл его. Там лежала свёрнутая в трубочку старая, потрёпанная временем карта, и какие-то бумаги на иностранном языке. Бумаги я незаметно спалил в лесу на костре, а карту понадёжней припрятал от чужих любопытных глаз. Сам я в ней, конечно, ничего не понял, а решил позвать друзей. Вот мы и решили, уединиться и разобраться, что к чему. Как говорится, одна голова хорошо, а три ещё лучше или как там правильно, уже и не помню.

– А где эта карта? – спросил я. – Можно на неё посмотреть, если это не секрет.

– Конечно, можно, – произнёс Артём и вытащил из лежащего рядом рюкзака свёрнутую в трубку карту. – Какой может быть тут секрет.

Взяв в руки старую потрёпанную карту и осторожно развернув, я стал пристально в неё вглядываться. Через пять минут я отдал её обратно Артёму. Достав из портсигара вторую папиросу и закурив, выпуская тонкую струйку дыма, я задумался.

– Дед Матвей, что там? – тихим голосом спросил светловолосый, похожий на моего внука Кирилла, парень.

– Это карта нашего района, – произнёс я.

– Это мы и сами уже поняли. А, что конкретно на ней обозначено? – поинтересовался рыжий парень. – Там красным крестиком что-то помечено.

– Это наше болото, а крестиком помечен небольшой островок, что находится на этом болоте, – произнёс я.

– А ты, дед Матвей, знаешь, как туда добраться, – спросил Артём, поглядывая на меня.

– Когда-то в молодости с отцом я там бывал и не один раз, но сейчас туда дорогу мне не найти, – произнёс я.

– А что там на этом островке такого интересного, – поинтересовался светловолосый парень.

– Я не знаю ребята, – ответил я. – Но, говорят, что на том острове ещё при той власти скрывались беглые преступники.

– Какой той? – выпучив глаза, спросил Артём.

– При царе, вот при какой, – произнёс я. – А причём здесь старый сундучок с картой? И как он оказался у бабки Прасковеи на крыше? – спросил рыжий.

– А вот этого я не знаю, – сказал я и посмотрел на ребят, которые не отводили от меня своих изумлённых глаз. Подбросив в потухающий костёр сухих веток, я задумался, а ребята, поглядывая на меня, приуныли. Через пару минут я, как молодой козлик, подскочил на ноги и закричал. От испуга, глазея на меня как на умалишенного, ребята стали переглядываться между собой.

– Дед, ты это чего так всполошился или что-то вспомнил? – набравшись смелости, спросил Артём.

– Всё ребята, давайте перекусим, чем бог послал и вперёд. Если вам будет интересно, и вы не струхнёте, то я вас проведу через болото. Я вспомнил дорогу на тот островок, – бегая вприпрыжку по поляне, произнёс я.

– Деда, мы готовы, – за всех ответил Артём. Поднявшись на ноги, ребята принялись собирать разбросанные вещи. Перекусив и потушив костёр, чтобы не дай бог, не случился пожар, мы отправились на большое болото.

***

– А я помню тот случай, – сказал розовощёкий, как поросёнок Вовка, – когда бабка Акулина переполошила всю Митрофановку.

– А ты помнишь, Кирилл, как твой отец собирал мужиков с ружьями возле клуба, чтобы отправиться в лес на поиски деда Матвея, – спросил Олег.

– Как тут не помнить, – произнёс Кирилл, – когда бабка Акулина поставила всех на уши. – Хорошо, что всё быстро и вовремя закончилось. Только отец с мужиками собрались выходить, как появился дед, правда, уставший как бродячая собака и перемазанный с головы до ног грязью, но почему-то очень счастливый.

– Вот-вот. А помните мои друзья, как бабка Акулина его чуть не прибила своими руками, когда тот сказал, что был на большом болоте, – произнёс Олег.

– Да, – в один голос сказали розовощёкий Вовка и светловолосый дедов внук Кирилл.

***

Шлёпая по колено в болотной жиже, местами проваливаясь по пояс, а временами погружаясь по самую шею, мокрые и перепачканные с головы до ног грязью и болотной тиной, мы к вечеру второго дня наконец-то вышли на островок, отмеченный красным крестиком на старой карте. Побросав тяжелые рюкзаки с вещами в кучу, наплевав на технику безопасности и на всё остальное, уставшие и измотанные до предела переходом по болоту, мы повалились на землю, заросшую жесткой травой, и уснули.

Утро следующего дня выдалось пасмурное. По небу с севера на юг прохладный небольшой ветерок гнал тяжёлые дождевые тучи. Осень понемногу медленно, но уверенно, шаг за шагом наверстывала своё упущенное время, прогоняя прочь последние тёплые деньки этого года. Поднявшийся с болота серый туман сплошной непроглядной стеной наползал на островок, покрывая всё пространство непроницаемой мглой.

Открыв глаза, я ещё несколько минут лёжа на спине подложив руки под голову, молча, наслаждался тишиной и покоем. А рядом тихонько посапывая, прижавшись, друг к дружке, спали уставшие, после тяжёлого путешествия по топкому болоту, ребята.

Наконец, сбросив последние оковы усталости, я потихоньку чтобы не разбудить ребят поднялся на ноги. Расслабив затёкшие после сна мышцы и сделав несколько медленных приседаний, вытянув вперёд руки и корректируя дыхание, я полностью восстановил свой вестибулярный аппарат. Где-то совсем близко от нашего островка в серой дымке тумана заухала выпь, вспугнув небольшую стаю глупых пугливых уток. Вдохнув полной грудью терпкий пахнущий сероводородом болотный воздух, я поперхнулся и закашлялся. Зажав рот рукой, чтобы не разбудить мирно спавших ребят, тихонько отошел на несколько шагов в сторону. Немного углубившись вглубь острова, остановился, не решаясь в таком плотном тумане двигаться дальше. Постояв несколько минут и вслушиваясь в тишину, решил вернуться к спящим ребятам и дождаться пока рассеется туман. А уже после внимательно обследовать островок, на который мы вышли. Но, этому не суждено было исполниться. Сделав, шагов десять в сторону, где как я полагал, отдыхали мои ребята, я вдруг понял, что заблудился. Повернув обратно и пройдя тот же маршрут в густом тумане, я окончательно понял, что потерялся. Испугавшись не на шутку, сперва потихоньку, а потом всё громче и громче стал звать ребят, но кругом, как и прежде, была серая непроглядная мгла и мёртвая тишина. Густой туман не хотел выпускать меня из своих цепких клещей. Постояв с минуту обдумывая своё положение, я вновь закричал что было мочи, но плотная пелена вновь проглотила удаляющийся звук моего голоса, ответив на мой призыв тишиной.

– Что делать? – задал я сам себе вопрос. – Что предпринять в этом случае? Но, ответа, как и прежде у меня не было. Покрутившись на месте, вглядываясь в мутновато серую непроницаемую пелену тумана, повернул направо. Чтобы ненароком не угодить в яму и не подвернуть дай бог ногу, неуверенно ступая, и прощупывая каждый свой шаг, я медленно пошел вперёд.

Пройдя метров двадцать, а может и больше, в сплошном тумане нельзя было определить расстояние, мне показались неясные очертания какой-то странной постройки.

– Что за ерунда? В принципе на острове ничего не должно быть, – переубеждая самого себя тихим спокойным голосом, произнёс я. И, остановившись в нерешительности, стал пристальней вглядываться в туман.

– Эй, есть, кто там, отзовитесь! – закричал я в пустоту. Но, мой голос опять потерялся в серой дымке тумана. Не дождавшись ответа я, очень медленно вытянув вперёд руки, чтобы не наткнутся случайно на какое-нибудь препятствие, сделал несколько неуверенных шагов и опять остановился.

– Здесь есть кто-нибудь! – вновь крикнул я, но в ответ вновь была тишина.

Как по мановению волшебной палочки туман вдруг рассеялся, и перед моими глазами появилось невысокое строение в виде покосившегося барака. Приблизившись к странной в этом месте постройке на несколько шагов, я резко остановился и замер как в ступоре. В оконном проёме промелькнула какая-то неясная тень. Присев в высокую траву, чтобы меня не заметили, я стал внимательно наблюдать, прислушиваясь к каждому доносившемуся до меня шороху. Прошло минут пять, а я всё сидел и сидел, вглядываясь в пустой проём покосившегося от старости барака не решаясь сделать неверный шаг в своей жизни.

***

– Кирюха, ну чего застыл, – спросил тощий как штакетина Олег, – читай дальше.

– Дай перевести дух, – ответил тот и посмотрел через окно на улицу.

– Ребята, смотрите, там кто-то есть, – показывая пальцем, крикнул Кирилл.

– Где, – вскочив на ноги и уставившись на окно, закричали ребята.

– Обманул, обманул, – крикнул Кирилл и засмеялся пронзительным звонким смехом, показывая тем средний палец.

– Дурак ты, Кирюха, и шутки у тебя какие-то дурацкие, – покрутив у виска пальцем, произнёс Олег.

– Испугались, да, – сказал Кирилл и вновь залился звонким смехом.

– Читай дальше, а то до вечера не успеем, – произнёс розовощёкий как поросёнок Вовка.

– Ладно, я пошутил, – буркнул Кирилл, – а вы сразу в штыки. Слушайте дальше.

***

Набравшись смелости, я поднялся, и медленно ступая по сухой траве, чтобы поменьше шуметь, пошел к полуразвалившемуся от старости бараку. Заглянув в дверной проём, я заметил невысокую фигуру в тёмном плаще.

– Я тебя ждала, Матвей, – тонким женским голосом произнесла тёмная фигура. – Проходи, не бойся, я не кусаюсь.

Переступив порог, заранее взяв в руку, валявшуюся возле барака длинную палку, остановился.

– Откуда вы меня знаете, – спросил я у женщины в плаще, скрывающей своё лицо под капюшоном.

– Разве ты не догадываешься, кто я, Матвей, – произнесла женщина и засмеялась звонким заливистым смехом.

– Нет, – произнёс я, – а, почему я должен вас знать. И как я могу догадаться кто вы, не видя вашего лица.

– А я думаю, что ты знаешь, если пришёл именно сюда, – произнесла тёмная фигура в плаще. Произнесла и, скинув с головы капюшон, обернулась к Матвею. Перед ним стояла Виктория, то самая брюнетка из далёкого прошлого с которой он познакомился в поезде.

– Этого не может быть, – только и успел вымолвить я, как мешком грохнулся на пол там, где и стоял.

– Может, дорогой, может, – тихо ответила девушка.

– Но, ты ведь давно умерла, – вымолвил я, – мне сказали, что ты разбилась на машине.

– Враньё, всё это враньё, Матвей, – произнесла покойная Виктория.

– Но как? Как такое может быть? – набрав в грудь побольше воздуха спросил я.

– Я всё это время, Матвей, жила рядом с тобой.

– Но, твой возраст, дорогая Виктория, как такое может быть? – вновь спросил я.

– И как ты могла знать, что именно я приду на этот остров в болоте.

– Карта, – произнесла девушка в плаще и посмотрела на меня.

– Не понял, какая ещё карта.

– Старая карта из тайника в доме, – произнесла девушка.

– А причём здесь старая Прасковея? – тихо спросил я.

– А ты разве ещё не догадался Матвей? – спросила Вероника. – Ведь Прасковея – это я. И всё то, что тебе рассказал тот парень, который сейчас крепко спит на берегу этого островка, всё подстроила именно я.

– Но, зачем такие сложности, Вероника или как там тебя зовут на самом деле, – спросил я у неё.

– Зови меня, как и прежде, Вероникой, – произнесла девушка.

– Но, твой возраст Вероника? – спросил я. – Ведь мы с тобой ровесники по годам. А теперь посмотри на меня. Как выгляжу я, а как ты.

– Но, если тебя смущает мой возраст, – произнесла Вероника и, крутанувшись на месте, превратилась в старуху Прасковею, – тогда смотри. Испугавшись таких превращений, я выскочил из старого, покосившегося от времени барака и сломя голову не разбирая дорогу под ногами, припустил бежать.

Очнулся я только тогда, когда споткнулся об спящих ребят. Вскочив на ноги, те уставились на меня.

– Дед Матвей, что случилось, – хлопая глазами, спросил светловолосый парень, похожий на моего внука Кирилла. Отдышавшись после марафонского бега сквозь туман по болотному острову, я заговорил.

– Всё, мои дорогие, пора двигать обратно домой. Здесь ничего нет.

– Но, мы ведь ничего ещё не видели, – произнёс Артём.

– И славу богу, – перекрестившись, произнёс я. – Всё, собираемся.

– Дед Матвей, а как же карта? – в один голос спросили ребята.

– А что карта, выброси и всё.

– Как это выбросить? Ведь на ней красным крестиком что-то помечено? – спросил Артём.

– Да ничего там не помечено, просто кто-то решил подшутить, вот и всё, – ответил я и, поднявшись, стал собирать вещи. Туман помаленьку отступал, оголяя одинокий остров в болоте. Оглянувшись в ту сторону, где так недавно стоял покосившийся от старости барак, я увидел одиноко растущую, скрюченную как старая бабка Прасковея, берёзу. А вокруг берёзы шумела сухая высокая трава и больше ничего.

– Всё, пора по домам, ребята,– произнёс я и, закинув за плечи чей-то рюкзак, пошел по болоту. Падая и поднимаясь, поднимаясь и вновь падая, ребята осторожно шаг в шаг, как и прежде, последовали за мной.

***

Закончив читать рассказ, Кирилл медленно поднял на ребят глаза.

– Всё, – тихо произнёс он и захлопнул дедов дневник.

– Как всё? – спросил розовощёкий Вовка. – А, как же бабка Прасковея?

– Я сказал, на сегодня всё, – произнёс деда Матвея внук Кирилл. – Следующий рассказ потом.

Встал и тихонько вышел, притворив за собой дверь.

Курочка РЯБА – 2. Неоконченный роман

В один из зимних холодных вечеров, а вы сами должны знать какие у нас в Сибири бывают лютые морозы, мы всей гурьбой завалили в гости к деду Матвею. Попив горячего чая с малиновым вареньем, мы уговорили деда, рассказать нам какую-нибудь необычную историю из его жизни.

– Ладно, мелюзга пузатая, так он называл всех ребятишек в деревне, рассаживайтесь по лавкам и слушайте, – докурив папиросу и выбросив её в мусорное ведро, сказал дед Матвей. Присев возле печки чтобы было потеплей, он отхлебнул горячего чаю из большой кружки, которую никто никогда не брал. И, потрепав за ухом своего любимца пушистого кота Пушка, завалившегося у его ног, начал свой рассказ.

– Я расскажу вам одну очень необычную историю, которая приключилась с дедом Пантелеем у нас в деревне Митрофановке. Вы, я думаю, знаете этого полоумного старичка. А кто его не знает, Кирилл, мой внук, вам его покажет.

– Кирюха, – сказал дед Матвей, найдя среди ребятни своего внука, – ты покажешь завтра ребятам деда Пантелея.

– Обязательно покажу, деда, – подскакивая от радости, что дед Матвей обратил на него своё внимание, закричал во всю глотку Кирилл.

– Не кричи, как резаный, здесь нет глухих, – посмотрев на внука строгим взглядом, произнёс дед Матвей. – Уместились удобно, тогда я начинаю свою историю и, чур, не перебивать, а то выгоню на улицу и не посмотрю, что на дворе 30 градусом мороза. Отхлебнув ещё чаю, дед начал свой рассказ.

Рассказ 1

Купил дед Пантелей в воскресный день в городе на птичьем базаре курочку РЯБУ. Привёз к себе домой и думает:

– Утром приготовлю себе куриный супчик, побалую себя наваристым бульоном и нежным куриным мясцом. Отнёс курочку РЯБУ в сарай и пошёл отдыхать. Как говориться: «Утро вечера мудренее». Проснулся утром, ни свет ни заря, и в сарай. Глядит и глазам своим старым не верит. Снесла ему ночью, курочка РЯБА яичко не простое, а золотое.

– А вот и мой завтрак, – обрадовался дед Пантелей. Взял яичко и пошёл в дом готовить яичницу. Бил, бил яйцо не разбил. Что только ни пробовал, а всё равно ничего не получается. Уморился бедный старичок, сел на лавку и думку думает. Гадает, чтобы лучше придумать, как с яйцом поступить. Сидел, сидел, размышлял, размышлял и наконец-то смекнул.

– А свезу я его в город к знакомому ювелиру, – произнёс дед, – вместе что-нибудь придумаем, да скумекаем. Одна, как говориться, голова хорошо, а две ещё лучше. Собрался на скорую руку, а чего тут собираться – ноги в руки и вперёд, как говориться, и поехал.

В городе показал ювелиру яйцо, а тот и говорит ему:

– Приходи завтра, друг Пантелей, сегодня мне некогда.

На завтра дед приехал к Абраму, так звали ювелира, а тот показывает ему белую скорлупу и говорит:

– Держи дед Пантелей это твоё.

– Послушай Абрам, я же тебе принёс золотое яйцо, а ты мне что вернул.

– Я тебе и отдаю то, что ты мне принёс. Только перед тем как вернуть помыл под краном.

«А присказка здесь в том, что ни за что нельзя верить ювелирам, а, если они евреи, то тем более».

Ну, что, ещё не устали? – поглядывая на притихших ребят, спросил дед Матвей.

– Нет, деда, мы тебя очень внимательно слушаем, – за всех произнёс дедов внук Кирилл.

– Ладно, давайте продолжим дальше, – произнёс дед Матвей.

– Всем тихо, – зашушукал на завозившихся на лавках ребят, Кирилл, – слушаем дальше продолжение дедова рассказа. В одну секунду все замолчали и затихли.

Рассказ 2

Обидевшись на ювелира после разговора с ним, дед Пантелей отправился восвояси домой. Собрав в носовой платочек яичную скорлупу от разбитого яйца, что подсунул ему Абрам, он, матерясь про себя, тихонько ковылял своей старческой прихрамывающей походкой к автобусной остановке.

– Привет, Пантелей, – окликнул его проходящий мимо дед Матвей.

– А это ты, Матвей, – подняв голову и выйдя из прострации, произнёс Пантелей.

– Откуда ковыляешь такой грустный, соседушка, приключилось ли что? – остановившись, спросил Матвей, поглядывая на пригорюнившегося Пантелея.

– Вот, возвращаюсь домой от Абрама, – почти шепотом произнёс дед Пантелей. – Приходил к нему по очень щепетильному делу.

– А что тебе понадобилось у этого старого еврея, друг ты мой ситный? – поинтересовался дед Матвей у Пантелея.

– Ты не поверишь сосед, но у меня горе, – начал свой рассказ дед Пантелей.

– А ты поведай мне друг мой своё горе, может я, и помогу тебе в нём разобраться. Или на крайней случай подскажу, что-нибудь, – произнёс дед Матвей.

– Давай где-нибудь присядем, я тебе и поведаю, что со мной приключилось.

Пересказав необычную историю с курицей и золотым яйцом, дед Пантелей внимательно посмотрел на Матвея, ожидая, что тот скажет.

– Однако, плохи твои дела, сосед, – почесав тыковку, произнёс Матвей. – Но, твоему горю можно помочь.

– Как? – поглядывая грустными глазами на Матвея, спросил Пантелей.

– Курица у тебя ещё осталась? – спросил соседа Матвей, – или ты из неё уже суп сварил, а косточки псу отдал?

– Осталась, – ещё не понимая, на что намекает ему Матвей, ответил дед Пантелей и уставился на того вытаращенными, как у рака, глазами.

– В следующий раз, когда твоя курица РЯБА снесёт очередное золотое яйцо, отнеси его в поликлинику к дантисту, – посмотрев на очумевшего от горя и непонимания Пантелея, произнёс дед Матвей.

– Зачем? – не понимая, к чему тот клонит, спросил дед Пантелей.

– Ты чего, сосед, совсем отупел от горя или белены объелся, что ли? – искоса поглядывая на соседа, поинтересовался дед Матвей.

– Ты это на что намекаешь, старый пень, какой ещё белены, – огрызнулся на соседа Пантелей и собрался подняться с лавки, на которой они сидели, отдыхая, и разговаривали.

– Да присядь ты, неугомонный и выслушай до конца, что я хочу тебе сказать, – произнёс Матвей. Успокоившись, дед Пантелей стал слушать дальше.

– Когда в следующий раз твоя курица снесёт ещё одно золотое яйцо, снеси его к дантисту.

– Зачем? – спросил Матвея Пантелей.

– Ну, ты и глупый Пантелей. Совсем одичал один в своём доме, пора бы и бабку в дом привезти. А то, помрёшь, и закопать некому будет, – улыбнувшись, произнёс дед Матвей, поднялся, кряхтя, и побрёл по своим неотложным делам. А Пантелей отправился домой, размышляя по дороге о разговоре с Матвеем.

Через месяц после встречи в городе дед Матвей забыл об их разговоре с Пантелеем. Выбросил всё из головы как дурной сон.

Но, на этом странном, между двумя стариками, разговоре, как вы уже должны были догадаться, наша история не кончается.

Уже через месяц, прогуливаясь по деревне, дед Пантелей хвастался своей новой вставной челюстью с золотыми зубами.

– Вот и сказочке нашей подошёл конец, а может и не конец, – потянувшись, произнёс дед Матвей. – А верите ли вы в такой конец этой необычной истории или нет, это уж ваше личное дело. Переубеждать не буду, и не надейтесь. Как услышал её, так и поведал вам мои дорогие. Не обессудьте.

– Деда, деда! – наперебой закричали притихшие на лавке ребятишки. – А что, продолжения не будет?

– Будет вам, мелюзга, продолжение. Только схожу на улицу, опростаюсь немножко, а то чаёк своё дело знает. Подступил, зараза к самому низу живота, могу и не дотерпеть до конца нашего разговора. Поднялся, кряхтя со стула, и тихонько вышел.

– Кирюха, Кирюха, а ты нам точно завтра покажешь этого чокнутого деда или дед Матвей пошутил, – подскочив к Кириллу, поинтересовался соседский пацан Вовка.

– Обязательно покажу, – сделав серьёзное лицо, сказал Кирилл. Через пять минут пришёл дед Матвей и поудобней усевшись на стул, продолжил свою, то есть не свою, а деда Пантелея, историю.

Рассказ 3

Но, недолго похвалялся наш дед Пантелей своими вставными золотыми зубами. На радостях напившись в стельку самогона, купленного у бабки Прасковеи, что живёт возле болота, он мертвецким сном уснул в кустах малины по дороге домой. А, спозаранку, проснувшись с тяжелого бодуна, обнаружил, что где-то потерял свою вставную челюсть. Погоревал, погоревал, а что тут поделаешь, сам виноват. Плюнул на всё и приготовил себе из курочки очень вкусную и сытную похлёбку. А что тут поделаешь, ведь без зубов только и остаётся, что цедить юшку и шамкать беззубым ртом. А золото – это дело наживное, сегодня оно есть, а завтра тю-тю. Погоревал, как говориться, и забыл. Как пришло, так и ушло. Не жили, как говорится, богато и начинать нечего.

Вот так и закончилась эта необычная история про курочку РЯБУ. А закончилась она или нет, мы ещё поглядим.

– Деда, а что на этом и заканчивается эта необычная история или нет? – поинтересовался дедов внук Кирилл.

– Нет, ребята, – потянувшись, произнёс дед Матвей, – эта история ещё не закончена.

– А ты нам её расскажешь сегодня до конца или продолжим завтра, – спросили хором ребята. Посмотрев на настенные часы с кукушкой, дед продолжил.

– Ладно, уж слушайте дальше, а то я до завтра забуду, о чем вам рассказывал, – потрепав кота за ухом, произнёс дед Матвей. – А, если кто устал, может отправляться домой, держать не буду.

– Нет деда, мы будем слушать, – в один голос произнесли ребятишки.

– Тогда продолжаем нашу необычную и, на мой взгляд, сказочную историю.

Рассказ 4

Вы думаете, что на этой печальной нотке и закончилась наша необычная и скорее всего сказочная история про курочку Рябу и про похождения деда Пантелея с его золотой челюстью? Нет, конечно. Ведь осталось ещё много недосказанного в этой таинственной истории.

Первое и самое интересное. Куда делась вставная челюсть деда Пантелея?

Второй и тоже не последний вопрос кто, если не секрет, её нашёл и куда дел?

А третье: гори оно всё синим пламенем, потерял, как говорится и забыл. А забыть-то ой, как тяжело, ведь своё, родное и никуда от этого не денешься.

Мы часто задаём себе каверзные вопросы, на которые пытаемся найти тот единственный и правильный ответ. Что я вчера такое пил и сколько, но это бывает не так уж и просто вспомнить. Ведь память – это такая вещь, сегодня ты помнишь, а на завтра хоть убей, всё вылетело из головы. А тем более, после принятия на душу две бутылки самогонки, а может и больше, кто это знает.

Я премного извиняюсь за свою назойливость. Кто знает, что такое деревенский самогон, настоянный на табаке, меня поймёт и не осудит. Как нельзя осуждать и деда Пантелея. Ведь он на радостях напился этого, пусть оно будет на веки вечные проклято, зелья, а не с горя.

Так, давайте же не будем отвлекаться на плохие воспоминания о вчерашнем дне, а займёмся сегодняшними проблемами. И, как говорится в той пословице:

«Утро вечера мудренее».

Начнём с первого и самого главного вопроса в этом таком непростом и запутанном деле.

Поправившись утром холодным кваском из погреба и почесав тыковку, дед Пантелей начал думку думать и почесывать свою больную головушку. Где он вчера был и что пил? Но, сами поймите, после приёма дозы суррогата, как у бабки Прасковеи самогон, вспомнить было нелегко. А, что остаётся делать, надо вспоминать вчерашний злополучный день. Ведь челюсти нет поблизости! Зараза такая, её не наблюдается и в помине. А как без зубов-то, никак нельзя, никак не можно. Вот и сидит дед Пантелей за столом, отпиваясь холодным кваском, и размышляет своей буйной головушкой.

– Так давайте прикинем х…й к носу и пошевелим заплесневелыми мозгами, у кого они ещё остались после вчерашнего и подумаем. Вчера, а может и не вчера, вот зараза, ни хрена не помню, я вернулся из города. Так, это первое. Тут и к бабке не ходи, дураку понятно, что вернулся ведь я же дома. Второе – я забрал у дантиста свою новую челюсть, это точно. Это я ещё хорошо помню. Так, а что было дальше, вот в чём вопрос, вот в чём дальнейшая проблема? Дальше абсолютный и полный провал в памяти.

Хлебнув кваску, дед Пантелей стал вспоминать дальнейшие свои действия.

– По всем правилам логики я вернулся домой, это дураку понятно. А потом, что было потом? Зачем я так напился? Стоп, а ведь это мысль. Если я вчера пил, а это к бабке не ходи – точно. То тогда из этого выходит другой и очень своевременный вопрос, где я брал эту заразу? А из этого получается сам по себе ответ. Значит, я был у бабки Прасковеи и купил у неё самогон. И про челюсть ответ вырисовывается сам по себе – её надо искать или у бабки дома или по дороге от неё, где-нибудь в кустах.