Kitabı oku: «Эпидемия сумасшествия», sayfa 2
– О, ты уже собралась! Прямо вовремя. Надевай башмаки. Сгоняем в торговый центр или куда ты там говорила?
Виктория взглянула в лицо мужчины. Несмотря на радужную улыбку последнего, было не весело.
– Пил, – сухо заявила она. – Посреди бела дня. И опоздал на два с половиной часа.
– Ну, пива одну. Ты же знаешь, с Евгеном почти не видимся. Я всё исправлю и даже лучше.
– Лучше блин! Уже сделал лучше! Мне кажется, ты меня не понимаешь, и не пытаешься понять!
Она бросила кроссовок назад в тумбу. Влад медленно, как по минному полю, пробрался вглубь помещения.
Он был среднего роста. Довольно широкоплечий, но не так называемый «качок». Имел простые, даже глуповатые, черты лица.
Голова его была острижена полубоксом. Глаза, будто принадлежали другому телу. Они светились странной энергией, умом, сдержанной яркостью.
Наверное, только из-за них интеллигентная журналистка попалась в сети охранника. Хотя стоп. Влад был не совсем тем сторожем, с надписью на черной куртке, который кормит собак, приглядывая за стройкой.
Он вот уже несколько лет служил в военной вооруженной охране. Недавно созданное подразделение обеспечивало безопасность объектов Министерства обороны.
Часто такие объекты были лишь большими сараями, оставленными после распада «Могучего-великого».
Но хотелось верить, что в них стоят современные танки, от которых зависит исход войны с Америкой.
Влад верил. Он чувствовал себя настоящим солдатом. Правда, его служба была значительно проще.
Но иногда проводились стрельбы. Сам для себя парень занимался в спортзале. Пытался изучить каратэ. Несколько раз. Безуспешно…
Вообще он был неким сплавом из сталкера и байкера в военной форме, с маленьким пистолетом. Пистолет выдавался только при заступлении на пост. Но это не мешало чувствовать себя ковбоем.
Правда, даже матёрые ковбои не властны над женщинами. Поэтому, склонив голову, Владислав степенно перешёл на кухню. Словно следователь на допрос, за ним шагала Виктория.
– Владик, Господи. Ты видишь, что у нас тут творится? – Заявила она, глядя в полное зеленью окно.
– Ты про эпидемию сумасшествия?
– Что? Нет!
– А зря. У Евгена дядька это… Открыл дар предвидения. В общем, узнал, кто будет нами управлять через сто пятьдесят лет. Так он в ФСБ служил. Раньше в такую лабуду не верил. Мы с Женькой даже телик включили, слушали. Там, конечно, гонят ахинею. Но в целом, почти правы. У нас аномалия тут открылась. Это по-любому. Дядька фсбэшник врать не будет.
Глядя в наивное лицо парня, Вика откровенно рассмеялась. Ее взгляд упёрся в шкафчик, где мирно расположились хрустальные бокалы.
– Дядька? Блин, дядька!? Да ты просто тупой! И Евген твой – ПТУшник больной! Я в информационной сфере третий год вкалываю. Училась до этого пять лет, стажировалась черте сколько. Это один психопат начал. Второй подхватил. Припёрлись журналюги и началось. Людям только дай каплю бреда. Они из нее и море сделают! Мой куратор так говорил.
– А, ну может быть, – Влад загадочно улыбнулся, не желая открывать ящик Пандоры.
– Слушай, Вик. А дедок тот, что про щупальца говорил? Прям доказательно так-то.
– Да пошел на хрен твой дедок! Со своими чертовыми клешнями! Со своими людьми из муки. С рыцарями с луны, сука! У нас жизнь с тобой рушится, Владик. Мы уже чужими стали. Праздники отдельно. Будни отдельно. Выходные… У тебя то Евген, то Костик! Ты просто не хочешь иметь со мной ничего общего. Так и скажи! Почему ты молчишь!? Молчание убивает больше, чем что-либо. Или ты даже этого не знаешь!? Я чувствую себя сорокалетней бабой, от которой гуляет муж! Блин, я даже не знаю. Это смешно! Но это ужасно! Так дальше продолжаться не может!
Повисла странная тишина. Ветер шелестел за пластиковой рамой. Казалось, что от воплей Виктории дрожали тарелки в проволочной подставке.
Влад смотрел на краснеющие щеки девушки. Складывалось впечатление, что он не видел ее целую вечность.
Потом он встал. Медленно приблизился к журналистке, обнял ее, чмокнув в губы. Рука скользко пробежала назад, ухватив сотрудницу редакции за «деловую задницу».
– Эй, ты… Ты чего… – смущаясь, как первокурсница, произнесла Вика.
– Ну вот. Как и сказала, пытаюсь загладить дыру в наших делах.
– Ого, и как же?
– Простым, но очень приятным способом.
– Не хочу. От тебя пивом пахнет. Дышать на меня будешь.
– Давай сзади, чтобы не дышал…
– Сзади тем более… Проветрись сначала.
– Ну, кис, – парень попытался поцеловать возлюбленную снова. Она увернулась, направившись в зал. Поскрипывая досками квартирного пола, Влад пошел следом.
– Понимаешь, зай, ты хочешь от меня романтики. Как в школе. Чтобы луна, и вся такая хрень… Но жизнь она строгая штука. Везде надо успеть. Все сделать. Денег опять же заработать. Крутишься, как черт на сковородке. И даже про чувства уже забываешь. Но я всё равно тебя очень люблю. Хоть и сказать не выходит. У тебя днюха скоро. Хочешь, фотоаппарат хороший подарю, в рассрочку возьму, как ты хотела?
Вика села на кресло, как ни в чем не бывало. От ее грозового фронта мало что оставалось. Даже каменную гору способен растопить теплый поцелуй. Чего уж говорить там о женском сердце.
– Ой, ну ты прям король щедрости, Владик. Скажи лучше, когда ты найдешь другую работу?
– Работу?
– Да, как обещал.
– Точно. Но меня должны повысить до старшего смены. Я думаю, нет смысла сейчас. Так что? Мы валим гулять? Прем проветриваться?
– Ага, ага… Владик. Только скажи, старшим смены чего?
– Господи, Вика! Да я как чертов первоклассник перед училкой. Военной, вооружений охранки! Чего ж ещё?
– Как это перспективно! Из просто сторожа стать, старшим сторожем! Именно о таком муже я мечтала целую вечность! – Воскликнула журналистка.
Она слегка подпрыгнула над креслом. Она злилась. Грозовая волна накатывала по новой. Влад фыркнул, присел на край сложенного дивана. Уставился в не включенный телевизор.
– Я может, страну защищать хочу. Может оружием владеть мне нравится! Драться уметь, если так! А ты хочешь из мужика офисного гомосека сделать.
– То есть я блин хочу!? А что ж ты тогда сам в офицеры не подался? Был бы сейчас каким-нибудь капитаном. Или в солдаты контрактники? Сторожишь свои хреновым недостройки. И делаешь вид, что планету спасаешь! – Она покраснела. Лицо ее сморщилось в гримасе ярости. Так случается у маленьких детей, когда те готовятся плакать.
– И после этого, я ещё не понимаю? Или ты не знаешь, что в военное меня по здоровью браканули!? А в армии я и так служил. Да, по контракту не двинулся. Но потом я нашел, где можно держать в руках ствол! И вообще-то этим горжусь! Если ты не догадалась…
Виктория поднялась с места, подойдя к окну.
– Ствол? Ты говоришь, как настоящее быдло. Зачем тогда было заканчивать экономический колледж? Чтобы таскать «стволы»!?
– Затем, что чертовы родители хотели сделать из меня белошвейку! Я должен был хорошо учиться как мама, зарабатывать как папа. Быть умным, как деда. А я хочу быть собой. Или это так тяжело для всех вас? Почему когда человек простой, то его вечно пытаются сожрать!?
– Простой и тупой – это разные вещи! Можно было построить хорошую карьеру экономиста и заниматься, например оружием, как хобби.
– Что-то ты не строишь карьеру экономиста. И не занимаешься своей писальней, как хобби!
– Это совсем другое, чертов сторож!
Влад ничего не ответил. Стало тихо. В воздухе звенело нечто незримое. Летний день не приносил тепла. Взаимная любовь медленно перетекала во взаимную ненависть. И где та самая идиллия любящих сердец, про которую трепят поэты?
– Вик, мы гулять идем или как? – Немного успокоившись, спросил Влад.
– Идем. Пока я совсем не свихнулась.
С огромным осадком «накипи на дне», пара наконец выбралась из квартиры.
Словно незнакомые люди, они молчали. Потом постепенно разговорились. Создалось нечто похожее на нормальные отношения, присущие гражданскому браку.
Хотя, это была лишь видимость. Она для себя все решила. Если раньше было страшно подумать, то теперь она знала, все будет нормально.
Девушка пыталась вытянуть на разговор Влада уже не первый раз. И каждая попытка оканчивалась провалом.
Он жил своей жизнью. Погруженный в молодую, лихую, пацанскую реальность. Пытаться выдернуть его оттуда, себе дороже.
Получается, все бессмысленно. Бренно.
Глава 3
В супружеской спальне царил беспорядок. Она напоминала запущенную детскую или точнее взрослую комнату.
Мужская рубашка распласталась на кресле в позе убитого мафиози. Брюки лежали на полу. Возле самой кровати виднелась открытая пачка презервативов с большой надписью «12 штук».
С кровати свисал дешевый бюстгальтер. Дамские «трусики-парашюты» протирали собой пыльный пол.
Женщина лет тридцати пяти медленно открыла глаза. Кажется, ее удивил тот факт, что солнце опять взошло. Как будто прежде царила вечная ночь.
Легкий пододеяльник прикрывал ее тело. Отвисшие, сочные груди впивались в мягкий матрас. Рядом дремал мужчина в возрасте Иисуса Христа.
Да. Тридцать три года. Хотя выглядел лет на двадцать. В сравнении с ней, он казался школьником. Женихом Пугачёвой. И лишь грубое лицо с волчьей щетиной придавало ему истиной мужественности.
Громко вздохнув, худощавый отец семейства вздрогнул всем телом.
– Осторожнее, Мишка! Прибьешь, – кокетливо пропищала жена. Она сделала это игриво и элегантно, словно репетировала специально.
Женщина может быть женщиной в любой ситуации. Желанной и нежной. Никакие роды, дома, работы – тут не помеха.
Парень какое-то время ворочался, не произнося ни слова. Его рука легла на дамскую ягодицу.
– Эй! Не успели проснуться! Лучше бы подумал о детях!
– Типун тебе на язык, Катька. У нас их и так навалом, – хрипло крякнул муж.
– В том-то и дело. Как они там? Мы все выходные куролесим. А они?
– Они у Маришки, Катюш! Для них там самый кайф. И вообще, кто ныл, что годовщину надо отмечать по-человечески?
Екатерина загадочно улыбнулась. Свет летнего дня резал глаза. Было так приятно осознавать себя счастливой, состоявшейся личностью. Женщиной. В конце концов, матерью. И почему все привязаны к никчемной молодости? Взросление тоже не лишено своих плюсов.
– Отметили блин, – хмыкнула она.
– Еще нет. Можем продолжить.
Мужчина смелым движением потянулся к «самому сокровенному», как принято писать в эротических романах.
– Ну! Миша, гад. Выходные закончились. Сам обещал заработать детям на отдых. Орал, что заказ новый. Саня в десять заехать должен. Или я что-то путаю?
– Охо-хо. Лучше бы ты попутала.
Вскоре двое изнеженных подростков опять стали взрослыми людьми, ответственными за жизни себе подобных.
Надо было наскоро перекусить. Как следует прибрать частный дом. Приготовить для детей и себя кое-что. Забрать детей у двоюродной сестры. Заработать, проконтролировать, достать, добиться…
Типичная рутина. Банальная круговерть. И даже в загородной, почти деревенской зоне, никуда не деться от адского хомячиного колеса.
– К черту, Катюш! Что с моим комбинезоном? Ты постирала его с уменьшительным порошком! – Мишка, не без матерной лексики протискивался в костюм «американского фермера».
– Это все потому, что кто-то слишком много ест.
– Твоя мамка и так говорила мне отъедаться. Так что, нечего!
– Ну, ну, мой добытчик… Отъедайся. Правда, могу тебе предложить только вчерашнюю колбасу и кусок пирога. Или это половая тряпка. Погоди, не помню, – хихикнула Катя.
Вскоре двое придались завтраку. День начинался. Обороты нарастали. Надо было спешить. Только куда…
– Так, что-то у нас глуховато, – женщина в потрёпанном халате взяла пульт от маленького телевизора.
– Ну… Не надо, – поглощая колбасу, похрипел Михаил. – Там опять про банду дебилов покажут. В задницу их!
– Вообще-то, «Эпидемия сумасшествия». Мой папка верит.
– Твой папка на рыбалке два часа амфибию ловил. А это сапог оказался.
– Фу, ты скучный.
– Сейчас наша мелочь подскочил, развеселит. Вообще, гляди что хочешь. Мне вон, бежать уже надо. Саня вот-вот припрется.
– Ага! А пирог-половая тряпка?
– Тряпки, удел женщин. Так Пушкин сказал.
– Ой, ой, ой. Поцеловал бы хоть жену перед уходом.
– Ну ладно. Или сюда, жеее-нна…
Утирая рот рукавом старой, утепленной рубашки, Михаил направился к выходу. В коридоре он захватил рулетку и желтушную планку «уровня».
Конечно, у Сани в «Газели» было все необходимое. Но нехитрые измерительные приборы мужчина всегда брал из дома. Примета? Скорее всего. Строители – они тоже весьма суеверны.
Конечно, Михаил не был простым бригадником-работягой. У него имелось высшее образование и даже пару лет офисной работы в относительно престижной фирме.
Только таилось в нем нечто другое. То, что заставляет художников рисовать абстракции вместо банальных портретов и пейзажей.
Он хотел выйти за грань. Он отгораживался от системы и всего, что с ней связано. Конечно, был бунтарем.
Только бунтарство дошло лишь до работы в бригаде строителей. Зато, он был мозгом этой бригады!
График у него имел гибкие рамки. Но в остальном. В остальном, Миха оказался простым рабом. Потому как сбежать из тюрьмы не так уж и сложно. Куда сложнее не попасть в заточение снова.
Хотя сейчас было откровенно плевать. Он погрузился в мысли о новом деле. План гаражного помещения отчётливо всплывал в сознании со всеми подробностями.
Громыхнув воротной дверью, мужчина выбрался в поле. Оно поглотило парня редкой зеленью сочной, хотя и невысокой, травы. Вдали виднелось несколько яблонь. Около небольшой речушки росли ракиты.
Только бунтаря-инженера это не привлекало. Пристально шлифуя щебневую дорогу, он выжидал напарника. Концентрация нарастала. Нервы начинали медленно шевелиться, будоража сознание.
– Мог бы забить на все и трахать жену… Хоть до самого вечера. Но ладно. Строительство – это тоже приятно. Не в том смысле, конечно. Хотя, ворота такого типа я ещё не устанавливал. Да и крышу он хотел не совсем по стандарту. Черт! Где этот проклятый Сашко?
Я вышел на пять минут позже. Плюс толкусь тут ещё минут пятнадцать. А он теперь даже мотор не прогрел. Зараза.
Плюнув на утрамбованную землю, парень немного расслабился. Отвел глаза от «серой змеи». Посмотрел на сочно-синее небо.
Неожиданно его взгляд привлекла левая сторона. Михаил повернул голову. Ничего не заметил. Но что-то странное просило заострить внимание на далёком холме, где рос неизвестной породы кустик.
– Да что там такое? – Произвольно хмыкнул строитель. Неизвестно зачем, сделал пару шагов вперёд.
– Сашка не едет. Позвонить что ли? С кем приходиться работать. Ни кладку ровную сделать, ни вовремя притащиться на своем «тазу».
Ещё несколько шагов было пройдено.
– Надо позвонить этому дураку… И куда я только тащусь? – Понимая нелепость ситуации, Миха отдалился от дома.
Весь наш разум, все мысли и «анализы ситуации». Красные дипломы, школы и курсы. Где все это? Куда девается? Когда дьяволом, восставшим из ада, пылает в сердцах Интуиция. Тяга к тому, чего мы не знаем. Чувство, о котором не пишут стихов, но которое полно загадочных сил.
Поддавшись внутренним порывам, Михаил забыл, что ему нужно ехать. Он плюнул на опоздавшего Саньку. Даже на секунду ощутил себя холостым и бездетным. Так сильно манил его проклятый холм.
Кстати, он ведь ни разу не был в том месте. Прожил тут около десяти лет, а так и не добрался.
Вот так, некоторые пешком преодолевают целые материки. А кто-то не отходит от дома на сотню метров. И мы ещё ругаем улиток за медлительность, а баранов за тупость.
Но бывший инженер не был сегодня таким уж бараном. Улиткой тем более. Его мозг пылал множеством мыслей. Казалось, что он уже отработал несколько часов, получив заряд бодрости. А не выбрался сонным кротом из-под бока жены.
Михаил видел зелёную траву, которая росла почти на глазах. Он ощущал свет жёлтого, похожего на яичницу, солнца. Насыщенно-синее небо манило его.
Редкие цветы сорняков по низинам заставляли улыбаться. Мужчина прожил эту жизнь исключительно зря. И лишь теперь занялся чем-то по-настоящему важным. Только чем именно, до сих пор не понял.
Строитель ускорял шаг. Летел вприпрыжку. Ему хотелось бежать вперёд. Но он сдерживал себя из последних сил.
Злополучный холмик с кустом оказался гораздо дальше, чем виделось изначально. Минут десять Мишка до него добирался. Когда же подошёл к желанному растению, ничего не случилось.
Поляна. Возвышенность. Незаурядный пейзаж лесостепной зоны страны. А что он хотел? Портал в другой мир? Или нефтяную скважину?
– Какой же я дебил, Господи! Санёк теперь без меня свалил. Надо точно ему отзвониться. И себе по башке треснуть. Чем только думал… Все через жопу с утра.
Чертыхаясь, мужчина извлёк мобильный телефон. Но вскоре выронил его, широко раскрыв глаза. Потому что там, раза в два дальше, чем он прошел, отчётливо виднелось нечто. На этот раз не куст, не дерево и даже не заброшенный дом.
Но что? Надо выяснить! Как можно скорее. Немедленно!
Чувствуя, что с каждым шагом становится легче, Михаил бросился вперёд. В голове стало пусто. Как в раннем детстве, когда думать особо не о чем.
Мобильный остался валяться за спиной. Но мужчине было плевать. Чем большее расстояние он преодолевал, тем отчётливее виделся сгусток блестящего вещества.
Он находился над землёй достаточно высоко. Точнее сказать было невозможно. В какой-то момент парень споткнулся о кирпич. Упал, посадив травянистое пятно на коленку.
Словно радостный щенок, он вскочил на ноги. Бегом кинулся дальше. В другой раз он обязательно отчитал бы нерадивых «шашлычников». Ведь они раскидывают свои кирпичи, где попало. Бросают одноразовые мангалы из тонкой жести. Сеют бутылки и пакеты из-под фаст-фуд.
Только сейчас было не до того. Странное нечто манило своим сиянием. Или это солнечный свет, отраженный висящим в воздухе предметом? Не хотелось верить в обыденность вещей. Божье свечение! А там, сгусток Божьей матери!
К ней можно прикоснуться. Самому стать богом. Никогда не умирать, не работать. Жить в великой, райской вселенной.
В какой-то момент мужчина понял, что задыхается. Не приспособленный к бегу организм подавал неприятные сигналы. Эмоции заставляли кровь бежать по венам с чудовищной силой.
Строитель остановился. Осмотрелся, стирая со лба едкий пот. Как же далеко он ушел от дома! Здесь все было иначе.
Не больше пары километров, а такие свежие ощущения. Или он просто сходит с ума? Наплевать.
– Эй, – сказал Михаил чуть слышно. – Эй! – Добавил он более громко. – Я хочу к тебе! Я иду! Не бросайте меня! Я уже тут! Смотри! Ты меня видишь? Видишь меня!? Я прошу!
Словно хромой калека, бывший инженер заковылял по кочкам и холмикам. Протискиваясь меж веток, миновал полосу цепких деревьев.
Ему казалось, что ещё очень долго. Целая вечность пронеслась перед глазами. Наверное, даже марафонские бегуны не ощущают подобного.
Михаил превратился в ребенка, который ожидает дня рождения, чтобы ему подарили щенка. Но подарят ли? Озарят ли сердце подобным сюрпризом?
Вскоре путник миновал небольшой ров. Благо сейчас лето, и на дне не плескалась вода. Хотя речная трава произрастала в изобилии.
Парень вышел на огромную поляну. Теперь объект жгучей радости находился в прямой видимости. Можно было рассмотреть его в общих чертах.
Не думая ни секунды, Михаил занялся этим делом. Строитель больше не бежал, не прыгал, не ускорялся. Медленно шел, тяжело фильтруя ветреный воздух.
То, что он предчувствовал на расстоянии, оказалось огромной горой. Или танком. Или большим гаражом, для чего-то поднятым в воздух. Сказать точно нельзя.
Изделие (или технический объект) было создано из металла. То есть, из материала, который напоминал металл…
Оно не имело простой геометрической формы. Множество углов, граней. Сложно определить, где перед, где бока. Будто кусок корявого «чего-то» вырвали из скалы, подвесив за невидимые нити.
Мужчина пытался прищурить глаза. С каждым шагом ему открывались новые подробности. Блеск от невиданной конструкции резал взор. Сама же махина находилась на высоте многоэтажного дома или несколько ниже.
Расстояние неумолимо сокращалось. Бывший инженер приблизился к странной армаде настолько, что смог разглядеть ее могучее величие.
Она была размером с огромный самолёт. Или даже с два самолёта марки ТУ-154. Ломаная, до боли неправильная форма не позволяла предположить, что данный аппарат – летательный.
Он явно создавался вопреки мыслимым законам аэродинамики. Но при этом, как ни странно, дремал в воздухе. Висел. Зависал… Парил, словно железная стружка под действием магнитного поля.
Блестел многочисленными кубическими гранями. Манил твердостью материала, материи. Или из чего вообще он был создан?
Задрав голову кверху, Мишка так и не смог ничего добиться. Парень знал много марок стали. Прекрасно понимал, какими способами можно обрабатывать металл. Но ни один из них не стыковался с увиденным.
Возможно это пластик? Нет. Неужели дерево… Идиотизм! Явно не цемент. И уж точно не резина.
– Да я просто свихнулся! Свалился с гаража и в отключке. А это мой «белый туннель». Он же у каждого свой? Капец! Если Катька узнает, что я сдох, то прибьет.
Не найдя рационального объяснения, мужчина принялся тереть глаза. Здравый смысл вернул его из плена сумасшедшей эйфории.
Глазные яблоки ощущались отлично. Они болели, немного жгли. После трения, перед лицом создавались черные блики. Но даже сквозь них отчётливо замечался он. Объект.
Растворяться в пространстве или менять форму аппарат не желал. Оставался таким же реальным, как деревья по правую руку и трава под ногами.
Михаил прошел немного вперёд, оставив в покое истертое лицо. Слишком близко к махине идти не хотелось.
Ведь неизвестно, что может таить эта штука. Лучше даже чуть-чуть отступить. Он слега ретировался, покинув недавний рубеж. Снова пристально осмотрел незнакомую конструкцию.
– Эй! Что ты такое? – Зачем-то заорал путник, немного стесняясь полученной громкости. – Эй! Меня кто-нибудь видит?
Парень помахал планкой уровня. Затем кинул жёлтую линейку вперёд. Описав дугу, она спокойно упала на траву.
– Черт! Я хочу знать! Господи, я хочу знать!
Ответа не было. Громада оставалась недвижна. Не издавала звуков. Не меняла положения. Не обладала вращающимися или колеблющимися элементами.
Она не вносила никаких перемен в пространство «среднеполосного лета». Именно это сводило с ума больше всего. Здравый смысл таял. Власть его испарялась каплями скудной росы.
Ощутив невиданное ранее чувство, рационально мыслящий инженер упал на колени. В молитвенном жесте скрестив руки, направил взгляд на гигантский изломанный куб.
– Господи! Это ты, Господи!? Я вижу тебя! О, Господи, я молюсь только тебе! Я не видел ничего подобного раньше! Не мог представить и найти! Значит это действительно ты! Прости меня, Господи! Ты велик! О, Боже! О, мой создатель! Творец! Я люблю только тебя одного!
Взрослый мужик с небритыми щеками орал подобно умалишённому, у которого отобрали конфету. По лицу текли слезы. Нервно дергалось горло. Дыхание рвалось. А сам он напоминал жалкую песчинку. Сгусток муравьиной биомассы под ботинком лесного прохожего.
Через несколько минут Михаил притих. Рот неприятно тянуло. Разум возвращался после полного отсутствия. Понимая, что поступил глупо, парень вытер глаза, провел руками по шее, воротнику рубашки.
– Это же не отсюда! Эта техника не наша… Не наша техника, боже! Я должен всем рассказать. Показать… Как там говорят? Благая весть! Несу благую весть людям! Всей чертовой планете! Весть! Весть…
Мужчина поднялся с земли. С криками бросился обратно. Проделав одну пятую пути, он закрыл рот, сосредоточившись на методичном беге.
Неизвестно откуда взялись свежие силы. Путь назад оказался раза в три меньше. Когда задыхаясь от пережитого, строитель форсировал холмик с кустом, то с удивлением заметил, что ничего не меняется.
Странной формы штуковина зависает недалеко от поселка. Но сам поселок живёт сонной жизнью, наивно полагая, что обыденность вечна.
****
Да. Несчастному инженеру пришлось свернуть горы! В его россказни отказались верить даже самые прогрессивные умы.
Жена решила, что у Михаила случился инсульт или нечто иное, поразившее мозг. Она даже пыталась вызвать «скорую».
Саня, которому все же позвонил Миха, принял очередную байку за розыгрыш.
Полиция, налоговая служба, служба газа, электрик, соседи. Много куда кидался отец семейства.
И лишь машина главы местного отделения по борьбе с наркотиками смогла дать ход странному делу.
Должностное лицо с дороги приметило «летающий дом». Только тогда СМИ и правоохранители взялись за проверку.
****
Здесь не было света. Окна находились гораздо выше. Подвальное помещение обходилось без них. Зато надёжная вентиляция и белоглазые светильники создавали эффект открытых ставен.
Будто кто-то распахнул настежь стеклопакет, впустив свежий воздух. Сама же комната являлась лабораторией.
Но никаких дымящихся пробирок или весов с цветными порошками. Обычный стол с довольно удобным, деловым креслом. Стационарный компьютер, ноутбук, небольшой планшет, вмонтированный в плоскость стола. Микроскоп, некоторое другое оборудование.
И, конечно же, цвет. Белый. Все вокруг будто в снегу. Чисто, стерильно. Здесь наверняка проводят операции.
Нет. Никаких хирургов и пациентов. Всего лишь сгорбленная фигура Проскурина занятая рутинными расчетами.
Дмитрий Геннадьевич склонился над ноутбуком, что-то тщательно там рассматривая. Стационарный аппарат также был включен.
Мужчина не выполнял сверхъестественных действий. Не колдовал с дымными сосудами и не расплавлял металлы. Просто нажимал кнопки, медленно водя пальцем по квадратику сенсорной мыши.
Но, несмотря на это, на ученом красовался халат. Ритуальная дань работе? Или сложившаяся за годы привычка?
– Да уж, да уж, – в какое-то время хмыкнул Проскурин. – Невозможно просчитать так поверхностно. Нам определено требуется больше полигонных испытаний исключительно практического значения. Но Москва тянет время. Москва вечно любит тянуть время. Такое уж она – государство.
Кстати, Дмитрий Геннадьевич был сейчас в родном городе. Здесь находилась секретная лаборатория. Она скрывалась под вывеской «Статистическая энергетическая компания». И располагалась в подвале.
Там неустанно работали те, у кого имелся особый доступ. Сегодня же, гений оборонных разработок решил лично проверить результаты анализов последних месяцев. Они его не слишком устроили.
– Нет. На бумаге все сходится. На мониторе, точнее. Но ведь мы не провели ещё ни единого полномасштабного… Черт.
Учёный взглянул в сторону. Мозг упорно требовал окон. Вместо них стену украшал плазменный экран. На нем горело изображение осеннего леса. Нажав на кнопку планшета, Проскурин перелистнул слайд на летнее поле, пестреющее цветочным салютом.
Но любоваться синтетической идиллией не пришлось долго. В дверь легонько постучали. Он мог бы спросить. Но знал, что других сотрудников сегодня нет. Поэтому произнёс:
– Входите, Надежда.
Женщина лет сорока, слегка полная, но с прекрасным для дамы ростом медленно вплыла в кабинет.
Ее черные волосы были по-девичьи сколоты сзади. В руках красовалась папка бумаг.
– Я передала данные в Москву, как вы просили. Официальные отчёты от лаборатории 2Б и ответы на ваши запросы. Также накладные для подписи.
– Спасибо. Спасибо… Да… Клади на стол. Я сейчас разберусь. Как у вас тут дела?
– Производим эксперименты, согласно установленному годовому графику.
– Послушай, Надежда. Мы давно знакомы. И этот официальный тон. Он не слишком уместен.
Мужчина растерянно взглянул на монитор ноутбука. Похоже, недавние успехи не принесли должного удовлетворения.
– Я хотел спросить о другом, – продолжил Дмитрий Геннадьевич. – Вы думаете, наше общее детище сможет функционировать в случае полномасштабного применения?
– Мы? – Надежда подняла бровь.
– Лично… Ты.
– Насколько я знаю, Дмитрий Геннадьевич, все данные приняты и проверены московскими специалистами. Независимый комитет не нашел нарушений. И вы же… Вы получили похвалу вроде. Я смотрела видео, – в конце женщина игриво улыбнулась.
Молода и прекрасна, словно ветреная школьница. Девочка, закрытая в теле почтенной дамы. Да ещё и с научной степенью. Такое иногда бывает. У земной природы отличное чувство юмора.
– Похвалу. Ещё и «значок» в придачу…
– Что?
– Я говорю, есть много странностей. Разработанный нами материал по сути единственный в мире. Я боюсь. Точнее опасаюсь, что сложно будет так сразу применять заряды «Тэтрон» в условиях…
– Войны?
– Скажем, прямого использования, лучше.
– Но ведь серьезных конфликтов сегодня не возникает. Вы сами не раз заявляли, что это не выгодно экономически. И напряжённость в мире оканчивается лишь локальными стычками.
– Эх, Надя. Я говорил так, пока не стал создателем адского пламени. Теперь толком не понимаю, что говорить и о чем думать.
– Ясно.
Сотрудница сверкнула глазами. Хотела что-то сказать. Но заметила, как Проскурин впал в задумчивую пропасть. И решила покинуть помещение.
Учёный ничего не произнес, не пытался ее остановить. Лишь шевелил губами, рассматривая стерильную стену.
Каждая женщина немного колдунья или как минимум экстрасенс. Поэтому Надежда замерла у самого выхода, взявшись за серебристую ручку.
– Жена вам нужна, – гулко заявила она.
– Что?
– Я говорю, девушка в смысле… От одиночества лезут дурные предрассудки в голову.
– А! Да… Это уж точно. Но в моей официальной биографии не сказано, что я не женат.
– По вам и так видно. Пойду. Ещё надо кое-что оформить.
– Нет, постой!
С ловкостью озорного семиклассника Дмитрий соскочил с кресла, преодолев небольшую «кафельную поляну».
– Вы правы, Надя. Но женщинам далека научная работа. Практически всем. И сложно строить личную жизнь, когда на тебе держится стратегическая безопасность государства.
Профессор говорил сухо. Но глаза его были немного влажными, губы подрагивали. Это тронуло собеседницу. И она ощутила, что в душе разливается нечто приятное, заполняя пространство между холодными расчетами.
– Ну… Вы прям меня пугаете. Если жених видный, то девушка обязательно найдется. Особенно когда человек известный, профессиональный в своей работе.
Впав в странную кому, Дмитрий Геннадьевич положил руку на плечо помощницы. Женщина погладила его сухие пальцы, нежно улыбаясь. Похоже, они прекрасно поняли друг друга, без жарких речей и пылких объяснений.
Неизвестно чем бы закончился приступ эмоционального цунами. Но телефон ученого грубо затрепетал.
– О, боже, ну что там ещё?
Надежда смотрела на Проскурина горячим взором, явно не спеша уходить.
– Да, товарищ генерал. У меня? Более чем, – неколебимо отчеканил профессор. – Что? Я не ослышался? Какой аппарат!? Простите, но думал, вы сказали летательный… Так и есть? Черт!
Дмитрий отстранился от дамы, направившись вглубь комнаты. Затем замер около небольшого шкафа.
