Kitabı oku: «Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая», sayfa 15
За священной реликвией
Переодевшись в другую одежду и взяв с собой инструменты, мы вышли из дома и при свете нарождавшейся луны отправились в центр города. Часа через два мы подошли к сараю, который являлся началом нашего подземного путешествия. Его дверь закрывалась на железный крючок, который не представлял никаких проблем. Зайдя вовнутрь, я зажег керосиновую лампу и осмотрелся. Сарай был полупустой. На полу валялись какие-то ведра и тряпки, грязная ветошь, старый матрас. А в углу стояло продавленное кресло. Отодвинув его и очистив ногами пол, я увидел железное кольцо, о котором говорил мальчуган. Потянув его на себя, я с трудом поднял тяжелую крышку, закрывавшую вход. Посветив фонарем, я обнаружил темный провал, в который вели несколько деревянных ступенек прислоненной к стенке лестнице. Осторожно ступив на нее, я, держа фонарь навесу, спустился вниз и оказался в просторном помещении с большим потолком, стены которого были обложены камнем. Следом спустился Эдвард, удивленно осматриваясь вокруг. Подняв фонарь повыше, я обнаружил коридор, который вел куда-то в темноту. Махнув призывно англичанину, я двинулся вперед. Было достаточно свежо, на полу виднелась пыль, и отсутствие следов на ней говорило о том, что здесь никто не проходил. Минут через двадцать мы уперлись в тупик. Пришлось повернуть обратно, где вскоре я заметил небольшое ответвление, ведущее в предполагаемую сторону. Повернув в него, мы двинулись дальше. Вскоре показалась деревянная дверь, закрытая на замок и наполовину засыпанная землей. Это было как раз то, что нам надо. Пришлось, используя всякие подручные средства, минут пятнадцать очищать дверь от земли. Наконец она была освобождена от завала. Эдвард внимательно осмотрел врезной замок, который держал дверь. Он был старинной работы, и надо было повозиться, чтобы открыть его. Вытащив несколько проволочек, Эдвард попытался сделать это. Однако с первой попытки ничего не получилось. Зная традиции организации подземных ходов, я решил попытать счастья и, подойдя к двери, провел рукой над ее верхней луткой, там, где обычно прячут ключи. И на мое счастье, там я обнаружил большой кованый ключ, который и передал Эдварду. Он взвесил его в своей руке, а затем со скрипом открыл замок. Переждав минут пять, мы осторожно открыли дверь. За ней нас встретили темнота и тишина. Дверь из подземного входа выводила в чулан, который располагался в коридоре. Преодолев баррикаду из швабр и тряпок, мы выбрались оттуда. Перед нами находилась лестница, ведущая наверх, а сзади такая же вела в подвал. Посоветовавшись, мы решили начать с верхнего этажа.
Бесшумно поднявшись наверх, мы подошли к комнате, где ранее находились царские узники. Дверь была не заперта и открылась при первом нажатии на ручку. Я с большим волнением вошел туда и сразу попал под обаяние той ауры, которая витала в этой комнате. Чувствовалась какая-то умиротворенность и взаимное уважение, которое демонстрировали люди, находившиеся здесь. Все это навсегда запечатлелось в воздухе, стенах, мебели, которой они пользовались и оставили свой след на ней. С помощью лунной подсветки и керосинового фонаря мы осмотрели все закоулки, перетрясли всю мебель и простучали все стены. Все безрезультатно. Только глухой звук в ответ. Тогда мы отправились в подвал, именно в ту комнату, где произошли печальные события.
Здесь, наоборот, было неприятно находиться. Веяло каким-то страхом и злостью, завистью и я бы сказал даже лютостью. Причем все это плотным кольцом висело в воздухе и сразу обрушивалось на входивших сюда людей. Приподняв фонарь, я стал изучать помещение. На стене напротив входа имелись выбоины от пуль, местами кровоподтеки, валялись сплющенные пули. На полу при более пристальном рассмотрении также были заметны красноватые разводы, которые бывают при мытье полов. Однако той ауры, которая была в комнате наверху, не было. Как я ни прислушивался, как я ни присматривался, интуиция подсказывала, что здесь что-то не так.
–Не было их здесь, – озвучил я свой вывод Эдварду.
–Кого их? – не понял он.
–Да царской семьи. Если и были, так только мимоходом. Нет никаких следов. А то, что здесь, – и я кивнул на стенку, – это совсем из другой оперы.
–А куда же они делись? – спросил Эдвард.
–Я тоже хотел бы это знать, – ответил я. – Давай, как было приказано, достанем доски.
– Все? Да их тут вон сколько!
–Нет, если прикинуть, что их всех собрали вместе, то они могли разместиться примерно вот на такой площади. – И я нарисовал круг.– Вот эту часть мы и вырежем.
С этими словами, достав из сумки ножовки, мы стали выпиливать доски, ориентируясь на прочерченный круг. Минут через тридцать на полу осталась зияющая дыра, припорошенная древесной стружкой. Сложив доски, мы обернули их мешковиной и связали веревками. У нас получилось два пакета. Взяв каждый по одному, мы направились к выходу из подземелья. Обратная дорога прошла спокойно, без всяких эксцессов. Выбравшись из подземелья, мы замаскировали доски, решив, что нести их ночью может быть опасно. До утра оставалось три часа, и чтобы не возвращаться обратно, мы решили здесь же и дождаться рассвета. Я устроился в продавленном кресле, а Эдвард приспособил для себя матрас. Разбудили нас солнечные зайчики, пробивающиеся через щели в дощатых стенах. Поймав извозчика, мы пристроили на него свой груз и поехали домой. В комнате развернули наши пакеты, аккуратно упаковали каждую доску в бумагу и сложили снова, подготовив для перевозки.
–Теперь, чтобы прояснить ситуацию, нам нужен кто-то из тех, кто был в то время в Ипатьевском доме.
–А как его найти? – спросил Эдвард.
–Не знаю, но будем искать, через разговоры с людьми, знакомство со следователем и так далее. Главное – не терять времени.
–Да я не возражаю. Давай завтра опять смотаюсь в английскую миссию и попробую узнать что-нибудь по этому вопросу.
–Договорились, – ответил я. – И узнай, каким транспортом нам можно уехать в эту сторону, чтобы доставить пакеты по назначению.
–Хорошо, – ответил он и завалился спать.
Просвети нас «добрый молодец»
Поутру, выйдя во двор, я встретил соседа Михеича, который сидел на скамейке и курил махорку. Поздоровавшись с ним, я хотел было пройти дальше, однако сосед явно хотел поговорить, и поэтому стал задавать мне различные вопросы, на многие из которых у меня просто не было ответа.
–Вот так и получается, – продолжил Михеич, – живет себе человек, живет, а потом – на тебе, все, пришли другие, а он не у дел. Вон, взять Кольку Баламутина, что на соседней улице. При большевиках чуть ли не начальником был, продукты поставлял в Ипатьевский дом, конечно, не за просто так. А большевики ушли, и он теперь прячется. Значит, потерял доверие у новой власти.
–Да, жизнь поумней нас с вами будет, – ответил я, – думая о чем-то о своем. И хотел было распрощаться, тем более, что сосед уже погасил самокрутку, как вдруг меня пронзила мысль о связи этого Баламутина с царской семьей. Я решил уточнить у Михеича, где он живет, и задал наивный вопрос:
–Что, этот Колька и хоромов себе не отстроил что ли?
–Да какие там хоромы! Вон погляди, видишь развалюху – так это его дом и будет. И показал рукой на вросший в землю от старости небольшой домик.
–Да, протянул я. – Не густо у него выходит. Так, а почему он не убежал с большевиками?
–Дак, это ты у него сам и спроси. Видишь, вон сарайчик возле дома?
–Ну, вижу, и что?
–Так он там и прячется, там схрон у него. Вот иди и попытай, коль такой смелый, только смотри, чтобы он из револьвера в тебя не пальнул. Слишком нервный стал.
И, махнув рукою, пошел к себе домой.
–Раз пошла карта в масть, надо использовать такое везение, – подумал я, решив не идти никуда, а понаблюдать за этим домиком и попытаться любым способом завязать знакомство с этим Колькой. Вернувшись в дом, я устроился возле окна и стал наблюдать. До вечера не было видно никакого движения. Только когда стемнело, дверь сарая немного приоткрылась, оттуда выскочил мужик и прямиком заскочил в домишко.
–Надо его брать, – мелькнуло у меня в голове, и я вприпрыжку рванул туда. Прокравшись к окну, я заглянул вовнутрь. Сквозь темноту был виден силуэт человека, который брал что-то со стола и складывал в мешок . В дом входить было опасно, можно было ненароком напугать его, поэтому я решил взять его при выходе из дома. Встав за дверь, я приготовился к встрече. Однако он еще долго возился в доме, изредка чем-то дребезжа.
Наконец он закончил сборы, тихонько выставил на улицу мешок, а затем осторожно вылез сам. Когда он нагнулся за мешком, я применил один из приемов борьбы и обездвижил его. Как ватная кукла, он свалился у моих ног. Приподняв тело, я понес его в сарай, туда, где он скрывался. Затем связал и засунул в рот платок, чтобы он не кричал. Теперь надо было сходить за Эдвардом, чтобы вместе допросить его. На мое счастье, он уже был дома, и мы осторожно пробрались в сарай. Баламутин уже пришел в себя и таращился от удивления, не понимая, что произошло. Увидев нас, он стал дергаться и испуганно рычать. Я подошел к нему, зажег керосиновый фонарь и, осветив свое лицо, тихо и проникновенно сказал ему:
– Мы хотим только поговорить с тобой, больше ничего. Дай слово, что ты кричать не будешь, и я вытащу кляп из твоего рта. Кроме этого мы тебе еще и заплатим, – и я положил перед ним две сотенные бумажки. Он затих на минуту, очевидно, переваривая услышанное, затем кивнул головой в знак согласия. Попросив Эдварда, чтобы он подстраховал меня, я осторожно вытащил кляп. Баламутин глубоко вздохнул и минуты две только хрипло дышал. Затем, повернувшись ко мне, спросил:
–И чего вам надо?
–Вот, это уже другой разговор. Подскажи – дорогой товарищ, куда делась царская семья. Ведь ты каждый день возил туда продукты, значит, постоянно видел их там.
– Продукты возил, семью видел, но не часто. Как-то непонятно. Приезжаешь, а окна пустые, словно в доме никого нет. А иной раз они на улице под охраной гуляют. А в дом меня не пускали, во дворе все сами разгружали и носили на кухню.
–Значит, ты говоришь, что получается так, что семья была и в то же время ее как бы не было.
–Да, так, и получается, – ответил он.
–Ну а в ту роковую ночь, о которой тут все говорят, ты был там?
Он с испугом посмотрел на нас, затем подумал и в конце концов утвердительно махнул головой.
–Ну, и ничего не хочешь нам рассказать?
Мой вопрос заставил волноваться его еще больше.
–Даже не знаю с чего начать, – наконец выдавил он.
–А ты сначала, так легче будет, – посоветовал я.
–Ну, значит, я задержался, из-за хлеба, что – то там, в пекарне поломалось. Приезжаю, стало быть, к дому, открываю ворота и заезжаю внутрь. Обычно меня там встречала охрана, а здесь смотрю – охраны нет, и во дворе стоит грузовик. Я заглянул туда – никого. Обернулся – смотрю, дверь в подвал приоткрыта, и там горит свет. Я сразу туда, открываю дверь и вижу, что все они там: и царь, и его жена, детки, слуги и охрана, стоят друг против друга какие-то бледные и напряженные. Потом смотрю, комиссар полез за револьвером, я тогда тихонько назад, и в это время на дом опускается огромная белая туча и покрывает всех стоящих внизу. У меня сразу отшибло память, а когда я пришел в себя, то увидел, что все охранники валяются на земле без сознания, а царя и его домочадцев нет. Я с трудом вылез оттуда, быстро на свою пролетку – и домой. Вот с тех пор и прячусь. И кажется мне, что кто-то постоянно следит за мной, и днем, и ночью преследует меня. Я потерял и покой и сон. Вот все так и было, говорю, как на духу. А теперь, что хотите, то и делайте со мной, – и он облегченно вздохнул.
Я молча подошел к нему и разрезал веревки, которыми были связаны его руки. Он вяло опустил их вдоль колен и даже не пошевельнулся.
–А какая по форме была эта туча?
–Ну, такая, как шар, теплая и успокаивающая, словно тихонечко говорила: не бойтесь, все будет хорошо. И опускалась она плавно, словно боялась сделать больно.
–Ну что же, спасибо тебе за рассказ, – и я протянул ему деньги. – А мы пошли. Как ты сам понимаешь, о нашем разговоре никому.
Он обреченно кивнул головой, находясь еще под впечатлением того, что с ним недавно произошло.
Выйдя на улицу, мы осторожно пробрались к нашему дому. Никитична уже спала, поэтому мы тихонько вошли к себе и стали совещаться.
–Ну что ты можешь сказать по этому поводу? – спросил меня Эдвард.
–Трудный вопрос. Во всяком случае, это не то, что сидит в янтарной комнате. Это что-то другое, пока неизвестное нам. Может быть, мы еще услышим о нем или столкнемся с ним. Но в любом случае, это что-то положительное и доброе к людям, – ответил я.
– Я думаю, поиски продолжать бесполезно. Больше того, что мы уже узнали, мы не узнаем, а попасть в поле зрения людей, которые расследуют это дело, можем. А нам этого не надо.
–А что ты узнал у своих? – спросил я англичанина.
–Кое-что узнал, – ответил он. – Нам готовы оказать всяческое содействие, даже выдать бумаги о том, что мы являемся работниками английской миссии. Рекомендуют нам ехать в Крым или Одессу, а оттуда пароходом или крейсером в Англию. Что касается расследования, то особых успехов нет. То есть ничего нового.
– Ну что ж, и то, что мы знаем, уже хорошо.
–Тогда давай с завтрашнего дня собираться в дорогу. А документы в английской миссии возьми на всякий случай, могут пригодиться.
И Тульский пряник в помощь нам
Утром мы стали думать, под каким видом нам почти через всю страну можно будет провезти доски, ведь их объем был не таким уж маленьким. И везти их надо осторожно, потому что они имели очень большую ценность, особенно в духовном плане. Ничего путного в голову не приходило. Сели пить чай. Наливая кипяток, Никитична засуетилась:
–Ой, я и забыла, я же к чаю испекла тульский пряник. Правда, не такой, как раньше, нет многих продуктов, но все равно очень вкусный.
И она принесла из кухни большой красивый пряник с изображением лисицы.
–Вот, кушайте на здоровье, – сказала она.
Пряник был действительно вкусный, буквально рассыпался во рту. Я был настолько удивлен четкостью изображения животного на нем, что не выдержал и спросил:
–Никитична, а как вы его печете, что так красиво получается?
– Да, очень просто, милок, готовлю тесто, беру доску, выдавливаю рисунок – и в печку.
–Стоп, какую доску? Я не понял. Пряник и доска, что может быть общего?
–Да вот так. Мне родственник, когда был в гостях, вырезал из липы несколько рисунков для пряника. И я под настроение беру один из рисунков и из теста пеку понравившийся мне пряник.
–То есть на доске вырезана эта лисичка и другие фигуры, которые делают пряник красивым?
–Вот видишь, ты все понял, – радостно воскликнула Никитична, усомнившаяся было в том, что я не могу познать такую простую истину.
–А нельзя ли посмотреть ваши доски? – попросил я.
–А чего нельзя, конечно, можно, – и она из кладовки принесла штук пять небольших досок, внутри которых были вырезаны различные рисунки животных: белочка, зайчик, кошечка.
Чудеса, да и только. Оказывается, все так просто. А что если… И я спросил хозяйку:
–Никитична, а не продадите ли вы мне эти доски?
Она внимательно посмотрела на меня, отхлебнула чай из блюдца, а затем степенно ответила:
–А чего же не продать, продам по целковому за штуку, мне родственник потом еще нарежет.
–Вот и договорились, – сказал я, передавая пять рублей за пять досок, лежащих передо мною.
Эдвард недоуменно смотрел на эту нашу торговлю, не понимая, зачем мне нужны эти пряничные доски. Допив чай, мы прошли в свою комнату.
–И как это понимать? – спросил англичанин, кивая на доски, лежащие у меня на кровати.– Нам что, своих досок не хватает?
–А я тебе сейчас все объясню, – ответил я и прикрыл дверь в комнату. – Вот тебя остановят и спросят: «Куда это вы, уважаемые господа, везете эти доски, зачем они вам, уж не золото ли прячете в них?» И начнут кромсать, разрезая на мелкие части. Что ты им ответишь?
–Ну, не знаю, – честно признался он. – Что-нибудь придумаю.
–Вот это и плохо, надо нам знать заранее, что говорить. А говорить мы будем следующее: что мы эти доски везем с собой к искусному мастеру, который нарежет нам в них рисунки для выпечки тульских пряников. И будем мы ездить и торговать этими пряниками везде и со всеми, поэтому сверху наших досок мы упакуем эти, пряничные. Они и пахнут соответственно, поэтому подозрений быть не должно.
–Ну, ты даешь, – изумился Эдвард, – я бы в жизнь ничего такого не придумал.
–Ничего страшного, придумал бы что-нибудь другое. Просто ты раньше не кушал тульских пряников, а вот теперь знаешь, что это такое.
В принципе, мы сделали так, как определились. Замотали пряничные доски к остальным и перевязали все это крепкой веревкой. Теперь можно будет и в руках, за лямки нести эти доски на себе. Примерившись и убедившись, что упаковка сделана нормально и общий вид не вызывает подозрений, мы спрятали наш груз под кровать. На сегодня мы определились дать себе отдых, чтобы завтра пораньше отправиться в обратный путь. А он предстоял нелегкий. Нам надо будет двигаться через территорию, охваченную гражданской войной, где местами устанавливалась совершенно новая власть.
Встреча с новым царем
Утром, нацепив на свои плечи наш бесценный груз, мы двинулись в путь. Нам снова пришлось пройти через невообразимую грязь и шум вокзала, набить синяки и шишки, прежде чем удалось устроиться более или менее в одном из вагонов. И понеслись полустанки и разъезды, ночные бдения и проверки документов белыми, красными, синими, зелеными и другими цветными революционерами, которые думали о том, как бы что стащить и к кому бы придраться, чтобы показать свою власть, власть человека с ружьем. Кое-как, где ползком, а где оврагами мы добрались до одного из полустанков. Уставшие, подошли к колодцу, чтобы напиться и привести себя в порядок и хоть немного передохнуть. На удивление, вокруг было тихо и спокойно. Пассажиров, ждавших свои поезда, тоже было не очень много. С одной стороны, это было хорошо, с другой – вызывало беспокойство, потому что так просто ничего не бывает, тем более, что это был пограничный район, куда порой заскакивали всякие отряды. Пристроившись в тени одного из деревьев, мы стали прислушиваться к разговорам людей. В основном они были о сложной жизни, о дороговизне, о знакомых и близких, которые воевали по разные стороны.
Впереди нас сидели два пожилых крестьянина и разговаривали между собой.
–Слава Богу, что наш Верховный комиссар так заботится о нас. Видишь, тишина какая, и спокойствие у нас в Длинске. А в соседнем селе – так постоянно стрельба и гонки на конях, а к нам сунуться боятся.
–Потому как уважают. Пробовали не раз и всегда получали от ворот поворот, – продолжил начатую мысль второй.
–Вот поэтому и живем пока нормально.
–А что это у вас за такой комиссар, большевик что ли? – вмешался я в разговор.
–Какой там большевик, наш местный Иван Гордиенко. Он и против белых, и против красных, и против всех остальных, кто пытается нас пограбить. И мы всем миром ему помогаем.
–У нас география большая, – почесываясь, продолжил бородатый. – Смотри, окромя Длинска с нами и села Гудище, и Диканька, и Рублевка, и Котельва, да и другие не прочь встать в один ряд. Так что за просто так нас не возьмешь.
–И все они подчиняются ему? – спросил я.
–А то как, у нас целая армия, охрана, везде посты, поэтому с нами не хотят связываться. Вот и живем в мире и покое.
Во время этого разговора раздались выстрелы, и по дороге запылила разукрашенная коляска, запряженная четвериком лошадей, с охраной. Она подлетела и остановилась как вкопанная перед входом в вокзал. В коляске сидел, разодетый в английское обмундирование и увешанный оружием молодой мужчина, с черными как смоль усами. Он внимательно посмотрел на томящийся народ и, увидев нас, что-то сказал на ухо к склонившемуся к нему верховому. Тот кивнул головой и, подъехав к нам, обвел взглядом притихших людей и громким голосом прокричал:
–Верховный комиссар Иван Демьянович Бордиенко приглашает всех на торжество по поводу его венчания на царство. Явка всех строго обязательна. Всем собраться и идти в церковь. Это касается и вас, – и он обернулся в нашу сторону. – Вас приглашают в качестве почетных гостей, – и многозначительно похлопал по кобуре нагана.
Делать было нечего, и мы, смешавшись с общей толпой, пошли в ту строну, куда указал сопровождающий. Вскоре мы подошли к небольшой и очень красивой церкви, где собралось очень много народу. Когда мы подходили к ней, во всю мощь ударили старинные колокола, разнося свой звон по округе. К входу подъехала уже известная нам коляска, из которой на руках Верховный комиссар был перемещен в большое бархатное кресло и внесен под церковные своды. Одетый во все церковные регалии местный священник начал церемонию коронации. На хорах разносились звонкие голоса певчих, которые, перекликаясь с колокольным звоном, создавали непередаваемый фон. Сам именинник сидел очень гордый и важный, понимая ответственность момента. Когда он поклялся всеми силами защищать народ и поцеловал Библию, церемония была завершена. Священник призвал паству почитать нового государя, который официально теперь назывался «царь Иван Глинский». Казаки, охранявшие его, прокричали три раза «слава» и под колокольный звон погрузили снова в коляску. Кучер, гикнув, послал лошадей вскачь, а народ стал медленно расходиться, обсуждая церемонию коронации.
–Ну вот, – подумал я, – теперь и здесь появились свои цари. Что же будет дальше?
Эдвард тоже шел, усмехаясь и качая головой, думая, наверное, о том, что народное творчество неистощимо на выдумки. Пока мы медленно шли обратно к вокзалу, нас нагнала коляска. Ездовой, осадив лошадь, пригласил нас садиться и вместе с ним отправиться на торжественный вечер, посвященный сегодняшнему событию. Учитывая то, как было сделано это приглашение, нам ничего не оставалось, как принять его. Погрузив наш деревянный багаж в коляску, мы отбыли на вечер.
Это торжество проходило в доме местного старосты. Во дворе были расставлены столы со всякой снедью. Чего только тут не было: и куры, и гуси, и индейки, и жареный поросенок, и зайчатина. Я уже молчу о соленьях, нежно-розовом сале и огромных, только что испеченных караваях хлеба. Возле столов стояли ведра с самогоном, а на столе, как пулеметная лента, в ряд выстроились граненые стаканы, поблескивая своими стеклянными боками. Самым интересным было то, что перед входом стоял самый настоящий броневик, очевидно, как символ мощи нового царя. Нас усадили недалеко от него, с правого боку и поставили сзади охранника. В основном здесь собралась местная сельская знать, родственники, хорошие знакомые, друзья. Начал пиршество староста, провозгласивший тост за всенародно избранного «царя Ивана Глинского». Все встали и стоя выпили, а затем пошла целая череда «народных излияний», и чем больше было выпито, тем плаксивее и льстивее они были. Празднование продолжалось до утра. Как мы ни пытались, незаметно ускользнуть от празднующих, ничего не получалось. Охранник, хоть и пил, но был очень бдительным и своевременно пресекал наши попытки оставить его одного, поэтому приходилось маневрировать и изучать возможности отхода на данной территории.
