Kitabı oku: «Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая», sayfa 7
Кто вы господин Мирбах?
Какая-то еще не совсем ясная мысль стала формироваться в моей голове. Казалось, она уже вот-вот готова сорваться с языка и превратиться в истину – и в тот же момент сразу ускользала куда-то в глубь.
– Надо поближе узнать, кто такой этот Мирбах.
–А как ты думаешь? Я уже сделал это.
И Эдвард дал мне небольшой листок бумаги, на котором каллиграфическим почерком были изложены сведения о немецком после. Внимательно вчитываясь в написанное, я понял, что граф Вильгельм фон Мирбах-Харф являлся членом Верхней палаты Пруссии, имперским германским посланником, ротмистром резерва кирасирского Дрезденского полка Вестфалии №4, почетным кавалером суверенного Мальтийского ордена.
Мальтийский орден – это тоже ведь масонская ложа, куда в свое время входили и некоторые российские императоры. Но как связать личность посла с теми событиями, которые происходят, и тем влиянием, которое он имеет на правительство страны? И как это связать с янтарным кабинетом? Смутные догадки начали формироваться в моей голове. Но, чтобы убедиться в правильности этих предположений, необходимо было кое-что проверить.
Тем временем Эдвард продолжал.
–Так вот, Рейли сказал, что он кое-что придумал, и если его догадки правильны, то очень скоро многие проблемы решатся.
–А что он задумал? – спросил я, продолжая думать о своем.
–Не знаю, он ничего по этому поводу не говорил. Единственное, что он сказал на прощание, так это то, что мы скоро об этом услышим сами.
–Очень интересное заявление, – промолвил я и, поднявшись, стал мерить комнату шагами, обдумывая сложившуюся ситуацию.
Замолчавший Эдвард внимательно наблюдал, водя глазами за моими размеренными шагами. В моей голове теснились всякие мысли, касающиеся происходящих событий, и постепенно созрел план, который я попытался изложить своему коллеге.
–Знаешь, Эдвард, нам надо каким-то образом завтра утром попасть в посольство Германии, побеседовать с послом и осмотреть под любым предлогом его апартаменты.
–Ну, ты даешь, Вольдемар! Как мы туда попадем? Впрочем, это небольшая проблема, а вот насчет апартаментов – это ты загнул.
–Ничего я не загнул. Или ты уже не обладаешь теми качествами, которые использовал в Англии при нашем первом знакомстве? Да и я кое-что умею, вот и вместе, подстраховывая друг друга, постараемся пробраться туда. Если мои догадки правильные, то мы там можем много чего интересного найти!
–Ну что ж, – ответил мой напарник, – давай попробуем, может что-то и получится.
– После посольства, в зависимости от результатов мы отправимся каждый по своим делам, и кроме этого мне нужно будет забрать наши мандаты, чтобы срочно выехать в Петроград.
На том и остановились. Пожелав друг другу спокойно ночи, мы отправились спать.
Утром, быстро позавтракав, мы решили провести рекогносцировку на местности, чтобы наметить конкретные наши действия по проникновению в здание посольства. Ни количество охранников, ни расположение комнат нам было неведомо. Нужно было это определить хотя бы визуально. Одевшись и взяв оружие, мы вышли на улицу. Посольство Германии находилось в пятом доме по Денежному переулку. Мы решили подъехать туда на извозчике и пройтись по ближайшим улицам с тем, чтобы определить пути отхода. Извозчик нам попался молчаливый, и мы спокойно, без всяких словопрений добрались до места. Вышли мы на пересечении Денежного переулка и Пречистенской улицы. Чтобы не так заметно бросаться в глаза, мы разделились и пошли наверх к нужному нам зданию – один по левой, другой по правой стороне. Мы решили подстраховать друг друга: один, который пройдет рядом со зданием, будет рассматривать возможные входы в него, а второй, с более дальней дистанции, взглядом охватит все то, что может не заметить первый. Таким образом, нам откроется полная картина, и мы сможем конкретизировать наши дальнейшие действия. Дом находился в аристократическом районе Москвы. Уже само название переулка– Денежный– говорило само за себя. Хотя было уже где-то около одиннадцати часов, прохожие попадались редко. В основном это была прислуга, спешившая по своим делам. Несмотря на бурные события, происходившие в стране и в городе, здесь все было по– старому: относительно спокойно и, казалось, совершенно безопасно в окружении добротных старинных особняков.
Вскоре показался нужный нам дом, достаточно большой двухэтажный особняк. В угловой части ограды этого здания, как в добрые старые времена, усердно орудовал бородатый дворник в переднике. Я не ожидал такой удачи– встретить знающего человека, так как именно дворники знали все и про всех. Недаром они были опорой полиции и помогали поддерживать порядок. Поэтому я решил использовать этот шанс и расспросить его, не вдаваясь в подробности. Сделав условный знак Эдварду, я подошел к дворнику и, вытащив папиросы, попросил огонька. Он, наметанным глазом глянув на меня, коротко ответил:
–Это можно, – и, взяв предложенную мной папиросу, зажег спичку и дал мне прикурить.
–Чистота и порядок , – сказал я, показывая на его метлу, – как вроде бы ничего и не изменилось.
–Да пока тут вроде, как и не изменилось. Но все равно хозяева поубегли кто куда. Осталась одна прислуга, да и нова власть присылает новых жильцов сюды.
–Это куда сюда? – спросил я вроде с удивлением.
–Да вот хотя бы сюда, – он кивнул на нужный нам дом.
–Вот ранее энтот дом принадлежал знатному роду Офросимовых, а затем была резиденция самого Патриарха Московского и всея Руси. А потом пришли большевики, всех отсюда выгнали и вселили этих нехристей ерманцев.
–А почему нехристей? – спросил я.
–Да как не нехристи, ежели они на вот той маковке поставили какую-то загогулину, которая вращается в разные стороны непонятным образом, а по ночам над ней и в кабинете посла бывает такой свет, что в жисть такого нигде не увидишь.
И он показал рукой на окна второго этажа над центральным входом, на крыше которого стояла церковная маковка. Только вместо креста над ней было непонятное металлическое сооружение в виде полусферы.
–Когда горит этот свет, она крутится во все стороны, иногда задерживаясь на время, и тот, кто проходит мимо, получает такой страх, что потом волосы долго стоят дыбом, а внутрях дрожит каждая жилочка. Я такое испытал уже. – А что же сами немцы?
–А шут их знает. Их человек десять здеся. Ходят ничего себе, вроде такие обходительные, даже дают на чай. А все равно душа к ним не лежит. Что-то в них есть такое, что сразу воротит тебя в сторону.
–Ну, спасибо за огонек, – сказал я, докуривая папиросу и бросая ее с молчаливого согласия дворника на кучу мусора.
–И вам здравствовать, ваше благородие, – сказал тот и принялся за свою работу.
Мы двинулись дальше. Проходя мимо посольства, я обратил внимание, что наружной охраны не было, а само здание имело второй вход, выходящий в переулок. Кроме этого в здании имелся сквозной коридор, соединяющий его концы в единое целое, а комната охраны находилась справа от центрального входа. Что касается кабинета посла, то он находился на втором этаже и своими окнами выходил на портик центрального входа, украшенного различными фигурами. Это было нам на руку, так как, в крайнем случае, мы могли его использовать при нашем отступлении. Закончив рекогносцировку, мы вышли на противоположную улицу около часу дня и смешались с толпой людей, сновавших в разные стороны. По булыжной мостовой проскакивали пролетки и грузовики, двигались отряды вооруженных людей и солдаты, спешившие по своим революционным делам в обстановке полного безразличия к окружающим. У нас оставалось около двух часов до намеченного времени, и мы решили пойти в ближайший трактир и перекусить. Мы с трудом разыскали работающий трактир на углу улицы Остроженки. Это был самый большой трактир в Москве, который славился своей голубятней, расположенной на крыше дома. Правда, учитывая время, голубей почти не было видно, но их присутствие выдавали обгаженные птицами окна и мостовая. Войдя внутрь, мы попали в водоворот шума и гама. Было накурено и наплевано сидевшим за столами народом, который активно работал челюстями, перемалывая все, что попадало ему на стол. Меню было неприхотливое: пирожки с требухой и капустой, щи да каша. Выбирать не приходилось, и мы заказали всего по порции. Столик, за которым мы расположились, находился возле стены, и отсюда было удобно наблюдать за посетителями. В основном это был рабочий люд да всякие темные людишки. Одеты были, кто во что горазд, но попадались и прилично «упакованные» в костюмы личности, которые, судя по их поведению, чувствовали себя здесь как рыба в воде. Половой быстро принес наш заказ, и мы, стараясь не привлекать к себе особого внимания, быстро стали поглощать горячую пищу.
–Никогда бы не думал, что из кислой капусты можно приготовить такой суп, – сказал Эдвард.
–Не суп, а щи,– поправил его я.
–Какая разница, главное, что его в принципе можно кушать, – ответил он, глотая очередную порцию горячей жидкости.
–Вот приедешь домой и научишь свою жену делать такой суп, – подзадорил его я.
–А почему бы и нет? Добавить сюда порцию английского бекона, и получится отличная еда, – парировал он.
Затем мы принялись за гречневую кашу, запивая ее крепким чаем. Расплатившись, мы вышли на улицу и с удовольствием вдохнули свежего воздуха. На моих часах стрелки показывали десять минут третьего. Пора было выдвигаться к германскому посольству. Поймав извозчика, мы поехали по направлению к нужному нам дому. Это заняло минут тридцать. Пока мы ехали, я пытался анализировать те сведения, которые получил от дворника. Откуда в кабинете посла может быть такой свет, точно такой, какой исходил от янтарной комнаты, о котором писалось в рапортах и отчетах? Откуда в посольстве янтарь или янтарные панели? И как это связано с модой на янтарные безделушки, которой в настоящее время охвачено все новое руководство страны. Как связать эти сведения в единое целое? Возможно, ответ лежит на поверхности. Нужно только заглянуть в кабинет посла. Остановив коляску на углу нужной нам улицы, я высадил Эдварда, а сам проехал немного ниже здания посольства и там отпустил извозчика. Мы решили подойти к входу с двух сторон. Это даст нам возможность лишний раз осмотреться и привести свой организм в необходимое состояние, для того, чтобы впоследствии провести необходимые манипуляции с тем, чтобы проникнуть в здание.
Еще подъезжая к посольству, мы обратили внимание на то, что у здания стоит автомобиль « Паккард» черного цвета, но ни водителя, ни пассажиров в нем не было. В принципе ничего необычного в этом не было, но все равно эта деталь насторожила меня. Странно было то, что он стоял не у центрального входа, а чуть ниже, в сторону наклонного спуска. Обойдя его и еще раз убедившись, что там никого нет, мы подошли к центральному входу в посольство и остановились, чтобы собраться с силами и войти вовнутрь. Глубоко вздохнув, я кивнул Эдварду и, повернувшись ко входу, сделал попытку подняться по ступенькам к двери. В это время внутри здания послышался взрыв, и зазвучали выстрелы. Затем входная дверь разлетелась от толчка, и на улицу вывалилось двое людей с револьверами в руках. Увидев нас, они резко бросились налево и через внутренний дворик рванули к ограде, за которой стоял автомобиль. Вслед за ними выскочили несколько человек и стали прицельно стрелять в беглецов, громко ругаясь по – немецки. Те, отстреливаясь, пытались перелезть через ограду. Одному из них, более молодому это удалось сразу, а второй замешкался, перелезая через нее, и, громко вскрикнув, упал на землю за изгородью, схватившись за ногу. Молодой подбежал к раненому и, втолкнув его в автомобиль, отпустил тормоз, и он медленно, стреляя дымом, покатился вниз. Работники посольства продолжали палить в этих людей, но изгородь мешала им бить прицельно. Тогда они стали тоже перелезать через ограду и стрелять вслед автомобилю, пытаясь догнать его.
Тайна кабинета посла
Лучшего момента для нашей миссии ждать не приходилось. Быстро сориентировавшись, мы с Эдвардом неслышно просочились вовнутрь. Здесь царил полумрак, пахло порохом и пылью, которая сыпалась с покореженных взрывом и пулями стен. Везде валялась поломанная и перевернутая мебель. Дверь в приемную посла была распахнута настежь, и одна из половинок висела на одной петле. Мы осторожно заглянули внутрь и увидели ужасную картину. На полу, обливаясь кровью, лежал посол без признаков жизни. Я подбежал к нему с целью оказать посильную помощь. Но она не понадобилась, пульс не прощупывался. Долго оставаться нам здесь было нельзя, поэтому мы снова выбежали в коридор и бросились к лестнице, ведущей наверх к кабинету посла. В три прыжка мы оказались на втором этаже. Здесь мы обнаружили две двери. Одна из них была приоткрыта. Как оказалось, это был кабинет посла. Очевидно, идя на встречу с кем-то, он намеревался быстро вернуться назад, поэтому и не закрыл свой кабинет. Быстро войдя внутрь, мы прикрыли дверь и огляделись.
На фоне дубовых панелей, окаймлявших стены, стоял большой письменный стол со старинным бронзовым прибором, изображавшим маленьких эльфов. Возле этого стола находилось массивное рабочее кресло, на подлокотниках которого скалили пасть резные львы, со странно блестевшими желтыми глазами и которое было повернуто в сторону книжного шкафа, находившегося сзади. В левом углу стола находилась настольная лампа под зеленым абажуром, которая почему-то была включена, озаряя своим светом кучу деловых бумаг и писем, аккуратно разложенных на ореховой подложке. Выглянув в окно, я сразу определил, что это та комната, над которой расположена странная башенка с металлической решеткой на крыше. Значит, в комнате должна быть потайная дверь. Поняв друг друга с полуслова, мы с Эдвардом разделились и стали аккуратно исследовать кабинет, простукивая панели – он справа, а я слева от входа. Ни под ковром, который покрывал пол кабинета, ни под панелями мы ничего не обнаружили. Глухой звук, доносившийся от них, говорил о том, что там нет никакой пустоты и даже малейшего намека на замаскированный вход.
Время неумолимо работало против нас. Крики погони и выстрелы затихли. Стало слышно, как запыхавшиеся работники посольства возвращаются в здание и начинают звонить в больницу и ЧК. Я быстренько подскочил к двери и запер ее изнутри. Это давало нам какой-то шанс во времени. Именно эти пять, десять минут могут стать решающими для нас. Эдвард подбежал к окну и приоткрыл его, готовя наш путь к отступлению: из окна мы выскакиваем на портик центрального входа и, если будем замечены, нам предстоит тот же путь, который проделали убийцы посла. Другого выбора у нас не было. Люди, находясь в таком стрессовом состоянии, вряд ли оценят по достоинству те наши манипуляции, которые мы планировали провести в случае благоприятного для нас исхода дел. Поэтому мы видели только один путь – через окно. У нас оставалось еще немножко времени, чтобы попытаться что-то найти. Эдвард, отойдя от окна, направился к книжной полке, на которой аккуратно стояли тяжелые, в позолоте немецкие фолианты. Тщательно все осмотрев, он не нашел ничего, заслуживающего внимания, и, обернувшись ко мне, развел руками. Я тоже пожал плечами в ответ на его жест и вдруг услышал, что внизу кто-то начинает подниматься по лестнице. Я замер на месте, сделав Эдварду предупреждающий знак, и он в сердцах опустился в кресло, хлопнув ладонями по подлокотникам. Среагировав на это движение, львы, оказавшиеся под его руками, выдвинулись вперед на несколько сантиметров, и попали в зону излучения зеленой настольной лампы. Их глаза налились кровавым светом, затем от них потянулись яркие лучи, которые уперлись в книги, стоящие на второй полке, и осветили позолоченные фолианты в четырех точках. От этого света на книгах проступило пятно в виде золотой медузы, которое, помигав, превратилось в отпечаток ладони правой руки. Пока происходили эти манипуляции, кто-то со стороны лестницы подошел к двери и попытался ее открыть. Судя по голосам, к нему на помощь поднимались и другие работники посольства. А мы с удивлением смотрели на открывшуюся нам картину, не в силах отвести взгляд от пятна в виде медузы, которое то появлялось, с извивающимися щупальцами, то уступало место отпечатку ладони. В дверь начали ломиться в полную силу. Это вывело нас из оцепенения, и я, бросившись к книжной полке, приложил свою правую руку к отпечатку ладони. Сначала ничего не произошло. Но затем в какой-то момент мигание прекратилось, и пятно налилось красным светом. Что-то щелкнуло, и одна из книжных полок развернулась вокруг своей оси, освободив для нас вход вовнутрь. Дверь в кабинет уже открывалась, когда мы с Эдвардом буквально кувырком влетели туда. Полка сразу стала на место, и в это время, судя по топоту шагов, в кабинет вбежало сразу несколько человек. Мы с Эдвардом застыли на месте, затаив дыхание. Осмотрев кабинет, и никого не обнаружив, вошедшие закрыли окно, затем не спеша вышли из кабинета, громко хлопнув дверью. Теперь и нам можно было немножко расслабиться.
Я достал коробок со спичками и зажег одну из них, чтобы осмотреться. Мы находились в небольшом коридорчике, из которого шла деревянная лестница наверх. Справа на стене находился выключатель, который я щёлкнул в надежде на то, что из кабинета никто не увидит освещения, и мы с Эдвардом пошли вверх по винтообразной лестнице. В конце она упиралась в небольшую дверь, которая не была закрыта. Пройдя через нее, мы оказались в темном помещении. Пришлось снова зажечь спичку, чтобы определить, куда мы попали. Неожиданно для нас огонек спички отразился от стен и, колеблясь, обрисовал наши смутные фигуры, а затем внезапно потух. Пришлось зажечь вторую спичку. С ее помощью я определил, что со всех сторон в этой комнате нас окружают зеркала, которые и проецируют наши фигуры на свою поверхность. Третья спичка дала нам возможность выявить в центре комнаты какое-то сооружение, возле которого на небольшом столике стоял подсвечник, сделанный из янтаря и несущий на своей основе семь свечей, причем средняя из них была очень большой и на ее боках были выдавлены какие-то знаки. Чтобы лучше сориентироваться, я зажег шесть свечей, за исключением средней, решив не испытывать судьбу. Открывшаяся картина поразила нас. В середине комнаты стояла непонятного вида конструкция, по бокам которой находились какие-то ручки и рычаги. От этой конструкции вверх уходил длинный тонкий стержень, который терялся вверху в районе башенки, стоявшей на крыше здания. Перед конструкцией стояло крутящееся в разные стороны кресло, на сидении которого лежал шлем, весь покрытый диковинными янтарными фигурками и знаками. По бокам комнаты находилось пять зеркал, в которых очень четко отражались мы с Эдвардом не натурально, а в каком-то искаженном виде, причем в каждом зеркале по-своему. Мы с Эдвардом вопросительно посмотрели друг на друга. Что это за механизм, для чего он предназначен, и как им пользоваться? Кто ответит на эти вопросы? Тот, кто мог нам что-то разъяснить, уже ничего не скажет, так как лежит внизу, сраженный пулей. Определить, для чего предназначено это сооружение, возможно теперь только опытным путем. Но это может быть очень опасно. Однако, раз уж мы добрались сюда, то стоит рискнуть. Я взглянул на Эдварда.
–Как ты считаешь?
–Да надо бы попробовать. А то столько сил потратили и что, впустую? Давай я сяду и поиграю на этой штуке.
–Нет уж, позвольте! У тебя нет ни опыта в этом деле, ни соответствующей подготовки, поэтому эту штуку попробую я. А ты внимательно следи за мною. Вдруг что – вытаскивай меня отсюда любым способом.
В ответ он только пожал плечами и стал внимательно рассматривать себя в одном из зеркал. Я, в свою очередь, обошел вокруг этой конструкции, осматривая ее со всех сторон и пытаясь сообразить, как она взаимодействует с зеркалами. Затем подошел к креслу, взял шлем и начал рассматривать имеющиеся на нем янтарные фигурки. Впереди шлема находился обработанный до зеркальной поверхности кусок янтаря в виде полусферы. Сверху были нанесены семь концентрических янтарных кругов, охватывающих всю окружность шлема. Внутри этих кругов находились различные цифры, фантастические фигурки животных и какие-то руны. Все это было соединено между собой золотыми нитями. Шлем был достаточно тяжелым и сзади от него тянулся провод, который соединял в одно целое и шлем и конструкцию. Подержав его немного в руках, я почувствовал, как янтарные фигуры начали нагреваться, наливаясь теплом. Немного удивленный, я сел в кресло и под внимательным взглядом Эдварда надел на голову шлем и замер, ожидая какой-то реакции. Однако ничего не произошло. Тогда я приблизился к металлической конструкции и стал внимательно рассматривать находящуюся сверху панель. На ней находились какие-то переключатели, а в правом верхнем углу – круглая красная кнопка. Очевидно, она включала всю систему. Переглянувшись с Эдвардом, я, глубоко вздохнув, нажал эту кнопку. Сразу что – то зажужжало, и зеркала пришли в движение, настраиваясь на определенный, только им известный лад, сначала все вместе, а потом каждое по отдельности подстраивалось под других. Эта процедура заняла несколько минут. Наконец жужжание закончилось, и центральное зеркало, которое не принимало в этом участия, вдруг выдвинулось вперед и оказалось в центре фокуса остальных зеркал.
«Ага, оказывается, оно здесь главное»,– подумал я и стал ждать дальнейших действий.
Однако ничего нового не происходило. Тогда я стал по очереди щелкать рычажками на пульте. Как оказалось, они регулировали положение зеркал. Зеркала приходили в движение, но затем все равно принимали прежнюю позицию. Чего-то не хватало, чтобы запустить эту систему. Какой-то малости, но какой? Я стал внимательно все осматривать, но ничего необычного не увидел. Задумавшись, я поймал себя на мысли, что упорно смотрю на подсвечник. Очевидно, интуитивно у меня возникло чувство, что вся загвоздка в нем. Включившись в реальность, я понял, что в подсвечнике горело всего шесть свечей, а седьмая – основная – не была зажжена.
Я сказал об этом Эдварду, и он быстро зажег ее. По мере того, как она разгоралась, согласовывая свою интенсивность с уже горевшими свечами, комната стала приходить в движение. Появился какой-то потусторонний свет, по зеркалам пошла рябь, а затем поплыли белые облака, порой перекрываемые тяжелыми темными тучами. Насмотревшись на игру света, я повернулся лицом к пульту, и мой шлем попал под свет подсвечника. В шлеме сразу что-то щелкнуло, и янтарная полусфера на нем налилась ярким светом и выбросила длинный огненный луч прямо в стоящее передо мною пятое сферическое зеркало. Оно как бы ожило, и на нем проявилось большое око, которое, поморгав, стало внимательно осматривать комнату. Шлем весь налился оранжевым светом, а в моей голове стали происходить непонятные вещи. Мало того, что она налилась свинцовой тяжестью, так еще передо мной стали проскакивать всевозможные картины и лица в разных ракурсах. Затем это око отразилось во всех зеркалах, и они синхронно стали моргать, то удаляясь, то приближаясь. Нам с Эдвардом даже негде было спрятаться от них. Мы, словно голые, стояли у них на обозрении и подвергались каким-то воздействиям, против которых вынужден был бурно протестовать весь наш организм. Постепенно преодолев оцепенение, я перевел взгляд с ока на стоящий передо мной пульт и увидел сбоку небольшое колесо, как у швейной машинки фирмы «Зингер». Схватив его правой рукой, я начал его крутить. вся система пришла в движение. Мое кресло вместе с пультом стало поворачиваться в сторону стоящего передо мной овального зеркала, из которого сверкало око. Поворот продолжался до тех пор, пока луч света из моего шлема не уперся в око. Оно заморгало, а затем, съежившись, пропало из поля зрения. По зеркалу разлился туман, а затем начали проявляться очертания чего-то знакомого. Постепенно из тумана стали проявляться панели янтарной комнаты – это было видно по их декору и гербам, расположенным посередине. Мне показалось, что волосы у меня стали дыбом и шлем парит над моей головой. Я ожидал многого, но такого я представить себе не мог. Оказывается, вот она, прямая связь с тем, что происходит вокруг! Вот откуда идут эти волны страха, неуверенности и ненависти! Вот кто управляет всем этим, и вот откуда все распространяется! Но это оказалось еще не все. По мере того, как все более четко проступали панели, они наливались ярким желтым светом, подобно тому, как мой луч, идущий из полусферы на шлеме, освещал их одну за другой. Когда комната налилась нестерпимо ярким светом, произошла вспышка, как от магниевой лампы, и какой-то комок грязи, оторвавшись от стен, шлепнулся на пол. Под воздействием луча он начал расти, раздуваться и вытягиваться в разные стороны, своими щупальцами крепко прикрепляясь к янтарным панелям. Затем в середине этого комка открылся огромный глаз и уставился на меня, как бы изучая, что я представляю собой. Как оказалось, это существо подзаряжалось от луча, который исходил из полусферы. Когда подзарядка закончилась, око дернулось и подняло свой взгляд вверх. Автоматически вверх повернулась и зеркальная полусфера, а за ней и все остальные зеркала стали перестраиваться так, чтобы направить свой фокус вверх, туда, куда развернулось око. Когда настройка закончилась, сущность приобрела огненно-красный цвет и вытолкнула энергию вверх, в купол здания, где стояло принимающее устройство, связанное с металлической конструкцией, расположенной на башне здания. Металлический стержень, соединяющий пульт с верхом, закрутился, и все вдруг залил белый яркий свет, который вырывался через купол, на верх здания и через металлическую конструкцию на нем разбрасывался в разные стороны. Сидевшие на деревьях галки с громким криком бросились прочь от здания, непрерывно что-то возмущенно треща, подгоняемые ярким светом. На зеркалах стали мелькать различные картинки московских улиц и чьи-то лица, среди которых были представители новой власти и другие известные люди. Когда их накрывала волна света, они останавливались, съеживались, а затем через время, распрямившись, шли вперед с каким-то новым выражением лица, словно получив какую-то команду или приказ к определенным действиям. От всего, что происходило передо мной, я онемел. Голова моя раскалывалась и готова была вот-вот лопнуть. Шлем словно высасывал из меня все силы, и я был не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой. Мое лицо покрыла бледность, по телу поползли мурашки, а по спине от напряжения струился холодный пот. Казалось, еще мгновение – и я упаду замертво. Однако спасибо Эдварду! Очевидно, догадавшись о моем состоянии, он, оторвавшись от увиденного, бросился ко мне и сорвал шлем с моей головы. Это сразу отразилось на поведении сущности из янтарной комнаты. Она, очевидно, только начала набирать свою негативную силу, как подпитка ее в моем лице была отключена благодаря Эдварду. Резко дернувшись, она недоуменно развернулась в нашу сторону, а затем, осознав происшедшее, широко раскрыла глаз и с немым криком выбросила в нашу сторону оставшуюся энергию. От удара я потерял сознание и рухнул на пол.
Когда я очнулся, в комнате было темно, так как свечи от удара погасли. Позвав Эдварда и не услышав ответа, я заставил себя встать. Голова гудела, и во всем теле ощущалась слабость, словно меня выжали, как лимон. Нащупав в кармане спички, я зажег свечу и стал рассматривать обстановку. Кресло было отброшено назад, разбито два зеркала, перекосив центральное и оборвав железный стержень, который тянулся вверх. Эдвард лежал без движения справа за пультом, по его подбородку текла кровь. Подойдя к нему, я попытался привести его в чувство. Только с третьей попытки это мне удалось. Он, привстав, оглядел все вокруг и спросил:
–А что, собственно, произошло?
–Да ничего,– ответил я. – Только эта штука не хотела выпускать нас из своих объятий, а когда мы запротестовали, она просто плюнула в нас.
–Понятно,– ответил Эдвард, поднимаясь на ноги. – Что будем делать?
–Как что? Доломаем то, что ещё не сломано, и будем выбираться отсюда.
–Каким образом? Через кабинет путь заказан, только через крышу. Я где-то видел здесь небольшую лесенку, ведущую в башенку над нами, – ответил Эдвард и, взяв свечу, приподнял ее над головой, чтобы осмотреться.
–Да вот она, – и он указал на небольшую металлическую лестницу за овальным зеркалом, ведущую наверх.
–Ну, давай наведем порядок, – предложил я и, взяв кресло, стал громить оставшиеся зеркала, затем со всего размаха ударил по пульту, который прогнулся от удара так, что торчащие сверху рычажки заклинило.
Затем, ступая по хрустевшим осколкам, мы подошли к лестнице и полезли наверх. Она упиралась в небольшую дверь, закрытую на щеколду. Открыв ее, мы оказались на крыше над центральным входом. Внизу кто-то курил, были слышны голоса, и доносился запах дыма, который струйками поднимался вверх, растекаясь по крыше. Значит, туда нам не было хода, поэтому мы тихонько, чтобы не греметь, пошли по крыше ( благо, уже были сумерки) в надежде найти пожарную лестницу. Мы обнаружили ее с торцевой части здания, которая выходила в скверик. Осторожно спустившись, мы перемахнули через ограду и оказались в переулке. Отряхнувшись, и посмотрев друг на друга, я и Эдвард двинулись в сторону ближайшей улицы.
Часа через два мы без особых происшествий добрались домой.
–Ну и что все это значит? – спросил Эдвард.
–А вот это очень интересный вопрос, – ответил я. – Над этим стоит хорошо подумать! Кому выгодно убийство посла, причем все так бездарно сделано. И что это за зеркальная комната, какую она играет роль? Как она действует? И действует ведь очень целенаправленно, мы с тобой это ощутили на себе. Мне кажется, что на первый вопрос у меня есть ответ. Помнишь, ты говорил о своем разговоре с Рейли, который туманно намекнул на некие ближайшие события? По – моему, это есть как раз то, о чем он говорил. Очевидно, посол играл ведущую роль в тех событиях, которые происходили на наших глазах. И скорее всего, пытался управлять ими, судя по тому, что зеркальная комната находилась в его кабинете.
–Скорее всего, ты прав, – ответил Эдвард. – Но как он мог организовать это дело, и кто эти люди, которые совершили убийство?
–Я думаю, мы скоро узнаем об этом, так как на таком автомобиле, который имеют убийцы, простые смертные не ездят. Надо теперь ждать реакции на происшедшее и большевиков, и германцев. Кстати, и мы сможем получить ответ на то, кому выгодно подобное. Если это какие-то бомбисты, то сразу будут приняты ответные меры, если это совершили власть предержащие, то тогда будет тишина и спокойствие. То есть, завтра все прояснится. Кроме этого, есть возможность вечером узнать кое-что, – сказал я, имея в виду встречу в ресторане.
