Kitabı oku: «Осведомитель», sayfa 3
Глава пятая. Вербовка
Последние слова оперативника сильно задели Кулака, за самое больное… Любому другому человеку за один намек на то, что его «петухом» на «зоне» могли сделать, Игорь бы сразу ударил в челюсть. Или перо загнал под ребро. Но от Сизого приходится терпеть, проглатывая обиду. Невольно вспомнился момент, когда он оказался в кабинете опера пару лет назад и согласился сотрудничать. Сколько раз после этого он проклинал тот день и те обстоятельства, что привели его к близкому знакомству с шустрым и наглым оперативным работником уголовного розыска лейтенантом Сизовым.
А дело было так… По весне, когда со всех крыш на головы прохожих капали тающие сосульки, решили два друга – Кулак, да Петруха Зимин, по кличке Зима, прикупить спиртного в «Красном-Белом» у клуба юных моряков. Пару бутылок водки, плавленых сырков несколько штук, да немного колбаски уложили в целлофановый пакет, расплатились на кассе, как положено, и двинули на автобусную остановку, расположенную невдалеке от торговой точки. Стояли мирно, никого не трогали, желали одного – быстрее добраться до дома Петрухи. Жена его пару месяцев назад покинула в виду бесперспективности дальнейших отношений, и он жил один в двухкомнатной квартире, доставшейся от покойной матери по наследству, на улице Королева. И как на грех на эту же остановку подошла Верка Саблина, известная в районе безотказная девица, ну, если к ней с лаской и алкоголем. Внешне чувиха симпатичная, несмотря на беспорядочную личную жизнь. Среднего роста, женственная фигура, красивые глаза с немного наивным взглядом и длинные ровные ноги не могли оставаться незамеченными истинными ценителями прекрасного пола. А Петруха так по женскому обществу соскучился, что не удержался и сделал ей предложение, от которого она не смогла отказаться:
– Верунчик, у нас с друганом пара бутылок водки, немного закуски. Не составишь нам компанию? А то любое застолье, когда гусары пьют без женщин, дракой кончается.
Это он так сострил, пытаясь поразить своеобразным юмором нестарую девицу. «Нашлись гусары, – подумала Верка, – скорее гуси, чем гусары». Однако авторитетным пацанам хамить не стала, а скромно, как ей казалось, и не без кокетства довела до молодых мужчин свои соображения по данному поводу:
– Ну, если приставать не будете, то я могу с вами выпить и немного поболтать.
Она с юности помнила, что любые запреты для мужчин, словно красная тряпка для быка. В данном случае запретом была сама мысль о попытке ее соблазнения. Знала обольстительница, чем больше строишь из себя «девочку», тем больше будет стремления сломать стены неприступного замка, за которыми скрывается девичья целомудренность. Тем более, Петька ей нравился, почти всю жизнь, по ее меркам. Ну, не менее полугода. А как узнала от знакомых сплетниц, что с женой расстался, то прям, загорелась желанием прописаться к нему в квартиру. Хотя бы на правах сожительницы или на крайний случай близкой подруги. Вдруг сам собой подвернулся такой случай… «Видно судьба нас с милым сводит», – размышляла про себя не совсем бескорыстная дева.
Полупустой городской автобус, ласково называемый горожанами «скотовозом» быстро довез веселую компанию до нужной остановки. Громко смеясь, поднялись на третий этаж в двухкомнатные апартаменты Зимина. Дама по-деловому мельком осмотрела не очень большие комнаты, в которых она надеялась прожить всю оставшуюся жизнь. «Конечно, это не предел моих мечтаний, – подумала Саблина, – но после «однушки» с мамкой, одолевшей своими нравоучениями, то, что надо. Да и как умные люди говорят: с милым рай и в шалаше». Приветливый хозяин решил не тратить время впустую на тщательный осмотр жилой площади, а пригласил гостей сразу на кухню. На правах почти хозяйки Верка попросила у Петрухи чистую тряпку. Тот сначала было растерялся, а потом, порывшись в шкафах, принес обрывок старой некогда зеленой рубашки. Девушка смочила его водой из-под крана и протерла грязный кухонный столик, убирая застывшие следы кетчупа и хлебные крошки. Затем без спроса достала из шкафа, висящего на стене рядом с газовой плитой три тарелки и слегка сполоснув, разместила на столе. Резать скудную закуску на мелкие дольки долго не пришлось. Проблема оказалась в таре для спиртных напитков. Все рюмки, что когда-то имелись в квартире, оказались разбиты и выброшены, а два граненых стакана даже при большом желании на троих не делились. Видя некоторое замешательство своей гостьи, Зима произнес:
– Да зачем нам третий стакан, я с тобой и с одного выпью, даже на брудершафт.
Знал бы Зима, как возвеселилась от этих слов Веркина душа, как зацвела всеми красками в предверии большой и вечной любви. Даже щечки раскраснелись впервые за последние десять лет. Однако вслух она максимально тихо ответила:
–Я согласна.
Вид при этом был таков, словно завидный жених предложил руку и сердце в самое неожиданное время. Между тем, Кулак заполнил водкой два стакана ровно до середины и смотрел на хозяина квартиры, ожидая дальнейших распоряжений. Первый тост Петруха произнес торжественно, пытаясь скрыть игривое настроение:
– Давайте выпьем за любовь. Как сказал один мудрец: «Вечная любовь, конечно, есть, а вот вечно влюбленных нет!».
Подняв руку с алкоголем, он вдруг сразу понял две вещи: на брудершафт из одного стакана не пьют и необходимо в ближайшее время где-то найти еще один точно такой же лафитник, граненый и неразбиваемый. Однако, как говорится «голь на выдумки хитра». Выход нашел, хоть и не сразу. Сделав пару небольших глотков, и уничтожив ровно половину налитого, он передал свой кубок Саблиной. Та отпила глоточек, затем целомудренно коснулась губами губ любимого и… одолела оставшуюся жидкость одним глотком.
После неоднократного повторения церемониала, когда кровяное давление в некоторых местах побудило Петьку запустить руку под подол гулящей женщине и предложить на ушко пройти в соседнюю комнату, сомнения ее терзали лишь минуту. И все бы хорошо… Секс удался, на взгляд понимающей в этом вопросе девушки. Она лежала под одеялом усталая и счастливая, раскинув темные вьющиеся волосы по грязной наволочке на подушке… Однако дальнейшие события стали развиваться в разрез с планами тридцатилетней Верки. Все испортил внезапный уход милого кавалера со словами:
–Я в душ, ты без меня не скучай.
Этот факт развратница была готова пережить в течение ближайших десяти минут, но тут нежданно- негаданно в комнату зашел улыбающийся Кулак. И оказался он абсолютно голый в заметном для всякой женщины возбуждении. Первым порывом Верки было позвать на помощь хозяина квартиры, и она негромким голосом, чтобы не шокировать соседей, произнесла:
– Петя, ты где?
Петруха на призыв откликнулся и даже заглянул в комнату, но его слова сразили даму наповал:
– Да все нормально, Веруха, дай и моему корешу, будем с ним молочными братьями.
Пока Саблина размышляла о том, что и незапланированное совокупление не должно нарушить ее намерений, сама того не замечая, усладила Петрухина кореша женскими чарами. В общем-то, сделала так, как и просил возлюбленный. Однако после данной сакральной сверхжертвы, как пыталась оправдаться в душе заложница мужского коварства, события стали развиваться совсем не по ее расчету. Когда все трое участников веселья вновь уселись за столом, Зимин довольно грубо, как показалось Верке, произнес:
– А теперь проваливай, шлюха, остатков водки нам и на двоих мало.
При этом встал и силой вывел обесчещенную женщину на лестничную площадку. А почти новый серый плащ так вообще бросил вдогонку прямо на грязный бетон. Такой обиды она, естественно, простить не могла. Пока спускалась с третьего этажа до выхода из подъезда, у представительницы прекрасного пола, не привыкшей к серьезным размышлениям, созрел план мести. «Меня, порядочную женщину, только что изнасиловали два наглых мужлана, – убедила саму себя Верка. – Завтра напишу на них заявление в полицию. Мол, так и так, прошу привлечь. А когда Зимин, не желая по такой статье сидеть на «зоне», дойдет до кондиции и согласится жениться на мне, заберу заявление». Идея ей понравилась простотой выполнения и безысходностью для намеченной жертвы.
И надо же такому случиться, что, идя по улице Королева Саблиной, встретился знакомый сотрудник уголовного розыска лейтенант полиции Сизов. Он был в обычных темных брюках, белой рубашке и расстегнутой кожаной курточке. В общем, в гражданской одежде и без пистолета. Ее атака на беззащитного сыщика оказалась безжалостной:
– Вот вы идете, ничего не делая, а на вашем участке только что женщину изнасиловали. Куда только полиция смотрит.
Очевидно, по ее разумению все правоохранительные органы должны денно и нощно следить за тем, чтобы никто и никогда не нарушил ее права, данные законом со стороны государства. Ну, а уставший за день оперативник, уловив запах алкоголя, довольно вежливо спросил:
– Гражданка Саблина, расскажите кратко, что произошло, у меня дел выше крыши.
Практически не соврал Владимир, за год его работы он оставил столько нераскрытых дел на своем участке, что понял непреложную истину – без хорошей агентуры положения дел не поправить. Вера довольно быстро изложила сущность происшедшего преступления в отношении ее, ну, само собой без планов о будущей женитьбе. Сотрудник розыска решил с пьяной гражданки заявления не принимать, а пригласить ее на другой день в свой кабинет. Конечно, отказать такому красивому молодому человеку она не смогла, да и не хотела.
Скромная и трезвая потерпевшая от мужского насилия явилась в назначенное место. Войдя в кабинет, предварительно два раза стукнув в дверь, при входе на вешалку повесила свой плащ. Затем как-то по-женски плавно подошла к стулу напротив стола Сизова и с вопросом: «Можно?» присела на самый краешек, ожидая команды начать давать показания. Вскоре послышалось ожидаемое:
–Слушаю вас.
Оперативник, безусловно, знал распущенность собеседницы. Понимал он и то, что она что-то недоговаривает. Поэтому еще раз, но внимательно пропустил через уши слезливый рассказ о совершенном посягательстве на честь и достоинство в отношении гражданки Саблиной. Затем попросил без особых подробностей изложить на бумаге саму суть челобитной, озаглавив документ заявлением на имя начальника полиции. После соблюдения необходимых формальностей задал несколько уточняющих вопросов:
– Гражданка Саблина, а с какой целью вы пошли в квартиру Зимина с двумя мужчинами и таким же количеством водки?
– Так как зачем? Пригласили выпить, обещали, что приставать не будут. Вот я им и доверилась по наивности…
При этих словах для полной достоверности она достала носовой платок из кармана легкой кофточки некогда белого, а теперь неопределенно серо грязного цвета. Одним пальчиком стала протирать сухие глаза, из последних сил стараясь выдавить хоть какую-то слезу. Но Сизов казался непроницаемым и на женские штучки никак не отреагировал.
– А в соседней комнате вы оказались добровольно вдвоем с ее хозяином? – Спросил оперативник.
– Добровольно. Он мне, если честно, давно нравится и хотела обсудить с ним дальнейшие планы развития наших отношений.
При этих словах Верка сама удивилась своему столь изысканному стилю изложения. Не зря ведь окончила десять классов обучения в школе номер семнадцать практически без троек. Правда, это было давно, и на сегодняшний день она и сама не помнила о своих школьных достижениях. Заметил столь нехарактерную для уличной женщины методику повествования и сыщик. Он улыбнулся и продолжил:
– А в любовную связь с Зиминым вы вступили добровольно?
– Ну, не сразу… А он полез везде со словами «милая» да «хорошая», я и поддалась. Гражданин начальник, но я хотела только ему дать и всего один раз.
Не выдержал сыщик, рассмеялся. Да так, что схватился за живот и заразил своим смехом потерпевшую. Та решила немного смягчить свою позицию:
– Если бы попросил еще разок, то я бы, наверное, согласилась.
Задорный смех возобновился, буквально до слез и у сыщика, и у потерпевшей. Наконец, Владимир совладал со своими эмоциями и продолжил опрос:
– Ну, Игорю Кулакову в первый-то раз тоже добровольно отдалась? Или как в том анекдоте: «Ты первый раз отдалась по любви или за деньги? – Наверное, по любви. Сто рублей – разве деньги?».
Однако Саблина шутку не оценила и серьезно наивным голосом ответила:
– Нет, конечно, я ни в какую не соглашалась. Тут зашел Петя и говорит: «Дай корешку, хочу с ним стать молочным братом. А с тобой у нас все нормально будет».
Последнюю фразу Верка придумала для того, чтобы показать безысходность ее положения. Ей казалось она убедительной. Однако опер выскочил в коридор, чтобы вновь не засмеяться, оставив потерпевшую в полной растерянности. Сизов понял, что раскрытия тяжкого преступления не будет, до суда такое дело не дойдет. «Можно использовать эту ситуацию для вербовки Кулакова или Зимина. Кто проявит слабину, того и сделаю осведомителем. С потерпевшей быстрее всего договорюсь, объясню, мол, нет состава преступления», – размышлял оперативный работник. Когда он вернулся, Саблина собралась с силами и облегчила сыщику напряженные мысли по поводу возникшей дилеммы:
– Гражданин начальник, если Петя на мне женится, я заявление заберу.
Работник полиции улыбнулся и произнес:
– Я поговорю с обоими, может оба прибегут свататься, а вы выбирайте кого хотите. Только пока никому ни слова, что заявление написала и про разговор у меня в кабинете…
– Не, не, не… Никому ни слова. А Петька-то точно ко мне прибежит? – Спросила напоследок размечтавшаяся женщина.
– Приползет, даже не сомневайся, – ответил с улыбкой опер. – И в качестве бонуса тебе анекдот по теме:
«– Ты кто? – спрашивает полицейский в отделении полиции у пьяной женщины.
– Я снегурочка! – отвечает та.
– Какая же ты снегурочка, пьяная, да еще и описалась?
– Так таю я!».
В этот раз Саблина рассмеялась и довольно искренне. Радости в ее душе не было предела, она требовала выплеснуться наружу. Дело, кстати, вовсе не в анекдоте, она его по-сути не поняла, а от теоретической возможности прописаться в квартире любимого. Ей казалась совсем не интересной судьба своего заявления о преступлении, она про него почти забыла. Перед глазами возникла шикарная свадьба с большим количеством гостей. Сама она в фате, а гости в костюмах и при галстуках кричат каждую минуту: «Горько! Горько!». Саблина плавно, слегка пошатывая бедрами, словно белая лебедушка выплыла из кабинета сыщиков. Она не заметила, как прошла на остановку автобуса, как уселась в свой маршрут и добралась до дома. Ее видения нарушил только грубый голос матери:
– Где опять шаталась, шалава? Совсем от рук отбилась.
В другой бы день Верка ответила родительнице в подобной манере, но не сегодня:
– Я по делам, мама, ездила в город.
Такое смирение взбалмошной дочери заставило матушку замолчать и продолжить заниматься домашними делами.
А тем временем оперативник Сизов сразу после ухода Саблиной зашел к своему начальнику Колуеву. Посоветоваться по поводу задуманной оперативной комбинации, а заодно и попросить служебную машину для доставки в отдел полиции насильников. Виктор Александрович внимательно выслушал подчиненного, посмеялся вместе с ним над женской доверчивостью и спросил:
– У тебя эта будет третья вербовка. Сам-то без моей помощи справишься? Оба судимые, прожженные, могут и не согласиться помогать нам в раскрытии «темнух».
– А куда они денутся. Статья-то, как они сами говорят, стремная. Справлюсь, – ответил Сизов.
Потенциальных агентов оперативник нашел быстро, на квартире Зимина пили самогон. Вспоминали про «зону». Про то, какой порядочный образ жизни там вели. Не преминули вспомнить и про «гнилых людишек» – стукачей, которых «кум» на крючке держал. «Кум» – это тот же оперативник, только в местах лишения свободы… особо уполномоченный. Звонок в дверь двух смелых пацанов совсем не напряг. Не спросив: «Кто там», Петруха открыл дверь. Вошедший гость невольно заставил поперхнуться жующего котлету Кулакова, прям чуть не подавился от неожиданности. А его слова: «Гражданин Зимин и гражданин Кулаков проследуйте со мной», заставили обоих вспомнить пословицу: «Помяни черта, а он тут как тут»… Но делать нечего, проследовали в красную российскую «шестерку» без физического сопротивления. Ну, конечно, то один, то другой отпускали фразы типа: «Начальник, что за дела? Врываешься в квартиру без разрешения суда» или: «Ты чего беспредел творишь, начальник», однако это так – для порядка, друг перед другом «крутостью» мерялись.
Приехав в отдел полиции, Сизов обратился к дежурному офицеру:
– Господин капитан, я оставлю в «стакане» на ваше попечение гражданина Кулакова?
К шуткам веселого сыщика все давно привыкли и капитан Петров, почти не улыбнувшись, спросил:
– А бумага официальная о задержании будет?
Именно в этот момент у дежурного зазвонил телефон:
– Алло! Приезжайте скорей, тут двое хулиганов моего мужа бьют, – кричал взволнованный женский голос, затем пауза…– А нет, все нормально, это он их бьет.
И короткие гудки, однако, капитана звонок не сильно отвлек и он, улыбнувшись, посмотрел на Сизова в ожидании ответа. Тот, ответив улыбкой на улыбку, произнес:
– Через минут пятнадцать-двадцать после предварительной беседы определю обоих по закону, чтобы поняли, что мало знать свои права. Надо еще точно знать, какими правами лучше не пользоваться.
Последняя фраза Кулака сильно напрягла, не хотелось ему опять на «зону», сам понять не мог, почему, но сильно не хотелось. В голове крутилось: «За что меня, вполне законопослушного гражданина сажать собрались?». Ответа на такой вопрос никто не давал, даже богатый жизненный опыт ничего не подсказывал. Однако не спросив: «На каком основании?» и тем самым вроде согласившись с нарушением своих конституционных прав, Кулаков вошел в маленькое помещение. Кроме невысокой лавки там не было никакой мебели, но имелось окно в двери для наблюдения за задержанными лицами. Именно поэтому, помещение с площадью не более двух квадратных метров и называлось «стаканом», иногда «аквариумом».
Между тем разговор в двадцать первом кабинете полиции между оперативником Сизовым и оппонентом Зиминым, как говорится, не клеился.
– Ну, ты же знаешь, если я что-то получаю по оперативным данным, то это всегда, правда. А сейчас я от нескольких источников получил информацию, что ты с Кулаковым изнасиловал гражданку Саблину у себя в квартире. – Пытался казаться убедительным работник полиции.
– Никаких делов не знаю, начальник. И Саблиной Верки тоже не знаю, – парировал Петруха.
Он сидел на стуле перед сыщиком, прикрывая руками, украшенными «кольщиком» в местах лишения свободы, свой хилый живот. По его разумению означать это должно только одно – «хоть бейте в дых, хоть издевайтесь по другому, вину свою признавать не стану». Но применять какое-либо физическое насилие к некогда авторитетному сидельцу Сизов и не собирался. Он всегда был против «колки» кулаком, правильно полагая, что оперативный работник должен быть умнее и хитрее своего соперника, а не доказывать, что он круче и бьет сильнее.
– А откуда ты знаешь, что ее Веркой зовут? – Пытался поймать Петруху на слове оперативник.
Вопрос для Зимина оказался настолько сложным, что он замолчал, нахмурил брови, лоб пошел складками от непосильной интеллектуальной работы… Но выдавить из себя смог только где-то слышанное:
– Все, больше ни слова без адвоката не скажу.
А для полной убедительности добавил:
– Хоть убивайте.
При этом согнувшись еще больше и закрывая живот руками еще сильнее. Прекрасно понимая причину привычно защитной позы своего собеседника, оперативник улыбнулся и ответил:
– Это пока подождет. Да и статья-то у тебя не расстрельная. Загонят сокамерники под «шконку», всего и делов. «Не ты первый, не ты последний» – сказала женщина, пряча любовника в шкаф.
После этих слов Сизов позвонил дежурному и попросил доставить в его кабинет заскучавшего в «стакане» Кулакова. Когда тот оказался в кабинете, Владимир вновь применил древнюю как мир, но любимую оперативниками за простоту и эффективность уловку. Максимально миролюбивым и уважительным тоном, коим обычно обращаются к людям, исполнившим свой гражданский долг, произнес в сторону Зимина:
– Ну, ты Петр Николаевич всю правду рассказал? Добавить нечего? Посиди пока в коридоре на лавочке, я с твоим «молочным братом» поговорю.
Задержанный насильник, пробурчав что-то невнятное себе под нос, вышел из кабинета. А оперативник решил «брать быка за рога»:
– Чего делать-то будешь Игорек? Подельник твой все рассказал, даже то, что он Саблиной лично рекомендовал тебе отдаться. Опять тюрьма или как-то по-другому решим?
Сначала замысел опера Кулаков пытался понять сам, без посторонней помощи и лишних вопросов: «Денег, что ли хочет? Так за такую статью ему много надо. А у нас откуда?». Но не найдя достоверного ответа произнес нерешительным голосом:
– А как по другому-то?
– Крутить не буду, скажу напрямую. В тюрьму не хочешь «под шконку», мне помогать будешь раскрывать «темнухи» в нашем районе.
Не зразу дошло до Игоря, что означают сии слова. Сначала подумал, что ему предлагают устроиться на работу в уголовный розыск типа внештатным сотрудником. «Я же три раза судим, не должны таких брать в полицию, – довольно логично рассуждал уголовный авторитет. – Тогда остается только…».
– «Стучать» что ли? Не, я не согласен, – в горячке, не рассмотрев, как следует, то есть со всех сторон, предложение Сизого ответил Игорь.
Глаза его при этом горели огнем несгибаемого, принципиального отрицалы, так на «зоне» звали тех, кто не признавал власти над собой со стороны сотрудников колонии и постоянно совершал нарушения правил внутреннего распорядка. Такой ответ был ожидаем, однако следующая фраза неглупого оперативника оказалась молниеносным экспромтом.
– Не «стучать», а оказывать посильную помощь государству в борьбе с преступностью, – выдал, гордясь патриотичностью своих высказываний, Сизов.
Игорь на несколько секунд задумался. Он посчитал, что между помощью оперу и государству существует огромная разница. Кулаков тоже в душе ощущал себя патриотом России, поэтому ответил:
– Ну, это другое дело, а изнасилование ты нам как спишешь?
Владимир достал из ящика рабочего стола чистый лист бумаги и, пододвинув его к своему будущему помощнику, произнес:
– Короче, если ты согласен, пиши: «Я, такой-то такой-то обязуюсь оказывать помощь в раскрытии преступлений. Сообщать своему куратору обо всех известных мне правонарушениях и лицах их совершивших. В целях конспирации обязуюсь подписывать все документы псевдонимом «Малина». Дату, подпись».
– А почему «Малина»? – решил уточнить, опешивший от неожиданного разрешения сложнейшей ситуации, Кулаков.
– Ну, я так и думал, что по остальному у тебя вопросов не возникнет, – с улыбкой ответил опер. – А «Малиной» подписываться для того, чтобы никто не догадался, в случае если потеряю где-нибудь бумажку с твоей подписью.
– А что такое случается? – Спросил, уже пожалевший о своем согласии помогать государству, будущий агент уголовного розыска.
– Да я пошутил, чего ты сразу набычился-то? Обычный режим секретности. Даже мои коллеги, увидев документы на столе с чьими-то подписями, не должны знать, кто за ними стоит.
Однако сомнения в абсолютной секретности почти заключенного договора о сотрудничестве закрались в голову Кулака так глубоко, что он решил потянуть время:
– Гражданин начальник, дайте мне время подумать, хотя бы до завтра. Я сам к вам приду и дам ответ.
– Никак не могу, даже если бы и хотел, – начал оперативник, еще не до конца продумав аргументы своего утверждения, – мне именно сегодня необходимо принять решение по данному материалу. Я уже и своему начальнику о нем доложил.
Таким образом, сыщик пытался убедить упрямого Кулака, что не все от него зависит в данной ситуации и что руководство придется еще долго уговаривать «спустить дело на тормозах», ради готовности преступника принимать участие в борьбе с правонарушениями. Именно так Сизов расставил ударения, мол, ты уже преступник, а как сложится сотрудничество большой вопрос, мол, вдруг одной мелочевкой будешь потчевать. Мысль оперативника хоть и не сразу, но дошла до уголовного авторитета и он решился принять предложение, не видя другого выхода…Трясущейся рукой, отвыкшей писать по стольку слов сразу, Кулак подписал свой приговор. Но об этом он поймет не сразу, а много времени спустя, через целых два года…
После того, как формально вербовка осуществилась, Сизов решил ее закрепить некими гарантиями:
– Для того чтобы потом ты не крутился «вашим и нашим», на другом листочке пиши явку с повинной по факту изнасилования гражданки Саблиной. Я ее положу в сейф, и пока ты будешь умницей, она там и будет лежать, как страховка наших дружеских отношений.
– А ты меня не обманешь? – Как-то совсем формально спросил Кулак, – я расколюсь, а ты меня в камеру?
Владимир с абсолютно серьезным лицом, подчеркивающим значимость каждого своего слова, четко ответил:
– Даю слово офицера, все без обмана. Договор есть договор. Как говорится: у меня с совестью договор, ежели она меня не грызёт – я её не имею.
Когда все нужные бумажки оказались под надежным замком, оперативник вдруг полушепотом, чтобы подчеркнуть особую значимость секретности произнес:
– Теперь слушай меня внимательно. О месте следующей встречи договоримся по телефону. Я твой номер записал, а мой у тебя высветится, но ты его запиши как-нибудь, например, «Серега» или «Колька». Никаких оперов, никаких фамилий. О нашей договоренности никому ни слова. Мол, я не раскололся и меня отпустили. Это если расспрашивать, кто будет. Даже Петрухе не признавайся. Понял?
Кулак вполне проникся шпиономанией и также тихо ответил:
– Понял, понял. Только дело-то это замять не забудь, обещал.
– Не забуду. Давай в коридор, скажи, пусть Петруха заходит. Да, погоди, забыл сказать, если у тебя появится срочная информация, которой ты решишь со мной поделиться, а для личной встречи нет возможности, можешь и по телефону ее сообщить. Мобильник и у тебя, и у меня есть.
– Так я слышал, начальник, что телефонные разговоры могут прослушиваться.
Сизов улыбнулся и с шепота перешел на обычную громкость разговора:
– Надо же, какой ты осведомленный… А кто это делать-то будет? Либо ФСБ, либо мы, а маслом каши не испортишь. В любом случае чаще мы будем видеться очно, так сказать с глазу на глаз. Ну, давай зови твоего друга.
Задержанные насильники поменялись местами. По еле видимой улыбке кореша Зимин понял, что в деле чего-то не хватает, для того, чтобы неразлучным друзьям расстаться со свободой и друг с другом. Он сел на стул в более расслабленной позе, накинув одну ногу в потертых брюках на другую, показывая всем видом, что он внимательно слушает. Поскольку и оперативник молчал, Петруха, зная понаслышке о любви Сизова к анекдотам, решил взять инициативу на себя и разрядить обстановку:
– Начальник, ты слышал, как триста ментов пытались остановить тысячу участников гей-парада в Москве? Следующий гей-парад численностью тысяча триста человек пройдёт в Санкт-Петербурге.
При этом Зимин как-то с натяжкой, неестественно засмеялся. Опер сидел с серьезным непроницаемым лицом без намека на улыбку. Петруха опустил голову и замолчал. А Сизов прекрасно понимал, какие мысли крутятся в голове у бывалого зэка, как он стремится сделать атмосферу общения более комфортной для себя… Сыщик же тщательно обдумывал нелегкую задачу, как отвести возможные подозрения от вновь завербованного агента. Необходимо обосновать свое решение не передавать проверочный материал следователю, при этом все-таки добиться признания от опытного зэка в тяжком преступлении. Поэтому, чтобы сразу расставить все точки над «и», произнес:
– Короче, Петруха, время тратить на тебя не хочу. Вот тебе конкретное и серьезное предложение. Делаю его один раз… Ты идешь к потерпевшей Саблиной и говоришь, что любишь ее и готов с ней жить, если она заберет заявление из полиции. Мне, на всякий случай, пишешь явку с повинной, … и я вас отпускаю. Если нет, то пошли сразу в камеру.
– Аха, хитрец какой. Я явку с повинной, а ты обоих в СИЗО. Гарантий-то нет никаких.
– Слово офицера полиции тебе гарантия, других не будет. И хорош торговаться – либо пиши, либо пошли со мной в ИВС.
– И еще…, – нерешительно начал Зимин, – вы сказали, что знаете об изнасиловании по оперативным данным. Типа настучал на нас кто-то… При этом говорите, мол, Верка должна забрать заявление из полиции… Что-то тут не клеится.
Оперативник, привыкший сам «ловить на слове» и совсем не привыкший к обратному, что его самого поймают, на миг даже растерялся:
– Так я сначала получил информацию, а потом опросил потерпевшую и принял заявление. И вообще, прекращай тут умничать, а то отправлю тебя туда, где все умные.
В эти прекрасные места Зимин не хотел, совсем отвык от них и он своими каракулями на листе чистой бумаги описал весь вечер, проведенный в компании с Веркой и со своим другом. Однако отдавая документ в руки сыщика, притормозил и неожиданно спросил:
– А Кулак тоже такую бумагу написал?
– Сказал только после тебя. Сейчас напишет, никуда не денется.
При этом Сизов почти силой вырвал листок с признанием Петрухи из его рук. Хорошо, что тот не порвался и вполне остался пригоден для использования по возможному в будущем уголовному делу. Однако для создания достоверного впечатления, что Игорь более стойкий боец, чем его друг, пришлось еще раз менять насильников местами. Якобы, для склонения Кулака к явке с повинной. По окончанию оперативной комбинации для насильников Сизов организовал совместный инструктаж…
– «Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы», – процитировал сыщик фразу милиционера из фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», …затем после небольшой паузы от себя добавил, – а по совместительству взломщики мохнатых сейфов. Прямо сейчас идете от меня к Саблиной. На коленях вымаливаете прощения. Зимин при этом просит руки и сердца у обиженной королевы и, в случае ее согласия, убеждает ее забрать заявление из полиции. Считайте это жестом доброй воли с моей стороны. Еще раз попадете в поле зрения, пеняйте на себя. Поняли?
Со словами: «Поняли, поняли и спасибо гражданин начальник», авторитетные пацаны покинули ненавистный им кабинет. Выйдя на улицу, Зима выплеснул из себя терзающий его вопрос:
– А с какого хрена Сизый сегодня такой добрый?
– Да кто ж его знает? – Начал нерешительно агент, печенкой почувствовавший свой провал, – может Верка и не писала ничего, а мусор нас на понт взял?
– Смысл-то, какой нас прощать, ведь мы в итоге раскололись? – Пытался понять Петруха, а заодно и сгладить факт, что первым раскололся именно он.
