Kitabı oku: «Не на продажу!», sayfa 8

Глава десятая. Крушение/

Crash

Часть 1. Крэш

Началось всё с того, что один мой знакомый взял себе Mazda 6 New. Адаптивные датчики освещения, полная комплектация с люком и панорамная крыша. Парктроник во все стороны от авто и камера заднего вида на магнитоле. В общем, полный фарш. Тут, как ни крути, станешь завидовать, учитывая, что каждый из нас хотел себе такую тачку. Машина для современного среднего класса – это нечто такое, что возводишь в ранг абсолюта и не можешь уже отказаться от этого фетиша. Особенно завидовал ему Риккардо с его Фордом Фокусом третьей модели, который резко подешевел после выхода этой новой серии авто. Не знаю, кто придумал эту гонку за классами, но он был просто гениальным человеком в области продаж. Если это есть у соседа, то ты обязан иметь такое же или лучше, чтобы не казаться отсосом на его фоне. Вот тебе и вся дилемма.

Мы собирались нашим небольшим кружком недопривилегированных личностей и обсуждали, откуда же ему удалось вымутить эти самые миллионы на ее покупку. Это и для меня оставалось загадкой, так как даже мой раздутый кредитный лимит по зарплатной программе составлял около миллиона деревянных. Он же утверждал, что это истинно его деньги, но молчал как Чапаев, когда мы спрашивали, откуда он взял их. От этого момента жизнь начала жрать километры. Куда бы ни отправлялся этот счастливый обладатель заветной мечты, мы везде следовали за ним. Опен-эйр за 80 километров от города, да мы всегда за! Какое-нибудь собрание клуба, в котором мы даже не состоим, – это не вопрос. Даже поездка в деревню Кукуево вызывала неподдельный интерес. С чего бы это? Да хрен его знает.

С этих самых пор и начались проблемы. После возвращения из Белоруссии – если это, конечно, так можно назвать – Г. они преследовали. Он потерял интерес к чему бы то ни было. Работа больше не увлекала до такой степени, что с утра не хотелось ехать в офис. Не в том смысле, что его там очень напрягали, а скорее в том, что смысла в этом ничегонеделании он больше не видел. А что человеку делать, если кайфа в жизни больше не осталось? Идти напролом, стараться разобраться в своих мыслях, чего ему больше не удавалось, а тут такая возможность забыться и погрузиться в старую добрую отвязную жизнь. Лишь только мысли никуда не длись. Теперь они ему не давали никакого покоя. Находиться наедине со своими мыслями – всегда испытание, и именно оно выпало на долю Г. Уничтожая напрочь его мозг и мировосприятие.

Надежды на продолжение прежней жизни рушились, а будущее теперь было чем-то зыбким и непонятным. Оставалось прошлое – его поездка в другую страну, о которой и вспоминать-то стыдно, и все те прожитые за этой рутиной годы. Крушение. Крушение всего того, что он знал в жизни, что он понимал и к чему стремился – вот что его ждало, и вот в этом он и завяз с головой.

Приехав и ощутив на себе обычную атмосферу города, он первым делом выкинул пачку сигарет, остатки которой еще покоились в его кармане. Вначале Г. и вовсе хотел любым из возможных способов выразить благодарность тем таможенникам, которые непонятным образом смогли отправить его обратно, правда, взяв за это щедрую плату из его кошелька. Но вскоре он осознал, что это вряд ли получится, и ограничился внутренней всепоглощающей благодарностью.

Тем не менее его отпуск был окончен, и из непередаваемых ощущений он опустился обратно на землю, с ее проблемами и стенаниями. Машинами, квартирами и деньгами, что ходят всё время рядом, но никак не заглядывают в твой дом. Обыденность приняла Г. с распростертыми объятьями – на работе все ему были рады, да и «друзья» встретили с отменным радушием, устроив вечеринку в его честь, но всё это было не то. Уже не так воспринималось через призму всего увиденного, услышанного и прочувствованного. Как-то лживо. Как вся его прошлая жизнь без смысла.

Вот тогда-то он встретил ее. Этот запах в авто… Именно этим, наверное, она и зацепила. Обычная девчонка, называвшая себя Крэш. Встретились они под светом мигающего прожектора, так незатейливо именующегося прерывателем. На закрытой пати, где, по идее, должны были быть все свои, но эту девушку Г. раньше не видел. Вообще всё это, должно быть, смотрится достаточно комично: Г. и ОНА. Так говорят, когда повстречают свою якобы единственную любовь. Она. Г. теперь именовал эту девушку именно так. Вообще, она плохо вписывалась в круг его обычного общения – своевольна, независима и совершенно ему не поддакивает, даже смеется над ним. Иногда незатейливо, а в иной момент так зло и с усмешкой, которую даже не пытается скрыть. Может, это Г. и зацепило – после пережитого и прочувствованного ему хотелось, чтобы хоть кто-то сказал, насколько он никчемен. С этого самого времени и понеслась эта свистопляска.

Вся наша жизнь завязана на желании. Много времени уходит на то, чтобы это осознать, но в итоге каждый человек приходит к тому, что он раб своего удовольствия. Это чувство, когда всё сжимается внутри и переворачивает твой мир с ног на голову. У кого-то оно длится доли секунды, и до него нужно умело допиваться, а у других затягивается на годы. Тот самый момент удовольствия, который рано или поздно отпускает, оставляя тебя наедине с реальностью. На этот раз момент затянулся и не желал отпускать Г. В таких случаях принято говорить – рвет башню, или что-то в таком духе.

Башню рвало конкретно. Раньше я и представить себе не мог, что можно так зависеть от человека. Что она скажет? Что сделает? Почему не берёт трубку? Вроде, такие мелочи жизни начинают иметь первостепенное значение. И, вроде, с одной стороны, понимаешь, что она просто маленькая дура, но когда она садится рядом, на пассажирское кресло, и улыбается так, как только у нее одной получается, то рациональное зерно отключается напрочь. Этот запах в машине, в квартире, от моей одежды. Кажется, от него теперь не избавиться. И уж тут-то понимаешь, что завяз. «Любой каприз за ваши деньги», – раньше бы сказал я и хитро улыбнулся, но теперь всё это перестало иметь смысл: я придумал себе какой-то иной, параллельный мир, где даже у Г. может всё быть хорошо. Мир, в котором каждый имеет право на второй шанс, и почему-то внутри копошилось стойкое ощущение, что это и есть мой шанс. За какие заслуги всё это, правда, понять было сложнее.

Жизнь разделилась на две части: первую, где Г. проживал серое утро, переваливался по офису в поисках хоть какого-нибудь занятия, кроме опостылевшей работы, и вторую, где он видел Крэш. Он не мог больше продавать, это занятие теперь казалось ему недостойным, уделом каких-то низших слоев, у которых под пиджаками и галстуками вовсе ничего нет. У него теперь это что-то было. Надежда. Надежда на то, что всё может измениться в один момент, и на то, что люди меняются.

Не сказать, что эта девушка не отвечала ему взаимностью или игнорировала. И тем более не скажешь, что она выдала что-то вроде «давай останемся друзьями». Всё у них было как у среднестатистической пары – встречи, свидания, секс. Но Г. хотелось чего-то большего, а вот чего – он понять никак не мог, как ни старался. Чего-то нового, чего в его жизни еще не было, но вот что это такое – ни в одном мудреном учебнике по экономике, которые он зачитывал до дыр, когда учился не по той специальности, куда звала душа, не было сказано. Не сказано об этом ничего и на корпоративных тренингах, и даже печенья с предсказаниями тут не могли помочь.

В таких ситуациях дни сливаются в точку – мозг, не привыкший думать, пытается найти ответ на извечные вопросы: кто я такой и что делать. Именно в такой момент всё это произошло: реклама сделала свое дело – и половина города, где проживал Г., была охвачена эйфорией по поводу предстоящего опен-эйр за несколько километров от города. Судя по рекламным роликам, там было всё: и речка с облагороженными специально под такой день пляжами, и развлечения, а под конец вечера, как это водится, пенная вечеринка с какими-то известными диджеями, о которых раньше Г. ничего не слышал. Тащиться туда не очень хотелось, но этого требовала Крэш, и, похоже, выхода не было.

Плюс все друзья, повинуясь маздовской лихорадке, также выстроились гуськом в очередь за билетами, которые стоили неимоверных денег. Как же всё это просто! Просто собрать с наивных людей львиную долю их зарплаты, пообещав им шоу, пообещав развлечь их до того самого блеска в глазах, о котором многие уже успели позабыть. Человек готов ради этого на всё… Вот они, наркотики поколения Next, наркотики XXI века – те вещи, которые заставляют сердце биться чаще, а мозг – выдавать подобие умозаключений. Наркотики нового времени – это вовсе не кокаин с героином, они давно ушли в прошлое, унеся с собой жатву жизней пропавших бедолаг. Сейчас всё иначе, сейчас ты готов выложить любые деньги, чтобы почувствовать хоть что-нибудь. Почувствовать статус с новым гаджетом, почувствовать значимость, поднявшись на пьедестал, почувствовать себя любимым. Ты готов на всё ради этих глупых вещей, помощниками в которых являются никотин, кофеин, алкоголь. Никогда не задумывались на ту тему, почему медицинские названия этих вещей подозрительно похожи на наркотики? Кажется, я начинаю повторяться…

Крэш вовсю прихорашивалась в квартире, а Г. стоял внизу и пытался перебороть в себе желание закурить. Он не курил с того момента, как вернулся из Белоруссии, и больше всего в этом бросании его раздражала одна вещь. Когда ты бросаешь курить, то первым делом тебя долбит никотиновое голодание, уж не назвать бы его ненароком ломкой, а то мало ли что подумают. Это состояние длится всего пару дней, но потом накрывает самое страшное – привычка. Мы все настолько подвержены нашим привычкам, что уже не замечаем, как привычка начинает отравлять жизнь. Встал. Умылся. Закурил.

Ждешь кого-то – надо покурить. Скучаешь? Опять есть ответ. Да даже банально ждешь автобуса или прогреваешь автомобиль. Что ты будешь делать? Конечно же, закуришь! Эта привычка и есть тот самый момент, который не дает спокойно бросить курить. Не дает спокойно слезть с любого вида наркотиков. Привычку перебороть гораздо сложнее, чем физические мучения. Тут можно хоть головой об стену биться, но итог будет одним и тем же. Привычку можно заменить чем-нибудь еще. Только вот чем?

Г. мял в руке мяч-антистресс, но это слабо помогало. Этот мяч – такая штука, плотность которой идеально подобрана, чтобы обмануть твое сознание и внушить, что мнешь ты женские груди. Должно помогать, но всё равно чувствуется какая-то подмена. Г. пока держится и не закуривает, но сколько это продлится? Наверное, до первой выпитой рюмки, а она уже скоро.

Крэш спускается с лестницы, на ней шикарное платье и две тонны макияжа, которые Г. считает несколько излишними, но всё равно это кажется великолепным. Непонятно по какой причине, когда он видит эту девушку, когда она его обнимает или целует, он постоянно чувствует, что это когда-нибудь кончится. Глупое чувство, согласитесь, когда у тебя на коленях сидит девушка, целует тебя в щеку, а ты думаешь только о том, что скоро всё это прекратится, и по лицу начинает ползти гримаса отчаяния.

Г. натужно улыбается, эти проклятые мысли не дают ему покоя. Откуда они взялись? И почему раньше их не было? Раньше всё шло своим чередом, и это было прекрасно, а что теперь? Какой ему толк от этих мыслей? Ничего хорошего они ему пока не принесли, кроме душевных терзаний, да и вряд ли принесут. Тут нужно выпить, эта коварная вода идеально справляется с мыслями. Ненадолго, но эффективно. Ключ в замке зажигания. Неожиданная улыбка пассажира. Неясный блеск в ее глазах. Поехали.

Часть 2. Опен-эйр

Вокруг взрываются мириады огней. В ушах поселилась музыка. Это похоже на путешествие по космосу через гиперпространство – всё плывет, ты не в силах устоять на ногах, а вокруг проносятся столь близкие, но одновременно такие далекие звёзды. Г. качает головой в такт музыке, не в силах совершать еще какие-либо телодвижения, кроме как опрокидывать бутылку к небу. Когда ты начинаешь думать, то пьешь совершенно по-другому. Мысли вызывают алкогольное отравление. Хочется курить и плакать по непонятной причине, а всё вокруг кажется каким-то смазанным и фальшивым. Рядом танцуют женщины, но ни одна из них не нужна Г., а та, что нужна, пропадает где-то непонятно с кем. Предательские мысли продираются через пелену алкоголя.

Г. начинает свое движение через зоны и танцплощадки. Что это здесь? Кто танцует в этих разноцветных шмотках, вопящих брендами. Кто улыбается от отчаяния в этом прибежище пустоты? Люди. Обычные люди, что окружают тебя каждый день – коллеги по работе, просто прохожие. Служащие, клерки, руководители, директора – все они здесь. В обычной жизни они и не посмотрели бы в сторону друг друга, но здесь… Здесь тонкие грани общественных норм стираются и оставляют тебя наедине с собой, наедине с пустотой внутри. Теперь ты уже вынужден искать спасение в другом человеке. На это всё и рассчитано.

Новое поколение, которое рано или поздно станет мамами и папами. Может, всё так и задумано, и в этом хитрый план по уничтожению человечества? Мы добровольно деградируем и воспитываем детей-деградантов, а они в свою очередь – своих детей. Что в итоге? Да лет через сто мы не сможем самостоятельно завязать шнурки, для этого будет соответствующий «гаджет», а потом, само собой разумеется, нас кто-нибудь да захватит. Не так важно, кто – роботы, инопланетяне или мировое правительство. Они будут нами управлять как стадом. Как добровольными рабами, которые за новый гаджет готовы пойти на бойню. На то всё и рассчитано.

Это всё те самые проклятые корпорации и продавшиеся в них гении маркетинга и рекламы, это они делают нас такими. Стоит перестать смотреть телевизор и остаться дома, как тебя исключают из списков полезных граждан, и ты никому больше не интересен. Теперь ты просто человек, а не электорат, или это проклятое – «потенциальный покупатель». Тебе больше не угождают и перестают улыбаться в магазинах, так как знают, что ты у них ничего не купишь, а в их блестящих очках от Кристиан Диор отражаются только деньги. Чем больше у тебя денег по виду, тем четче они тебя видят, и от этого не избавиться даже под литром текилы. Каждый человек видит то, что сам хочет видеть.

Сверху полилась пена, и люди вскинули руки к небу, а Г. – бутылку, как какой-то спасительный круг. Раньше люди молились богам таким способом, но сейчас совершенно другие боги. Люди больше не верят в высшую силу, а верят в то, что видят, в то, что могут почувствовать, в то, что заставляет их чувствовать. Еще глоток – и бешеный танец закрутил танцпол вокруг. Мокрые разгоряченные тела, прикосновения. Как это всё сексуально.

Кажется, тумблер мыслительной деятельности наконец выключился, и я танцую весь в пене, опутанный лучами проекторов, купающийся в свете софитов. Как я любил всё это раньше, но теперь это вызывает какие-то противоречивые чувства – с одной стороны, ностальгию, с другой – теперь есть что-то еще. Кажется, мне нужно охладиться. Организм близок к перегреву. Я бегу со всех ног, расталкиваю танцующих, несусь к рукотворному бассейну посередине площадки и прыгаю в освежающую прохладу. Народ ликует.

Чему вы аплодируете? Тут человек на грани пытается привести себя хоть в какое-то подобие нормы! Кто-то прыгает за мной, и в людях зажигается этот непонятный первобытный стадный инстинкт. Вскоре весь бассейн забит копошащимися, бултыхающимися телами. Девушки снимают платья, мальчики жмутся поближе к ним. Все, кажется, довольны.

Нигде не побыть одному, хотя эти мероприятия предназначены вовсе не для этого. Посреди бассейна, на спине, с бутылкой, уже наполовину заполненной водой, плывет тело Г. Он смотрит в небо, изредка отплевывая воду на манер кита. Может, вот так всё и должно закончиться? Смысл во всём этом, если он даже не подозревает, куда ему двигаться дальше. Он начинает уходить под воду, не закрывая глаз, чтобы последним, что он увидит в этой жизни, было бы бесконечное и загадочное небо, а не он сам. Такой простой и обычный.

Дно бассейна. Воздух на нуле. Точка отсчета. Говорят, что тело отключается после пяти секунд деятельности без кислорода, а мозг действует еще несколько минут, за которые ты и переживаешь всю твою прошлую жизнь. Посмотрим, сколько интересных моментов было в моей. Конвульсии пошли через спину к рукам и ногам. Резко захотелось жить. Я пытаюсь грести руками, но одежда вымокла и тянет на дно. Кажется, это конец. Кажется, что я вижу тот самый свет в конце тоннеля, но нет…

Свет в конце тоннеля оказался лишь обычным прожектором, и чьи-то настойчивые руки потянули вверх. Ну вот, ничего мне нормально не удается довести до конца. Со мной осуществляют какие-то движения, хм… Кажется, я всем стал резко интересен, глянь, сколько народу собралось посмотреть, как из жизни уйдет обычное Г. Кажется, я придумал новый слоган: «Смерть объединяет. Не забудьте умереть».

Как-то глупо это всё, еще секунду назад никому не было дела, а теперь все стали такими сердобольными. Лизоблюды. Я хочу сказать им всё это, но выходит только нечленораздельное мычание. Кажется, им и это нравится. Смерть – такая штука, на которую не получится смотреть с закрытыми глазами. Кто-то взял меня за руку. Испуганный взгляд.

– Я больше никогда тебя не оставлю, – шепчет мне на ухо Крэш.

Опомнилась. Я пытаюсь высказать всё и ей тоже, но получается как-то совсем плохо. Сознание выключается.

Яркий свет. Откуда здесь такой яркий свет? Что за… Неужели Г. отошел в мир иной? А где тогда ангелы и прочая ересь? И почему так болит голова? Чёрт. На той стороне жизни не должна болеть голова. Встаю на ноги, слава богу, они слушаются, но в глазах нет никакой четкости. Что это? Дом какой-то… Иду вперед, пить хочется ужасно. Вот некое подобие кухни, и я припадаю к крану. Пью и обливаю голову водой. Что вчера было?

Выхожу в центральный холл и что есть мочи ору:

– Где я?

Изо всех комнат высовываются заспанные лица. Тут и Риккардо, и все остальные мои «друзья». Кажется, я в том доме, что мы сняли. Ко мне бежит Крэш и обнимает.

– Больше никогда так не делай!

– Как так? Ни черта не помню!

– Ты чуть не умер, мужик! – говорит Риккардо, на что я только безучастно жму плечами.

– А есть чего выпить? Голова раскалывается.

Все разом смеются, и начинается второй день этой свистопляски, который многое расставит по местам в моей жизни, и всё повторяется вновь. Люди меняются, но происходящее подозрительно напоминает вчерашний день. Я стараюсь держаться подальше от бассейнов и ограничивать себя в алкоголе. Это кое-как удается, пока Крэш остается со мной, но, следуя веяньям своей души, в итоге она опять исчезает.

– Бутылку абсента, пожалуйста!

Мне не интересно уже не то, что здесь происходит, не те люди, что пытаются меня образумить. 70% алкоголя всё же делают свое дело, и в конце концов я просто сажусь на забронированный нами диван и смотрю в одну точку. В голове один вопрос: что я здесь делаю? Нет, правда, зачем я здесь? В башке туман из-за алкоголя, я ничего не слышу из-за постоянного звука басов, от которого не спрячешься. Люди бывают в таких местах, чтобы развлечься и найти партнера на ночь, но мне не весело, и партнера искать не нужно. Я просто следую по течению – куда все, туда и Г. Может, стоит покончить с этим? Наконец, взять себя в руки и поменять свою жизнь кардинально, а не так, махнув рукой.

В разгар мыслей ко мне подходит Риккардо и пытается вытащить на танцпол. Чтобы отделаться от него, Г. что-то орет и толкает наотмашь. Сил не рассчитано, и Ричи отлетает в соседний столик. Начинается потасовка. Сначала какой-то амбал бьет Ричи, потом, не задумываясь, меня. Раньше думал, что звёзды в глазах – это так, россказни и байки. Теперь понял, что это не так. Звёзды рассыпаются по танцполу и пропадают. Г. падает.

Никогда на самом деле не умел драться, всё происходило как-то так, само по себе: ударили тебя – бей в ответ, но сейчас в голове будто бы помутилось. Я вскакиваю и со всей силы бью первого попавшегося. Хватаю другого из-за того же стола и бью его голову об стол. Удар прилетает откуда-то слева. По силе, похоже, тот самый амбал. Опять падаю и пытаюсь сделать подножку. Неудача.

Подняв голову, Г. увидел, что ноги амбала, который оказался не таким уж огромным, болтаются в воздухе. Это охранник схватил его за грудки и теперь отрезвляет, планомерно болтая из стороны в сторону. Меня тоже поднимают и ведут куда-то в кулуары этого монстра развлечений. Небольшое разбирательство – и нас отпускают восвояси, домой. Без права входа на опен-эйр. Все наши «друзья» вовсю веселятся, а мы с Ричи решаем допиться до чертиков дома. Может, и не худшее окончание вечера, так как Крэш пропала и, по всей видимости, не слишком хочет меня искать…

Часть 3. Крушение

Утро, и я смотрю на лицо Крэш, безмятежно посапывающей рядом. Она даже не догадывается, насколько мне больно и плохо от того, что она делает со мной. На самом деле я прекрасно понимаю, что ни одна девушка в моей жизни меня не любила. Все тренинги и прочая лабудистика утверждают тебе, что использовать слова «на самом деле» в жизни нельзя, но это полная чушь! Ты – это ты, и говорить ты должен только так, как сам хочешь, и делать всё, что душе угодно. В разумных пределах…

Так вот, ни одна девушка в жизни Г. не испытывала к нему чувств сильнее влечения. В этих отношениях всё просто: ты чем-то полезен девушке, она же, в свою очередь, дает тебе свое тело. Сдает его в аренду, так сказать. Больше вас ничего не связывает – взяли и разбежались, а тут нечто иное. Ему интересно совершенно другое, не ее тело, что манит так сильно, что даже секса не нужно, а нужна ее душа. Это абстрактное, несуществующее вместилище внутри нее, до которого никому нет дела. До которого никому не добраться. Тут уже ни одежда, ни гаджеты, ни квартира, ни машина и вся прочая ерунда помочь не могут. Нужно нечто большее, и ты остаешься наедине с тем, чем действительно можешь ее привлечь: твое я. Твоя душа, если она еще осталась и не была сожрана современностью. Если осталась хоть толика ее.

Что она увидит, заглянув в тебя? Всепоглощающую пустоту, сосущую из окружающих соки? Или же она – и только она – сможет разглядеть там луч надежды? Разглядеть нечто большее, вытянуть тебя из этого ничто современности. Показать другой путь, указать вектор движения дальше. Ради этого ты готов на всё. Тут уже не важно, проиграешь ли ты битву за постель или проиграешь их десять, тут важно, выиграешь ли ты войну.

И я вновь вступаю в этот бой, и вновь я знаю исход сражения. Те же самые мысли, те же самые образы. Касание ее тела… Никогда не чувствовал ничего ближе и роднее. Жаль, что ей всё равно. И я бьюсь, бьюсь вновь и до конца, зная, чем всё кончится. Мысли, образы, обрывки воспоминаний. Наверное, именно это все люди и называют любовью. И, как ни парадоксально, Г. готов сражаться и проигрывать за нее. Почему? Потому что это единственная соломинка, что связывает его с жизнью. Единственная вещь, что держит от падения в бездну.

Г. обнимает Крэш, но та сбрасывает его руку и мычит что-то вроде того, чтобы он отстал. Эх… Тут есть универсальный помощник – ехать только завтра с утра, а алкоголь сейчас не повредит после таких мыслей. К сожалению или к счастью, в холодильнике остался только абсент – проклятое пойло. Ты и не можешь себе представить, что эта вливающаяся в тебя микстура устроит в твоем организме такой переполох. Скрутит мысли и запутает ноги. На это уходит не очень много времени. И когда все еще только проснулись, Г. уже на рогах. Это не могло понравиться Крэш. Ни одной девушке такое не понравится, и она просто прошла мимо, не сказав ни слова. Иногда отсутствие слов может стать худшим из всего сказанного…

Так быстро кончилось лето. Момент. Лето моей мечты, лето моей надежды. Я думал, что за одно лето можно всё изменить, что за одно лето можно стать другим человеком. Лучше и чище прежнего. Я поступал так, как считал нужным, и думал, что в итоге стал кому-то нужен, но это всё полная чушь. Я как был, так и остался обычным Г. в круговороте дерьма обычных дней. Такой же бесполезный и пьяный от своей никчемности в этом огромном мире, и ничего вокруг. Все, кто был мне дорог или что-то значил, ушли в небытие моего прошлого, а я… Что я? Я так и остался на отправной точке своей жизни, в локомотиве, которому чего-то не хватает, чтобы тянуть состав дальше, и ждет меня разве что тишина.

Тишина переполненных огнями и тестостероном клубов и баров. Тишина борделей и иных злачных мест, куда обычному человеку нет хода. Тишина современности. Электронная тишина. Я погряз в этом, и слезть с этого сложнее, чем слезть с любого вида наркотиков. Когда отпускает привязанность физическая, врубается банальная психология, и я вновь остаюсь наедине со своими мыслями. Г. остается наедине со своими мыслями, которые заполонили его голову и не дают больше существовать на нейтральной скорости. Первая передача включена, но авто почему-то совсем не едет. Может, не хватает объема движка? Или лошадиных сил? А может, просто нет человека, ради которого захотелось бы нажать на педаль акселератора? Нет того человека, что подтолкнет тебя из непроглядной грязи или же зажжет фонарь в темноте.

Попросту нет вектора движения, и Г. блуждает в потемках, не в силах переключиться на следующую передачу, без каких-либо намеков на помощь. Когда у тебя нет вектора движения, нет глобальной цели, пусть и глупой или невыполнимой, ты попросту блуждаешь в темноте, блуждаешь в тумане своих и общих заблуждений в надежде, что тебе кто-то да поможет. В надежде на то, что кто-либо возьмет за руку и выведет из этого непроглядного марева современности. И тут нет другого выхода, как гнуть палку.

Именно тут ты садишься за руль и нажимаешь педаль газа. Первая. Вторая. Пятая. Полет в темноту – и уже не важно, сколько промилле в твоей крови и насколько неадекватен человек, сидящий рядом. Главное, что это она сидит рядом, а ты хозяин движения, и именно ты ответственен за то, что произойдет. Под влиянием алкоголя ты становишься супергероем, и Г. считает, что он сейчас именно такой. Один взгляд восхищения в его сторону – и стрелка спидометра переваливает отметку в 140. Превышен лимит ожидания.

Пейзажи вокруг начинают сменяться с нереальной скоростью – и вскоре становится понятно, что не ты и никто другой не в состоянии этого контролировать. Тут появляется автомобиль, что был рядом на парковке. Автомобиль лучшего друга. И сейчас, в сущности, всё равно, кто из вас быстрее. Было бы всё равно, если бы не эта девушка рядом. Тут нужно доказать, что ты победитель, и два автомобиля, управляемые подобиями водителей, несутся в ночь.

Фонари поселка сменяются непроглядной тьмой, и дорога из четырехполосной магистрали превращается в среднестатистическую российскую двушку с двойной сплошной. Вперед. Только вперед. Педаль газа у пола, и мотор ревет. Блик в окне, бросок влево. Испуганный взгляд. Всё, что я успел запомнить, – это испуганный взгляд человека, который понял, что сейчас произойдет что-то ужасное, и вот оно. Крушение. Крушение во всех смыслах этого слова.

Автомобиль задевает своего недавнего коллегу по состязанию и вылетает на обочину. Обочина, затем кювет. И дикий скрежет вокруг. Г. теперь один. Никто не расскажет тебе, как быстро останавливается автомобиль при аварии. Это доля секунды, и за эту секунду перед твоими глазами проносится вся жизнь. То, что было, чего не было и что могло бы быть. Если ты не попадал в аварию, то не сможешь понять, как вытягивается время. Эта секунда превращается в часы. Тела, подвешенные в состоянии невесомости, замедляются, и ты успеваешь увидеть в глазах пассажира немой вопрос: «За что?» Затем неизменно следует удар.