Kitabı oku: ««Абулбеков»», sayfa 6

13

– Вася, привет, – в телефонной трубке раздался знакомый голос, – это я, Олеся.

– Узнал, привет.

– Вась, я в больнице.

– Что случилось? В каком отделении? А Лешка где?

– Ну, это. Лешка меня побил. Отцу досталось, – голос смешался с плачем.

– Успокойся. В каком ты отделении лежишь? Мы с Тамарой сейчас подъедем.

– В травме. У меня трещина в предплечье. Шину наложили, – Олеся окончательно перешла на плач. Она что-то пыталась сказать, но я не мог расслышать ни единого слова.

– Ну, успокойся, пожалуйста. Не плачь. Мы едем к тебе. Что-нибудь привезти?

– Да, если можно, сока, очень сильно пить хочется.

Я положил трубку. Душа ныла, мысли путались. Неописуемое, неоднозначное чувство переполняло меня. Тамаре я просто сказал, что мы едем к Олесе в больницу. Видя мое состояние, она больше не задавала вопросов.

В больнице к нам вышла заплаканная Олеся и села на заднее сиденье рядом с Тамарой. Когда она успокоилась, рассказала, что произошло. Мы с женой были просто в шоке. Обезумевший от пьянок Алексей устроил дома настоящий геноцид.

Он издевался и избивал Лесю, глумился над ее пожилым отцом. То, что он творил, не укладывалось ни в какие «рамки». Противоречивые и смешанные мысли заполняли голову. Хотелось встретиться с Лешкой и задать ему трепку. С другой стороны было непонятно зачем?

– Разводись! – дослушав Олесю, твердо сказала Тома. – Не жди, пока забьет до смерти. Разводись!

– Да он хороший. Что вы все пристали с разводом. Тетки с сестрами приезжали, все: «Разводись да, разводись». Он же когда не пьет – золотой.

– Тогда думай сама и решение принимай сама, – отрезала Тамара. – Жалей дальше. Он тебя, я смотрю, много не жалеет. То синяками лицо украшает. Теперь до рук добрался. Скоро до головы дойдет.

– Тома, перестань. Сами разберутся, – вступил я в разговор. – А Лешка к тебе приезжал?

– Был уже. Извинялся. Плачет, просит не бросать.

– Трезвый приезжал?

– Ага.

– К нам не собирался?

– Сказал, что приедет к тебе. Будет просить свозить в наркушку. Кодироваться собрался.

Немного посидев с Лесей, мы уехали домой. Рядом с нашим двором на большом валуне восседал Алексей. Ждал.

– Ну, привет, тиран. Чего глаза свои бесстыжие пялишь? И не стыдно, – Тамара сходу накинулась на него.

– Знаю, что дурак, – отрезал Леха.

– Вась, ты глянь, он знает, что дурак. Нет, ты не дурак, ты куда хуже.

– Чё мне теперь вешаться, что ли? Ну, побил. Сама виновата, дура. Мужик пьяный, а она под руку лезет. Тьфу!

– Чего расплевался? Пошли в дом. Устроили концерт на всю улицу, – я закрыл ворота и придержал собаку, пропуская Лешку.

– Вась, помнишь, ты говорил, что у тебя какой-то знакомый экстрасенс есть? Ну тот, что кодирует от пьянки и курения?

– Ну?

– Свози меня к нему. Не закодируюсь, Олеся на развод подаст. Помоги, брат.

– Вспомнил про брата, когда жареным запахло, – пристыдила его Тома. – Чуть что, поджавши хвост к Васе: «Помоги, братан».

– Да будет тебе, Тамара, – вмешался я. – Чего после драки кулаками-то махать.– Хуже, чем есть, не будет.

– Поможешь? – Лешка смотрел на меня слезящимися глазами. Уговаривать он умел.

– Сейчас человек на работе. Ближе к вечеру сходим, здесь рядом.

До вечера Лешка смотрел телевизор. Иногда игрался с Ванюшкой.

Ближе к семи вечера собрались и пошли к «специалисту». Человек оказался дома. Однако, сославшись на усталость, договорились на раннее утро. Чуть свет экстрасенс был у меня дома и, как он сам выразился, взял Лешку еще тепленького голыми руками. Что он с ним делал, я не знаю, но Алексей из комнаты вышел уставший и потерянный.

– Пускай ложится спать. Я ему хорошую установку сделал. На год.

– А что так мало? – спросил я и улыбнулся.

– Желание клиента – закон. Неволить в этом деле никак нельзя. Все, ребятки, до свидания, мне пора на работу.

– Сейчас вместе выйдем, я тоже на работу, – и, повернувшись к Лешке, добавил. – Ложись спать. Я сегодня после обеда приеду и отвезу тебя домой.

– А к Олесе?

– Ну, вначале к ней, а потом домой. Все, не скучай.

В доме у брата жизнь потихонечку стала налаживаться. Постепенно он привел в порядок запущенное хозяйство. Через месяц устроился водителем в местную шашлычку. Возил продукты. Иногда развозил засидевшихся гостей. Мы боялись его сглазить.

Старались вообще ничего о нем не говорить. Олеся с него пылинки сдувала. Многие кореша отвернулись от Лехи. А что с непьющего возьмешь? Все, что раньше делал за бутылку, теперь денежкой брал. Многим это не нравилось. Все чаще, нет-нет, да кто-нибудь из собутыльников  попрекнет его. Вставит какое обидное словечко.

Душа его стала тяготеть и стремиться выпить. Он хотел заглушить боль обиды и стать таким же, как и все окружающие «товарищи». Нет, ему никто силком не заливал горькую в рот, но слова ранили больше, чем действие. Такой он был человек. С этим оставалось только считаться. Хватило его только на пять месяцев.

– Кто там? – спросил я, стоя на веранде. Звонок в дверь поднял меня из кровати. На дворе первый час ночи.

– Васька, братишка, открывай. Это я приехал. Срочно нужна твоя помощь.

– Что случилось?

– Надо срочно раскодировать меня. Я случайно выпил пива с водкой. Ребята пошутили, – он врал, смотрел мне прямо в глаза и улыбался по-детски счастливой улыбкой. – Представляешь. Ха-ха-ха! Они решили пошутить. Они же не знали, что я закодировался. Я никому не говорил. Когда выпил, рассказал. Вот они меня привезли быстренько. Поехали к твоему знакомому.

– Я никуда не поеду. Адрес ты знаешь, – зло процедил я сквозь зубы и закрыл дверь.

– Братка, ну не обижайся. Я правду говорю. Чего ты? А как я через собаку пройду?

– Как входил, так и выйдешь, – отпарировал я его уловку и пошел спать. Но подошел к окну и посмотрел сквозь сумерки, как он перелез через забор, сел в машину на водительское место и поехал. «Тварь, брехливая, – выругался я про себя, – взрослый мужик, а врет, словно ребенок».

Еще долгих полтора года он мучил членов своей семьи. Причем всех. Он мог нагрянуть неожиданно в любое время дня и ночи. Но если днем еще можно было терпеть его пьяный бред, то ночью это было невыносимо. Осенью девяносто девятого года он пропал на целый месяц. Перестал приезжать и не звонил по ночам.

14

У Алексея появился новый знакомый. Человек лет на десять старшего его. В какой-то степени умудренный жизненным опытом и обросший различными связями. Невероятно хитрый, своего рода приспособленец, но не упускающий ничего, что могло быть ему выгодным. Павел сумел распознать Лешку от «А» до «Я». Он мог им манипулировать, словно марионеткой. Алексей верил ему больше всех, считая только его своим самым-самым лучшим другом. По прошествии времени Леша познакомил нас.

Не скажу, что этот человек мне понравился или нет, но от него исходило что-то тревожное и опасное. В нем настораживало все: и взгляд, как бы исподлобья, и потирание кистей рук при разговоре, и манера сутулиться, и смех, какой-то недобрый, неоткрытый. Мы с братом виделись крайне редко, и этого было достаточно, чтобы Павел настроил Лешку против меня. Нет не совсем, мы встречались, общались, но все реже и реже.

Павел помог устроиться Алеше работать в гараж «Камчатгеологии». Во-первых, Лешка был рад работе, которую искал долгих три года. У него появился свой заработок. Во-вторых, он сидел за рулем, а это для него, пожалуй, было, самым главным. Ему не хотелось думать ни о чем. Ни во что не вникать. Он просто безгранично верил и был предан своему новому другу.

Присмотревшись к Алексею и поняв, что после очередной пьянки он испытывает большое чувство вины и стыда, Павел повернул это обстоятельство в нужное ему «русло». Алексей ему стал необходим, так как был неприхотлив и легко управляем.

Не вышел сегодня на работу, или опоздал, или был замечен пьяным на рабочем месте? Все в порядке. Начальник пожурит, Павел пожалеет. Начальник накричит и выгонит, а Павел и пожалеет, и на работу вернет, под свою ответственность возьмет. Только вот Алексей все больше и больше попадал под влияние этого человека. Он уже выезжал вместо Павла на линию, подменял друга на самых трудных участках. Работал с ним в ремонте, была на то нужда или ее не было.

Со временем Алексей с «Волги» пересел на «Уазик», а с него перепрыгнул на дизельный «Урал». Его счастью не было предела. Кореш подсуетился и через свои многочисленные связи помог Лешке получить недостающие категории до первого класса. Он стал ходить по зимникам. Автоколонной уходили далеко от родного дома на север Камчатского полуострова, когда земля и реки были скованы морозом, а сугробы достигали метровой высоты. Тяжелый, адский, невыносимый труд, но почетный, так как благородный.

Автоколонны доставляли к местам газоразведок километры трубопроводов, мощные алмазные буры, буровые вышки и многое другое оборудование, необходимое для добычи природного газа. Всю зиму и раннюю весну, пока не вскроются реки, Алексей работал на зимних трассах.

С наступлением лета рутинное безделье вновь окунало его с головой в бутылочное горлышко. Он по-черному пил горькую, все больше и больше теряя уважение и самого себя.

В очередной раз Олеся попала в больницу после смерти дяди Коли. Ее маленькая голова приобрела форму гигантского шара. Лицо опухло. Помимо ушибов и ссадин, у нее было сотрясение мозга. Больше из страха за будущую жизнь, она обратилась в милицию с заявлением. Алексей прибежал ко мне с просьбами помочь избежать уголовной ответственности и остаться с женой. Я не поддавался. Он обиделся и, хлопнув дверью, убежал. Вернулся. И уже катался в ногах, умоляя о помощи.

Испытывая угрызения совести, я попытался помирить Олесю и Алексея. Тогда мне это удалось в последний раз. Он перестал чудачить. Пить не бросил, но и не дурил.

Так сложились обстоятельства, что, не имея возможности вылететь на материк отдохнуть, мы с Тамарой предоставляли такую возможность Олесе. Она вместе с нашей старшей дочерью летала на Северный Кавказ. Еще в первый раз я зарекся отправлять жену брата с дочерью, но… Оба раза мы с Томой жили, как на вулкане. Он звонил и приезжал среди ночи. Не находя себе места от ревности, он доставал всех. Однако не забывал себя. Лешка ни в чем себе не отказывал.

Водка рекою лилась в его рот, заставляя забыться. Он пропадал из дома на долгие недели, забывая покормить собак и домашнюю птицу. Ревность, граничащая с безумием, толкала его на новые и новые пьянки.

Много раз в жизни я страдал из-за своей доброты, но Лешкина ревность побила все рекорды. Он обвинял Олесю в измене. Он считал, что я ей потворствую. Много всего оскорбительного говорил он, но сколько потом приходилось терпеть Олесе. Снова и снова он бил ее. Но как-то украдкой, исподволь, чтобы никто не узнал. Человек в своем безумстве стал деградировать.

Лешкины пьянки надоели начальству гаража. Он лишился работы. Ему пришлось искать новую. На время он потерял своего друга Павла. Семейная жизнь приобрела для него значение. Леха стал стремиться завести детей. Вместе с Алесей они ездили по больницам. Проходили все новые и новые обследования. Дело осталось за операцией. Необходимо было всего восемь тысяч рублей. Мы с Тамарой предложили свою помощь, но Алексей отверг, сказав, что сам в силах заработать деньги. Он только попросил меня помочь ему в поисках работы.

Я был окрылен тем, что могу помочь брату приобрести новые ценности в этой жизни. Я был очень рад, что за столько времени смогу помочь ему. Была подобрана работа, согласно всех его требований. И машина, и оплата, и коллектив непьющий. А главное, работа в государственном учреждении, со всеми социальными гарантиями. Но прельщало другое – оплачиваемый отпуск один раз в два года. Немалых трудов стоило мне договориться со многими людьми. Наконец-то был назначен день собеседования, от которого зависела Лешкина судьба. Но он не приехал.

Заподозрив неладное, я помчался к Алексею домой. Ворота гаража были настежь распахнуты. В нем сидели мужики во главе с Лешкой и просто жрали водку. Я даже не вышел из машины. Алексей подскочил ко мне и стал предлагать выпить. Было горько смотреть на подобие человека, еле стоящего на ногах. Он бахвалился перед теми, кто ему был дороже и ближе. Просто «рисовался». Сквозь открытое боковое стекло, я схватил его за грудки и подтянул к себе.

– Сволочь пьяная. Тварь вонючая, – я сыпал и сыпал в него всякую брань, пока в его глазах не появился блеск. – Я за тебя унижаюсь. Перед людьми в мольбах катаюсь. Ты что себе позволяешь? Ты перед этими выпендриваешься? Тебе брат не дорог? Ты решил меня на этот сброд поменять? Ну, иди и жри водяру, сволочь. Ко мне больше не приезжай. Все, у тебя нет брата. Нет племяшек. Жри горькую. Рисуйся перед всякой швалью.

Еще не договорив, я включил передачу, сильно отпихнул от себя пьяную рожу брата и уехал домой. Душа рвалась на части. Мне было жалко свой труд и больно за то, что ошибся в благородных намерениях брата.

В двенадцать часов ночи в окно моего дома кто-то тихо постучался.

– Кто?

– Братка, это я. Прости меня.

– Чего приперся?

– Прости. Я тебя подвел. Если с работой в силе, я готов с тобой ехать на работу. Возьмешь?

Я впустил его в дом. Он был другой. Не такой, как несколько часов назад. Передо мной стоял просто выпивший человек с ясным взглядом.

– Братка, давай спать, а то я не просплюсь. Хочется с людьми трезвым разговаривать.

– Падай на Ванькину кровать.

Собеседование ничего не дало. В последний момент Лешка сам отказался от этой работы. Наверное, понял, что может не перебороть самого себя.

До осени он нашел себе занятие, после которого его любила вся улица родного поселка. Лешка и еще несколько соседей заключили договор с сельсоветом и провели теплоцентраль по своей улице от котельной. И не просто провели, а каждому в дом запустили, по трубам пустили, и еще чтобы и на кухне, и в ванной была горячая вода. Всю работу бесплатно, не считая выпитого спиртного. Вот такой человек. А себе доделывал уже с наступлением первых морозов.

В этот момент появился центральный кореш – Паша. Он стал обхаживать брата, словно красну девицу. Алексей был ему нужен.

15

Павел одновременно с Алексеем уволился с прежнего места работы. Но в отличие от брата, он тут же устроился на новое место. Обхаживая Лешку, пообещал устроить его к себе в аварийную бригаду. Делая так, что Алексей опять медленно, но уверенно попадал в его зависимость. Он устроил его слесарем и стал обещать место водителя. Моя обида и Лешкин «друг» сделали свое дело. Мы отдалились друг от друга. До трагических событий виделись лишь мельком и ненадолго.

В августе две тысячи четвертого года мы с Томой приехали в гости к Алексею и Олесе. Лешка ковырялся на улице. В дом заходить не стали, решили позвать ребят с собой по грибы.

– Да ну-у! Дел дома много, – отнекивался Алексей.

– Лешка, поехали. Ведь ни разу в этом году и не собирали грибов. Так хоть что-то на зиму будет, – уговаривала его Леся.

– Не хочу.

Больше уговаривать брата не стали. Ну не хочет человек. Что с ним делать?

– Лешка, как жизнь, как работа?

– Нормально.

– А до меня слухи доползли, что опять тебя из-за пьянки выгонять собрались. Городок у нас маленький. Все друг о друге все знают.

– Кто сказал? – Лешка аж подпрыгнул.

– Люди сказали, которые с тобой работают.

– Брехня. Пашка подсуетился, и, пока он в отпуске, я за рулем его машины работаю.

– Классный у тебя товарищ. Правда? Заботится о тебе, как о маленьком, а ты давно взрослым стал, – съязвил я. – Не стыдно, братишка? Хотя, конечно, ему ты сейчас благодарен. Работа хорошая. За рулем, наверное, и пить бросил?

– Уже две недели не пью.

– Молодец. Вот умница. Как сказано: «Уже две недели…». Самый момент, чтобы закодироваться лет на пять. Организм отдохнет, дома все в порядок приведешь. Вон во дворе сколько работы. Как теплицу двенадцать лет назад поставил, так она бедная и косится, смотрит, каким боком да куда упасть.

– Я кодироваться не буду, – угрюмо сказал Алексей.

– Не будешь и не надо. Ты сам себе хозяин. Я просто тебе совет дельный даю. Если смог себя пересилить, знать толк будет. Приезжай на неделе, я пока в отпуске, отвезу и привезу. Только без всяких экстрасенсов, в стационаре.

– Я не буду кодироваться, – настойчиво повторил Алексей.

– Да я тебе и не заставляю. Просто давай, как взрослые рассмотрим трезвую жизнь. Давай?

– Ну.

– Так вот. Руки у тебя золотые. У трезвого голова работает лучше, чем у пьяного. О чем пьяный думает? Не отвечай, сам скажу. Пьяный о похмелье думает и чтобы он ни делал, эта мысль его грызет и точит, пока в глотку рюмка не опрокинута. А потом? Потом одна мысль – продолжить, или другая – поспать. Из пьяного работник плохой, да и мыслитель никудышный. Мысли путаются. Вот, скажем, тебя в пример взять. Как трезвый, так сразу и работящий и хозяйственный. Ты же, когда трезвый, даже мне запросто так ничего не дашь и не делаешь. Хоть маленькое, но условие поставишь. Так?

– Так, – Лешка улыбнулся.

– Про других молчу. На гнилой кобыле к тебе не подъедут. Но придут, так как знают, что руки золотые. Работа у тебя хорошая. Не будешь пить горькую, зарекомендуешь себя с положительной стороны, и не жизнь пойдет, а малина. Будешь ежемесячно тысяч по десять, как минимум, получать. Что этого на вас двоих не хватит? Мало? Так после работы бери шабашки. Ремонтируй машины. Слесарь. Найди что другое. У тебя же появится масса свободного времени. Будешь его все забивать работой. Олеся сможет сделать операцию, и, даст бог, будет у вас первенец. Ну? Чего насупился? Что молчишь? Я не Паша, я прямо в глаза говорю, а твой друг только использует тебя, да всякую гадость наговаривает.

– Да ладно, Вася. Чё, я маленький? Сам знаю, как жить.

– Вот и живи. Кто мешает. Я не учу жить. Я прошу, посмотри на себя со стороны. Оцени все с трезвой головой. Подумай о своем здоровье. Подумай об Олесе. Загнешься, не дай бог, от пьянки, кому она без тебя нужна? Кто о ней позаботится?

– Вась, надоел. Езжайте за грибами. На обратном пути заезжайте.

– И правда, Тома поехали, что-то задержались мы, – повернувшись к Алексею, добавил. – Обратно будем ехать, грибочков отсыплем на жареху. Подумай про кодировку.

– Мне перед корефанами стыдно.

– А-а-а! Ну и ну.

– А я вам рыбки приготовил свежей. Мы с соседом ночью рыбалить ходили. Заберете на обратном пути, – тут же перевел разговор Алексей.

На том и расстались.

Год високосный, грибов много. Вдвоем с Томой мы быстро набрали четыре ведра. Погуляли по лесу. Подышали свежим воздухом и поехали обратно. Как и обещали, заехали к брату. Он уже помогал в гараже ремонтировать машину знакомому. Мы отсыпали немного грибов в принесенную Олесей миску. Посмотрели на работающего Алексея, который явно не собирался отвлекаться, чтобы не продолжать разговора, начатого раннее.

– Поехали, Тамара, домой. Нами явно пренебрегают. Даже не вышел, чтобы спасибо сказать.

– Леся, до свидания!

– Ой, Вася, подождите, я вам рыбу вынесу, – всплеснула руками Олеся.

– Спасибо. Мы не нищие! – я повысил голос, искоса взглянул на брата и мы уехали.