Kitabı oku: «Егорка и Булат», sayfa 6

Цветы тоже спят

– Вставай, лежебока. Кто рано встает, тому Бог счастье дает, – с этой присказкой Андрей разбудил пятилетнего сыны Сережу. – Пойдем за село на полянку, накосим корове Тайке свежую травку и заготовим сена впрок. Ты ведь любишь парное молоко и сметану?

– Люблю, – признался малыш и проворно спрыгнул с кровати на пол.

С вечера, чтобы утром быть наготове, Андрей наточил бруском лезвие косы. Они с сыном, позавтракав, почти с первыми петухами, едва на востоке зарозовел рассвет, отправились за околицу села к сосновому бору.

Вскоре оказались на месте среди разнотравья с прозрачными росинками на стеблях и листьях.

– Папа, а почему цветы вялые? – спросил малыш, вспомнив, что вчера в полдень поляна утопала в цветах.

– Поздним вечером и ночью, когда солнце зайдет за горизонт, растения, цветы, спят. Им, как и людям нужен отдых, – пояснил отец. – Вот увидишь, как только встанет солнышко, так цветы и проснутся.

Андрей, расправив плечи, принялся косить зеленую траву и сразу воздух наполнился пряными запахами. Небосклон заалел, выкалилось большое солнце. По мере того, как оно поднималось над горизонтом, становилось меньше, ярче и жарче.

– Папа, цветы проснулись, – весело сообщил малыш. Лилово-сиреневые лепестки крокусов и золотисто-оранжевые адониса, словно, ресницы, разлепились от прикосновения теплых лучей солнца. И другие цветы взбодрились, повеселели.

– Они не только проснулись, по и целый день будут смотреть на солнце, поворачиваться за ним следом до самого заката. А когда, наступят поздний вечер и ночь, снова сомкнут лепестки, – пояснил отец.

– Вжик, вжик – вжик, – пела коса. Под лезвием ложился ровный валок скошенной травы. За два часа до полудня они возвратились домой. Сережа с букетом полевых цветов, а Андрей – с гостинцем для Тайки.

Лебединое озеро

Еще в холодную пору на озере вблизи села Белоглинки поселилась пара белоснежных лебедей. Откуда они сюда прилетели, гонимые холодом и голодом? Возможно, с Лебяжьих островов, что в Каркинитском заливе. Укромное озеро в пойме протекающего рядом Салгира и расположенного террасами на возвышенности темно-зеленого соснового бора им явно понравилось.

Несколько раз во время прогулок наведывался к этому месту и всегда замечал неразлучную пару птиц. Постоянно находятся рядышком, плывя то в одну, то в другую сторону. Не случайно эти грациозные и гордые создания с давних пор в легендах, сказках и песнях о любви были и остаются символами верности. Белыми каравеллами плывут по воде и в тихую погоду кольцами расходятся волны. Сблизившись, галантно раскланиваются, беседуют на своем птичьем языке…

Наверное, продолжают обживать озеро, потому что осторожничают, держатся в середине, дальше от берега у косы-отмели, поросшей сухими стеблями камыша. А возможно, местные мальчишки, рыбаки не успели прикормить. Хорошо, что не отпугивают криками, иначе бы птицы покинули беспокойное место. А пока у озера есть шанс стать лебединым.

Если этой паре понравится уютный водоем, то покличут своих сородичей с тех же Лебяжьих островов, где порою от обилия обитателей яблоку негде упасть, а здесь приволье. И станет на озере белым-бело, как в снегопад. Если еще ребятишки начнут потчевать гостинцами, то лебеди точно не улетят. Своим присутствием будут украшать озеро, радовать людей, особенно малышей. Те, что постарше, уже норовят открыть плавательный сезон, а вот на прежде пустынных берегах, поросших изумрудно-зеленой травой с бисером ярких соцветий «анютиных глазок», появились первые рыбаки.

Насадили на крючки наживку, шарики хлеба или теста, закрепили удилища и бдительно взирают на красно-белые поплавки, застывшие на поверхности воды. Может, и самому достать спиннинг, привезенный из Керчи, где увлекался ловлей бычков в заливе на камнях за Бочаркой, и попытать удачу? Понаблюдал несколько минут за рыбаками и за неподвижными поплавками, и понял: сидят ради спортивного интереса.

– В это озеро следовало бы запустить щуку, чтобы карась не дремал, – пошутил я. – Тогда рыба, спасаясь от хищника, будет проворнее, быстрее набирать вес.

– Щуки здесь нет, а вот окуньки, правда, мелкие водятся, но карасю и пескарям они не угрожают, – отозвался один из аборигенов. – Для настоящего рыбака не столько важен улов, сколько азарт и сам процесс. На этом озере приятно отдыхать, а тут еще лебеди поселились, радуют своей красотою взор.

Все же рыбаку повезло – один из поплавков заплясал на воде. Он успел подсечь. Вскинул удилище, на тонкой леске в лучах солнца заблистала золотистой чешуей мелкая рыбешка. Я предложил сделать снимок, но рыбак смутился.

– Когда выловлю крупного карася или окуня, тогда охотно, – усмехнулся он и посетовал. – Но, похоже, долго ждать придется.

Осторожно снял рыбешку с крючка и, пожелав «расти большой», отпустил в родную стихию.

Благостно у озера. Плакучая ива, уронив ветви к самой воде, обрядилась светло-зеленой вуалью. Поблизости на колючих ветках терновника проклюнулись клейкие листочки, а затем раскинутся белопенные кружева соцветий, чтобы осенью одарить сладко-терпкими ягодами. И на гибких лозах барбариса тоже появились почки. У берега, где обилие влаги, растения быстрее набирают силу и рост. К вечеру подают робкие голоса лягушки, как признак того, что вода в полдень прогрелась, и вскоре окрестности огласятся их неугомонной какофонией.

Смеркалось, рыбаки собрали удочки. Лишь пара лебедей осталась охранять полюбившееся озеро. До утренней зорьки они будут скользить по синей глади среди серебряных звезд, отраженных в зеркале воды.

«Змеелов»

В ласковую пору золотого бабьего лета я вышел на берег залива, ощутив свежее дыхание розы ветров. В ярких бликах солнца на мелководье, шевеля зеленовато-бурыми плетями водорослей, набегала легкая волна. И тут же откатывалась назад, чтобы возвратиться снова. Я окинул взором бирюзовый простор. Вдалеке по проливу у темной полоски косы Тузла проходили в Азовское море и в обратном направлении суда: танкеры, сухогрузы, изредка рыболовецкие сейнеры.

В заливе скользили яхты, виндсерфинги, вспарывали воду гребными винтами прогулочные катера. В двухстах метрах от берега, то появляясь на поверхности, то уходя вглубь, выгнув черные блестящие тела, два дельфина, охотились за кефалью, любимым лакомством.

Я тоже, охваченный азартом охотника, решил заняться древним промыслом. Наладил удочку, насадил на крючок креветку и забросил леску со свинцовым грузилом в воду. Сфокусировал взгляд на поплавке из гусиного пера. Вскоре поплавок стремительно ушел вглубь и в тот же миг я взметнул бамбуковое удилище. На крючке, сверкая серебром, извивалось какое-то непонятное существо. Оно было длинным и тонким, по форме не похожее на рыбу. Неужели змея? Перехватив леску, я оглядел добычу и пришел к выводу: это не змея, ведь обличье рыбье, плавники и рыбий хвост.

Так это ж сарган!– вспомнил я иллюстрации об обитателях Азовского моря. Обычно этот вид рыбы, очень вкусной в вяленом, копченом и жареном качестве, водится в определенных, известных лишь бывалым рыбакам, местах. А это какой – то приблудный и попался на креветку-рачка, которого обожают и другие его собратья. После этого случая сарган мне больше на мелководье Бочарки не попадался.

Однажды зацепилась камбала-глосса, наверное, мигрировавшая из Сиваша и акватории Арабатской стрелки. Чаще всего клюет бычок во всех своих разновидностях, а в отдельные периоды, с изумрудно-желтыми переливами зеленуха.

Но змею мне все же, удалось поймать на удочку. Не верите? Я бы и сам не поверил, если бы не убедился в этом воочию. Обитающие в прибрежной зоне эти земноводные пресмыкающиеся, в летне-осеннюю пору любят охотиться на бычков в теплом, пронизанном лучами солнца, мелководье. Я забросил леску с наживкой и закрепил удилище в камнях, а сам занялся добычей деликатеса мидии, очень богатой белком.

Забравшись по грудь в воду, на ощупь, сдирал с камней черные ракушки с желтыми моллюсками внутри. Наполнял ими садок из мелкоячеистой сети. Увлекся занятием, словно охотой за грибами.

Вдруг услышал за спиной громкий плеск воды. Обернулся – бамбуковое удилище, выгибаясь, трепетало от туго натянутой лески, которая, того и гляди, лопнет, как струна. Поплавок то уходил на дно, то пробкой выпрыгивал на поверхность. Наверняка, крупный пиленгас или кефаль попалась, подумал я, предвкушая сюрприз. Быстро выбрался на берег.

Потянул на себя удилище. Увидел голову змеи. Она извивалась на леске. Я вытянул ее на сухую из водорослей подстилку. Как это ее угораздило клюнуть наживку? Пригляделся – из ее рта торчит голова маленького бычка и представил себе ситуацию, которая возникла в воде. Бычок первым попался на крючок, а когда его выследила и атаковала змея, он, удерживаемый леской, не смог от нее спрятаться под камнем. Поэтому бычку суждено было стать живцом.

Оказавшись на суше и, движимая инстинктом самосохранения, змея, изловчившись, выплюнула едва живого бычка. Быстро скользнула в расщелину между выбеленных солнцем камней. Через минуту я увидел над поверхностью воды ее черную головку. Надо сказать, что змеи, увлеченные охотой, очень чутко реагируют на движение на берегу.

Стоит только наклониться, чтобы поднять камешек, или взмахнуть рукой, как она исчезает в глубине и нескоро появляется в нескольких десятках метрах от прежнего места. Поднял, как мне показалось печально взирающего фиолетовыми зрачками бычка в награду за его стойкость, пережитый стресс и дарованный мне сюжет, выпустил его в воду. Шевельнув хвостом и плавниками, он спрятался под поросшим зелеными водорослями камнем, над которым промелькнула шустрая рыбешка – игла. Так по воле случая я из рыболова превратился в «змеелова».

Едва я забросил удочку, как на его поплавке устроилась стрекоза, решившая, что он предназначен для посадки в воде, нечто вроде микро-буйка для насекомых. Вовремя снялась, когда поплавок ушел под воду.