Kitabı oku: «Опьяненные свободой», sayfa 4

– Что докладывает ваш корпус внепланетных наблюдений? – вежливо поинтересовался доктор Бэра.

Игру следовало доводить до конца, даже если она надоела.

Санго Риот дрогнул – странное движение в исполнении гиганта! – и доктор Бэра с запозданием припомнил, что корпус наблюдателей, кажется, не совсем удачно десантировался…

– Наблюдатель сообщает, – бесстрастно сказал пограничник, – что на Второй Желтой действуют лаборатории войны, их координаты уточняются. Продукция лабораторий – боевые машины десанта. Созданные на базе людей. Это новые для нас враги, предположительно очень опасные. Меры их нейтрализации уже разрабатываются. Мы называем их киборгами. На Второй Желтой их называют…

Санго Риот осекся. С юного лица члена Совета Асторы на пограничника глянули древние усталые глаза старика.

– Я догадываюсь, как их называют, – вздохнул он. – Извините, но я вынужден открыть вам Великую Тайну.

– Про Брахму, что ли? – не сдержался Санго Риот.

– Что вы! – отмахнулся доктор Бэра. – Это вообще не тайна, это читают детям! Но вот вам действительно Великая Тайна: Астора не боится людей. Любых людей. В любом количестве. В частности, поэтому ваш десятислойный кордон у Холма Прощаний не имеет практической ценности. Кого Астора действительно боится, так это киборгов. Не опасается, не сторонится – именно боится. Панически. Такой путь развития людей – это процветание человечества, в примитивном, разумеется, смысле – и смерть Асторы. Добавлю: отсветы первой войны с киборгами до сих пор озаряют небеса Асторы изумрудным сиянием!

– Не понял, – признался пограничник.

– Что неудивительно – ведь это наша другая Великая Тайна! Вы так желаете приказов? Вот вам мой приказ: чтоб ни один киборг не проник на священные земли! Ни один! А наблюдателя, передавшего ценнейшую информацию, наградить! Щедро! И, разумеется, он должен получить статус Пограничника. Ведь в корпус наблюдателей, если я правильно помню, вы вербуете всякое отребье, приманивая сказкой о гражданстве? Или я не прав?

– Вы правы, – признал Санго Риот. – Но… мы не знаем, кто этот наблюдатель. Он использует неизвестный нам передатчик и не использует известные нам коды. Передает открытым текстом, на мое имя. Но это не фальшивка, мы проверили. Аборигены не догадываются о нашем присутствии.

– Не фальшивка, – пробормотал доктор Бэра. – Проверили… но кто проверит вас? Да, вот еще что: ваш силовой невод не поможет. Вы сможете убрать астероид, но не Хранилище. Вообще, какая дикая мысль – ловить неводом Брахму!

– Не понял, – сказал гигант привычную фразу.

– Хранилище управляется изнутри. Есть два пути, чтоб туда попасть. Можно умереть. Матрицы всех людей попадают в Хранилище. Но, правда, не факт, что ваша матрица сможет убедить Хранилище в необходимости покинуть данный сектор космоса. Путь второй – слияние с Брахмой. Но я не понимаю, какой смысл вкладывают ваши верующие в это выражение. И, опять же, послушает ли Хранилище слившуюся с ним душу? Уж очень разные весовые категории, если говорить понятным вам языком. В общем, успехов вам, пограничник!

И доктор Бэра выключил экран.

* * *

– Так, значит, ты – зёгэн? – цедит Непобедимый.

Он уже очухался. Он уже отмылся. Он поднялся к нам на крышу казармы и теперь цедит.

– А почему считается, что ты – зёгэн? – размышляет он. – В спаррингах, например, я тебя бью.

Мой напарник жизнерадостно ржет, уставившись на деформированное лицо Непобедимого. Тем самым он подписывает себе смертный приговор, но ничуть этого не боится. Не боятся же быки неизбежной смерти на бойне.

– А это – случайность! – объясняет Непобедимый. – Никто не ожидал от старика прыти. Теперь ожидают. Побить всех возможно – но только один раз. Так в чем ты зёгэн? Слышишь радио? Но это ты так говоришь. Может, у тебя есть маленький приемник в кармане? Пояс? У тебя есть пояс. И у меня есть пояс. У всех есть пояс! Но твой – светится. Значит, хороший пояс, с лампочкой. Снайперу будет удобнее целиться тебе в живот. Так в чем ты зёгэн? В словах. Назвался сам, чтоб все боялись. Но я – не все! Понял?

Он легко спрыгивает вниз. Напарник заинтересованно швыряет ему в спину комочек глины. Прыжок! Непобедимый взлетает обратно – почти как я. Хлесткий удар – и напарник надежно уплыл в аут.

– Вам бы подружиться, – бормочу я.

– Нет, не получится, – с сожалением отзывается Непобедимый, присаживаясь рядом. – Он к тебе привязался, животное… Такие, как он, признают одного хозяина.

И благожелательно смотрит на бесчувственного силача.

– Зачем ты служишь Второй Желтой? – внезапно спрашивает он.

Он очень непрост, этот Непобедимый. Ну, по крайней мере, он так считает. Он думает, что задал сложный вопрос. Но вопрос простой на самом деле. А вот ответ на него сложный. Нет, даже не так. И ответ простой. Ответ простой, поэтому понять его – сложно. И потому я пытаюсь уклониться от серьезного разговора.

– Думаю, главное значение имеет паек, – отвечаю я.

– У Первой Желтой паек лучше.

Это аргумент. Я долго его исследую. О правых и виноватых в этой войне говорить бессмысленно – они веками дерутся. Еще с тех пор, как жили вместе на планете под названием, как я предполагаю, Третья Желтая. И паек у Первой Желтой действительно лучше. И я не абориген, я не связан родней, родиной, детьми, традицией, наконец. Тогда почему? Непобедимый терпеливо ждет ответа. Он для него почему-то очень важен.

– Где-то там, далеко, – бормочу я, – живет чудесная девочка. Анико очень огорчится, если я предам, неважно кого. Она съежится и увянет – а я этого не хочу.

Непобедимый морщится и плюет.

– Что-то такое я слышал в храме! – бросает он как ругательство и уходит.

И вот первый мой рейд в легионе Непобедимых. Цель – Первая Желтая, центр военных технологий, гигантский научно-промышленный комплекс. Ну совершенно никаких военных секретов нет у планет-противниц. Два родственных народа и треплются одинаково. Вчера на Первую Желтую прибыл отряд каких-то жутко профессиональных наемников, и вот наш десант невидимой саранчой валится с ночного неба проверить наемников на прочность. При такой секретности горячий прием нам гарантирован еще на подходе. Но нам везет. На Первой Желтой какой-то религиозный праздник, им воевать некогда. Вторая Желтая тоже его отмечает, но на неделю позже – разные календари, видите ли…

Снова бесконечная высота и чувство слияния с миром – до встречи с поверхностью. Привет, мы уже здесь! В этот раз я не сомневаюсь в праве стрелять. Наемники сами расписались в смерти в собственных контрактах! Лупит со всех стволов охрана, мечутся тени. Оружие дергается в моих руках, я бью из всего наличного арсенала – и пока не промахиваюсь. Вялый пушастик проснулся – сталь и бархат! Нет со мной сладу! Все вижу, всех бью! Пояс полыхает, перекачивая энергию. Спасай, матка, машина-мать, своего новоприобретенного сына!

Непобедимый оценивает мою эффективность и пристраивается рядом.

– Думал продаться за паек! – откровенно поясняет он. – Но лучше в следующий раз. Шумно, стреляют все, будущие работодатели могут и не понять, чего я хочу!

И мы рвемся вперед втроем: друг-напарник слева, враг-напарник справа.

Непобедимые проиграли. Неведомые наемники Первой Желтой оказались более квалифицированными убийцами, и десант растаял.

Мы втроем пробились слишком далеко, в какие-то помещения непонятного назначения. Шли по сопротивлению: что защищалось, туда и ломились. Ведь не было б ценного, тогда б не защищали? По ходу громили, что могли.

– Отходим! – хрипит Непобедимый. – К эвакуаторам, год-ир-зёгэн!

Но я-то вижу, что у нас один путь отхода – вперед. Мы проломились почти сквозь весь комплекс, и теперь эвакуаторы впереди нас. Непобедимый не понимает этого и бьется в коридорах до последнего. Мой напарник бросается ему на помощь. А я зачарованно смотрю сквозь стену – оказывается, я теперь и так умею. Переход. Нуль-переход, техническое чудо Границы. Плоскость вспыхивает искорками – видно, что-то случилось в глубинах Вселенной… И в это сверкание идут и идут черные воины, тащат ящики и устройства. Хотелось бы знать, откуда у ядерных дикарей нуль-переход? Трофей? Но в таком случае у них не должно быть ни одного кода выхода. За одним исключением. Есть одно место, куда сработает нуль-переход без кодов выхода. Холм Прощаний, перекресток миров, где ткань мироздания удивительно тонка и прозрачна. Наш с Анико холм, где мы играли в догоняшки так давно, в прошлой жизни…

Мы дошли до перехода. Непобедимый упал у самой плоскости, прикрывая моего напарника. Ноги его судорожно дергались, он все еще рвался в бой, но душа его, свободная от забот, уже летела к вечным небесам Асторы рядом с незамысловатой сутью моего напарника.

И тогда мне пришлось шагнуть за грань возможного.

Гулко ударили барабаны, и взревели боевые трубы – ВРАГ! У перехода осталась груда тел. Бросок в переход! Догнать, уничтожить! Но за плоскостью меня не встретил осенней жухлой травой Холм Прощаний. Хвост вереницы черных воинов втягивался в изгиб бесконечного коридора. Туман-дыхание у ног. Миллионы переговаривающихся голосов. И что же это? Или даже – кто?

Существо взглянуло на меня мудрыми глазами доктора Бэры. Вопросительный импульс-обращение. Оно не было уверено, что человек сможет его понять – и не погибнуть при этом.

– Можно и без разговоров, – бурчу я. – И так понятно, что толпа убийц со взрывчаткой в нутре разумного существа недопустима. По определению. Война – это же крайний способ защитить мирных, а вовсе не уничтожить их, разве не так?

Снова легкий импульс. Существо полагало, что меня убьют, если я попытаюсь освободить его от проникшей внутрь заразы. Правильно, в общем-то, полагало. Где я и где машина-матка? Нет больше ревущего водопада энергии в моем поясе, и против тренированных убийц встанет обычный, очень даже смертный человек. Существо недоумевало и требовало объяснений. Но это очень сложно – объяснять очевидное. В итоге я пробурчал свое привычное оправдание, к тому же бывшее частью правды:

– Анико обидится, если я отступлюсь. Не хотелось бы огорчить такую славную девочку.

И тут черные воины обратили на меня свое внимание…

* * *

А в разведцентре на Холме Прощаний – суета. Кто-то перехватывает – уже перехватил! – управление гнездом нуль-перехода и теперь ориентирует его в непонятных координатах! Санго Риот с группой смертников замер у плоскости перехода в полной беспомощности. Переход остался в режиме экрана и лишь показывал что-то непонятное, находящееся невесть где, в неведомых координатах. Какие-то коридоры и туман. И колонна бойцов, уходящая за поворот.

А потом Санго Риот увидел, как у плоскости экрана встал знакомый ему человек и спокойно произнес клятву пограничников:

– Здесь я еще стою. И здесь вам не пройти.

В плоскость экрана ударил шок-нож, брошенный со страшной силой. Началось! И тогда командир пограничников понял, что он видит.

– Джан! – заорал Санго Риот, вскидывая в ярости руки. – Джан!..

Его глаза вспыхнули пронзительно-желтым огнем, а в следующий миг вспыхнуло все…

Шаг четвертый

– Джун-гари-гари-джан, джан-гари-гари-джун! – тихо пели рослые бойцы, уходящие в переход.

– Джан?

– Джан – это по-нашему брат, – сказал какой-то серолицый юноша. – Мы здесь все – братья.

– Здесь?

– На Границе, – пояснил юноша. – Тебя выбросило на Границу, брат. Мне выпала честь охранять сон и покой спасителя Хранилища и защитника Асторы. Спи в мире, герой.

– Джан- гора-гира-джан! – тихо пели пограничники, уходя в переход на дежурство в заградотряды…

* * *

Доктор Бэра и Санго Риот шли по аллее махровых пальм. Они впервые разговаривали как друзья.

– Как просто оказалось попасть в Хранилище! – рассуждал доктор Бэра. – Взять любой переход. Ориентировать на возврат к исходной. То есть к Хранилищу. Так просто! А мы это уже забыли. Что-то можно ведь забыть за пять тысяч лет? А варвары в невежестве своем решили, что исходная – это Астора.

– Но это не так? – уточнил Санго Риот.

– Не так, конечно! Астора – сон, чудесный и прекрасный. Всего лишь. Разве может сон быть исходной для такого множества миров?

И он легко засмеялся. Санго Риот угрюмо подумал, что вполне может быть, что доктор Бэра просто так шутит. И что он вообще никогда всерьез не говорит. По крайней мере с ним. Складывалось почему-то именно такое впечатление…

– Учтите эти сведения в своей дальнейшей службе, – отметил доктор Бэра. – Хотя…Хранилище погрузилось в себя, и боюсь, что это надолго. Больше в него нет переходов. Порвалась великая связь, и мир потускнел…

– Учту! – торжественно пообещал Санго Риот. – И надеюсь на вашу дальнейшую помощь… ну, по части сведений.

– Не надейтесь! – снова засмеялся юноша. – Я покидаю свой пост! Он теперь ваш! Кстати, поздравляю.

– А… а как же я теперь?… А вы?

– Ну, вам в чем-то поможет Рона-сан. А я… Вы никогда не задумывались, почему в пространстве Асторы мало мужчин? Задумайтесь. И – удачи вам, защитник Асторы! На прощание я отвечу на любой ваш вопрос, таков мой подарок. Вы же всегда хотели меня о чем-нибудь спросить!

Санго Риот обиженно глянул на него.

– У меня действительно много вопросов, – признал он. – Но теперь, после ваших слов… Лучше я разберусь сам. Вы все равно ничего не объясните, только запутаете еще больше. И всегда надо мной смеетесь!

Доктор Бэра тепло улыбнулся:

– Тогда прощайте, мой друг!

И он ушел, оставив пограничника с чудовищным грузом забот.

Пограничник сердито посмотрел ему вслед. Рона-сан, значит, поможет? А как она может помочь, если ее не найти? На прекрасной Асторе не было ничего похожего на общественные службы связи. Сами асторяне как-то между собой сообщались, но Санго Риот даже о встрече с любимой женщиной договориться не мог. Все, что он мог, это приходить сюда, на аллею розовых пальм, и бродить в ожидании. И иногда Рона-сан появлялась. Такая ситуация гиганта раздражала, и он неоднократно пытался принять привычные меры. Что может быть проще, чем обронить маленький жучок в Доме несравненной Роны-сан? Ну, обронить действительно оказалось несложно, сложно было дождаться сигнала. Еще лаборатории Границы предлагали своему военному лидеру богатый выбор следящих и связующих средств – компактных, малозаметных и абсолютно надежных. Санго Риот занес их на Астору немерено. Проблема та же – нет сигнала.

У берега моря двое подростков ожесточенно спорили, не обращая внимания на то, что уже ночь, то есть недетское время вообще-то. Санго Риот привычно дернулся вызвать полицейский патруль, чтоб те разогнали молодежь по домам, но вовремя спохватился. Здесь не Граница, здесь Астора. Спорят? Ничего не значит. Может, они вообще научную проблему так обсуждают. Без знания языка не понять, а язык выучить невозможно. Кричат и размахивают руками? Тем более ничего не значит. Асторяне в разговорах и не пытаются скрыть или пригасить эмоции, приходилось неоднократно наблюдать и не такое. В любом случае здесь Астора, и подросткам ничего не грозит. К ним никто не подойдет с недобрыми намерениями, как не подходили к Санго Риоту, хотя он чужак и наверняка не раз нарушил какие-нибудь местные традиции.

Подойти к подросткам и спросить с дебильной улыбочкой, не знают ли они, как связаться с Роной-сан? Так подходил уже и спрашивал, причем неоднократно. В ответ – удивленные лица и совет обратиться к своему Дому. Только кто бы подсказал, где его взять, этот Дом?! Подойти спросить у подростков? Спасибо, спрашивал, больше не хочется. Только жалостливые взгляды в ответ и молчание.

– Рона-сан! – наконец рассерженно позвал он.

Было у пограничника подозрение, что каждый его шаг контролируется кем надо. Санго Риот, к примеру, знал почти обо всем, что творится в Границе, почему на Асторе должно быть иначе?

Рона-сан вышла из розовых теней, когда он уже отчаялся ждать. Пограничник довольно улыбнулся – верна оказалась его догадка о тотальном контроле! – но перехватил растерянный и виноватый взгляд женщины и понял, что поспешил с выводом. Не к нему шла на свидание восхитительная арт. У гиганта непривычно защемило сердце.

Они медленно шли по аллее махровых пальм.

– Я… сочувствую вам, – тихо сказала Рона-сан. – Доктор Бэра покинул нас так внезапно. Теперь на вас огромный груз. Груз решений.

– Он сказал, что вы будете помогать мне, – напомнил Санго Риот.

Женщина печально улыбнулась:

– О да! Я готова сделать все, что могу. Но что я могу? Я всего лишь арт. Это очень много… но не в вопросах войны. Хотя кое-что полезное для вас я действительно могу сделать!

Санго Риот внезапно почувствовал холод в груди и слабость в ногах. Нет, конечно же, нет, это был не страх! Но что-то очень похожее.

– О мой бронированный рыцарь! – засмеялась женщина. – А вы, оказывается, умеете предчувствовать? Я вас недооценивала! Да, вы правильно догадались – я тоже вас покидаю! Отныне вы – единовластный и единственный Защитник Асторы! Удачи вам на трудном посту!

– Не бросайте меня! – в отчаянии сказал гигант. – Прошу вас.

– Мир меняется, – серьезно сказала женщина. – И на Асторе тоже все меняется, хотя это и не так заметно постороннему. Жизнь неповторима. Неповторима, понимаете? И движется дальше. Касательно вас это обозначает…

– Я не смогу без вас, – пробормотал Санго Риот упрямо.

– Я не смогу с вами, – тихим эхом откликнулась женщина.

– Но мы могли бы иногда встречаться по делам безопасности Асторы!

– А вот ваш друг не унизился до просьб о подачке, – отметила женщина отстраненно. – Он предпочел корпус наблюдателей за чашку еды.

Санго Риот опустил голову.

– И еще… – нерешительно сказала женщина, – на прощанье: иногда у вас другие глаза. И другой вы. Я думаю, это очень, очень опасно. Ваше иное Я на Второй Желтой…

– Нет ее больше, – смущенно буркнул Санго Риот. – В пыль.

Женщина кивнула:

– Это подтверждает мою догадку. Разберитесь с ним. Неподконтрольная тяга к разрушению – вовсе не то качество, которое допустимо проявлять Защитнику Асторы. Обещаете?

– Да, – не поднимая головы, отозвался Санго Риот.

И женщина ушла, оставив его с чудовищным грузом забот и непривычной болью в сердце.

Там мы и встретились, на аллее махровых пальм. Санго Риот был прав в своих подозрениях: на Асторе действительно ничего не проходило мимо внимания кого надо. Я же в последнее время все лучше слышал тихие переклички и разговоры Домов – так почему бы не подойти к тому, кого я считал своим другом, в трудный для него час?

Так что – аллея махровых пальм. Многоцветное небо. Тишина звенящая. Ночь. Боевому лидеру Границы давно пора спать – но Санго Риоту теперь не до сна! И мы просто ходим и разговариваем.

– Эти варвары, – бормочет он, – лезут на Астору с диким, совершенно необъяснимым упорством! Изо всех щелей. Что им здесь надо? Мы, пограничники, конечно, на посту. Взять, к примеру, те же Желтые Планеты…хотя там и брать нечего, так, пыль всякая по орбите… Но они лезут по-прежнему, теперь вот другие! А это значит – изобретают другие, неожиданные уловки, к которым мы не всегда готовы! Ресурсы Границы не бесконечны! Мы гибнем и гибнем. А количество жадных до Асторы миров не уменьшается! Что делать?

Пограничник поворачивает ко мне яростное лицо:

– Вот ты! Ты же обычный человек? Не силач, не гений единоборств, нет? Как ты смог пройти в Хранилище?! Защитить его? Уничтожить черных бойцов, таких же варваров, как и ты? Как ты смог? Кто ты?!

– Землянин? – предполагаю я.

Санго Риоту вовсе не обязательно знать, что я уже не совсем человек. С него станется загнать друга в лабораторию на предмет разборки для тщательного исследования.

– Землянин, – успокаивается гигант. – Это объясняет, да! Отсюда идея: я найду землян, подобных тебе, для защиты Границы от варваров, подобных тебе же! Ты будешь моим представителем в вашем мире. Вербовщиком.

Я не задумываюсь ни на секунду:

– Нет. И еще раз нет. Я не вербовщик. И не бандит. Не вор и не торговец.

– Надо же, кто бы мог подумать! А кто ты?

– Бывший воспитатель детского сада.

– Тогда ваши детсады – это что-то чудовищное! – заключает Санго Риот. – Получается, все меня бросили?

На высокий ответственный пост, – вставляю я.

– Угу. А вы куда теперь, бывший воспитатель детского сада? – ехидно интересуется Санго Риот.

Ну, у меня запланирован длинный отпуск, – улыбаюсь я.

Вообще-то добрая Анико предполагала, что это будет для меня сюрпризом. Но я слышал переговоры Домов и знал, что одно из этих чудных существ по просьбе юной арт согласилось из любопытства стать моим жилищем. И прямо сейчас заходит неподалеку на посадку.

Вот и он. В конце аллеи свернулось стальной улиткой удивительное существо. Мой новый Дом. При нашем появлении он зажигает габаритные огни, откидывает входной люк и приподнимается над дорожкой.

– Здравствуй, Дом, – говорю я. – Я твой новый жилец, верно? Надеюсь, мы станем друзьями?

– Мы уже друзья, – откликается Дом, удивленный моей осведомленностью. – Привет, хозяин! Куда направимся?

– Ну, перед нами весь мир, – улыбаюсь я.

– Весь мир? Любопытный маршрут… Поехали.

Дом принимает меня в заботливые объятья, и мы убываем, оставив на аллее Санго Риота с чудовищным грузом забот, щемящей болью в сердце и черной завистью ко мне в страстной гоэмской душе.

* * *

Только когда обзавелся собственным жилищем, я понял, какого высокого мнения обо мне Анико. Она подарила мне Дом не задумываясь, абсолютно убежденная в том, что я справлюсь с его управлением. А я без аналитической мощи зёгэна шагу в нем ступить не смог бы! Причем в прямом смысле. Заходишь в тамбур – и упираешься в глухую стену. Помещений – нет. Их, оказывается, надо проектировать. А чтобы спроектировать, сначала понять, чего тебе, собственно, хочется. И это оказалось гораздо труднее, чем обнаружить виртуальный экран проектировщика и перечень общепринятых модулей. Кто не верит, может попробовать сам. Вот вам виртуальный экран, кстати, заменяемый простым ватманом – и? Каким вы представляете себе Дом, если учесть, что это не только место отдыха, но и средство передвижения, и место работы, и узел связи, и собственный ресторан, и бальный зал, и спорткомплекс – короче, все, что требуется для полноценной жизни? Вот то-то же. Задача на месяцы работы проектного бюро на моей несчастной родине.

Но я – зёгэн, и пытаюсь справиться.

Дом благожелательно наблюдает. Нет, он не против помочь – но для этого я должен задать конкретный вопрос или поставить конкретную задачу. Он же не знает, чего я хочу! А чтоб задать правильный вопрос, надо для начала самому понять, чего тебе хочется…

Или вот еще проблема – движение. Дом – транспортное средство, помимо прочего. Как им пользоваться? Сидеть за рулем? Как бы не так. Элементов управления у движителей Дома побольше, чем у самолета – а экипаж поменьше, то есть один я. Можно, конечно, отдать распоряжение Дому голосом – но мир хотел смотреть я, не Дом, значит, мне и рулить. Это я в том смысле, что цели обычно во время движения и появляются. Едешь, видишь что-то интересное и поворачиваешь…

И информационные системы в Доме оказались структурированы так, что не сразу поймешь. И не сразу – тоже не поймешь…

Но я – зёгэн, и я в конце концов понял. Понял, что асторяне сознательно отказались от упрощения. Сначала я тихо злился на пижонство сверхлюдей, потом задался вопросом: а зачем все в жизни упрощать? Зачем все упрощают на моей несчастной родине, например? Чтоб бытовой техникой мог пользоваться даже дебил, вот зачем. Чтоб за руль мощной машины мог сесть тип с полным отсутствием интеллекта. Чтоб было легче. То есть – подстраивают под самый низкий уровень. Отучают людей думать, напрягаться, понимать. Растренировывают. Тянут всех к сообществу дебилов. Вот такой неожиданный вывод.

Далеко не сразу мне стали видны плюсы такого сложного устройства жизни. Даже до зёгэна далеко не сразу дошло, что сложность управления прежде всего дает понимание того, чем управляешь. Своего рода обучение. Долгое обучение, тяжелое – но, как я заметил, асторяне живут не долго, а очень долго – и потому никуда не торопятся. Языку, к примеру, они учатся всю жизнь – и по уровню владения могут довольно точно оценить друг друга.

В общем, Дом меня сильно удивил. Живя в гостях у Роны-сан, я как-то не задумывался, откуда, к примеру, берется в Доме еда, вода, или зачем Дому целый парк роботов. И как решается вопрос с детскими садами, школами, больницами, если кроме Домов других сооружений на Асторе нет…

Что меня не удивило, так это одиночество. Я и раньше подозревал, что наличие Дома с коренными асторянами не сближает, теперь получил подтверждение догадки. Жизнь в собственном Доме – воплощенное одиночество. Чтоб оно кончилось, необходимо только одно – интерес асторян к твоей персоне. Собственно, и на моей родине было так же: наличие дома от одиночества не спасало, а усугубляло. Нет, между собой асторяне дружили, и очень даже бурно, разнообразные объединения Домов возникали и распадались, Дома перемещались по всему континенту только для того, чтоб кто-то встретился с кем-то. Но меня это не касалось. Кому я мог быть интересен? Я даже не понимал, чем асторяне занимаются. Наверно, кто-то занимался и такими, как я – варварами. Но для этого исследователи уходили в Границу, как Рона-сан. Изучали нас, так сказать, в естественных условиях.

Пожалуй, последнее утверждение не совсем верно. Мной все же интересовались. Я постоянно слышал легкие шепотки Домов. Они болтали обо всем, и я без стеснения слушал. То, что не было предназначено для чужих ушей, передавалось по особым каналам и шифровалось. Особые каналы я тоже мог слышать – но зачем? А в общей сети обо мне говорили часто – в форме одного и того же вопроса моему Дому. Мол, а чем занимается твой хозяин? Как ничем?!..

Пространства Асторы не приветствовали тунеядцев, это я осознал сразу.

Дом решился на вопрос, когда я уже был готов к ответу. Как чем я буду заниматься? Тем же, чем и на своей несчастной родине. Я же – бывший воспитатель детсада, существо экзотическое не только здесь, но и у себя дома.

Дом не понял. Как это – исследовать воспитание на Асторе применительно к варварам? Разве это не опасно, не жестоко, наконец? В любом случае – необдуманно. Никто на Асторе не позволит ставить такой эксперимент на человеке.

– А на себе? – спрашиваю я.

Дом озадаченно замолкает, и остальные Дома тоже.

И я работаю, работаю до желтых кругов в глазах. Информация обрушивается на меня лавиной – море, океан информации! И постепенно раскрывается история становления сверхцивилизации – пока что только самый краешек, самые интересные кусочки. Если б я не был зёгэном, я бы сошел с ума от напряжения. Но машина внутри меня безошибочна, и я продолжаю работать.

Дом сам перемещается куда-то – я не вмешиваюсь, не до того. Только благодарю его, когда вдруг обнаруживаю снаружи чудесное заповедное озеро в горах, или цветущую степь, или задумчивую тишину садов. Дому приятно делать мне маленькие сюрпризы.

Несколько раз в информационных течениях мелькает символ Роны-сан. Я не делаю попыток напомнить о себе – великая арт поглощена работой. Теперь, когда я работаю сам, я понимаю, насколько она занята. И Анико занята не меньше ее.

И только через несколько месяцев я сдаюсь. Не то чтобы у меня ничего не получилось – наоборот. Но мои труды бесполезны Асторе. Зачем ей приемы обучения и воспитания варваров, если ни одного варвара нет в пространствах Асторы? Даже я не в счет, потому что я не варвар, а зёгэн. А Астора не приветствует тунеядцев.

Дом вместе со мной остро переживает неудачу. Мы крепко сроднились с ним за эти месяцы. Он меня зауважал. А я – его.

– Куда ты теперь? – спрашивает Дом.

Я напоминаю ему, что в Границе есть такое формирование, как корпус Наблюдателей. Там постоянная нехватка кадров.

– Корпус Наблюдателей? – прикидывает Дом. – Арктур или Голубая Вега?

– Арктур, – легко решаю я.

Почему нет? Где бы я ни находился, мне не изменить своей сути, и я по-прежнему останусь землянином. Ну а одиночество – оно всегда со мной, в любом из миров.

И мы берем курс к Холму Прощаний.

* * *

Санго Риот во власти, оказывается, не очень приятный тип. И попасть к нему непросто – бюрократия стеной. Но у меня веская причина для встречи, и я прошел.

– А, явился, бывший воспитатель детского сада! – язвительно поприветствовал он меня. – Тот, который не вор и не бандит! Хотя чем ты отличался от них на Второй Желтой, кто бы мне объяснил, э? А, ладно, не до разговоров, извини уж вора и бандита. Некогда мне, приходи позже, э?

– Я слышал, сигнал тревоги был? – поинтересовался я вместо спора.

– Не мог ты слышать сигнала, он по внутренней сети прошел!

– А по какому поводу общая тревога? Просто так, чтоб не расслаблялись, или есть причина?

– Твои черные воины захватили базу седьмого заградотряда! – заявил Санго Риот гневно. – И сейчас мы будем их вышибать! Кстати, как ты прошел в разведцентр? И что тут делаешь?!

Его глаза горели восхитительным красным огнем.

– У меня подготовка для ближнего боя, – сообщил я. – Дай оружие и место в группе.

– Как ты прошел в разведцентр?!

Но оружие и место в группе я получил. С ним можно было ладить, с Санго Риотом во гневе, и это вызывало сомнения в искренности его гнева.

План боя был прост до неприличия. Нас выбрасывают на базу в случайных местах – и вперед, в смертельную игру! Центр управления гнездами нуль-переходов находился под контролем врага, поэтому выброска имела всякие…варианты. Один из неприятных – попасть под огонь своей же автоматической системы защиты. Самый хороший – попасть в центр управления и все там поломать. Правда, хороший вариант предполагал несомненное наличие и плохого – автоматическая система защиты, собственно, этот самый центр и защищала.

– Я-то пограничник! – заявил мой напарник. – Защищать Астору – мой долг и моя работа. А тебе здесь нечего делать, варвар. Иди отсюда. Здесь тебе не дадут лишнюю тарелку еды, здесь убивают.

Себя он, конечно, полагал бессмертным. Он закрыл мне переход. Накачанная фигура, высокий, естественно, рост, самоуверенная улыбочка на откормленном лице. Даже в смертельно опасной операции он не желал делиться теплым местом с чужаком. Цепной пес Асторы.

– Да, ты пограничник, – покладисто согласился я. – Вот и иди первым. А я – вторым, потому что лучше тебя в ближнем бою. Будешь беречь меня для ближнего боя, прикрывать собой. Вопросы есть?

Вопросы и активные возражения, конечно, были, но тут началась заброска, и мы попали под огонь автоматической системы защиты. Что же она не сработала против десанта черных воинов? Прав Санго Риот: идут иные и изобретают новые уловки, их не остановить.

Мой напарник упал, прикрывая меня. Тактильную взрывчатку вперед – подавитесь! Дверь центра управления – вдребезги! Здравствуйте, я пришел!