Kitabı oku: «Избранное», sayfa 10
– Тебе чего, родимый? – перебил секретаршу Евгений Николаевич, грубо обращаясь к нищему. – Говорят же тебе – я не принимаю с утра. Тем более таких, как ты. Не зря, наверное, заработал вчера, – закончил он, показывая на синяк нищего.
– Зачем же вы так? – тихо произнес нищий. – У меня для вас хорошая новость, а вы меня гоните, не выслушав, – и здоровой рукой он неожиданно извлек из холщовой сумки борсетку: – Вот, возьмите, мне кажется, она ваша, – протянул борсетку изумленному Евгению Николаевичу нищий.
– Что? Как? Откуда? – не находил, что ответить, Евгений Николаевич.
Секретарь Надя недоуменно переводила взгляд с нищего на своего шефа и обратно, ничего не понимая, и не зная, что сказать. Наконец проронила:
– Может, чаю, Евгений Николаевич?
– Да, давай горяченького, две чашки, – и, подмигнув Наде, – и что-нибудь к чаю… И закусочки…
– Тебя как зовут? – взяв борсетку, обратился к нищему.
– Володя.
– Володя, Владимир, значит. Давай, Володя, проходи в кабинет, поговорим, – сказал Евгений Николаевич.
– Ну что вы, я же вот… – замялся Володя. – В таком виде…
– Ничего, ничего, проходи, – распахнул дверь Евгений Николаевич, жестом приглашая Владимира в кабинет.
Помявшись, Владимир вошел и, покуда Надя суетилась у стола, начал внимательно рассматривать картины на стенах:
– Хорошие картины, настоящие, – произнес Володя.
– Ты раздевайся, снимай свою куртку, не по сезону она, мой руки – вон там туалет, и к столу, – распорядился Евгений Николаевич. – У нас с тобой долгий разговор будет.
Сняв куртку и повесив ее на спинку стула, Владимир зашел в туалет. Взглянув в зеркало, смутился. На него смотрел заросший, давно не мытый, с нечесаными волосами и бородой пожилой мужик.
– Да, совсем ты опустился, Володя, – произнес сам себе. – Пора бы тебе встряхнуться.
Он долго, неуклюже мыл с мылом руку, лицо, затем взял лежавшие на полке ножницы, аккуратно подправил бороду, причесал ее и волосы и, увидев на полочке коробочку с пудрой, немного припудрил синяк и произнес в зеркало:
– Ну вот, теперь ты вроде похож на Володю, если бы, конечно, не рука, – и, грустно улыбнувшись, скомандовал. – Вперед, боец!
Увидев вошедшего Владимира, Евгений Николаевич охнул:
– Оба-на, да ты, оказывается, красавец! Как тебе, Надя? Ты посмотри на него…
Надя, улыбнувшись, налила в бокалы коньяк, положила в тарелки закуски и, осветив мужчин белоснежной улыбкой, направилась к выходу:
– Я в приемной, Евгений Николаевич! Если что надо, зовите.
– Хорошо, Надя! – И, обратившись к Володе: – Ну, давай, друг, за наше здоровье!
Коньяк был отменный – Володя в своей жизни не пил такого. Он выпил залпом и начал закусывать. Закуски были достойны коньяка. Несмотря на свое огромное желание выяснить, как же борсетка попала к Володе, Евгений Николаевич медлил с этим вопросом. Выпили по второй, третьей и только после этого он спросил:
– Ну а теперь, Володя, расскажи, как же все-таки борсетка к тебе попала?
– А очень просто! Когда вы ушли после нашего разговора, я смотрел вам вслед и думал: «Вот этого человека жизнь не ломала, баловала, и любой стресс может вышибить его из седла и в один момент превратить в спившегося нищего. А ведь он и не подозревает об этом». Ведь так? – неожиданно обратился он к Евгению Николаевичу.
– Ну я бы не сказал, что баловала меня жизнь, всякое бывало, бизнес – дело не простое… Был и рэкет, и бандиты наезжали, и проверки разные… Не все так просто.
– Нет, это не то, – вздохнул Володя. – То, что вы говорите, это борьба, это нормальная жизнь, а вот когда наступают обстоятельства, когда ты не можешь бороться, когда у тебя сил для борьбы нет. И не только сил, но и желание пропадает, когда от тебя все отвернулись, когда на тебя смотрят с презрением, когда ты, – он сделал паузу, глаза его повлажнели, указательным пальцем левой руки он показал на культю и закончил дрожащим голосом, – когда ты в одночасье становишься инвалидом… Вот тогда ты и ломаешься. А жизнь подхватывает тебя и катит по наклонной вниз. Ты теряешь работу – кому нужны однорукие? От тебя отворачиваются друзья, забывают родные, уходит жена… Ты теряешь жилье и спишь где попало, ешь что попало… И становишься не человеком, а нищим… Вот такое падение я имел в виду, – закончил с волнением Володя и продолжил уже спокойным голосом. – Так вот, я смотрел вам вслед и увидел, как двое молодых людей, толкнув вас с обеих сторон, быстрым незаметным движением на ходу срезали у вас борсетку и продолжили бежать в мою сторону. Видя такое безобразие, я не мог не вмешаться и, подставив ногу белобрысому, схватил его за руку, вырвал борсетку и завалил лицом на асфальт.
Перед тем как завалить второго, получил в глаз, но через секунду и второй лежал на асфальте. Я ведь, потеряв руку, слава богу, не потерял навыки рукопашного боя, а чтобы справиться с этими подлыми воришками, достаточно и одной руки. Они же здоровые парни – руки-ноги целы, да и голова на месте – могли бы спокойно себе зарабатывать, а они воруют, подлые. Голова-то есть, а в голове гнусные мысли. Очнувшись, эти трусливые шакалы тут же убежали.
Я хотел было отдать борсетку вам, но вас и след простыл. Адрес вашего офиса я нашел на визитке. И вот я здесь, правда, на такое угощение я не надеялся. Спасибо вам большое, такого коньяка я не пил в своей жизни, еще раз спасибо! – и Володя засобирался уходить.
– Нет, нет, нет, не спешите! – Евгений Николаевич неожиданно для себя перешел на «вы». – Останьтесь, посидим – поговорим.
Еще вчера, проходя мимо нищего, он и представить не мог, что сегодня будет сидеть с ним за одним столом в своем кабинете, угощать дорогим коньяком с изысканными закусками. С интересом слушать и обращаться к нему на «вы». Ему было интересно это общение. Владимир оказался хорошим собеседником и своим поведением вызывал уважение.
– Расскажите, Владимир… Извините, как вас по батюшке? – продолжил Евгений Николаевич.
– Вы не поверите, – улыбнулся Володя, – отчество у меня, как у Ленина, Владимир Ильич… Но вы зовите меня просто Володя – так для меня привычней.
– Хорошо, Володя, я очень благодарен тебе за борсетку. Для меня это очень важно, и даже не столько кошелек с деньгами и кредитки – я их уже заблокировал – а вот потеря паспортов и мобильного телефона с информацией – это для меня трагедия.
– Ну что вы, Евгений Николаевич, это не трагедия… Никакая материальная потеря не может сравниться с потерей конечностей, потерей здоровья – это невосполнимо. Все остальное – дело наживное и может сломать только слабых людей… – задумчиво произнес Владимир, внимательно глядя на Евгения Николаевича.
Беседа продолжалась далеко за полдень. Володя рассказывал о своей жизни: как он вырос, служил в армии, воевал в горячих точках… Как потерял руку, как отвернулись друзья, жена… Как остался без работы…
Евгений Николаевич внимательно слушал, делился своими проблемами… Как ни странно, Володя давал разумные советы, и Евгений Николаевич внимательно прислушивался к ним…
– А вы счастливы, Евгений Николаевич, в своей жизни? – вдруг неожиданно спросил Володя.
Честно говоря, Евгений Николаевич никогда не задумывался над этим. Жизнь шла своим чередом: учеба, работа, женитьба, рождение детей, карьера. Работа ему нравилась – он строил дома, в которых потом жили люди, и радовался вместе с ними новому жилью.
Работа приносила ему удовольствие и достаток. Он любил свою семью, детей, любил свое дело, хобби.
– Да, Володя, я счастлив, – сделав паузу, ответил Евгений Николаевич. – А, ты, Володя? Глядя на тебя, не скажешь, что ты счастлив…
Володя призадумался:
– Все люди разные, Евгений Николаевич, и по-разному ощущают счастье: алкоголик безмерно счастлив, что ему досталась рюмка водки с утра и, приняв ее – долгожданную, от счастья погружается в бредовые мечтания; лентяй, весь день лежа на диване и попивая пиво, счастлив, что нашел на ТВ хороший, с его точки зрения, фильм. Смотрит в ящик и мечтает быть таким же, как герой фильма. Я не хочу такого счастья. Деловой же человек, как вы, Евгений Николаевич, счастлив от осознания, что он творит для семьи, для людей, для будущего… И врач, и учитель, и строитель, и многие другие счастливы оттого, что они нужны людям…
Вот такого счастья я хотел бы – быть нужным людям. Да, я тоже был когда-то по-настоящему счастлив – я был нужен людям, любил и был любим… Но, увы, в один миг счастье это закончилось, – с грустью произнес Володя и задумался… Но вдруг встрепенулся, выпрямился, голос его задрожал, и он громко и твердо продолжил:
– А знаете, Евгений Николаевич, мне кажется, что у меня еще не все потеряно, и я тоже найду свое счастье. Я уверен в этом!
Время пролетело быстро, и расставались Евгений Николаевич с Володей уже настоящими друзьями.
«Как обманчиво первое впечатление при встрече с людьми и как быстро меняются обстоятельства, – шагая по Невскому мимо того места, где он вчера встретил нищего, думал Евгений Николаевич, – и как быстро эти обстоятельства могут изменить жизнь каждого из нас…»
Послесловие
Евгений Николаевич пригласил Владимира на должность руководителя отдела в службу безопасности компании. Через пять месяцев для него был изготовлен современный протез правой руки, к которому Владимир Ильич быстро привык и управлял им как живой рукой.
Через полтора года он женился на Наде, и теперь они с женой воспитывают маленькую дочь Полинку.
Евгений Николаевич открыл Фонд помощи бездомным, назначив управляющим Владимира Ильича, и теперь при встрече с нищими всегда подает им небольшую денежку. Вот так одна незначительная, с первого взгляда, встреча может перевернуть мировоззрение и жизнь многих людей.
Случайный прохожий
Даже если вам будет очень плохо, не отчаивайтесь – ночь заканчивается утром, и наступит снова день.
Wels Vokner
– Отказано! – произнесла механически отработанным голосом пожилая дама, сидящая среди кучи пожелтевших папок, которые лежали на столе, стульях и прямо на полу. Казалось, что она сама является продолжением или даже дополнением к этим пожелтевшим от времени бумагам. Такая же, похожая на старые папки, пожелтевшая кожа на конопатых с редкими волосинками руках, такое же в морщинах лицо с большой бородавкой на верхней губе и длинным толстым волосом, вызывающе торчащим из этой бородавки. И абсолютно полное отсутствие какого-либо сочувствия.
Ни один мускул не дрогнул на лице этого чиновника в юбке, спокойно произнесшего слово «отказано». Для Надежды же это означало крах всех ее ожиданий.
– А может, все-таки можно что-то сделать? – с надеждой тихо спросила она.
– Нет! Это окончательное решение: вам отказано в проживании в нашей стране, – с ударением на слове «нашей» произнесла дама. – До свидания, вернее, прощайте! – закончила она, кивнув головой в сторону двери.
Понурив голову, Надежда вышла из кабинета, молча прошла по коридорному лабиринту, вышла на улицу, всей грудью вдохнула свежий воздух и так же молча пошла в сторону автобусной остановки.
«За что же мне такое наказание?» – думала она, медленно шагая по улице, не замечая прохожих. Не доходя до автобусной остановки, свернула в сквер и присела на скамейку. Ярко светило солнце, вокруг насыщенными красками цвели розы, бугенвиллеи, множество других цветов. Но все это не радовало Надежду – ей в очередной раз отказали в праве проживания на Кипре.
«И что теперь делать? – задумалась Надежда, и на глазах ее выступили слезы. – Работы нет, денег нет, а теперь вот и последняя надежда получить право проживания исчезла…»
Слезы потекли по щекам.
– Что делать, что делать, что делать? – тихо повторяла Надежда, вытирая бумажной салфеткой слезы. В памяти проносились отрывки ее жизни: вот она маленькой девочкой ходит в садик… беззаботное детство… потом успешно учится в школе и вот уже она – отличница, красавица – на выпускном вечере. Учителя говорят теплые слова, напутствуют на прощание, желают успехов, счастливой жизни. Впереди открыт весь мир: живи, Надежда, радуйся…
Дальше инженерно-экономический институт, встреча с Михаилом, переросшая в любовь. Получение диплома по специальности «экономист» и распределение в небольшой городок в Днепропетровской области. И, что самое главное, вместе с Михаилом.
А дальше свадьба, рождение двух сыновей. Счастливая жизнь. Квартира, конечно, съемная, но денег, зарабатываемых Михаилом, хватало и на оплату квартиры, и на еду, и на воспитание детей. Затем дети пошли в садик, и Надежда стала работать. Правда, не по специальности, но это не главное.
А дальше дети выросли и разъехались по разным городам необъятной родины продолжать обучение. Началась перестройка, был снят железный занавес, стало возможным поехать куда захочешь…
Вместе с тем последовали закрытие предприятий, развал и безработица.
И Михаил, и Надежда остались без работы. Но жить-то надо, и они, как все люди вокруг, бросились заниматься челночным бизнесом. Поездки в Китай, покупка полных сумок дешевого товара и продажа его на блошином рынке. Денег еле хватало, чтобы как-то сводить концы с концами. А ведь и сыновьям еще помогать надо – оплата учебы, проживания.
И вот однажды подруга Вера рассказала о сказочном острове Кипр, где все живут счастливо и где можно спокойно зарабатывать хорошие деньги.
– Съезди на годик, заработаешь тысяч двадцать «зелеными», и тебе лет на пять хватит. А там и времена лучшие наступят.
Услышав такую баснословную сумму, Надежда ахнула:
– Не может быть! Кем же я там работать буду, чтобы столько заработать? Я ведь уже и забыла свою специальность…
– Какая специальность? – засмеялась Вера. – Там экономистов своих хватает. Сначала уборщицей поработаешь или нянечкой у богатеньких, платят они неплохо. Будет где жить, и пропитание бесплатно. А Михаил может в строительной бригаде поработать, там еще больше платят.
– А как же мы визу получим и разрешение на работу? – спросила Надежда.
– Извините, но тут я вам ничем помочь не могу, – заявила Вера. – Но я слышала, что можно выехать по туристической визе и там остаться на год-два, а на работу там и без разрешения наши богатенькие новые русские берут.
Дома Надежда решила обсудить эту затею с Михаилом:
– Нет, – заявил Михаил, – никуда я не поеду! Хватит, в Китай вон наездился! И что мы имеем с этого?
– Но тут мы совсем без работы загнемся, – уговаривала Надежда.
После долгих споров, обсуждений, доходивших до скандала, решили, что сначала едет Надежда – все узнает, оценивает, – а потом уже и Михаил сможет поехать.
Собрали денег, немного заняли у друзей и купили туристическую путевку в дешевый отель на 10 дней. Вера на листочке написала телефон знакомой, которая живет на Кипре третий год. Она обещала помочь.
Кипр встретил Надежду солнечной погодой и сказочным гостеприимством. Отель, море, еда – все было прекрасно. Дружелюбные люди, общение, экскурсии по Кипру – исключительно все понравилось Надежде. Она влюбилась в эту сказочную страну.
На третий день пребывания решила позвонить Людмиле, знакомой Веры. После дружеского разговора договорились встретиться в одном из ресторанчиков недалеко от отеля.
Заказали местное белое вино, морепродукты, знаменитый на Кипре сыр халуми, местные сладости, соки и кофе.
После мирной беседы и хвалебных слов в адрес красивого острова и счастливой жизни на нем и нескольких бокалов вина Надежда спросила:
– А скажи, пожалуйста, Люда, как здесь можно остаться и можно ли устроиться на работу?
– Да проще простого! – легко ответила Людмила. – Никого и спрашивать не надо. Здесь никто никого не контролирует – живи, работай, наслаждайся.
Когда решишь, тогда и уедешь, да еще, если повезет, и бесплатно депортируют. Без проблем. У меня виза два года назад закончилась, и никто меня никогда не спросил. Работаю и никаких разрешений. Я знаю тут несколько богатеньких русских, поговори с ними, может, кто-то тебя и возьмет. Вот их телефоны, позвони, – Людмила написала на бумажке несколько имен с телефонами и передала Надежде.
– Звони, подруга, – помахала рукой на прощание Людмила.
На следующий день Надежда позвонила по одному из телефонов.
– Извините, – на чистом русском языке произнес приятный мужской голос, – к сожалению, мы не можем взять вас на работу. Мы недавно приняли работницу, но я вам рекомендую позвонить Андрею Петровичу – это мой знакомый. Он как раз ищет хорошую работницу, вот, записывайте его телефон.
Андрей Петрович с супругой Викторией встретили Надежду приветливо и тепло. Предложили работу по дому: уборка, уход за садом, стирка и прочие домашние дела. Выделили комнату для проживания и определили зарплату в размере полутора тысяч евро в месяц чистыми на руки. Лучшей работы и условий Надежда и представить не могла.
Сначала Надежда просила Михаила приехать, но он все откладывал, ссылаясь на проблемы с документами. Затем предложил на деньги, присылаемые Надеждой, строить свой дом в городке – их совместную мечту юности. И Надежда согласилась. Все заработанные деньги она тут же высылала Михаилу. Часть из них он выделял сыновьям, остальное уходило на строительство дома.
Два года пролетели быстро.
А вот на третий начались несчастья. В один из солнечных дней Надежда получила сообщение: у Михаила случился инфаркт, и он в тяжелом состоянии находится в больнице. Сломя голову она бросилась покупать билет, но в кассе ей заявили:
– У вас просроченный паспорт и нет визы на проживание на Кипре. Вас могут арестовать за незаконное нахождение в стране.
– Как же мне быть? У меня муж в тяжелом состоянии!
– Обратитесь в миграционную службу, – посоветовал работник кассы.
Надежда бросилась в миграционную службу.
– Напишите заявление, заполните вот эти формы, оставьте паспорт, и мы рассмотрим ваше заявление. Приходите через неделю…
– Но у меня муж в госпитале! – пыталась уговорить Надежда.
– Ничем не можем вам помочь. Вы нарушили законы нашей страны, – вежливо ответил работник, делая ударение на слове «нашей».
Убитая горем, Надежда вернулась в дом. Работа валилась из рук, но Надежда терпеливо ждала решение миграционной службы. В мыслях был Михаил: как он там один, без нее… Звонила подруге, но новости были неутешительные – состояние тяжелое. Часы и минуты ожидания тянулись, казалось, целую вечность.
На четвертый день к ней вдруг обратился Андрей Петрович:
– Надежда, что же вы меня так подвели?.. Мы же с вами договаривались, что вы о своей работе и о том, что проживаете у нас, никому не скажете. А вы обо всем этом написали в миграционную службу, и теперь у меня большие проблемы – мне предписано в течение 24 часов с вами расстаться. К большому сожалению, – добавил он, – вы нам нравитесь, но вот такие дела. В среду к нам придет проверка. Вот вам деньги за последний месяц и постарайтесь сегодня съехать.
– Куда же мне уходить? – виновато спросила Надежда. Она понимала, что подвела хороших людей, и ей было неловко задавать такой вопрос, но что она могла сделать одна в чужой стране в такой ситуации.
– Не волнуйся, Надежда, я постараюсь подыскать тебе съемную недорогую комнату. Поживешь там, получишь разрешение на работу, и мы возьмем тебя обратно, – пытался успокоить ее Андрей Петрович.
Чувства благодарности к этим людям, перемешанные с переживаниями за мужа, нахлынули на нее, и она зарыдала. Слезы катились из ее глаз, она судорожно всхлипывала, тихо произнося: «Спасибо вам, Андрей Петрович, спасибо!»
На следующий день она переехала в маленькую комнатку в трехкомнатной квартире. А вечером получила сообщение от подруги Веры – муж умер. Она тут же бросилась покупать билеты.
– Без паспорта не можем вам продать, – заявила на кассе молодая девушка.
– Но у меня муж умер! – рыдала Надежда. – Я должна срочно уехать…
– Сочувствуем, но ничем помочь не можем. У нас такие правила. Обратитесь в миграционную службу, – посоветовала девушка.
Надежда снова бросилась в миграционную службу, но там было все закрыто – выходной, очередной из многочисленных праздников, посвященный какому-то событию. На Кипре много таких нерабочих дней.
На следующий день рано утром снова в миграционной службе:
– Ничем не можем вам помочь, ваше дело на рассмотрении комитета. Приходите через неделю.
– Как через неделю? – удивилась Надежда. – В прошлый раз вы мне на пятницу назначили.
– Извините, – вежливо и невозмутимо ответила женщина, – у нас начальник отдела взяла отпуск на неделю, поэтому срок перенесли.
– Что же мне делать? У меня муж умер, мне надо на похороны.
– Сочувствуем, но ничем не можем помочь.
Михаила похоронили на третий день, не дождавшись приезда жены. Надежда, уткнувшись в подушку, проплакала весь вечер.
Прошло несколько дней, и Надежда снова в миграционной службе:
– Рассмотрение вашего дела назначено на 25 августа, – сообщила работница службы.
– Как на 25-е? Это же полтора месяца ждать! – возмутилась Надежда.
– У нас очень много таких дел, поэтому так долго. Да вы не удивляйтесь – у нас многие годами ждут, – пояснила работница.
Слова работницы оказались пророческими: сроки переносили раз за разом, и вот теперь, наконец, через семь месяцев окончательный вердикт: ОТКАЗАНО.
– Вам плохо? – вздрогнув от неожиданности, Надежда услышала незнакомый мужской голос. В очередной раз утерев слезы, она подняла глаза и увидела незнакомого пожилого небритого мужчину с усами, явно коренного киприота.
– Нет, нет, я в порядке, – быстро произнесла Надежда.
– Я же вижу, вы чем-то расстроены и огорчены, – присаживаясь рядом, произнес мужчина. – Расскажите, и, может, я смогу вам помочь, – продолжил незнакомец. – Кстати, меня зовут Костос, а вас?
– Я Надежда.
– Какое прекрасное имя, Надежда, – растягивая слово, произнес Костос. – С таким жизнеутверждающим именем у вас все будет хорошо. Расскажите мне о своей беде, и я постараюсь помочь вам, Надежда.
– Вы знаете, Костос, это очень длинная история, и вам будет неинтересно.
– Ничего, я никуда не тороплюсь, с удовольствием выслушаю, – произнес Костос.
К своему удивлению, Надежда прониклась каким-то доверием к этому незнакомому человеку и выложила ему всю историю своей жизни и своих бед.
– И вот теперь я сижу на этой скамейке: ни работы, ни денег, ни друзей, ни прав проживания в этой стране. И вдобавок никаких документов. Не знаю, куда идти и что делать, – закончила она свое повествование.
– Да-а, не лучшие у вас дела, – внимательно выслушав рассказ Надежды, сказал Костос. – Но не отчаивайтесь, давайте мы сейчас пойдем ко мне, попьем чайку и обсудим, что же нам делать.
– Ну что вы! Я не могу вот так сразу к вам, – начала возражать Надежда.
– Не отказывайтесь, иначе я обижусь, – пошутил Костос. – Идемте, идемте…
Дорога заняла минут тридцать, и наконец они подошли к двухэтажному дому.
– Вот здесь я и живу, – открывая калитку, произнес Костос. – Так сказать, welcome! – жестом пригласил Надежду. – Заходите, знакомьтесь, располагайтесь, а я пока чайку приготовлю.
Дом был добротный, рядом дворик, небольшой садик, в углу двора – традиционная кипрская печь, рядом с которой со специально построенной решетки свисали гроздья винограда. Посреди двора, под лимонным деревом, стоял круглый стол, стулья и, как подметила Надежда, повсюду в беспорядке были разбросаны разные бытовые вещи.
– Давайте я покажу вам свое хозяйство, – выходя из дома с чайником в руках, сказал Костос. – Ну, двор и сад вы уже видели. Здесь я провожу основное время. В доме я только сплю и иногда смотрю телевизор.
– Заходите! – пригласил Костос, открывая дверь дома. – Вот здесь у меня гостиная, здесь кухня и столовая. Это мой кабинет, рядом моя спальня – я ее берлогой называю, – пошутил Костос. – На втором этаже три спальни, но я редко туда поднимаюсь. Да вы не обращайте внимания на беспорядок, как-то все руки не доходят прибраться, – продолжил он.
Надежда с первого взгляда поняла, что женщин в доме явно давно не было: все было в беспорядке, и мебель в некоторых местах покрылась пылью.
– Вот так я и живу холостяцкой жизнью уже почти шесть лет, – как будто предугадав ее мысли, произнес Костос.
В считанные минуты был накрыт стол: фрукты, сладости, орешки, печенье, местный сыр халуми, откуда-то появилась бутылка красного вина и, конечно же, чай. Надежда сама не заметила, как начала помогать в сервировке стола – расставила тарелки, чашки, бокалы, разложила приборы, салфетки, нарезала сыр, помидоры, огурчики.
С грядки выдернула лучок, укроп. Быстренько помыла, нарезала, и стол получился просто загляденье. За работой как-то понемногу начало притупляться ее горе.
– Все, садимся! – пригласил Костос, разливая янтарное вино. Подняли бокалы.
– За разрешение всех наших проблем, – произнес Костос. Вино было приятно терпким, легкий хмель сразу же взбодрил Надежду, и она вдруг неожиданно ощутила, что жизнь-то не закончилась, что, несмотря на проблемы и трудности, жизнь прекрасна.
Она сидит за столом с хорошим, добрым человеком, наверное, таким же одиноким, как и она, они пьют вино, мирно разговаривают, делятся своими тайнами, доверяют друг другу… И Надежда каким-то шестым чувством неожиданно поняла, что не только он может ей помочь, но и что она ему тоже нужна. Разговор шел легко, непринужденно, про проблемы старались не говорить, откладывая их на потом. За беседой не заметили, как наступил вечер, потянуло прохладой.
– Ну а теперь в дом, – предложил Костос. – Вы занимайте угловую комнату на втором этаже – это у меня гостевая: там все приготовлено, есть отдельный душ и туалет. А я в свою берлогу на первом этаже.
– Но я же без вещей, они остались в комнате, которую мы снимали с моей знакомой, а теперь она одна там живет. Мне хозяин велел съехать из-за неуплаты, и я временно оставила там свои вещи, – начала возражать Надежда.
– Ничего страшного, мы сейчас за ними съездим, – предложил Костос, приглашая Надежду в машину, стоящую рядом с домом.
Вернувшись с вещами, Надежда стала располагаться в комнате.
«Что же я делаю? Остаюсь в доме с неизвестным мне мужчиной», – подумала Надежда. Но внутри, к ее удивлению, было такое ощущение, что они знакомы целую вечность и она его хорошо знает. Его доброта, непринужденность, желание помочь покорили ее, и она верила ему. И наконец призналась себе: он нравился ей.
– Спокойной ночи, Надежда! – послышалось снизу. – Спите спокойно, ни о чем не думайте. Утро вечера мудренее, завтра мы все решим.
– Спокойной ночи, Костос! – ответила Надежда, разбирая кровать.
Уснула Надежда сразу. Сон был крепкий: сказались бессонные ночи, проблемы и переживания последних дней.
– Надежда, пора вставать, – послышалось снизу. Оттуда доносился ароматный запах кофе.
Вскочив, Надежда взглянула на часы – было почти девять часов утра. Она никогда не вставала так поздно, обычный ее день начинался в шесть часов. Быстро приняв душ, на скорую руку уложив волосы, Надежда спустилась вниз. Внизу в саду ее ждал роскошный завтрак. За столом сидел побритый, в новой белоснежной рубашке и в таких же белых брюках, помолодевший и улыбающийся Костос.
– Присаживайся! Как спалось, цыган не приснился? – шутил, улыбаясь, Костос.
– Я никогда так крепко и долго не спала, – виновато призналась Надежда.
– А я всю ночь не спал, – признался Костос, – решал твою проблему. Обзвонил всех своих друзей – у меня их много при власти. И знаешь, что я тебе скажу… – вдруг замолчал Костос.
Надежда напряглась в ожидании, ей стало стыдно, она спала, как убитая, а чужой человек всю ночь решал ее проблемы.
– Прости меня, Костос, что загрузила тебя своими проблемами, – перебила она его.
– Женщина, не перебивай, когда говорит мужчина, – со смешным грузинским акцентом, встав во весь рост, произнес Костос, делая строгое лицо. Но смешинки в его глазах и улыбка на кончиках губ выдавали его озорное, радостное настроение. И Надежда, глядя на радостного Костоса, впервые за последние семь месяцев широко и открыто улыбнулась.
– Так вот, – продолжил Костос, – все мои друзья говорят, а они хорошие люди, дурного не посоветуют. Так вот, все они рекомендуют мне… – он остановился, лицо его стало серьезным, и он внимательно, добрейшим взглядом посмотрел на Надежду и продолжил. – Так вот, все они рекомендуют мне… – он снова замолк, как будто боясь сказать что-то не то, что обидит Надежду, и вдруг резко произнес: – Рекомендуют мне жениться на тебе, – и на одном вздохе продолжил, – и поэтому я прошу тебя, Надежда, выходи за меня замуж.
От неожиданности Надежда облокотилась на стол, чашки с кофе посыпались на землю, она бросилась их поднимать, Костос тоже последовал ее примеру. Их руки встретились, они выпрямились и прильнули друг к другу. И Надежда почувствовала себя в крепких объятиях новой жизни, нового счастья, в новой стране… Они нашли друг друга, они нужны друг другу.
