Kitabı oku: «Записки разведчика. Книга вторая», sayfa 3

Yazı tipi:

Глава 4

Хромов

– Вадим Николаевич, сегодня нам с вами и Еленой Юрьевной предстоит очень большая работа. Жду вас после захода солнца в штабе.

Сообщение пришло по мыслесвязи в обеденный перерыв. С момента начала операции «Охота на зверя» прошло двое суток. За это время участники операции добрались до мест и приступили к работе. Мы надеялись, что первые результаты и отчёты поступят к закату.

– Андрей Павлович, первые результаты и отчёты мне уже прислали. На завтра продолжаем работать в том же направлении. Резерв у нас есть, надеюсь?

– Да, в резерве из группы Сергунова Дима, он ещё здесь.

Мы сидели и пили ароматный чай. Всё бы ничего, только это происходило в полной тишине для простого обывателя, а разговор вёлся строго по мыслесвязи.

– Елена Юрьевна, Вы можете определить попытки нас прослушать?

– Я это делаю постоянно, Андрей Павлович, но пока тишина. Возможно, что нам дают фору на пустых разговорах, чтобы потом попытаться прослушать.

– Согласен. Поэтому давайте быстренько анализ проведём и побеседуем о погоде. Итак, информация из госпиталя подтвердилась полностью. Что там дальше?

– В комендатуре Петухов проверку провёл поверхностную, углубление пусть с утра сделает. Свидетельницу стрельбы тоже нашли, только она не опознала военных. Странная какая-то женщина.

– Почему странная?

– По-моему, она слишком глубоко видит. Внешний вид любого предмета или живого существа она раскладывает на составляющие. Например, она может рассмотреть лицо под маской, какой бы маска ни была на самом деле. Мне бы с ней самому поговорить.

Лена сделала предупреждающий жест рукой:

– Стоп! Подключение!

– Ты представляешь, Вадим, в этом году я ни разу ещё на рыбалке не был!

– Я слышал, что тут недалеко есть плотины, в заводях которых водятся во-от такие лещи! Представляешь? Я бы тоже с удовольствием посидел где-нибудь в затишке с удочкой!

– Эх, жаль, что не скоро можно будет воспользоваться рыбалочкой!

– Да, это точно!

Я посмотрел осторожно на Лену. Она улыбнулась и показала большой палец. Мы продолжали свою беседу ещё двадцать минут, пока Лена не показала, что слежка исчезла.

– Вадим Николаевич, Елена Юрьевна, езжайте домой, а завтра днём постарайтесь заехать ко мне.

– Хорошо, Андрей Павлович. Постараемся.

Ну вот, уехали. А теперь надо всё разложить по полочкам. Итак, первое: в госпитале информация подтвердилась полностью. Второе: комендатура дала добро на дальнейшую работу с документами. Только, действительно: зачем им автобиография Привольного? И кто продолжает обновлять документы? И третье: надо бы эту свидетельницу привезти сюда, но так, чтобы о ней знали только я, Привольные и Бесфамильный. Куда её можно разместить? Нужно найти место. И ещё одно: кто такой Великанов, которого так ищет Дубов? Уж очень много он затратил на его поиски. Надо ещё раз поговорить с Виталием и Мариной. Это, пожалуй, я возьму на себя.

К восьми часам утра Хромов уже прохаживался под вывеской «Главное управление архитектуры и градостроительства г. Сурден». Многие сотрудники управления уже были на месте и приступили к своим обязанностям, но Андрей Павлович обдумывал последние штрихи к предстоящему разговору с Битюниным и Виталием и Мариной. План разговора он представил ещё ночью, осталось отточить нюансы предстоящего разговора.

– Доброе утро, Валентин Андреевич! Как поживаете?

– А, Андрей Павлович! Рад Вас видеть в полном здравии! Вашими молитвами! Управление пополнилось новыми сотрудниками, как Вы, наверное, уже заметили. Теперь работа идёт в несколько раз быстрее, чем в начале. Спасибо огромное за Вашу помощь!

– Да, ладно Вам, Валентин Андреевич! Мы ведь вместе делаем одно общее дело: помогаем людям жить по-человечески после того, что им пришлось натерпеться. Только у каждого из нас свой пост, свои возможности и своя сторона.

– Вы правы, Андрей Павлович. Тогда у меня вопрос: Вы чай по утрам пьёте? Могу я Вас угостить чашечкой ароматного напитка?

– С удовольствием выпью с Вами, Валентин Андреевич!

– Вот и прекрасно! Сейчас организую!

Битюнин вышел из кабинета, а Хромов начал осматриваться. Кабинет большой, размеры были примерно шесть на десять метров. На длинной стене четыре больших окна, убранные тюлем и портьерами. У дальней торцевой стены находился большой двухтумбовый стол из дорогого дерева, за которым стояло кожаное кресло хозяина кабинета. Справа от кресла находился сейф для документов с двумя отделами. За спинкой кресла на стене висела огромная карта города. Перед столом хозяина кабинета стояли торцами друг к другу два стола со стульями. Вот, собственно, и вся обстановка. Скромно, но со вкусом! Это всё Хромов заметил в течение нескольких секунд, пока Битюнин выходил за чаем.

Сидя за чашечкой чая, Битюнин поинтересовался:

– Андрей Павлович, что Вас привело в мой скромный кабинет?

– Валентин Андреевич, не скромничайте! Кабинет у Вас шикарный! А привело меня действительно одно важное дело. Наш разведотдел ведёт расследование одного ЧП, которое произошло год назад. Почему так поздно за него взялись? Просто открылись некоторые обстоятельства. Скажите, Вам ничего не говорит такая фамилия: Великанов? Может быть, фамилию я неправильно назвал, её слышали издалека, поэтому могу ошибаться.

– Великанов, Великанов… Нет, Андрей Павлович, не слышал. Может быть, Пеликанов? Тогда могу подсказать.

– Подскажите! Буду Вам премного благодарен!

– Лет этак десять назад произошла сенсация: впервые был искусственно создан алмаз. Конечно, он уступал по твёрдости настоящему, и ещё какие-то качества их различали, но это была сенсация. Группу учёных, разработавших этот метод, наградили высокими государственными наградами, звания учёной степени всем дали. Институт, в котором работали эти самые учёные, сделали секретным и зашифровали его полностью. Руководителем группы был Пеликанов Константин Иванович. Ему тогда ещё и сорока лет отроду не было. Может быть, это он?

– Очень занятную историю Вы мне рассказали, Валентин Андреевич! Возможно, это он. Проверим. Спасибо Вам огромное за вкусный чай и за помощь! Теперь я бы хотел ещё встретиться с двумя вашими сотрудниками: Виталием и Мариной. Они сегодня на месте?

– Конечно на месте! Это очень хорошие специалисты, и их я никуда не посылаю в город. Для этого у нас в штате есть другие люди. Сейчас я их вызову.

Через пять минут Виталий и Марина были в кабинете.

– Здравствуйте, Виталий, доброе утро, Марина. Меня зовут Хромов Андрей Павлович. Мне о вас рассказал подполковник Привольный.

– Да, он предупредил нас сегодня о Вашем визите.

Они оба себя вели очень скованно и неестественно. Хромов перешёл на мыслесвязь:

– Обстановка, конечно, неподходящая, но дело срочное, поэтому извините меня, пожалуйста.

– Андрей Павлович, не извиняйтесь, пожалуйста, это Ваша работа. Что Вы хотели узнать у нас?

– Вадим Николаевич в разговоре со мной сказал следующее: «Контрразведчик задавал один и тот же вопрос гражданским, но ответа не получил. Он спрашивал: «Где Великанов?». Эта фамилия вам что-нибудь говорит?

– Не Великанов, а Пеликанов. Это наш друг детства, мы с ним дружим ещё со школьной парты. Теперь он – всемирно известный учёный, создавший первый искусственный алмаз. Это его искали те военные.

– А он что, пропал тогда из института?

– Да. Он выехал на служебной машине домой, но до дома так и не доехал. Весь его путь отследили от ворот института до места исчезновения, но ничего так и не нашли.

– Понятно. Мне так же становится понятным, что все гражданские, собранные там, были друзьями Пеликанова.

– Да, мы все знали его довольно-таки продолжительное время. И мы были знакомы между собой. Он всех перезнакомил на разных мероприятиях. Все его любили и уважали, он был душой нашей компании.

– Вы можете составить список тех людей, которые были с вами на пустыре? В том числе погибших.

– Не проблема. Когда он Вам нужен?

– Сегодня вечером я выйду с вами на мыслесвязь, и вы мне продиктуете. – Хромов перешёл на голосовой разговор. – Ну, на сегодня всё! Рад был с вами познакомиться! Если возникнут какие-то проблемы или вопросы – вы знаете как меня и Вадима Николаевича найти! Хорошего вам дня! До свидания!

– До свидания, Андрей Павлович!

Глава 5

Сергунов

Володя с утра был в не очень хорошем настроении. Всё началось с бритвы, которая оказалась тупой, поэтому он пару раз порезал кожу. Пока брился, подгорела яичница. Вонь была ещё та! Съев её и помыв посуду, он готов был уже выйти из комнаты, как увидел в чуть приоткрытой двери любопытный глаз сына хозяйки. Он улыбнулся мальчику и подмигнул:

– Привет, богатырь! Какие происшествия отмечены за последние часы?

– За прошедшее время никаких происшествий не случилось! – Распахнув дверь, отрапортовал шестилетний мальчуган.

– Прекрасно! Благодарю за службу, богатырь!

– Служу Планете!

Володя удивился:

– Откуда у тебя такие знания военного Устава?

В это время зашла хозяйка:

– Простите его, господин майор. Он с раннего детства играет в солдат. Память у него отличная: книги, которые ему читаем, запоминает наизусть, а потом их цитирует. Детские его уже не устраивают, взрослые подавай, да чтобы про солдат и службу были написаны.

– Клава, скажите, а муж Ваш – военный?

– Нет, он инженером работает на заводе.

– Понятно. Ну, тогда до вечера. Продолжай нести службу, богатырь!

– Есть нести службу! – громко ответил мальчик и, громко топая, пошёл на кухню.

По дороге в контрразведку Володя заметил за собой «хвост». «О! Уже началось! Оперативно работают!» – пронеслась мысль. На входе предъявил удостоверение личности. Дежурный лейтенант сверил фамилию со списком разрешённых и пропустил внутрь.

– Вадим, ситуация два, пока справляюсь.

– Понял, Володя. Ты где?

– Вошёл в контрразведку. Начинаю работу.

– Будь осторожен! До связи.

В здании контрразведки снова проверка документов и вопрос:

– Господин майор, Вы куда направляетесь?

– Мне нужно в архив. Подскажите, как туда пройти можно?

– Прямо по коридору никуда не сворачивая до конца. Последняя дверь справа.

– Благодарю, лейтенант.

«Такое ощущение, что забрался в логово огромного зверя и начинаю шурудить палкой, вызывая его на бой, – подумал Володя, проходя по коридору, по которому сновали офицеры разных родов войск в обоих направлениях. – Странно как-то… Что здесь делают лётчики, артиллеристы, танкисты и флотские одновременно? Неужели у всех них нелады с законами военного времени? И откуда здесь взялись флотские? Надо обдумать».

Войдя в указанную лейтенантом дверь, Володя снова предъявил документы. Дежурный лейтенант спросил:

– В чём заключается Ваша задача, господин майор?

– Мне необходимо ознакомиться с документами вот на этих лиц, меня интересует всё, что у вас есть на них.

– Хорошо, пройдите в этот кабинет и подождите. Документы сейчас Вам вынесут.

За дверью, какую указал лейтенант, находился кабинет с очень простой обстановкой: стол без тумбы и деревянный стул. Даже окна не было. Стол, правда, был обширный, чтобы на нём могли разместиться несколько дел одновременно.

«Удобно и безопасно: ничего не скроешь, ничего не украдёшь. Значит, камеры наблюдения есть обязательно». Ждать пришлось около двадцати минут. Архивариус сказал, что это только часть документов, остальное принесут немного позже.

Пробежавшись глазами по фамилиям в документах, Володя понял, что это самые малозначительные персонажи дела. Но не расстроился и начал изучать их.

«Рядовой Тюленин Сергей Павлович. 24 года. Холост. Стрелок третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Погиб в бою с превосходящими силами противника. В день перестрелки. Представлен к медали „Отвага“ посмертно. Подпись на наградном листе: капитан Дубов». Интересно девки пляшут! Так Дубов же погиб в той перестрелке! Смотрим дальше.

«Рядовой Морозов Игорь Сергеевич. 28 лет. Женат, дочь 3 года. Минёр третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Погиб в бою с превосходящими силами противника. В день перестрелки. Представлен к медали „Отвага“ посмертно. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Интересная картинка получается. Эти двое из одной роты приписаны сюда. Фотографии есть, вроде бы всё в порядке. Ладно, смотрим дальше.

«Младший сержант Сапогов Пётр Лаврентьевич. 20 лет. Холост. Водитель третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Погиб в бою с превосходящими силами противника. В день перестрелки. Представлен к медали „Отвага“ посмертно. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Уже трое из одной роты. Интересно, а где расквартирован этот самый шестнадцатый отдельный? Живых тогда осталось трое. А по документам? Ладно, смотрим дальше.

«Рядовой Лузин Никифор Самсонович. 30 лет. Женат, сыну 8 лет. Радист третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Погиб в бою с превосходящими силами противника. В день перестрелки. Представлен к медали „Отвага“ посмертно. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Наверное, остальных можно и не проверять кто, откуда и где сейчас. Слишком много общего у них у всех. Закрадывается сомнение в существовании этого самого батальона. Придётся смотреть дальше.

«Сержант Вязов Яков Петрович. 31 год. Холост. Замкомвзвода третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Погиб в бою с превосходящими силами противника. В день перестрелки. Представлен к медали „Отвага“ посмертно. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Ни капельки не сомневался. Должны остаться арестованные. Читаем дальше.

«Рядовой Котляров Александр Викентьевич. 40 лет. Женат. Дочери 16 и 19 лет. Водитель третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Переведён в связи с окончанием командировки в третий Особый батальон контрразведки с повышением в звании до младшего сержанта, и должности до командира отделения автоматчиков. Через три дня после перестрелки. Награждён медалью „Отвага“. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Так, этот был жив. Нужно делать запрос по нему. Дальше.

«Рядовой Синеконь Михась Хвёдорович. 22 года. Холост. Стрелок третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Переведён в связи с окончанием командировки в третий Особый батальон контрразведки. Через три дня после перестрелки. Награждён медалью „Отвага“. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Третий, вероятно, попал туда же.

«Рядовой Крутов Павел Павлович. 27 лет. Женат. Сыну 3 года. Стрелок третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Переведён в связи с окончанием командировки в третий Особый батальон контрразведки. Через три дня после перестрелки. Погиб два месяца назад при ликвидации диверсионной группы противника. Награждён двумя медалями „Отвага“, одна из них – посмертно. Обе подписи на наградных листах: капитан Дубов».

Выходит так, что эта группа – капитана Дубова. А если принять во внимание, что его самого видели в Сурдене, то и Третий Особый батальон контрразведки расположен в Сурдене. Теперь нужно выяснить всё о Шестнадцатом Отдельном. И почему так долго не несут остальные дела?

Глава 6

Петухов

Какой сегодня день прекрасный! Тепло! Светло! И мухи не кусают! Но это всё лирика военной жизни, а нам зверя брать нужно! На чём мы вчера остановились? На личностях участников патруля. Что мы выяснили? А выяснили не очень много. Каковы сегодняшние задачи? Поговорить с Синичкиным и Вакиным. И ещё парочку на всякий случай допросить, чтобы этих двоих не заподозрили. Интересно, а кто сегодня дежурит на КПП? Впрочем, это сейчас выясним.

– Здравия желаю, господин старший лейтенант. Как поживаете?

Предъявляем документ. Во, заулыбался. Значит, рассказали уже ему. Популярность растёт!

– А, посыльный от прекрасной дамы! Здравия желаю, господин лейтенант! Надолго к нам или как?

– А как получится. Вот как насобираю у вас тут ответов разных на один вопрос, так и уеду.

– А какой вопрос-то?

– Ну, например, где вы были год назад?

Смеётся. Ну, смейся, смейся, пока можно. А припрёт – не так смеяться будешь.

– Так я в госпитале в это время бока отлёживал. Это нельзя считать алиби?

– В каком госпитале?

– Да в нашем, тутошнем. Он у нас один.

– А фамилия Ваша какая?

– Сизов Антон Аркадьевич. Проверьте.

– Проверим, обязательно проверим! В какой палате лежал?

– Да не в палате, в коридоре. В палатах тогда места готовили для раненых в перестрелке.

Опаньки! Прекращаем допрос при свидетелях. С него и начнём опрос. А пока информацию передаю Сергунову, пусть проверит.

– Комендант сегодня на месте?

– Так точно. Но поторопитесь, может уехать.

– Хорошо, я постараюсь его застать.

А теперь бегом надо! О! Успел! Как раз в дверях застал!

– Здравия желаю, господин майор! Разрешите обратиться?

– А, посыльный. Обращайтесь, господин лейтенант.

– Господин майор, мне необходимо Ваше разрешение на допрос дежурного офицера с КПП.

– Он что, много знает?

– Ну, много-немного, это потом судить будем, но что-то знает.

– Надолго Вы его забираете? Может, стоит его с наряда сменить?

– Пока не знаю его информацию, поэтому что-то конкретно сказать не могу.

– Куда же от Вас деваться? Ладно, пошли вместе.

Вот никак не думал, что он пойдёт на это!

– Сизов, вызови-ка мне сюда Пахарева, скажи, что срочно нужен.

– Слушаюсь, господин майор!

Вижу, что майора просто съедает интерес к этому делу. Молчит и нервничает.

– Господин лейтенант, неужели это дело столь серьёзное, что продолжили его через год?

– Серьёзность дела выяснит следствие, а на первый взгляд могу сказать, что серьёзное. А судить о нём я могу только однобоко, потому что всей информацией владеет только мой начальник.

– Ну, ладно, не кипятись. Вот и Пахарев прибыл. Так, Пахарев, я снимаю с дежурства Сизова, прими у него дела.

– Но, господин майор…

– Пахарев, я часто к тебе с просьбой обращаюсь?

– Никак нет!

– А сейчас я тебя прошу! Так надо!

– Слушаюсь, господин майор.

– Господин лейтенант, Сизов в полном вашем распоряжении. Могу быть ещё чем-то полезным?

– Благодарю Вас, господин майор, за содействие!

– Не стоит благодарностей. Пахарев, вызови мне сюда машину.

– Ну, что, господин старший лейтенант, пойдёмте, побеседуем куда-нибудь.

– Если Вы не возражаете, то пойдёмте, прогуляемся по части. Нам сейчас не дадут нигде нормально поговорить, а так мы сможем побеседовать.

Наверное, опасается прослушки. Я бы на его месте тоже опасался.

– Согласен. Протокол нашей беседы делать не буду, так всё запомню. И такое предложение: меня Юра зовут.

– Очень приятно! Я – Антон.

– Договорились! Итак, Антон, начни свой рассказ с того момента, когда тебя ранили.

– Говорили мне, что разведка очень много знает, но чтобы так вот, с ходу… Ладно, начинаю. Ранили меня в бою за небольшую деревеньку, так, хуторок даже. Ранение среднее было, но меня отправили в госпиталь. Я уже с неделю отвалялся там, выспался, зарастать начал. Скучно так стало. Хорошо, что сестричка попалась весёлая да молодая, а так бы совсем зачах от скуки. Так вот, лежал я в палате, а потом меня перевели в коридор. Я спросил: почему? А мне сказали: ты уже выздоравливаешь, не помрёшь, а тут новеньких привезли, им место в палате нужно. Деваться некуда, поэтому я перебрался. Только смотрю, а раненые все гражданские. Привезли сразу троих, а двоих в операционную отправили. А после этих привезли капитана контрразведки. Я сразу ничего и не сообразил, что они все вместе. Только странно очень себя этот капитан вёл. Он был в сознании полном, не спал. А когда его с носилок на кровать перекладывали, было такое ощущение, что он не был ранен. Я не стал его особо разглядывать, потому что у него был очень тяжёлый взгляд, запоминающий и наблюдательный. Ему даже хотели отдельную палату выделить, но он возмутился, что и так мест нет, а ему среди бойцов даже лучше будет.

Я слушал его, не перебивая, и тут же рассказ отправлял по мыслесвязи Хромову.

– Внешне всё выглядело благопристойно и спокойно. Но мне не давал покоя тот взгляд контрразведчика, когда его перекладывали на койку. Ну, никак он не шёл к его ранению в грудь.

– Через какое время привезли его после гражданских?

– Где-то примерно через час, может полтора. Но самое страшное произошло ночью. Я уже ведь успел отоспаться на госпитальной койке, поэтому иногда просыпался. Ну, и санитарка там была весёлая… Мы с ней часто после отбоя устраивали посиделки, разговоры… Так и эту ночь я проснулся около трёх часов. Санитарка в эту ночь не дежурила, я это знал, а проснулся в туалет сходить. Смотрю, а в палату, около которой я лежал, зашли два военных и главврач.

– Как главврач? Ты не ошибся, случаем? Ведь темно же было…

– Точно говорю! Главврач это был! Он всё клинья подбивал к хирургичке, одеколонами брызгался часто, а сам лысый, аж до блеска. А когда мимо меня проходили, тут-то на меня и пахнуло одеколоном. Так вот, они все зашли в эту палату. Мне интересно стало, я встал тихонько и босиком подошёл к двери. Заглянув туда, я увидел, как они стояли около койки гражданского, а главврач что-то говорил шёпотом одному из них. Потом он дал шприц тому, с кем говорил, и отошёл в сторону. Тот склонился над кроватью, постоял так с минуту, а потом они все пошли к выходу. Так они повторяли в каждой палате, где гражданские эти лежали. А на утро этих гражданских уже укрытых выносили на носилках.

– А куда там трупы умерших девали?

– У них там небольшой крематорий есть, все трупы там сжигали. Видимо, и этих там же сожгли.

– Кроме главврача, кого из этих людей ты ещё узнал?

– Главврач шприц передавал контрразведчику. А другие незнакомые были.

– Юра! Береги этого свидетеля, как зеницу ока! Сейчас к вам приедет Сиротин.

– Слушаюсь, господин полковник!

Я и сам ведь это понял! Так, теперь нужно его с территории комендатуры вытащить наружу.

– Антон, сейчас тебя будем вывозить отсюда.

– Зачем?

– Не удивляйся и доверься мне, если жить хочешь. Вот и наша машина приехала. Вон, в ворота заезжает, видишь?

– Вижу автобус.

– Это он и есть. Всё, пошли. Заходишь в автобус, садишься на сиденье и уезжаешь. А я тут тебя прикрою. Без вопросов!