«Бремя страстей человеческих» kitabından alıntılar, sayfa 5
Ей-Богу, если бы не мое легкомыслие, я бы повесился.
- Вы - парень неплохой, вот только непьющий. А трезвость вредит беседе.
Разгадка не имеет никакого смысла, если вы не нашли ее сами.
Конечно, школы предназначены для заурядных детей. Дыры всегда круглые, и какова бы ни была форма затычки, её надо загнать в эту дыру.
Женщины любят преувеличенно выражать свои чувства, слова у них отнюдь не обозначают того же, что у мужчин.
Филип встал с постели и опустился на колени помолиться. Утро было холодное, и его слегка знобило, но дядя внушил ему, что молитва скорее доходит до Бога, если ее читать неодетым, в ночной рубашке. Это его нисколько не удивляло: он уже понимал, что Бог, который его сотворил, любит, чтобы верующие терпели лишения.
А ведь чувственные наслаждения – самые сильные и самые утонченные. Я – человек, одаренный острым чувственным восприятием, и всю жизнь потакал своим чувствам. Теперь мне приходится за это платить, и я готов платить.
У Филипа была злосчастная черта: от застенчивости, а может, из инстинкта, пере давшегося ему от людей пещерного века, он всегда испытывал к людям сперва неприязнь; только привыкнув к ним, он избавлялся от первоначального ощущения. Это делало его малообщительным.
Искусство - это убежище от жизненной скуки, придуманное изобретательными людьми, пресыщенными едой и женщинами.***Искусство - это роскошь. Главное для людей - это инстинкты самосохранения и продолжения рода. И только тогда, когда эти инстинкты удовлетворены, человек разрешает себе развлекаться с помощью писателей, художников и поэтов.
Он был упрям, и всякий разговор о том, что у него к чему-то нет таланта, толкал его идти наперекор и упорствовать именно в том, от чего его предостерегали
