– Надеюсь… Ладно, это сейчас, наверное, не так важно. Извини, что гружу.
– Ничего. Если что-то будет не так, я скажу.
– А… хорошо. Ты, кстати, сам-то что-нибудь будешь?
– Я уже поел.
– Понятно.
Я приступила к своему завтраку. Сердце моё вдруг сжалось. Никто ведь и не заметит моего отсутствия. Друзей мне за все мои девятнадцать лет толком обрести не удалось, а читатели… их у меня кот наплакал. За окном всё также ласково светило тёплое весеннее солнце, пели птицы и таял снег, который вскоре должен был уступить землю первой поросли. А я не могла в полной мере ощутить всё это, потому что меня оставили надежды. Как иронично всё-таки выходит – творчество, всегда бывшее смыслом моей жизни, теперь лишило эту самую жизнь красок, а саму меня всяких сил.
– Всё в порядке? – спросил Слава.
– Да. Просто… задумалась.
– О чём?
Я немного помолчала. Мне снова показалось, что мои слова будут звучать как-то глупо. Однако Слава ждал, так что, наверное, стоило сказать.
– Ну… сейчас весна начинается. Красиво так. Воодушевляюще. По идее. А я… не могу всем этим насладиться. Потому что я устала от того, что давало мне смысл жизни. От того, чем я, в сущности, являюсь.
– Ты про искусство?
– Ага.
– Ну смотри. Я более чем уверен, что у тебя есть причины для того состояния, в котором ты сейчас находишься. Но оно же не продлится вечно. Может, как раз эта весна и поможет тебе, как знать.
– Может быть… – я с тоской начала ковырять вилкой яичницу, – хотя я на самом деле боюсь, что мне уже ничего не поможет. Я больше не рвусь писать также, как раньше. Я как будто потеряла что-то очень важное.
– Думаю, Лес – это как раз то, что ты потеряла. Ладно. Доедай. Придумаем что-нибудь.
Я пожала плечами и вернулась к своему завтраку. Вскоре с ним было покончено, после чего Слава быстро помыл тарелку (моё желание сделать это самостоятельно было встречено категорическим отказом), и мы принялись собираться на улицу.
– Так. – Слава задумчиво окинул меня взглядом. – Что бы тебе надеть… У меня есть свитер. Только он чёрно-белый. Нормально?
– Да. Вполне.
– Отлично! Думаю, в нём тебе будет достаточно тепло, и сверху ещё ничего не нужно будет надевать.
Через какое-то время я уже стояла на лестничной площадке рядом с лифтом, ожидая Славу. Всё-таки мы были не на первом этаже. Впрочем, откровенно говоря, фантасмагоричность всего происходящего практически перестала меня волновать. В какой-то мере она даже вызывала любопытство, так что мною было принято решение смотреть на всё с позиции Алисы Льюиса Кэррола – да, вокруг меня случаются странные вещи, но, раз они происходят, значит, такова необходимость, а потому надо успевать к ним адаптироваться и воспринимать как нечто интересное, однако само собой разумеющееся. Кроме исключительных случаев, разумеется, но там уже на месте будет понятно, как лучше поступить.
Наконец, Слава вышел и принялся запирать дверь квартиры.
– Мне вызывать лифт?
– Да, конечно.
Я нажала на кнопку. Слава встал рядом.
– Я тебе потом балкон покажу. – сказал он. – Там есть что посмотреть. Но сейчас надо в Одиночный.
– Одиночный?
– Ага. Город так называется.
– А-а-а. Понятно.
Когда мы зашли в лифт, я заметила, что его стены и двери исцарапаны различными изображениями. Среди каких-то непонятных закорючек я различила, например, фигуру девочки и несколько глаз. От Славы явно не укрылось моё внимание к этим «посланиям».
– Обернись. – сказал он. – Там кое-что поинтереснее.
Я повернула голову назад и увидела объявление.
«Сердце дышит Чёрными Ветрами! Оно есть и у этого дома. Билет на сеанс наблюдения за его биением по телефону»
К сожалению, все бумажки с номерами были оторваны.
– Ничего. – сказал Слава, явно заметивший, что меня это расстроило. – Думаю, я знаю, у кого эти сеансы проводятся. Может, как-нибудь сходим. Или нет. Посмотрим. В любом случае, в Городе ты больше такого увидишь. Пойдём.
Мы вышли из лифта. Краем глаза я заметила, что в подъезде тоже есть несколько объявлений. Оказавшись на улице, я тут же ненадолго зажмурилась от яркого света, но уже через пару мгновений привыкла и принялась осматриваться, спускаясь к тротуару.
– А ты часто читаешь их?
– Что? Объявления? – уточнил Слава.
– Да.
– Нет. Мне это не нужно. Я умею Город чувствовать. – Слава обернулся на меня. – Я, знаешь ли, хожу по Граням, поэтому хорошо знаю дороги. А Одиночный, в сущности, из дорог и состоит. Поэтому мне в нём легко. Я как капля крови в венах. Его улицы ведь так-то ими и являются – этот Город, считай, единый организм, как и всё в этом мире. Листья его зыбкие – это точно. Так что какие-то детали я могу упускать. Но основа – ствол, ветви, всё это мне известно. Мы с Одиночным крепко связаны. Поэтому они – Слава указал на доску с объявлениями, – мне и не нужны. Но ты почитай. Тебе наверняка будет интересно.
– Ого. – сказала я с уважением и даже в какой-то мере восхищением. – Надо же. Хорошо. Спасибо.
Я подошла к доске и принялась читать.
«Внимание!!!!!! Тема для обсуждения жильцам:
Куда уходят корабли, которые мы потухли? Зачем, когда, для чего и как? Фиолетовый бриз распускается синим цветком, тёмно-синим карасиком, а ты куда уходишь, мой милый друг? Тебе не дорог наш свет, что в голодное время ненавидит весь мир? Ты когда-нибудь говорил сам за себя? Ты ненавидишь себя? А этот мир? К чему так много ненависти? Самоанализ в моменте. Бабочка. Ярко-красные крючки. Гневное гнездование утят. Куда-нибудь уход. Восемьдесят восемь. Спам.»
«С некоторых пор Театр расширяет свои границы. Это важно знать именно здесь, потому что такой эксперимент не может остаться без внимания Птичьих Драматургов, которые, разумеется, в какой-то мере (пускай пока и не слишком-то точной на данный момент) замешаны в этом Поезде. Но вы тоже подумайте над этим. Театральный клуб – предмет любопытных взглядов. По крайней мере, мне так кажется.»
«Мы ловим птиц на сети из сказок и превращаем их в Птиц. Приходите к заброшенному музею Железной Дороги. Но ни в коем случае не планируйте это слишком строго!! Иначе у нас ничего не получится!!!!»
«Рыбалка ждёт вас у воды в 18:30 в понедельник и в субботу. Приходите узнать, что скрыто в Вашем Море. Вход бесплатный.»
«Внимание, расценки на розовый хрусталь:
Конструкция, обеспечивающая полный уход от суровой действительности – несколько лет Вашей жизни.
Конструкция, помогающая стать известным и продаваемым – несколько Ваших надежд и Ваша искренность.
Конструкция, заключающая в себе сложную рекурсивную концепцию, которая будет скрыта тёмно-зелёным полотном, – Ваше счастливое девство, часть юности и несколько Ваших надежд.»
– Ну что, нашла что-нибудь интересное?
– Да. – ответила я. – Если честно, я бы хотела прочитать каждое объявление. Но нам ведь ещё мне за щёткой идти, да?
– Ага. И за вещами в целом. Тебе ведь и расчёска нужна, и полотенце, и бельё нижнее… В общем, купить надо много всего.
Я печально вздохнула и отвернулась от доски.
– А в этом Городе все объявления такие?
– Ага.
Тут вдруг меня прошибло осознание.
– Погоди. А как я тебе деньги-то верну? – я сконфуженно развела руками. – У меня ведь всё в поезде осталось…
– Да забей. Мне не сложно.
– Точно?
– Да. Пойдём уже.
– Хорошо. Но если у меня будет возможность, я обязательно тебе всё отдам.
– Добро.
Я направилась вслед за Славой. Было немного неловко идти молча, но мне в голову никак не приходила ни одна тема для разговора, поэтому я принялась просто с любопытством разглядывать Город. Как ни странно, кроме нас, на улицах толком никого не было. Так, где-то вдалеке прошли пара – тройка людей, но в остальном нам никто не встретился. Да и ни одной машины я как-то не заметила. Тем не менее, это совсем не пугало, скорее наоборот почему-то немного воодушевляло, словно весь Одиночный принадлежит нам. От этого на душе чуть-чуть потеплело. Даже грязь не портила впечатление, а лишь напоминала о наступившей весне. Пели снующие в ветвях кустов и деревьев птицы. Но мне казалось, что во всём этом я словно бы чужая, ведь моё сердце постоянно занимали болезненные мысли о творчестве.
– О, кстати. Смотри. – Слава показал куда-то вправо. – Видишь те гаражи?
Я посмотрела в ту сторону.
– Да.
– Мы с ребятами местными как-то на крыше одного из них костёр разжигали. Правда, нас быстро спалили… ха, каламбур! Ну и мы убежали в общем. Я ещё тем вечером боялся, что будет пожар. Мы же потушить его не успели. Но всё обошлось.
– Ого. Хорошо, что всё хорошо закончилось. Надо сказать, это было… смело.
– Ага! А вот здесь я подрался за свой велосипед. Какой-то мудак захотел на нём покататься, ну а я что, я вежливо ему отказал, а он не понял. Пришлось кулаки в ход пускать.
– Надеюсь, ты там не сильно пострадал?
– Не-а. Ему больше досталось. Правда, мне потом дома влетело, но не серьёзно.
– Ох… хорошо, что не серьёзно.
– Да. О, а посмотри-ка туда! – Слава кивнул головой влево.
Я повернула голову в ту сторону и поначалу даже не поверила своим глазам – там с крыши трёхэтажного здания свисали сосульки, настолько огромные, что я восхищённо замерла. Никогда ещё в жизни мне такие не встречались.
– Нравятся, да?
– Не то слово! Впервые такие вижу!
– Ага. Так и знал, что тебя это впечатлит. А мы уже дошли.
Слава открыл дверь в супермаркет, над входом в который красовалась белая табличка и с чёрного цвета надписью «ВСЁ ДЛЯ НОВЫХ ЛЕСНИКОВ».
С покупками мы разобрались на удивление быстро. На прилавках оказалось всё, что нам было нужно, кроме одежды. За ней мы отправились в ближайший секонд под названием «Полотно», где докупили мне всё, чего не хватало.
– О, кстати, а вот на этой детской площадке мы с ребятами в стоп-землю играли.
– О… мы тоже играли когда-то.
Я слегка нахмурилась и отвела взгляд.
– Всё в порядке?
– Да. Просто… у меня был сложный период в подростковом возрасте. И я помню, как перестала играть со всеми. Как раз в эту несчастную стоп-землю. Поначалу меня ещё звали, но потом перестали. И я просто качалась на качелях в одиночестве, слушая музыку и пребывая в мечтах. Уже даже не помню, в каких, если честно. – я немного помолчала. – Знаешь, я недавно была на нашем дворе. Там сейчас никто не играет.
– Времена меняются. Надо это принять. А почему ты перестала играть тогда?
– Да сама толком не знаю если честно. Просто в какой-то момент мои фантазии стали для меня интереснее реальности.
– А сейчас как?
– Тоже не знаю. Извини, наверное, это глупо звучит. Да и я сама завела этот разговор, так что… да.
– Всё нормально. Перестань бояться, что слова о твоих чувствах звучат глупо. Искренность – не порок.
– Спасибо. Знаешь, возможно, именно поэтому искусство стало для меня смыслом жизни. Потому что в какой-то момент у меня, кроме моих сюжетов, ничего не осталось. – снова ненадолго замолчав, я всё же добавила. – На самом деле причина у этого есть. У меня была… не самая благополучная семья, скажем так. Знаю, мне надо повзрослеть и отпустить это. Но я понятия не имею, как.
– Надо-то надо, да, но ты помни, что это не так просто. Я уверен, что ты делаешь всё, что можешь.
– Спасибо. На самом деле… разумеется, это не единственная причина моей бесконечной любви к искусству и творчеству, даже, пожалуй, не самая главная. Но это причина того, почему я так боюсь остаться без своих историй.
– Не останешься. Я видел, как у тебя глаза горели, когда ты говорила утром про искусство. Ты действительно воодушевлена им. Оно крепко вросло в твоё сердце. Это нормально, что оно – центр твоего мира. – Слава серьёзно на меня посмотрел. – И тебе не обязательно искать причины того, почему всё так сложилось. По крайней мере, сейчас. Да, оно может причинять боль, но лучше работать с тем, что есть. Ты вернёшь себе силы создавать. Обязательно.
– Спасибо. – искренне ответила я. – Мне стало немного лучше.
– Я рад! А теперь пойдём домой.
Вскоре мы уже заходили в квартиру.
– Так. Куда бы твою одежду сложить… Ты не против, если она будет лежать не в шкафу, а в тумбочках?
– Да, конечно.
– Добро! Тогда путь хранится в зале.
– Хорошо.
– Так, пойдём.
Я прошла за Славой в комнату, соединённую с балконом.
– Вот здесь тогда всё будет. – он указал на одну из тумбочек, стоявших у стены.
– Без проблем.
– Отлично! Ты как вообще?
– Если честно, всё ещё так себе. Ой! Я же обувь не сняла… извини!
Слава на пару мгновений замер, задумчиво нахмурившись.
– Всё нормально. – наконец, сказал он. – Знаешь… Есть у меня одна идея! Пойдём-ка со мной. И свитер пока не снимай. Разуваться тоже не надо.
– Хорошо. – немного растерянно сказала я. – Но тебе не обязательно что-то делать.
– Ты не хочешь, чтобы я тебе помогал?
– Нет, просто… не хочу докучать.
– Я уже говорил – если что-то будет не так, я скажу.
– Ну… хорошо.
Я направилась за Славой. Оказавшись в его комнате, я невольно восхищённо улыбнулась – меня поразило то, насколько это место было наполнено следами личности своего владельца. В первую очередь моё внимание привлекла настольная масляная лампа, расположенная на комоде. В её мягком сиянии сухоцветы, висевшие вдоль стен на верёвках, отбрасывали причудливые тени, как и оленьи рога, прикреплённые к двери, над которой висели часы в виде рыбы с небольшим маятником в форме рыболовного крючка. По стенам были расклеены коллажи из старых, уже пожелтевших газет, строчки из каких-то песен, картины, фотографии, а где-то я даже заметила карту, явно нарисованную от руки.
– Это карта ближнего Леса. – сказал Слава, явно проследивший за моим взглядом. – Сам делал. Но она уже не особенно соотносится с реальностью. Надо будет новой заняться.
– Ого! Всё равно круто.
– А то! Кстати, смотри, – он указал на склад вещей, расположившийся у шкафа, на ручках которого висело по связке ключей, – если что, там есть мольберт. Захочешь порисовать – бери на время.
– Я так-то не то чтобы рисую, но спасибо!
– Всегда пожалуйста. Просто вдруг тебе смена деятельности как-нибудь поможет. Тоже ведь искусство как-никак. – Слава слегка потянулся и продолжил. – Ладно, давай за мной.
– А куда?
Слава заговорщически улыбнулся.
– Увидишь.
После этого он открыл плотную занавеску, и в комнату хлынул поток яркого солнечного света. Я, успевшая более-менее привыкнуть к полумраку, тут же отвернулась. Послышался звук открывавшихся створок.
– Ну что, идёшь?
Я посмотрела в сторону окна и в очередной раз отметила про себя, что в этом месте полностью отсутствует какая-либо привычная логика – вместо многоэтажек снаружи виднелось необыкновенно чистое небо на фоне леса, возвышавшегося в некотором отдалении. Подойдя поближе, я поняла, что теперь это самое окно выходит на крышу небольшого дачного домика. Слава помог мне забраться на неё. Мы сели прямо на снег. Моё сердце слегка сжалось от страха – несмотря на то, что высота была очевидно небольшая, упасть всё-таки крайне не хотелось.
– Не бойся. – видимо, Слава заметил моё состояние. – Тут даже если вниз сорвёшься, то в сугроб. Они здесь огромные. Вон, смотри на дверь.
Он кивнул в сторону забора, и я действительно увидела, что снег доходит почти аж до дверной ручки.
– Я тебе потом, кстати, про это историю обязательно расскажу.
– Хорошо. – немного подумав, я добавила. – Слушай, а что всё-таки такое этот Лес, о котором все говорят? Вот смотрю я на него сейчас и всё понять не могу.
– Сложно сказать наверняка. – Слава хмуро уставился на тёмные от влаги деревья. – Так-то, если на чистоту, то я вообще-то тоже часть Леса. Но существует он отнюдь не для меня. В сущности, Лес – это скорее идея того, чем он является. Поэтому в нём всякое водится. И у каждого – своё. Вообще, если уж совсем откровенно говорить, то Лес – пожалуй, самое древнее, что только успело застать человеческое сознание. – Слава хмыкнул. – Он даже древнее математики, хотя в наше время многие и считают, что он не так важен по сравнению с ней. На деле же Лес – это изначальный фундамент, на котором строился дом Человека. Поэтому и сейчас он так важен. Мы ведь всё ещё живём в том же самом доме.
Ücretsiz ön izlemeyi tamamladınız.