Kitabı oku: «Пустой ребёнок», sayfa 6

8.

– Ты о чем думал?! – орал Громов старший. – Ты хоть понимаешь какому риску обрек всех людей?! Глупый мальчишка! Ты никогда не станешь достойным охотником! Никогда!

Пока наставник разражался гневными тирадами, Нестор собрал всех оставшихся в деревне мужчин, а это восемь человек, включая нас троих, и велел искать Анну и младенца.

– Пойдешь со мной, – Громов грубо указал на меня пальцем. – Будешь под надзором, ибо я больше не доверяю тебе.

Это был удар под дых. Лишиться доверия человека, который значим, самая скверная штука, которую мне довелось испытать к своим семнадцати годам. Я сник и молча последовал за своим учителем. И хотя я все же считал, что поступил правильно, когда помог Анне бежать, я не мог утешиться осознанием этого и пребывал в ужасном состоянии.

Мы покинули деревню и двинулись в сторону железнодорожной станции. Пройдя около километра, Громов замер и поднял руку в знак того, что необходимо прислушаться. Однако я ничего не слышал и ничего не видел. Я был слишком подавлен и не мог сосредоточиться на поисках, да и, честно сказать, не хотел.

– Туда, – задал направление наставник и мы повернули на север в сторону леса.

Пробираясь между деревьями, даже мой невнимательный взор цеплял тут и там сломанные ветки и следы сапог на влажной земле. Игорь Громов был отличным охотником, и я прекрасно понимал, что мы настигнем Анну – это лишь вопрос времени.

Солнце между тем снова открылось миру. Небо просветлело и сквозь голые ветки лиственных деревьев и пушистые ели пробивались тонкие лучи. Громов ступал беззвучно. Я не отставал. Его внушительная фигура передвигалась большим темным пятном в лесу и вряд ли могла остаться незамеченной, но наставник и не рассчитывал на это, а полагался лишь на свою силу и опыт.

Громов старший вновь остановился. Я сделал то же самое и в этот момент ясно услышал плач ребенка. Сердце заколотилось в груди – мы нашли их. Недолго думая, наставник рванул вперед, как гончая, взявшая след. Спустя пару минут мы оказались на небольшой полянке, окруженной молодой невысокой лещиной. Там посреди весенней мягкой травы шевелился тот самый сверток одеяла, усыпанный пятнами крови. Анны ни где не было. Игорь ринулся к младенцу.

– Подожди, – я схватил учителя за рукав, – Что ты хочешь сделать?

– Сам знаешь, – прогремел в ответ он и вырвался.

– Я не могу позволить тебе убить его.

– Ярик, зло не всегда имеет обличие уродливого монстра, иногда оно скрывается под маской невинности и доброты. Поэтому так сложно его победить.

– Но ты уверен? – спросил я, не теряя надежду.

Громов прищурил темно-карие глаза, наклонился к моему уху и произнес:

– Лучше спроси, куда вдруг исчезла его мать?

Я отпрянул назад. Я так сильно был ослеплен сочувствием, что действительно упустил из внимания всю странность картины: новорожденный, один посреди поляны, а матери, которая так сильно цеплялась за его жизнь и не пожалела себя, чтобы сбежать, просто испарилась.

– Можешь остаться здесь, – уже более благосклонным тоном сказал наставник. Он никогда не мог злиться долго, даже тогда, когда я провалил все дело.

Громов бросил свой рюкзак на землю возле моих ног и пошел к новорожденному, который не переставая барахтался и пищал, точно котенок. Я отвернулся. Может Игорь и прав, но я не мог заставить себя смотреть на это.

Небо в миг затянуло серо-синими тучами. Похолодало. Я выругался вслух, что не взял куртку и сложил руки на груди, пытаясь согреться от пробирающего до костей ветра. Высокие темные ели тихонько раскачивались. Но было что-то еще. Монотонный скрип где-то между верхушками деревьев. Я поднял голову и уронил челюсть: на одной из елей, спрятанная в пушистых ветках, качалась Анна. Вокруг ее шеи обмотана то ли веревка, то ли размягченная влагой ветка, лицо посинело, а неестественно белые руки и ноги висели, точно у театральной марионетки.

Я не мог оторвать глаз от того, что еще недавно было Анной. Этот образ заглушал и тяжелые шаги наставника, и плач ребенка… Или не плач? Я прислушался и не сразу, но все же понял, что младенец вовсе не плакал, а истошно смеялся!

Меня словно окатило ледяной водой. Я так и задохнулся от ужаса, не решаясь повернуться и взглянуть правде в глаза. Ноги онемели. Сначала я даже не почувствовал, как земля задрожала, затряслись деревья, а когда осознал, что происходит, было уже слишком поздно.

Что-то громыхнуло и зашипело, будто молния пронзила дерево и вместе с тем, сотрясла пространство вокруг. Я едва удержался на ногах. Когда же удалось обернуться, то я увидел примерно то, чего и ожидал – земля раскололась. Между мной и исчадием ада пролегла трещина в пару метров. Игоря Громова нигде не было.

Я бросился к краю разлома и заглянул в саму пропасть – только чернеющая бездна. Ни души, ни крупицы надежды. Кликнул наставника, хотя знал, что в этом не было никакого смысла – Игорь Громов старший сгинул в разверзнутой пасти чудовища, так и не выполнив свой долг, и в этом была моя вина.

Я осел на землю и закрыл лицо руками. В таком положении провел несколько минут, пока что-то холодное и мокрое не коснулось шеи. Я дернулся от неожиданности, рефлекторно оглянулся по сторонам, а потом посмотрел вверх – с темного неба хлопьями посыпал белый мартовский снег. На другой стороне разлома все это время не затихало злорадное хихиканье. Он смеялся надо мной. Издевался. Я приехал в Сенцы чересчур уверенный в себе, но наставник был прав: я всего лишь глупый мальчишка.

– Глупый мальчишка, глупый мальчишка, – повторил мою мысль противный мультяшный голосок, который не переставал хихикать.

Сверток развернулся и мне открылось маленькое детское лицо, искаженное складками. Глаза больше не были мутными. Они стали полностью черными, не только сами радужки, но и белки, а еще слишком большими для такого крохи. Рот растянулся в широкой улыбке. От этой улыбки внутренности скрутило в узел и кровь застыла в жилах. Но самое жуткое – это те самые мелкие зубы, злобно постукивающие также, как у гигантского паука на крыше. Я не мог шелохнуться, так и сидел, оглушенный дьявольским смехом.

Мой взгляд уловил движение между стволами деревьев. Кто бы это ни был, но он будто не шел, а плыл, становясь все ближе и ближе. И вот в очертаниях я узнал знакомый силуэт. Тонкая фигура, горделивая осанка и развивающиеся темными кольцами волосы на ветру. Сине-зеленые глаза. Как море в ясную погоду. Я хотел было махнуть рукой, крикнуть, чтобы она уходила, спасала себя, но вместо этого из груди вырывался лишь хрип:

– Карина.

Она как будто услышала, взглянула с улыбкой, а потом сделала то, чего я не мог представить даже в страшном сне – она подошла к новорожденному Вельзевулу, подняла его на руки и прижала к себе, как родное дитя. «Первый демон… Покровитель ведьм и колдунов…» – зазвучал в голове голос Громова. «Ведьм», – мысленно повторил я.

Я не остановил их, а лишь молча смотрел, как хрупкий образ тает в темной глуши. Она ушла. Я проиграл. Вспомнились ее слова ночью о том, что мне не победить в этой битве. Тогда понял их иначе и только сейчас осознал, что имела ввиду Карина: она знала, что я пойду на поводу чувств, а не разума и долга, и тем самым выпущу на свободу повелителя мух, первого демона. Ошибка, за которую пришлось заплатить не только мне.

Снег все падал. Он заметал следы потустороннего, всего того, что не должно быть известно простому человеку, всего того, чего бы не хотел знать я. Но мы не выбираем кем родиться. В тот треклятый день, я дал себе слово, что обязательно найду Вельзевула и исправлю то, что натворил. И больше никогда, никогда не забуду, что мы те, кто мы есть.