Kitabı oku: «Мир из прорех. Новые правила», sayfa 4
– Ты вообще не слушал Антона, когда он нам все объяснял, да?
– Антон мертв, – невпопад пробормотал Артем и помолчал. – Здорово, что ты пришла сюда.
– Меня дедушка попросил.
– Ах, вот что.
– Он тебя ждет. Говорит, ты должен был книжек принести.
Бледное лицо Артема оживилось:
– Ой, да. Книжки. Я много взял. Они там, в повозке… Я сейчас… – Повернувшись, Артем с трудом стянул с сиденья тяжело набитый книжками рюкзак, а потом вдруг уронил его себе под ноги и упал на колени. Его стошнило. Кая подошла ближе, подтянула к себе рюкзак, отвернулась. На рюкзаке темнели подсохшие пятна крови.
Книги, предательски торчавшие из кучи полезных в хозяйстве трудов, явно не следовало показывать Владу – никогда, и она потуже затянула завязки верхнего клапана.
– Извини, – Артем жалко улыбался, вытирая рот рукой, – извини.
– Хватит извиняться, – сказала Кая, нервно озираясь. Кто-то из стражи наверняка был сейчас на вышке и смотрел на них – возможно, даже слушал их разговор. – Идем, дедушка ждет.
– Да, да… Конечно…
Кая легко забросила рюкзак на плечо и зашагала в сторону дома; Артем семенил следом – его еще пошатывало, и все же он протянул руку к рюкзаку:
– Дай я понесу.
Кая фыркнула:
– Нет уж, спасибо. Не хочу, чтобы тебе опять поплохело.
Артем опустил голову, подстроился под ее шаг:
– Ты не представляешь, что там было. Это… ужас.
– И что же там такого было? – Кая старалась говорить спокойно, но ее голос выдавал невольный интерес. – Что случилось с Андреем? Почему Макс сказал, что ты виноват?
– Я не виноват! – Артем захлебнулся этим возгласом, похожим на всхлип, и на мгновение Кая испугалась, что его снова стошнит.
– Ладно, ладно. Успокойся. Поговорим дома.
Дорога от ворот заняла теперь в три раза больше времени – Артем то и дело останавливался, а Кая уже на полпути почувствовала, что плечи начинают ныть от тяжести, – впрочем, она бы скорее упала ничком в пыль, чем призналась в этом.
Когда они наконец дошли до дома, дедушка стоял на пороге.
Кая, ахнув, с облегчением сбросила на землю рюкзак и, подбежав к деду, взяла его под руку:
– Ты чего? Зачем вскочил?
– Артем, – Анатолий Евгеньевич медленно протянул руку в сторону мальчика. – Ты в порядке?
Уголок губ Артема дернулся, и он бережно поддержал Каиного дедушку с другой стороны:
– Со мной все хорошо, Анатолий Евгеньевич. Я вернулся. Простите, что заставил волноваться, но…
– Хватит на воздухе болтать, – буркнула Кая. – Холодает! Артем, помоги мне… Да заберем мы твои книги, никуда они не денутся…
Когда Кая и Артем уложили дедушку в кровать, он весь дрожал. Кая бережно укутала его всеми одеялами и пледами, хорошенько подоткнула их под ноги. Теперь она досадовала на себя за то, что слишком много говорила с Артемом. Сделав глубокий вдох, она попыталась успокоиться.
– Артем, сделай чаю. Дедушке надо согреться. Я схожу за рюкзаком.
Выйдя из дома, она подтащила рюкзак поближе к порогу, чтобы он не бросался в глаза и, поколебавшись, быстро скользнула в сторону лазарета, срезая путь дворами.
Кая как раз гадала, успеет ли добежать до лазарета и вернуться обратно, чтобы дедушка не заметил ее отсутствия, когда увидела Фатиму, сидевшую на скамейке под старой яблоней у одного из домов. Кая ни на мгновение не усомнилась в том, кого именно видит: грива черных волос выдавала жену Влада даже издалека.
Плечи Фатимы вздрагивали и, подкравшись поближе, Кая поняла, что она плачет. Влада рядом видно не было, и Кая решилась:
– Эй… Привет!
Фатима подняла на Каю раскрасневшиеся глаза, шмыгнула носом:
– Чего тебе?
Дедушка говорил, что попытки смотреть им в глаза люди часто воспринимают как вызов, поэтому опустила взгляд и попыталась говорить мягко – как говорила бы с перепуганной лошадью или злой собакой:
– Я хотела про Андрея узнать. И принести соболезнования. Мы все переживаем…
– Не твое дело, – буркнула Фатима. Кажется, она обрадовалась, что нашелся кто-то, на ком можно сорваться. – Ты кто ему, чтобы выспрашивать?
Кая с удовлетворением отметила, что слова Фатимы не задели ее – скользнули по периферии сознания и слуха, не оставив следа:
– Ты права. Прости. Я просто беспокоюсь. Скажи, он выживет? Пожалуйста, – Кая произнесла это последнее слово со строго выверенной пропорцией покорности и просительности; сгорбилась, свела плечи… И случилось чудо.
– Мы не знаем, – Фатима всхлипнула, как будто добрые слова открыли шлюз долго сдерживаемым чувствам. – Глеб ничего не говорит. Там с ним Влад сидит, а меня… не пустил! – голос Фатимы дрогнул, и она разревелась, отчаянно, как обиженный ребенок.
Кая растерялась. Утешать плачущих людей не было ее коньком, но она неловко похлопала Фатиму по обтянутому тканью в цветочек плечу и пробормотала:
– Ну, ну… Все будет хорошо. Он сильный. Глеб – отличный до… Лекарь. Он все сделает как надо.
– Угу, – Фатима отерла глаза рукавом, и ткань окрасилась чем-то темным – Кая с изумлением поняла, что ее длинные, как у лошади, ресницы были чем-то накрашены.
– Зайди потом к Владу, – вдруг добавила Фатима, поднимаясь со скамейки. Она явно уже сожалела о своей минутной слабости. – Лучше завтра пораньше. Он говорил… в лазарете, чтобы ты зашла. Давал распоряжения на завтра и сказал.
Даже у постели серьезно раненного сына Влад продолжал раздавать указания. Кае не нравился Влад, но сейчас она невольно почувствовала к нему уважение.
Глава 6
Артем
– Тебя трясет, – Анатолий Евгеньевич с опаской покосился на котелок с кипятком. – Поставь-ка это на пол, Тема. И налей себе чаю.
– Это для вас…
– Тут на двоих хватит.
– Я потом занесу…
Анатолий Евгеньевич раздраженно хмыкнул:
– Да ради Бога, парень… Просто налей чаю. Только отодвинься подальше от меня, ладно?
Артем слабо улыбнулся; звякнули жестяные чашки. Чай и вправду помог – тем, что пришлось сосредоточиться, чтобы не облиться кипятком.
Анатолий Евгеньевич фыркнул, когда Артем предложил напоить его с ложки:
– Что-то мне подсказывает, что держать чашку самому для меня сейчас будет безопаснее, – он улыбнулся, но Артем не ответил на улыбку.
Дедушка Каи посерьезнел:
– Ладно, вижу, дело плохо… Что там случилось, Тема? Почему вы задержались?
Артем опустил глаза, рассеянно провел пальцем по неровной доске пола:
– Я почему-то думал, что если нам и грозит что-то, то это, ну, вы понимаете… Они. Не был готов к тому, что это окажутся люди.
Скрипнула дверь: в комнату скользнула Кая, облокотилась на дверной косяк. Артем поймал себя на том, что сверлит взглядом ее яркую, рыжую косу, небрежно переброшенную на грудь, с трудом отвел глаза: этот огненный цвет притягивал взгляд, как пламя.
К счастью, Кая, кажется, не обратила на него внимания.
Анатолий Евгеньевич молчал, и Артем понял, что придется продолжить:
– Ну… Когда мы приехали, то увидели, что ворота открыты. Я подумал, что это случайность, потому что там была такая ржавая цепь, она могла просто рассыпаться от времени. Черт, теперь мне кажется, что там вообще не было цепи! – Артем ударил кулаком по полу и скривился от боли; Кая дернулась от неожиданности.
– Помяни мое слово, – сказал Анатолий Евгеньевич, подув на чай, – если ты сейчас начнешь вспоминать – была цепь, не была, ты такого себе напридумываешь… Ничего хорошего из этого не выйдет. Что сделано, то сделано.
– А что ты сделал? – Кая сделала шаг к кровати. – Макс сказал, что ты виноват. О чем он говорил?
– Кая…
– Что, дедушка? Я просто спрашиваю.
– Нет, все в порядке, – Артем чувствовал каждый удар сердца, гулкий, отдающийся болью в груди удар. – Макс считает, я виноват в том, что отдал рюкзак Андрею.
– Макс – идиот, – в голосе Каи Артему послышалось изрядное облегчение. Кажется, она обрадовалась, поняв, что на самом деле он не виноват.
– Резковато, но суть передает, – вставил ее дедушка.
– Любому ясно, – продолжила Кая, – что с рюкзаком ты просто обуза.
– Кая! – Анатолий Евгеньевич укоризненно покачал головой.
– Да нет, она права, – сказал Артем и впервые почувствовал, что слово «обуза», которое он слышал часто, не вызывает привычного чувства острой обиды. Может, он слишком сильно устал, чтобы что-то чувствовать.
– Вот, – Кая торжествующе смотрела на дедушку, – о чем и говорю. Зачем обижаться на правду? Андрей был командиром группы, он отдал приказ… Он ведь сам забрал рюкзак, так?
– Да.
– Ну вот. Значит, он решил, что так надо. Ты должен был его слушаться – как и все в группе.
– Рюкзак был очень тяжелый, – Артем вспомнил кровавые пятна на лямках и верхнем клапане и с ужасом почувствовал, что его опять мутит. Кая вдруг хлопнула себя по лбу и выскочила за дверь.
– Рюкзак забыла, – констатировал Анатолий Евгеньевич и улыбнулся. – Вот такие у нас нынче кандидаты в стражу, Тема. Дисциплина и организация – или как там говорит Влад?..
Артем молча смотрел в пол. Пол пестрел причудливо расползающимися линиями – стыками досок. Как змеи, они вились у него перед глазами; его перестало мутить, но теперь сильно закружилась голова.
– Анатолий Евгеньевич, ей не надо… Ей не надо идти в стражи. Сегодня… Мы ведь не тро-гали этих людей. Я даже не понимаю, что им было нужно в библиотеке. Книг они не взяли… но напали… Выходит, просто так, без причины.
Дедушка Каи молчал, опустив голову. Артем вдруг подумал, что его отношение к желанию внучки могло быть просто бравадой.
– Давай-ка я сама разберусь, – он не услышал появления Каи. Рюкзак, который, возможно, погубил Андрея, она держала небрежно, одной рукой, и только закушенная губа выдавала, что ей тяжело. – Так что это были за люди?
– Не знаю… Я их раньше не видел. Высокие, в одежде защитного цвета. На одном была черная шапочка…
– Шапочка, – Кая закатила глаза. – Сколько их было?
– Я видел троих. Все мужчины. Но могло быть и больше.
– Как были вооружены?
– У них было железное оружие. Андрея ранили… и Макса тоже.
Глаза Каи блеснули, и, прислонив рюкзак к дверному косяку, она плюхнулась на пол, скрестила ноги:
– А Макс?
– А что с Максом? – Артем растерянно посмотрел на дедушку Каи, но тот только пожал плечами. – Он оставался с лошадьми.
– Ага, – Кая подалась вперед, как кошка, ловящая обреченную мышь. – Его Андрей оставил?
– Да. Андрей все проверил, но решил оставить кого-то на всякий случай. Макс был недоволен, но остался. Андрей попросил его свистеть один раз, если он увидит людей, и два, если… – Артем запнулся. Он наконец понял, к чему клонит Кая.
– Тварей? – подсказала Кая тихо. Артем кивнул:
– Да.
– И сколько раз он свистел?
– Кая! – Анатолий Евгеньевич приподнялся на подушках. – Налей мне, пожалуйста, еще чаю…
– Подожди, дедушка… Сколько раз?
– Кая! – Анатолий Евгеньевич повысил голос, и это наконец заставило ее замолчать. – Я догадываюсь, к чему ты клонишь, и хочу, чтобы ты знала: я это не одобряю.
– Не понимаю, о чем ты, дедушка, – пробормотала Кая, но ее щеки предательски заалели.
– Если Влад допустит тебя к испытаниям в стражу, я буду только рад, – Анатолий Евгеньевич, не глядя, протянул чашку Артему, – попросить Андрея поговорить с отцом – еще куда ни шло. Но пытаться подставить другого, чтобы получить его место, это никуда не годится, милая.
Артем уткнулся взглядом в чашку. Никогда прежде Анатолий Евгеньевич не ругал Каю при нем. Вероятно, плохо себя чувствовал, если забыл о деликатности… Кая наверняка сейчас была очень зла. Но Артем ошибся.
– Ничего такого, дедушка, – Кая говорила спокойно. – Просто Макс пытался нападать на Артема у ворот. Я думаю, он еще попытается свалить на него вину, чтобы отвлечь от себя внимание. Хорошо знать всю историю… чтобы защититься. И все.
Анатолий Евгеньевич покачал головой. Теперь он выглядел смущенным.
– Возможно, я был слишком резок. Прости, внучка…
– Дедушка, – Кая положила ладонь на одеяло, под которым угадывались очертания исхудавшей ноги с острым коленом, смотрящим вверх, – не извиняйся. Все хорошо. Не могу сказать, что мысль про Макса не приходила мне в голову, – она негромко хихикнула, и ее дедушка слабо улыбнулся.
– Тогда я тем более рад, что ты от нее отказалась.
«А я нет», – подумал Артем и испугался собственных мыслей.
Глава 7
Кая
Дедушка долго не мог уснуть, и Артем вызвался почитать ему, хотя валился с ног от усталости. Кая не стала слушать о приключениях трех мушкетеров и вышла на порог – подышать. И подумать.
Снова и снова она прокручивала в памяти описание мужчин, напавших на Артема. Все произошло быстро, поэтому неудивительно, что Артем не вспомнил ничего, кроме цвета одежды… Странно, что он вообще запомнил, сколько их было и как они были вооружены.
Недостаточно для того, чтобы делать выводы, но Кая почему-то чувствовала, что угадала.
– Он уснул, – Артем выглянул на крыльцо, тихо затворил дверь. – Можно я сяду?
– Необязательно каждый раз спрашивать. Хочешь сесть, так садись, – Кая поймала себя на том, что ворчит скорее по привычке, чем от настоящего раздражения.
– Спасибо.
Некоторое время они сидели молча. Община спала. Все огни – и в домах, и на улицах – погасили на ночь, и только неровный, дрожащий огонек на вышке и звезды над головой нарушали кромешную темноту. Слабый ветерок шелестел в ветвях, вдалеке гулко ухнула сова, оповещая лес о начале охоты. Словно отвечая ей, истошно завыли где-то вдали лесные псы. Безнадежно, слабо взвыл и лесной пес из Ямы. Кая невольно содрогнулась, хотя привыкла к нему, – столько нездешнего было в этом странном вое.
– Хорошо летом, – нарушил молчание Артем.
– Угу. Много еды.
– Ага… – Артем явно растерялся, – и это тоже.
– Ты, я смотрю, пришел в себя.
Артем вздрогнул:
– На самом деле не очень. Как Андрей? Ты же в лазарет ходила?
– Не ходила, – неохотно ответила Кая. – Я Фатиму встретила. Говорит, живой.
– Я надеюсь, все будет хорошо. Не переживай.
Кая почувствовала, как внутри поднимается волна гнева – из-за того, как глупо Артем нарушил установившееся между ними хрупкое согласие:
– Ты о чем? С чего мне переживать?
– Ну… Вы общались… Я подумал, ты могла…
– Многовато думаешь, – отрезала Кая и почувствовала, что на душе стало совсем паршиво.
– Да, наверное, – примирительно сказал Артем, а потом вдруг невпопад добавил: – А о чем думаешь ты?
– В смысле?
– Ты тут почти час сидишь… Холодает. Я подумал, может, я мог бы…
– Что? Ну что? – Кая вдруг почувствовала, что все тревоги прошедшего дня, которые накопились в ней к ночи, грозят перелиться через край, затопить все вокруг бурным, горячим потоком. – Помочь? Утешить? Успокоить? – Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Артем, я что, правда, так похожа на человека, которого надо успокаивать? Ну чего ты ко мне привязался?
– Извини, – тихо сказал Артем, и его безропотность вдруг разом лишила ее боевого задора.
– Да ничего, – она сорвала длинную травинку, раскусила ее, высосала кисловатый сок. Она устала. Разговора с Владом, происшествия с Андреем, беспокойства за дедушку и группу было уже более чем достаточно для одного дня.
– Ты спрашивала, как выглядели те люди, – Артем не унимался. – Зачем это тебе? Хочешь Владу рассказать?
– Дело не в этом.
– Ты все же хочешь поговорить с Владом про Макса и…
– О, Господи. Ты угомонишься или нет?
– Тогда, может, чтобы пойти в стражу, ты…
– Дело вообще не в этом! – Кая зло смяла ни в чем не повинный стебель, бросила под ноги. – Я просто думаю, что могла видеть их, ясно? Мне было… любопытно.
– Любопытно? – растерянно повторил Артем.
– Да, любопытно, – Кая дернула на себя другой стебель. – Кажется, это ребята, у которых я забрала консервы.
– Ого, – Артем смотрел на нее растерянно, умоляюще, как в детстве, и она пожалела о сказанном. Не потому, что он мог ее выдать, а потому, что молчать теперь было бы нелепо.
– Хорошая новость: они не были похожи на людей, которые долго сидят на месте. Так что других нападений не будет… Я думаю.
Артем сосредоточенно смотрел на огонек вышки, будто пытаясь прочитать в свечении ответ на мучивший его вопрос.
– Слушай, а это не могло быть, – он запнулся, явно боясь разозлить ее, но продолжил, – как-то связано?
– Ты имеешь в виду, что они из-за банки консервов на вас напали? – Кая фыркнула, хотя и почувствовала, как шевельнулся внутри грызущий ее червячок. – Артем, разуй глаза. Большой мир страшный, но люди не пытаются убить друг друга из-за банки консервов.
– Как люди вообще могут убивать друг друга сейчас, когда есть столько других желающих? – тихо спросил Артем. – Если дело было не в банке консервов, они пытались убить нас просто так… Или ради лошадей и «Мухи».
Кая почувствовала, что он прав: на улице действительно стало холодно. Она зябко передернула плечами:
– Иди спать. Тебе надо прийти в себя.
Артем растерянно кивнул. Кажется, переменчивость ее настроения совсем сбила его с толку. Кая не могла его винить: она и сама с трудом понимала, что происходит. Возможно, дело в том, что Андрей, который улыбался ей при каждой встрече и учил стрелять из самострела, был теперь между жизнью и смертью? Или в том, что будущее казалось туманным – как и итоги завтрашнего разговора с Владом? Или в том, что дедушка не вставал с постели больше двух недель – и это невозможно было больше выносить.
– Знаешь, я восхищен тем, как ты справляешься. Я бы так не смог.
– Да? – отозвалась Кая, вдруг почувствовав, как ей хочется поговорить с Артемом: просто потому, что ей начинает слишком дорого даваться привычка держать все в себе. Просто потому, что ей нужно было рассказать о своих чувствах хоть кому-то.
– Да. Я бы на твоем месте не мог избавиться от мыслей про историю с консервами… Наверное, поэтому обузой называют меня, а не тебя.
– Конечно, нет, – Кая тоже встала, побоявшись расплакаться прямо здесь, при Артеме – впервые за долгое-долгое время. – Не только поэтому, можешь мне поверить.
Она успела насладиться его растерянным, обиженным лицом перед тем, как закрыть дверь и наконец заплакать. Никто, кроме скрипучих стен старого дома, этого не слышал, а значит, худшего не произошло. Кая тщательно вытерла лицо и постелила себе в комнате дедушки – на случай, если ему что-то понадобится.
За окном тоскливо кричала ночная птица. Кая думала, что не сумеет уснуть до утра, но мгновенно провалилась в глубокий сон без сновидений.
Глава 8
Артем
Он уснул лишь через несколько часов после возвращения домой. Допоздна читал при свечах, ворочался с боку на бок. Но книги не помогли ему почувствовать себя лучше. Герои Тургенева, за которого он взялся недавно, казалось, смеялись над ним. Его проблемы были от них далеки.
Несколько раз Артем вставал, чтобы выпить воды или подойти к зеркалу. Отражение презирало его. Отражение говорило: «Ведь никто даже не погиб» («Пока что», – предательски пел противный тихий голосок в голове).
Когда первые рассветные лучи проникли в комнату, Артем наконец в очередной раз смирился с тем, что его чувства опять оказались слишком острыми для времени, в которое ему не посчастливилось родиться. Он забылся тревожным, тяжелым сном за несколько часов до подъема и, разумеется, проспал.
Накануне он обещал Анатолию Евгеньевичу вернуться и посидеть с ним, пока Кая будет общаться с Владом. Дедушке становилось все тяжелее переносить одиночество, и, торопливо одеваясь, Артем мысленно ругал себя самыми страшными словами.
Дома у Каи было темно и тихо. Запах болезни встретил Артема с порога: Анатолий Евгеньевич снова закрыл окно, едва Кая ушла.
– Здравствуйте, Анатолий Евгеньевич, – дедушка Каи лежал в постели с закрытыми глазами, и Артем говорил тихо на случай, если он спит. Но Анатолий Евгеньевич открыл глаза, улыбнулся не сонно, как будто все это время ждал Артема:
– А, Тема… Здравствуй. Какие новости?
– Да никаких, в общем, – смущенно сказал Артем, садясь рядом с кроватью. – Я оставил здесь рюкзак… Вы разбирали книги?
Дедушка горько усмехнулся:
– Посмотри на меня, дружок… Кая уснула, я тоже… Ничего не разбирали.
– Давайте разберем сейчас. Вы можете взять любые… Ну, кроме тех, которые для дела, – Артем виновато улыбнулся.
– Жаль, я как раз хотел поизучать ветеринарию, – Анатолий Евгеньевич расхохотался лающим смехом, похожим на кашель, и Артем стал озираться в поисках воды.
– Не ищи воды, ее здесь нет, Тема. Закончилась. Но сегодня Кая должна принести еще, когда договорит с Владом по поводу их дел.
Артем нервно сглотнул, опустил глаза:
– Да, по поводу этого разговора… По поводу стражи, я…
– Не надо, Артем, – дедушка нахмурился, – я прекрасно знаю, что ты скажешь. Можешь не стараться: я с тобой согласен.
– Правда? – Артем запнулся. – Но… Раз вы считаете, что Кае не надо идти в стражу, почему не запретите?
– Иногда мне кажется, что вы с Каей росли в параллельных мирах, – Анатолий Евгеньевич задумчиво смотрел куда-то вдаль. – Забавно вышло: вся любовь к книгам, культуре… знанию, пожалуй, как таковому, досталась тебе. Я надеялся, что Кая полюбит прежнюю жизнь – это сильно упростило бы задачу. Но она не полюбила, к сожалению… Она ее не знала, а я не смог сделать так, чтобы она представила себе, впитала… Зато впитал ты, – дедушка улыбнулся. – Раньше таких, как ты, называли «книжные дети». Когда-то их было много. Ну… больше, чем сейчас. Если бы ты почаще высовывал нос из книг, знал бы, что переубедить Каю… а уж тем более запретить ей, – Анатолий Евгеньевич снова зашелся каркающим смехом, – безнадежное дело.
– Значит, она просто пойдет в стражу?
– Может, и успеет… Не важно. Скоро все решится само собой. Меня не станет…
– Анатолий Евгеньевич, вы отлично…
– Не надо! – дедушка предостерегающе поднял палец, а Артем запнулся; ему стало стыдно, как будто он пытался кого-то обмануть. – Не надо этих пустых слов… Хотя бы от тебя. Кая не хочет слушать правду, – Анатолий Евгеньевич долго молчал, и Артем начал было думать, что он уснул, когда он вдруг продолжил: – Да, моей маленькой смелой внучке правда не под силу. Не теперь. Она слишком тяжело справляется с тем, что нельзя победить с оружием в руках… Но ты – ты справишься. Кое в чем ты смелее Каи. Даже если тебе в это сейчас и не верится.
Артем осторожно кивнул; он действительно не верил в собственную смелость, особенно после вчерашнего, но не стал спорить.
– Может, принести воды из дома? Хотите?
Анатолий Евгеньевич с досадой мотнул головой:
– Не отвлекайся на ерунду, Тема. Времени мало. Кая может скоро вернуться, а сегодня я чувствую себя совсем… неважно. Не знаю, когда еще нам удастся побеседовать наедине, – Анатолий Евгеньевич пожевал губами, вздохнул. – Ты говорил с Каей?
Артем с ужасом почувствовал, что уши начинают пылать.
– Я пытался… Но она не захотела слушать. Извините, я…
– Не извиняйся, – дедушку, кажется, не обеспокоили его слова, – скоро ей придется с тобой говорить, хочет она того или нет… Моя маленькая девочка, – лицо Анатолия Евгеньевича, до этого нарочито беззаботное, вдруг исказилось страданием, и Артем, повинуясь безотчетному импульсу, накрыл его руку, сухую и бледную, своей.
– Мне жаль, что рядом с вами не будет взрослых. Я должен был просить сыновей… Знаешь, какими сильными они были? Ты их толком не застал… В этом безумном диком мире люди уходят так быстро, – Анатолий Евгеньевич покачал головой. Закутанный в одеяла, исхудавший, он казался маленьким, как будто возвращался в детство, постепенно покидая этот мир. От этой мысли в горле у Артема встал острый комок.
– Да… Я пережил своих детей и их жен. Сказать, что это страшно, – ничего не сказать… Все ушли. А я живу и живу. У меня осталась только Кая – и ты, – Анатолий Евгеньевич слабо пожал руку Артема. – Ты мне не родной, но я давно считаю, что у меня двое внуков.
Артем почувствовал, как из уголка глаза покатилась по щеке горячая, неостановимая слеза, и уткнулся лицом в одеяло. В голосе Анатолия Евгеньевича зазвучал укор.
– Этого не хватало… Вернется Кая и, увидев это, сбросит тебя со скалы, – Каин дедушка хмыкнул. – Время уходит. Записи, о которых мы говорили… Записи о порталах… Прорехах. Ты помнишь, где они?
– Да, – даже одно слово отдавалось болью внутри, но Артем вытер слезы и постарался сесть прямо.
– Ты помнишь, где записка? Ты покажешь ее Кае, когда придет время?
– Да, конечно.
– Ты будешь защищать ее? Будешь рядом?
Артем с изумлением почувствовал, что улыбается – криво, неуместно.
– Анатолий Евгеньевич, вы же понимаете, что скорее уж она будет меня защищать? Она не захочет идти… Вы же видели… Она меня терпеть не может.
– Ты преувеличиваешь, – теперь голос дедушки снова зазвучал беззаботно, как будто то, о чем говорил Артем, было крохотным препятствием, не стоившим внимания. – Все будет хорошо. Я уверен. Ты будешь ей нужен, когда я уйду. Каждому кто-то нужен. Вы позаботитесь друг о друге… И я могу быть за вас спокоен. Да?
Артем кивнул, стараясь заглушить сомневающийся внутренний голосок… Да и мог ли он поступить иначе?
Анатолий Евгеньевич тоже кивнул – удовлетворенно:
– Вот и хорошо. Я знаю, ты все сделаешь, как надо. И вы справитесь… Это я тоже знаю.
– Но если она не захочет идти?
Анатолий Евгеньевич прикрыл глаза, а потом решительно помотал головой:
– Она пойдет. Не бойся. Может быть, не сразу, но пойдет. Я уверен.
– Может, вам поговорить с ней? – Артем заговорил шепотом: у крыльца послышались шаги.
Анатолий Евгеньевич закатил глаза:
– Тема, как ты это себе представляешь? Она знает про записи – всегда знала. Но сейчас она не признает очевидного, – Анатолий Евгеньевич с досадой потер лоб, – может, я поговорю с ней… Потом. Если это будет уместно. Если не смогу – записка скажет за меня.
Дверь скрипнула, и дедушка осекся: его внучка, взволнованная, с широко распахнутыми глазами, стояла на пороге, нетерпеливо покачиваясь с пятки на носок.
– Дедушка, он разрешил! – ее голос дрожал от радости. Высокая, тонкая, с криво заплетенной второпях рыжей косой, она дышала оживлением, казалось, забыв и о болезни, и о сопровождавшей их жизнь опасности. – Разрешил! Испытания завтра, мне можно участвовать! Получилось!
– Поздравляю, милая, – Анатолий Евгеньевич спокойно улыбался, и Артем поразился его хладнокровию. Глядя на безмятежное лицо этого человека, легко было поверить, что когда-то именно он, несмотря на преклонный возраст, отстоял их прежнюю общину в сражении с соседской, а год спустя отразил атаку большой стаи лесных псов и спас людей – многих.
Здесь и сейчас, в этой маленькой темной комнате, шла битва иного рода. Впервые за время болезни Анатолия Евгеньевича Артем осознал, что очень скоро останется в этой битве один на один с главным противником – и надо будет во что бы то ни стало превратить его в союзника. Кая, взахлеб пересказывающая дедушке разговор с Владом, не обращала внимания на Артема. А он думал о том, какой счастливой она выглядит. Ее главная мечта почти исполнилась, а ему, Артему, придется помешать этому, может, через неделю, может, через несколько дней.
Продолжая говорить, Кая рассеянно улыбнулась Артему и тут же отвернулась. Анатолий Евгеньевич одобрительно кивал, улыбался и посмеивался в бороду.
Не замеченный Каей, Артем вышел из комнаты, кивнув Анатолию Евгеньевичу на прощание. Все, что нужно, было сказано, а прощаться при Кае – и тем более называть ее дедушку своим, явно не стоило; это только навредило бы в предстоящем деле. Поэтому Артем ушел молча, стараясь быть спокойным, как Анатолий Евгеньевич. Закрывая за собой дверь, он порадовался тому, что Кая на него не смотрит: вряд ли у него хорошо получалось.
