Kitabı oku: «Босиком по осколкам», sayfa 14

Глава 29

Кирилл

Двое суток спустя

Набережная сегодня казалась мне мрачной, но восприятие было лишь отражением моей внутренней агонии.

– Кирилл Соловьев? – незнакомый голос какого-то мужика.

– Да, – мрачно ответил, развернулся и увидел двух амбалов.

– Пакуем, – скривил губы второй и вдруг резким броском ударил меня кулаком в лицо, а затем в грудак.

От неожиданности сложился пополам, в это время меня подхватили с двух сторон и затолкали в черный внедорожник. Прокашлялся и глянул на сидевшего внутри мужика в сером явно дорогом костюме.

– Так вот ты какой, Кирилл, – усмехнулся он и окатил меня презрительным взглядом с головы до ног.

Нечто неуловимо знакомое в чертах его лица заставило меня замереть.

– Мы похожи с ней, правда? – вздернул бровь и сказал холодным тоном.

– Я заметил, – сморщился, чувствуя, как болит грудная клетка.

Явно останется синяк, но проявлять слабость и тереть место боли не стал. Отчего-то не хотелось перед отцом Аиды выглядеть слабаком.

– Я свою дочь люблю, – начал он говорить, когда не дождался от меня никакой реакции. – Так что пока прошу по-хорошему. К Аиде приближаться не смей.

– Мы как-то сами разберемся, без сопливых, – хмыкнул, чувствуя разливающуюся внутри горечь.

Не то чтобы я думал, что так уж ей нужен после всего произошедшего, но пасовать перед мужиком не собирался.

– Не понимаешь, – поджал губы ее отец, выдохнул. – Сколько ты хочешь? Сто тысяч, двести?

Глянул на него исподлобья, качая головой.

– Вы серьезно? От каждого ухажера дочери избавляетесь так? И что, неужели берут? Сто тысяч рублей, даже стыдно произносить.

Речь произнес с бравадой, а у самого по венам растеклась мука. Сама мысль о других парнях, вьющихся вокруг Аиды, выбивала из колеи, раздражала, действуя на нервы.

– А кто говорит о рублях? – сразу же последовал ответ.

Заткнулся. Нет, даже не раздумывал над его предложением, просто стало обидно.

– Засуньте их себе…

– Осторожнее со словами, щегол! – угрожающе перебил меня, пока я не договорил фразу.

– Деньги ваши мне не нужны! – выпалил со злостью, стиснул ладони в кулаки. – Если это всё, что вы хотели обсудить, я пошел.

Только открыл дверь автомобиля, собираясь спрыгнуть на землю, как вдруг замер, услышав странную фразу.

– Ты такой же, как он, – презрительно усмехнулся отец Аиды. – Думаешь, дочку мою провел, что та теперь страдает и плачет целыми днями, так я твою натуру не просеку?

Дверь я закрыл, повернулся к нему и вздернул вопросительно бровь, не понимая, о чем он говорит.

– Она тебе не рассказывала? Впрочем, не удивительно.

Наши взгляды с Анатолием встретились, а когда он посчитал наш разговор завершенным, домой я шел задумчивым и полным гнева. Только одна мысль грела. Если Аида страдает без меня, значит… Любит?

***

Аида

Парк около университета был единственным местом, где меня никто не беспокоил. Студенты здесь особо не гуляли, мимо проходящие незнакомцы мной не интересовались, так что я могла спокойно наслаждаться одиночеством и тишиной.

– Ты выглядишь грустной, – вдруг раздался сверху голос.

Подняла голову и встретилась глазами с Кириллом, которого не видела уже практически неделю. Дыхание у меня перехватило, и я жадно впилась в него взглядом.

– Я присяду? – спросил разрешения, но даже не стал дожидаться его, просто сел.

– Зачем спрашиваешь, если не слушаешь? – фыркнула, чувствуя, как покрылась иголками, словно еж в защитной реакции.

– Люблю твою колючесть, – неожиданно весело усмехнулся и откинулся вальяжно на спинку скамейки.

Нагло положил свою руку сзади моей спины, тем самым и нервируя меня, и будоража.

Буркнула что-то непроизносимое и уставилась вперед, всем телом ощущая близкое присутствие Соловьева. Положила руки на колени и стала щелкать пальцами, не зная, куда себя деть.

– Недавно видел Семена с Милой, – начал он вдруг издалека, напрягая меня сильнее.

– Они вместе, да, – пробормотала и чуть отодвинулась, когда он присел ко мне более вплотную.

Вот только Соловьев и бесцеремонность – два синонима. Он наклонился, практически касаясь носом кончика моего уха.

– Она мне много что интересного поведала, Самойлова, – выдохнул, опаляя горячим дыханием.

Я покраснела, поджала губы, вспоминая, как плакалась ей и рассказывала всё, что видела и слышала. Рыдала, когда Кирилл не появлялся в универе и не брал трубку. Всё же я не выдержала и решила расставить все точки над “i”, а этот парнокопытный просто взял и игнорировал меня, отчего я злилась еще больше.

– Ну да, самому же трубку поднять не судьба, – прошипела, как мне казалось, еле слышно, но у Соловьева на удивление хороший слух.

– Мой телефон разбился еще неделю назад, сегодня новый купил, но мне приятно, что ты интересовалась моей судьбой.

Самодовольства этому мужлану было не занимать.

– Больно надо, – закатила глаза, продолжая быть недотрогой.

За это время я остыла, перестав злиться на этого гада, но вот за его исчезновение готова была побить его что есть сил, чтобы больше не смел так надолго пропадать из виду. Благо, Мила предупредила, что он жив-здоров.

– Так ты не хочешь узнать, что именно мне рассказала Мила? – вздернул явно бровь Соловьев, но я продолжала смотреть в противоположную сторону.

– И что же? – всё же обернулась и глянула на него.

Замерла, увидев внушительный синяк, разлившийся у него под глазом.

– Кто тебя так? – сразу же спросила и подорвалась с места, осторожно касаясь синяка.

– Неважно, – покачал головой, словно ничего страшного не произошло.

– Важно, – упрямо продолжила допрос. – Это ведь люди моего отца?

По глазам видела, так и есть.

– Единственное, что радует в этой ситуации – то, что ты беспокоишься, Самойлова, – хмыкнул довольный донельзя Кирилл, а я на это фыркнула и отстранилась. – А в остальном я сам разберусь, уж поверь.

Воцарилась тишина. Я сидела насупленная и злая на самоуправство отца, ведь просила же не лезть.

– Я не такой, как Артем, – сказал вдруг Кирилл, не отрывая взгляда от моего лица.

От его слов побледнела. Руки похолодели, позвоночник натянулся струной.

– Кто тебе рассказал? – прохрипела, сразу же отбрасывая в мыслях Милу, она бы не сделала этого. Догадка озарила сразу же: – Папа?

– Он любящий отец, Аида, – усмехнулся Соловьев, словно испытывая уважение к нему. – Вырвать бы ноги этому Артему за тебя.

– Не надо, – улыбнулась слегка, а после замерла, когда рука парня потянулась к моей щеке.

– Ты дашь мне шанс доказать, что я другой? – тихо задал свой вопрос, нежно погладил меня по лицу.

Меня тянуло сразу же согласиться, но разум шептал, что делать этого не стоило.

– А толку? Ты ведь даже ничего обо мне не знаешь, – покачала головой, хотя внутри плакала от желания быть с ним.

– Так позволь узнать, – простонал Соловьев и уперся лбом о мой лоб. – Я буду рад всему, что ты мне предложишь.

Промолчала, но не оттолкнула его, наслаждаясь нашей невольной близостью.

– Ты, кстати, красиво рисуешь, – отстранился он сам и выдохнул, а после достал из сумки знакомый альбом.

Замерла на месте и явно округлила в удивлении глаза.

– Откуда ты… Мила! – стиснула кулаки и поджала губы. – А ну отдай! Надеюсь, ты не листал его?

Потянулась к своей собственности, но куда мне, коротышке, против высокого Соловьева.

– Не злись на нее, – рассмеялся раззадоренный парень. – Если бы не она, вряд ли бы я снова решился ухаживать за тобой.

– Что, эго бы не позволило? – фыркнула.

– Нет, – покачал он головой и грустно улыбнулся. – Просто сама мысль, что я тебе не нужен, угнетает.

Его слова неожиданно попали мне в самое сердце, заставляя застыть.

– Я в твоих глазах, к слову, красавчик. Ты, действительно, очень красиво рисуешь, никто бы не смог настолько точно передать мой характер, – снова присел Кирилл на скамейку и стал листать альбом.

И, конечно же, на каждой странице видел себя. Ведь влюбленная Аида только им и была вдохновлена. Он всё листал и листал, касался карандашных линий, улыбался довольно и хитро смотрел на меня, словно картинки говорили ему больше, чем мои слова. Стало так неловко, что захотелось быстро сменить тему, что я успешно и сделала.

– Кот твой, кстати, давно уличным стал. Его хозяева на улицу выкинули, переехали куда-то. Я его к себе взяла, ты же не удосужился, – сложила на груди руки, даже не злясь на себя за подобную сентиментальность.

– Какой кот? – недоуменно спросил Кирилл, а затем просиял. – А, Рипус, то-то я думаю, что давно не видать его.

– Пф, – сложила на груди руки и отвернулась от него.

А затем охнула, когда руки Соловьева притянули меня ближе к себе.

– Долго дуться будешь, кошка?

– Не детка я теперь, а кошка? – фыркнула, но улыбнулась, не в силах сдерживаться.

– Самое главное, моя кошка, – облизнулся, словно кот, объевшийся сметаны. А затем вдруг спросил у меня полуугрожающе: – Моя же?

– Твоя, твоя, – буркнула, не в силах больше держать бастионы.

Он вдруг резко поднял меня со скамейки и прижал к себе, целуя то в лоб, то в щеки, то в губы. Казалось, что его лавину нежности прорвало, выплескиваясь мощным потоком на объект его интереса. Меня.

– Хорошая моя, девочка моя, – всё бормотал от избытка чувств.

– Дышать нечем, – в какой-то момент прохрипела, пока он с силой прижимал меня к своей груди.

Он ослабил хватку, но мы так и продолжали стоять, обнявшись и наслаждаясь друг другом.

– Кстати, ты не забыла, у нас еще два обязательных свидания, – хмыкнул он в какой-то момент и поцеловал меня в макушку.

– Боюсь представить, что ты там придумал, – закатила глаза, а после глянула в его, видя там только собственное отражение.

– Ну пока ничего, но точно знаю, чем мы займемся на шестом. Я обещал тебе дартс, помнишь? Кирилл всегда выполняет обещания, – дернул бровями.

– Реванш? – усмехнулась сквозь слезы. – Хочешь снова проиграть мне?

– Обязательно, – улыбнулся он, а затем притянул к себе и подмигнул. – А рисуешь ты просто круто. Нарисуешь меня неглиже?

– Пошляк, – ударила ладошкой его по плечу и всё же призналась: – После встречи с тобой ко мне снова вернулось вдохновение. Удивительно, правда? Любовь творит чудеса.

Последнее вырвалось непроизвольно, я аж поперхнулась. Застонала, что не смогла удержать чувства в узде, слишком расслабилась от счастья.

– Любишь? – невероятно осторожно повторил за мной Кирилл.

Замерла после этого вопроса. Первой отвечать была не готова больше. Этот вопрос причинял мне боль, возвращая в воспоминания.

– Любишь? – снова спросил он и погладил меня по щеке, по которой вдруг скатилась слеза.

– Люблю, – приподняла ресницы и посмотрела ему в глаза.

Но вместо туч, которые были в прошлый раз, сейчас в них горели звезды.

– И я люблю, – прошептал, а затем наклонился и поцеловал меня в губы.

Мы растворялись друг в друге, отдаваясь на волю чувств и эмоций. Он возносил меня на небеса, а в моем животе снова порхали бабочки.

Любишь?… Любишь…

Эпилог

Кирилл

Полгода спустя

Анатолий Самойлов сидел напротив и сверлил меня тяжелым темным взглядом.

– По-хорошему ты, видимо, не понимаешь, – процедил сквозь зубы мужчина.

– Я люблю вашу дочь и никогда ее не обижу, – не собирался уступать свою девочку.

– Уже обидел, – оскалился отец Аиды, сидя напротив меня по ту сторону стола.

– Моя вина, не спорю, – согласно кивнул, хотя всё внутри меня противилось этому. – Но мы разобрались сами.

Воцарилась тишина. Только битва наших взглядов. А после мужчина тяжело выдохнул, словно смиряясь с чем-то.

– Я не буду мешать собственной дочери наступать на грабли, но знай, что я всегда за тобой слежу, – произнес угрозу.

Но я не впечатлился. Был благодарен ему, что, кроме меня, у Аиды есть еще один защитник. В этот момент хлопнула входная дверь.

– Толя, хватит парня мордовать, иди давай, жарь шашлыки, мы с Аидой уже устали ходить по саду, – раздался голос ее мамы, Дианы.

– Поговорить по-мужски не даете, – закатил глаза вдруг и усмехнулся Анатолий, сверкнул на меня взглядом и пошел к выходу. – Не рассиживайся, идем, будешь помогать.

Я поднялся следом с радостью, чувствуя себя частью семьи.

– Как ты? Не сильно папа напирал? – пробормотала моя девочка, прислонившись ко мне, когда ее родители вышли на улицу.

– Всё хорошо, – улыбнулся и вдохнул аромат ее волос. – Считай, официальное знакомство прошло на ура.

– Вот и славно, – погладила меня по плечу, встала на носочки, вытягивая губы, и я не смог удержаться, утянул ее в глубокий поцелуй.

– Ну всё, всё, увидят же, – еле как отстранился, чмокнул Аиду в лоб.

– Какой вы правильный, господин Соловьев, – закатила она глаза и куснула меня за подбородок.

– Какая вы хулиганка, госпожа Соловьева, – щелкнул ее по носу.

– Самойлова, вообще-то, – цокнула недовольно, хитро при этом поблескивая глазами. – У кого-то уже оговорочка по Фрейду.

– Да? – деланно удивился и направился к двери. – Перепутал, бывает. В моем возрасте простительно.

– Чего-чего? – следом долетел до меня ее возмущенный голос. – Ты еще молодой, чего тут выдумываешь.

Открыл наружу дверь и ступил на крыльцо, слыша, как она побежала следом, а затем врезалась в мое тело ураганом. В последний момент обернулся и словил ее руками, прижимая тело своей обезьянки к торсу на весу.

– А хотела бы? – дунул ей в ушко.

– Чего? – рассмеялась от щекотки и вдруг замерла, округлив в удивлении глаза.

– Стать Соловьевой.

Вопрос застал нас обоих врасплох, я и сам впервые об этом задумался. Она замолчала, продолжая висеть на мне. Наши взгляды встретились, а после она ответила мне не словами, а привычным нам обоим языком. Поцелуем, который сказал мне абсолютно всё.

***

Аида

Год спустя

Палата больницы была просторная и светлая, а вот брат, сидящий напротив, необычайно мрачный и грустный.

– Господи, это обычный аппендицит, – закатив глаза, произнесла.

– Сестренка у меня одна, так что обычный или необычный, ну-ка цыц тут, – погрозил мне пальцем Дамир, говоря полушутя.

Вот только я видела, как его что-то тяготит. Он то и дело оборачивался и прислушивался к тому, что происходило в коридоре.

– Ладно-ладно, ты иной раз хуже Кирилла, – закатила глаза, а затем махнула рукой. – Ты свой братский долг выполнил, меня навестил, а теперь иди, не мешай мне отдыхать.

– Позже еще зайду, – тут же кивнул он и резко встал, словно только и ждал момента, когда освободится.

Мне стало интересно, что с ним не так, прошлась медленно следом, выглядывая в коридор. И не прогадала. В этот момент дверь одной из палат открылась, и Дамир, который шел по коридору, вдруг резко замер, словно его ударили под дых.

По полу покатились колеса. Я подняла голову и увидела, как медсестра выкатила из палаты коляску, в которой сидела длинноволосая девушка. Красивая, с утонченными чертами лица. Но грустная и печальная, под глазами залегли тени, уголки губ опущены. И тут она скользнула по мне бездумным взглядом, ни на секунду не задерживаясь, посмотрела так же на Дамира, опустила взор, а после резко подняла на него глаза. И в них отразилась такая ненависть, что даже я отшатнулась.

– Тина, – произнес Дамир, про которого я уже успела забыть.

Посмотрела на его лицо и увидела там отражение чужой боли. Мышцы были напряжены, рот искривлен, руки сжаты в кулаки. Девушка промолчала, а медсестра продолжала катить коляску.

– Всё в порядке? – вдруг раздался голос Кирилла сбоку.

– Ты уже тут, – улыбнулась, отбрасывая посторонние мысли из головы.

Мне казалось, словно за этими двумя тянется какая-то глубокая история, но Дамир с детства был закрытым в этом плане и даже агрессивным, так что лезть я не решилась.

– Как поживает сегодня моя кошка? – игриво прошептал и подергал бровями Соловьев.

Я дернула губами, развернулась, а затем кинулась в объятия Кирилла. Он раскрыл руки, и я влетела в его объятия, на ходу запрыгивая на него, словно обезьянка. И впервые за долгое время почувствовала счастье.

– Твоя кошка скучает и изнывает от безделья, – пожаловалась, надувая губы.

За месяцы отношений обнаружила, что именно с ним мне хотелось быть слабой и беззащитной, иногда обижаться по пустякам, а порой и играть роль игривой ласковой лапочки.

– Завтра тебя выписывают, кошечка, – потерся кончиком носа о мой. – Дома приготовил тебе сюрприз. Как только пойдешь на поправку, о скуке тебе придется забыть.

– Скука и Кирилл Соловьев – совершенно несовместимые понятия, – усмехнулась, спускаясь с него и ступая тапочками на пол. – Но что выписывают, это хорошо, надоели больничные стены.

На следующий день сборы не заняли много времени.

– Не люблю больницы, – сморщилась Мила, которая пришла на мою выписку вместе с Семеном.

– Здесь еще сносно, – пожала плечами. – Что там насчет выезда за город? Кирилл сказал, что забронировал домики в санатории. Вы как, с нами?

Плюс отношений был в том, что за многие важные моменты теперь отвечал Соловьев, позволяя мне выдохнуть и перестать напрягаться по мелочам.

– Конечно, а ты что, без меня собиралась тусить? Щас! – фыркнула подружка, а после выхватила у меня из рук сумочку. – Рано тебе напрягаться, еще швы разойдутся.

В этот момент я решила поинтересоваться у нее о личном.

– Как Сема отреагировал, кстати? – спросила у нее, когда парни отошли, не слыша наш разговор. – Ну, про тот случай с бывшим.

– Ты знаешь, он нечто такое и подозревал, – вдруг покраснела подружка. – Так стыдно было рассказывать, боялась, что бросит меня или обвинит, что это была моя вина, а Сема… Он такой добрый и понимающий оказался.

– А ты боялась, – хмыкнула, приобнимая Милу за плечи.

Мы вышли вдвоем из палаты, нам навстречу шли парни с моим больничным листом. А когда вчетвером оказались вне больничного здания, Сема с Милой вдруг переглянулись.

– Ну ладно, вы там дальше сами разберетесь, мы пойдем, – ухмыльнулись и быстро ретировались, не успела я даже ничего понять.

А вот лицо Кирилла вдруг посветлело, и он глянул на меня с хитринкой во взгляде.

– Выписка мне нравится, – вздохнул. – Вот только если бы по другой причине.

На этой ноте продолжил спускаться по лестнице, весело насвистывая мелодию под нос. А я осталась стоять и переваривать сказанное.

– В смысле, по другой? – крикнула и ускорилась, ровняясь с ним. – Ты на что это намекаешь, Соловьев?

– Я? – улыбнулся и прищурился от солнечных лучей. – Ни на что. Прямым текстом тебе говорю, кошка. Мечтаю о продолжении своей фамилии.

– Папа тебя убьет, – усмехнулась и взяла его под руку, чувствуя тепло родного тела.

– Буду только рад, за дело же, – улыбнулся и наклонился ко мне.

– Вы только о поцелуях и думаете, господин Соловьев, – простонала, но с удовольствием коснулась его плеч.

– Да и вы не отстаете, госпожа Соловьева.

А после был поцелуй. И счастье, распирающее грудную клетку. А сюрприз в квартире…

– Рипус точно самец? – пробормотала с сомнением, глядя на точную копию нашего кота, только поменьше и явно недавно появившуюся на свет. Алиса в это время вальяжно лежала на диване, будто и вовсе к своему же потомству отношения не имела. – Понятно, откуда у тебя мысли о котятах, насмотрелся тут на кошачий пример.

Кирилл рассмеялся, чмокнул меня в щеку.

– Нет, ну а что, почему мы отстаем? Даже Рипус и тот уже отцом стал. А он даже не человек, – ухахатываясь, покачал головой. – Но явно видны мои гены. Вон, свою кровь не оставил, сам выхаживает.

– Я в шоке, – произнесла снова, наконец, выходя из ступора.

Вот это сюрприз так сюрприз. И это мы еще не знали, что ровно через год мы повторим судьбу кота. Родится у нас принцесса. Соловьева Алена Кирилловна. Но это уже совершенно другая история.

– Девочка моя, – в это время простонал мне в ухо Кирилл, поцеловал и вдруг прикусил.

– Ай, – рассмеялась, вытянула руки, обхватив шею мужа.

Свадьба у нас была скромная, как я и хотела, хотя Соловьев всё порывался созвать больше народу, чтобы все видели, какая у него красивая жена.

До сих пор вспоминала лицо одногруппников и Карины, когда мы вместе приехали на пары на его мотоцикле. Как любила повторять Мила, это было эпично и атмосферно, сразу утерло нос всем сплетницам.

– Люблю тебя, моя плюмерия, – не отрывая своего взгляда от моего лица, прошептал он. Мой тот самый.

– И я тебя, – улыбнулась и произнесла в ответ.

– Что меня? – игриво дернул губами, прикусил мои.

– Люблю тебя, мой садовник.

Это был наш ритуал, от которого мы не желали отказываться. То, что заставляло наши сердца биться в унисон. А спор всё же выиграли мы оба. Ведь самый главный приз – наша взаимная любовь, которая грела нас и заставляла сиять наши души. Ярко. Сильно. Страстно.