Kitabı oku: «Трехликая. Дилогия», sayfa 3
Мей внезапно совершенно успокоился, сосредоточился и закивал.
– Это разумно. Найти доминанту. Но как это сделать? Как ее вытащить?
– Пока не уверен, посмотрим на тренировке. Надо понаблюдать способности девушки. Какие-то должны проявляться сразу же, почти без усилий – мощно и неконтролируемо. Другие слабее и еще слабее. Вот первые исходят как раз от доминанты.
Я слушала мужчин и неожиданно для себя все понимала. Вроде бы они разговаривали абракадаброй. Рассуждали о том, в чем не разбиралась. Но картинка в голове преспокойно выстраивалась.
В эту минуту двери распахнулись и выпустили нас в удивительное помещение. Голубые, словно чуть подсвеченные, стены казались гладкими и монолитными. От пола исходили теплые волны. Окна располагались выше привычного, открывали вид на деревья и зелень, дорожки, озера и далекое поле.
Казалось, мы внутри гигантской комнаты. Но стоило Коваллю взмахнуть рукой, как на стенах проступили серебристые двери. Ровно три, как раз по количеству присутствующих.
Мей посмотрел на Ковалля выжидающе, будто на что-то сейчас рассчитывал. Первородный едва заметно нахмурился, снова выпуская наружу эмоции, пусть и в какой-то мизерной дозе.
Внезапно Ковалль резко преобразился. Лицо его посветлело, а губы чуть дрогнули. Первородный развернулся ко мне всем корпусом и предложил:
– Выберешь покои? Положимся на твою женскую интуицию. Давай. Распоряжайся. Все комнаты одинаковые. Там есть спальня, кабинет, кухня и ванная. Хотя готовить вам совсем не обязательно. Можете заказывать еду из моей кухни. Готовую, горячую, какую пожелаете. Пока завтраки, обеды и ужины будут оттуда поступать сами. Но если вы с дочкой захотите что-то другое, просто оповестите об этом поваров. Я научу, наверное, чуть позже. Можете выписать еду из магазина. Твои заказы пойдут из моих денег, а Мей, я уверен, сам справится.
В голосе первородного прорезался вызов. Оборотень вскинул упрямую голову и вдруг напомнил волка-одиночку, что никогда не попросит содействия. Погибнет, но не вызовет стаю на помощь.
Я чувствовала себя очень и очень странно. Танюшку еще не привезли в коттедж, я почему-то точно об этом знала. Непонятная игра между мужчинами – какое-то соперничество, поединок без схватки – захватывала внимание все сильнее. Я не видела яблока раздора. То ли Ковалль раздражался на Мея за то, что тот последовал за нами, за то, что нарушил планы первородного и стал глазами и ушами начальства. То ли эта парочка что-то не поделила. Сейчас или в недалеком прошлом. Но то, что между ними искры проскальзывали, а напряжение так и витало в воздухе, – ловилось без всяких суперспособностей.
Предложение Ковалля застало меня врасплох. Я посмотрела на мага, на оборотня и распределила комнаты бездумно. Наверное, с помощью той самой интуиции.
Я выбрала себе ту, что по центру, Коваллю указала на комнату справа, которая располагалась рядом с моей, Мею осталась левая, чуть поодаль. Оборотень не слишком обрадовался решению, но спорить или возмущаться не посчитал нужным. Окинул Ковалля красноречивым взглядом, приблизился ко мне почти вплотную и произнес с какой-то особенной интонацией:
– Рина, я твоя помощь и охрана. Можешь рассчитывать на меня полностью.
Ковалль как-то недовольно передернулся, открыл свою дверь и бросил через плечо:
– А еще на него очень рассчитывает Бриолис.
Словно расставлял важные акценты, напоминал о миссии оборотня. Мея к нам приставил начальник спецслужб. Поэтому довериться ему не выходило, я больше тянулась к таинственному первородному. Но его загадочность, харизма и мощь, которые угадывались в каждом жесте, взгляде или даже в мимолетном движении, немного сковывали и отчасти пугали.
Ковалль подмигнул и скрылся в комнате, я поторопилась уйти в свою, спиной ощущая взгляд Мея. Оборотень явно чего-то недоговаривал, впрочем, так же поступал и первородный. Никто из них не спешил откровенничать, зато от меня чего-то ожидали. Мужчины… Ну что с ними можно поделать? Вечно играют в мальчишеские игры. Доказывают друг другу кто сильнее, достойней, умнее и вообще лучше. Соперничество в крови у сильного пола. У женщин оно тоже, конечно, присутствует, но проявляется несколько иначе. Они соревнуются часто тихо, улыбаясь и прикидываясь подружками. Мужчины же сразу метят территорию.
Вот еще понять бы – что они пометили, какая муха этих двоих укусила…
Я немного постояла за дверью, пытаясь осмыслить, что происходит. Вся жизнь пробегала перед глазами, память прокручивала эпизоды, разговоры и давние яркие события. Прошлое на немагической Земле.
Радости, достижения и… потери…
Поздняя осень. Первые снежинки кружат в воздухе и водят хороводы, пожухлые листья шуршат под ногами и громко трескаются, сломанные пешеходами… Я захожу в полицейский участок. Темные узкие коридоры, комнаты, запах канцелярских приборов и бумаги. Где-то заунывно подвывает принтер, натужно выплевывая листки бумаги. Посетители, зачастую бандитского вида, недвусмысленно косятся в мою сторону… На полу тут и там грязные разводы, их шваброй стирает раздраженная уборщица – бабушка в треугольной серой косынке под цвет халата не по размеру…
Кабинет номер двадцать, вот он, следующий. На табличке имя нужного следователя.
Я захожу, голова словно в тумане, сажусь на кресло, не чувствуя ног, и слушаю заученные обрывочные фразы, словно периодически звук отключается:
«Масштабная авария… унесла много жизней… Ваши родители ничего не почувствовали…»
Раз – и отрезали у меня полмира. Хорошо хоть осталась семья, близкие…
Информационное поле дополнило списки – тех, кого я больше уже не увижу.
Муж умер много столетий назад. Всего лишь человек, куда же деваться? Я испытывала светлую тягучую ностальгию и вспоминала Максима с тоской и благодарностью. Он подарил мне многие годы, мы были счастливы, растили Танюшку. Потом он навещал нас, пока мы с дочкой лежали в коме. Информационное поле ничего не скрывало. Максим так и не женился повторно. Старался обеспечивать нам удобства. Ползарплаты тратил на новые препараты в надежде все-таки нас вытащить… Вот только, к сожалению, ничего не помогало. И еще львиную долю дохода Максим отстегивал на уход за нами. Лучшие клиники, отдельные палаты…
Это именно он принял решение временно ввести нас в своеобразную заморозку, чтобы в будущем нас попытались вылечить. Благодаря ему я сегодня жива, благодаря ему очнулась и Танюшка. Можно тосковать, сетовать, жаловаться. Но разве Максим хотел бы такого? Чтобы ежеминутно его вспоминали и не могли двигаться дальше? Нет, он подарил нам новую жизнь, и моя задача – неплохо прожить ее.
Память услужливо прокручивала кадры…
…Я, еще девушкой, стою на балконе. Растрепанные волосы лезут в лицо, ветер не дает заправить их за уши. Свободная домашняя футболка и брюки не мешают мне чувствовать себя восхитительной. Потому что по ржавым балконным перегородкам лезет Максим – мой парень, мой рыцарь.
Белокурые волосы треплет ветер, ворошит полы коричневой футболки, серые глаза сияют восторгом. В зубах зажата алая роза. Букет он пока не может себе позволить. В вечернем дворе людно и шумно. Щербатая деревянная скамейка трещит под бабушками, что грызут семечки. Ребятня носится по тротуару, огибая голубые металлические заборчики. Клумбы пахнут медом и зеленью. С соседнего балкона тянет супом… Кажется, куриным и с макаронами…
Максим хватается за ветку дерева – она достает почти до балкона, – подтягивается и прыгает внутрь. Торжественно вручает мне маленькую розу, мы крепко обнимаемся и целуемся. Назло любопытным старушкам на улице…
…В родильном зале прохладно и страшно. Я корчусь от боли, кричу что есть мочи. Сухое горло неприятно саднит. Акушер диктует дышать правильно, тужиться, отдыхать и опять тужиться. Я ощущаю пожатие мужа – он держит за руку и не падает в обморок. Так появляется на свет Танюшка. От ее крика я нервно вздрагиваю, девочка приветствует свое рождение… Ее кладут мне сразу на живот… такую крохотную, розовую, сморщенную… Обрабатывают, пеленают, отдают папе в руки…
…Мы с дочкой собираемся в ресторан, а Максима срочно вызвали на работу. Такой деловитый, белокурый мужчина. Крупный и крепкий, с небольшим животиком, но все еще молодой и очень привлекательный. Он суетится, надевая рубашку, ищет брюки и подбегает к нам с дочкой. Танюшка расстроенно вскидывает глазки. Муж чмокает нас обеих в щечки и произносит: «Хорошо повеселиться… Вечером принесу вам подарки, сюрпризы… Увидимся…» – и отправляется на работу.
…И больше мы с ним никогда не встретились…
Я смахнула пальцем непрошенные слезы и решительно подняла голову. Прошлое не изменить, надо жить настоящим.
Танюшка, она мой якорь и знамя. Дочка выжила, и это счастье. Двое, что поселились в соседних комнатах, обещали помочь, научить, обеспечить. По крайней мере, на время старта в этом новом времени. Что ж, достаточно для нового этапа.
Все выглядело странным, почти ненастоящим и в то же время обретало четкие очертания. Казалось, переместилась из прошлого в будущее. Фантастичное и какое-то чужое. Будем надеяться, я приживусь здесь. Пока я ощущала себя лишь попаданкой, какой-то героиней фантастического романа, а вовсе не женщиной и не гражданкой. Что ж, думаю, время исправит ситуацию.
Я внимательно исследовала новое жилище. Спальня сильно и приятно удивила. Кровать свободно висела в воздухе, но не шаталась и не сдвигалась. Детально осмотрев огромное ложе, я обнаружила несколько кнопок, удачно расположенных под мягким матрасом. С их помощью кровать двигалась по комнате, словно летала на воздушной подушке.
Так же двигался и круглый стол, то ли рабочий, то ли обеденный.
Бежевое стеганое одеяло создавало уют и пахло цитрусовыми. Светло-голубые жалюзи на окнах открывались и закрывались по мысленному приказу. Предполагаю, что слушались они не всех подряд, а как-то настраивались на постояльца, ловили флюиды – чья тут комната.
Тумбочки, гардероб и высокий шкаф выглядели огромными, но игрушечными. Детским набором из голубого пластика.
В ванне уместились бы три крупных женщины. При этом сосуд для купания менял форму, превращался в некое подобие корыта, в овал, в квадрат и в прямоугольник. Кнопки по краям вместительного резервуара регулировали его глубину, высоту и расположение. Выглядело очень непривычно, эффектно. Ванна резко становилась мягкой, как емкость из очень густого геля, изменялась и неожиданно застывала. Кажется, она превращалась и в джакузи. Но я решила пока не пробовать.
Над раковиной висели шкафчики и полочки из того же материала, что и мебель в спальне.
Кухня поразила меня как хозяйку. Огромный серебристый прямоугольник холодильника обещал на панельке любую температуру, влажность и даже атмосферное давление, причем не внутри, а над каждым продуктом.
Плита сама регулировала нагрев. Когда посуда перегревалась, огонь немедленно уменьшался. Если хозяйка долго не появлялась, плита выключала конфорки автоматически. Духовка работала в тех же режимах. Противень сам выдвигался и задвигался и быстро охлаждался при извлечении.
У окна притулился овальный столик, в окружении кресел, стульев и подставок. Любая из последних легко превращалась в столик на колесах и полочки для посуды. Посудомойка выглядела довольно привычно. Но, думаю, тоже таила сюрпризы. В целом все казалось очень удобным.
Первое, что подумалось, – где взять одежду? Но гардероб молчаливо ответил на этот вопрос: внутри обнаружились два отделения, которые ломились от одежды, обуви, белья и даже лент для волос. Детские вещи располагались справа, взрослые – слева. Все как положено. Фасоны варьировались от коктейльных платьев из дорогого бархата и шелка до спортивных лосин и свободных толстовок.
Надо же! И об этом Ковалль позаботился! Откуда он узнал, что я перееду? Он же при мне обсуждал с брюнетом! И тот отправился советоваться с Бриолисом…
Информационное поле ответить отказывалось. Словно существовало какое-то вето на сведения об определенных существах, организациях и ситуациях.
Складывалось впечатление, что Ковалль готовился. Знал, что меня планируют выписывать. Наблюдал за моим лечением-исцелением. Эта мысль все сильнее во мне укоренялась…
Время – такая занятная штука. Порой нам решительно его не хватает, порой оно тянется словно остановилось, капает минутами на натянутые нервы. Порой минуты кажутся годами или часы пролетают мгновениями. Сегодняшний день стал наглядным тому примером. За считанные часы я стала химерой, познакомилась с двумя интересными магами, едва не попала в правительственную ловушку и очутилась в новом жилище. А вот затем время замедлилось. Я ждала появления Ковалля, Мея, надеялась, что вскоре увижу Танюшку, страшилась и хотела начать наконец тренироваться.
Я переоделась в тонкие лосины – синие, как и трикотажная блузка, – последним штрихом зашнуровала кеды. Все! Готова к урокам магии! Почему-то хотелось одеться спортивно, чтобы и прыгать, и бегать, и падать, и подниматься.
А после время будто бы замерло. Но ничего не происходило. Я бессмысленно слонялась по выделенным комнатам, выглядывала в окно на деревья и клумбы, если их можно назвать клумбами. Наблюдала, как день вытесняет вечер. Сереет небо, заходит солнце, розово-лиловые волны заката хаотично разрезают белесые облака. Ветер усиливается, треплет деревья, словно подбадривает шаловливых мальчишек.
После сытного перекуса во время поездки ни пить, ни есть не хотелось совершенно. Я думала, прикидывала, как встречусь с дочкой. Но подготовиться к такому невозможно.
Звонкий голосок ворвался в затишье. Я оглянулась и обомлела. Слова застыли в пересохшем горле. Глаза увлажнились, колени подогнулись. Я села на пол, а Таня подскочила и обняла детскими ручками. Она лишь слегка повзрослела в коме и выглядела теперь лет на двенадцать. Дочка молчала, всхлипывала и прижималась. Я обняла свое земное сокровище и с наслаждением вдыхала запах Танюшки, пропитывалась приятным теплом ее тела. Доченька, маленькая, снова мы вместе!
Из глаз беспрерывно лились слезы. Таня принялась меня успокаивать, промокать влагу мягкими рукавами. Дочку одели в фланелевое платье. Какое-то странное, по моим представлениям. Длинные рукава, короткая юбочка, колготки не трикотажные и не эластичные, из какого-то тонкого шелковистого материала. Видимо, новая детская мода.
Несколько минут мы ничего не говорили. Просто ни могли – ни я, ни дочка. А потом она погладила меня по щеке, по волосам и произнесла:
– Мама, все хорошо. Больше не переживай. Я ведь жива, мы снова вместе. Не плачь, ну пожалуйста, не плачь, мамочка.
Не знаю почему, но это подействовало – и почище самой мощной магии. Я шмыгнула, улыбнулась, чуть отстранилась и заглянула в личико дочки. Танечка изменилась, но не разительно. Знакомые черты немного заострились и приобрели подростковую незрелость, когда ты уже не девочка, но еще и не девушка. Огромные глаза цвета янтаря достались дочке от моей породы. Тот же носик – курносик, светлые волосы, собранные в одну тугую косу. Хрупкая фигурка, немного нескладная, но уже готовая расцвести по-женски. Две круглые родинки на правой мочке. Маленький шрам над левой бровью – ударилась, когда носилась по дому, слишком заигралась с мужем в прятки. И еще один шрам – под подбородком. Качалась на качелях в арке между комнатами, хотела спрыгнуть и ободрала. Кровищи-то было, слез, паники! Я сама тогда до смерти перепугалась. Кровь шла так сильно и так долго, что испачкала всю мою домашнюю футболку. Алая на белом, нереально яркая, словно какое-то серьезное предупреждение.
Впрочем, все прошло – Танечка здорова. Я еще раз слегка обняла дочку и спросила:
– Кушать-то хочешь? Или чаю?
Она помотала русой головой.
– Меня накормили василиски по дороге. Тут живут оборотни, маги и ворожеи! Мы будто в сказке проснулись, мамочка!
Я почему-то до дрожи боялась, что Танюшка начнет вспоминать папу. Как объяснить, какие слова найти для ребенка, чтобы утешить его в безвозвратной утрате. Но Таня оказалась разумной девочкой. Мы не обсуждали то, что потеряно. Лишь разговаривали о возможном будущем.
– Откуда ты знаешь про василисков? – спросила я у радостной девочки.
Та хитро прищурилась и объяснила:
– Ну мы же теперь не люди, а химеры, оборотни с особыми волшебными силами. Я видела ауры, очень красивые, в форме гигантских крылатых змей. Даже не так, что-то среднее между крылатыми змеями и драконами.
Я потянула Таню в спальню, и мы устроились на летучей кровати. Теперь мне очень не хватало гостиной, еще одной комнаты с диваном, креслами, огромным телевизором или что тут создали?
– Мама, Ковалль такой необычный… – дочка знакомо вскинула глаза, как обычно, когда кем-то восхищалась. Первородный явно произвел впечатление. Я, признаться, отреагировала также. Просто давно уже отучилась от восторженности, от восприятия мира с открытым ртом.
– А ты знаешь, что из его крови и энергии создан эликсир, лишающий магии? Хотя к некоторым способности возвращаются. Но становятся намного слабее, чем прежде.
– Возвращаются? – переспросила я – просто чтобы поддержать разговор. Кто же знал, что случайно оброненная фраза как раз о том, что мне следовало выяснить. Знала бы, конечно, соломку подстелила.
– Ага. Никто не знает почему. Правда, не сразу, а спустя долгие десятилетия. И не целиком – лишь часть способностей. Так двое осужденных магов-преступников бежали и поклялись отомстить Коваллю.
– А об этом ты откуда узнала? – поразилась я осведомленности дочки.
– Так мы же много общались с Коваллем, пока ты приходила в себя, выздоравливала! Я поправилась раньше, и он меня опекал. Приносил подарки, всякие вкусности. Обещал забрать домой нас обеих, как только договорится с каким-то начальником.
Я ненадолго застыла в недоумении. Так… Мне сказали, что дочка очнулась, но уверяли, что лишь вчера…
Хотя… Да что такое «вчера» в глазах существ, что живут веками? Возможно, имелось в виду – раньше… Но что-то настораживало меня в рассказе черноволосого мага из лаборатории, заставляло задуматься, подобраться и подготовиться к неприятностям…
Случившееся пока в голове не укладывалось. Зачем Ковалль общался с Танюшкой? Навещал, помогал, приносил подарки? Нет, любые нездоровые варианты я исключила сразу и моментально. Не знаю почему – интуиция подсказала. Придется выяснять у самого первородного. Если только Ковалль согласится ответить. У меня складывалось стойкое ощущение, что ему в этом мире никто не указ. Захочет – сделает, пожелает – скажет. Нет – значит нет, и ничего не попишешь.
– А еще он обещал, что скоро тебя вылечат. Я думала, Ковалль меня успокаивает. Обращается как с ребенком, с бедной сироткой, – продолжила после короткой паузы дочка. Смешно скривилась и закончила: – Но он выполнил все обещанное.
– А Мейдрис? – не удержалась я от вопроса.
– Какой еще Мейдрис? Это вообще кто? – Танюша уставилась как на пингвина, что бьет чечетку на южном пляже.
– Оборотень такой, полусфинкс, полулельдис… – я поздно смекнула, что так разговариваю, словно дочка разбирается в местных расах. Она, может, и слышать о них не слышала… Но замешательство длилось недолго. Танюша пожала худенькими плечиками:
– Нет, такого я бы точно запомнила. Слышала у оборотней не рождаются помеси. Обычно дети двусущих получаются либо в отца, либо в мать. Порой у смешанных пар оборотней рождаются дети обоих видов. Но смешанные… я о таком не слышала.
– Про оборотней тоже Ковалль рассказывал?
Танюша кивнула.
– Мы много беседовали. Ковалль объяснял про новую Землю, Сварайю, магию и все остальное. А! Мама! Возможно, гибриды получаются вовсе не у оборотней разных видов. Их могут создавать в правительственных лабораториях, как нас с тобой, в качестве эксперимента!
Я не разделяла восторгов дочки. Ладно, нас ведь пытались вылечить. Тут никакими средствами уже не побрезгуешь. Так что на эксперименты я не в обиде. Но выводить новые, гибридные виды… скрещивать оборотней, как породистых кошек… Меня даже передернуло от таких мыслей. Танюшка собиралась что-то сказать, но в эту минуту в дверь постучали.
– Ковалль! – уверенно сообщила дочка.
Я сомневалась пару секунд. Танюша ведь не знала о присутствии Мея. Может, она руководствуется чистой логикой. Но дверь почти бесшумно отворилась – маг не ожидал нашего приглашения. Сообщил, что идет, негромким стуком и посчитал, что этого вполне достаточно. Даже не знаю.
В эту минуту накатила какая-то странная паника. Я в чужом доме, ничего не имею – ничего своего, ни единой вещи. Он может здесь делать, что пожелает. Заходить, когда вздумается, принуждать к отношениям. Откуда взялись эти мысли, не знаю. То ли сказывалась нервная ситуация с правительственными агентами и преследованием, то ли общение Ковалля и дочки, пока я еще находилась в коме, то ли обман черноволосого мага.
Первородный вошел в комнату неспешно, какой-то лениво-расслабленной походкой. Но чудилось – эта расслабленность обманчива. В любую минуту Ковалль атакует, если понадобится броситься в драку. Ему и секунды собраться не потребуется.
Я замерла, а дочка вскочила и встретила первородного радостным возгласом:
– Ковалль! Ведь вы же пришли за нами? Сейчас поведете на магическую тренировку? В тот самый невероятный зал особняка, где стены и окна защищены от заклятий и везде ловушки для остаточной магии? Я очень хочу все это увидеть.
Она обернулась в мою сторону и затараторила с искренним восторгом:
– Ковалль говорил, в замке есть зал – очень большой, с новыми измерениями. Он не горит, не плавится, не ломается. И защищен мощной магией. Там можно бросаться боевыми заклятьями – ловушки на стенах поглотят и обезвредят…
Маг потрепал по плечу Танюшку, улыбнулся ей – кажется, вполне искренне. Глаза Ковалля на мгновение просияли. И я поверила в его добрые намерения. Затем первородный резко выпрямился и сосредоточился на моей персоне. Обвел внимательным взглядом фигуру, оценил, как сидит новая одежда, – я почему-то чувствовала направление внимания – и загипнотизировал сверкающим взглядом.
С минуту чудилось – я ему нравлюсь. Как женщина, а вовсе не как колдунья. Я так и не поняла – правда ли это. Действительно ли Ковалль мне симпатизировал. Первородный резко стал обычным – сосредоточенным и невозмутимым.
– Танюша меня уже немного знает. А вам, видимо, придется еще привыкнуть. Дарина, хочу отмести все сомнения. Вы здесь не гостья, не бесправная приживалка. Все, что вам куплено, – ваше по праву. На вашем счету в электронном банке уже лежат переведенные деньги. Чуть позже научу, как ими воспользоваться. Или вы можете попросить Танюшу. Она уже практически с этим освоилась.
Дочка так отчаянно закивала, что я не решилась высказать возражения. Ковалль снова предугадывал сомнения, читал меня, будто раскрытую книгу. Я же никак не могла определиться: ужасно это или все-таки неплохо.
На долю секунды наши взгляды соединились. Не встретились – вот именно что соединились. И что-то промелькнуло в глазах мага… Способности включились сами собой. Я резко увидела вспышки эмоций и даже начала отчасти читать их. Слабые всполохи волнения, беспокойства, затаенной надежды на что-то особенное и… более сильные – удивления. Он будто не верил, что подобное чувствует. Я сосредоточилась, попыталась лучше считать эмоции, но в эту минуту лавочка захлопнулась. Чувства Ковалля пропали из виду. Я почему-то интуитивно ощущала: они не исчезли, просто спрятаны. Первородный торопился скрыть впечатления, загнать их в самую глубину ауры. Этому трюку мне еще учиться. Чтобы каждая встречная-поперечная ворожея, маг или высший альфа-оборотень не знали, чем живу, что важно и дорого.
Слишком рискованно, живя в будущем, выставлять напоказ слабые точки. Даже смертные учились скрывать эмоции. И лишь самые мощные порывы и чувства просачивались наружу помимо воли. Думаю, так с Коваллем и случилось. Мне же оставалось теперь лишь гадать – что это было и почему.
– Собираетесь на тренировку? Меня обождите! – бархатистый голос Мея прорезал тишину. Мы сразу очнулись – внимательная Танюшка, задумчивая я и, конечно же, Ковалль. Почти синхронно обернулись к двусущему. Лицо первородного окаменело, Танюша издала удивленный возглас. Я же сочла возможным вмешаться:
– Дочка, это тот самый Мейдрис. Я тебя о нем недавно спрашивала. Он оборотень и наш учитель по обращению.
Не хотелось рассказывать о проблемах и загадках, чьи корни лежат в правительственной лаборатории. Не стоит лишний раз пугать дочку тем, что меня могли и не выпустить. А Мея фактически приставили следить, охранять «добрых граждан» от трехликой химеры. Да и зачем? Стычка с агентами лучше всяких слов и аргументов доказала, что Мей все-таки на моей стороне или придерживается стороны Ковалля.
Танюша оценила фигуру оборотня – рост под два метра, бугры мышц, чуть всклокоченные рыжие волосы – и поздоровалась:
– Добрый день, я – Татьяна.
И по тому насколько официально, формальным тоном она выражалась, я поняла, что дочка не впечатлилась. Ковалль определенно нравился ей больше. И первородный это тоже отметил. Губы его тронула слабая улыбка, одна бровь едва заметно изогнулась, из горла вырвался довольный возглас. Но спустя секунду лицо мага вернуло прежнее невозмутимое выражение. Я не успела поймать эмоцию – способности выключились или изменились, заработал дар другой химеры. Но отголоски все-таки уловила.
Внезапно, на какие-то жалкие секунды, в меня ударил поток энергии – или окружил, или втянул. Даже не могу толком описать. Я вдруг ощутила, что магия, аура и энергия Ковалля настолько велики, что отпусти он сейчас переживания – полгорода смело бы волной эмоций. Люди совсем перестали бы воспринимать собственные порывы и ощущения, полностью захваченные чувствами первородного. Далеко не сразу пришли бы в себя. След от такого массированного воздействия оставался бы в аурах многие месяцы. Не то чтобы Ковалль навредил бы горожанам, но здорово изменил восприятие мира, ощущения от других существ и вещей. Первородный не только маскировал чувства – удерживал, чтобы не навредить окружению. Хотя, наверное, и скрывал тоже. Чудилось – внутри него таятся и не дремлют те еще демоны и ангелы тоже. Мей с первой встречи казался попроще и оттого почему-то безопасней. Но Ковалль все равно притягивал больше. Не только пресловутым ореолом таинственности. Чем-то еще, едва уловимым, что неизменно между нами проскальзывало. Странное волнение, ощущение тепла, какой-то инстинктивной, непонятной симпатии… И чудилось – эти переживания обоюдны. Или мне только хотелось так думать?
Пока я переключилась на эмоции, ауры, Мей приветливо улыбнулся дочке, слегка наклонился и ответил:
– Я научу вас контролировать сущности. Обращаться мгновенно, когда пожелаете, и использовать преимущества второй ипостаси.
– Главное, не забудь, что химеры особенные. Не навреди, специалист по обращению!
В голосе Ковалля звучала ехидца, но и слабая угроза тоже. Мол, только попробуй сделать им плохо… Одной только магией разорву на молекулы. На секунду мужчины обернулись друг к другу и обменялись испепеляющими взглядами. Я привыкала к их вечному противостоянию и больше не задавалась вопросами о причинах. Ждала, что сама когда-нибудь да узнаю…
На минуту в комнате воцарилась тишина – странная, очень напряженная, ватная. Но дочка подлила маслица в огонь.
– Дядя Ковалль, я вам доверяю. Вы же не допустите ничего плохого? Пожалуйста, проследите за нашим обращением. Вы ведь сильнее, и вы самый лучший! Никому нас не дадите в обиду! Еще когда мама была в коме, вы нас защищали, помогали, поддерживали. Заходили ко мне, маму навещали. Я верю только вам и никому другому!
Первородный впервые за наше знакомство улыбнулся во все тридцать два зуба, словно получил чудесный подарок. Мей практически по-звериному оскалился.
– Конечно, Танюша. Я вас не оставлю, – пообещал Ковалль с очевидным удовольствием.
Но Мей не собирался сдавать позиции. Стер с лица свирепую гримасу хищника, от которой Танюшка даже шарахнулась, попытался улыбнуться и пояснил:
– Я специалист широкого профиля. Обучал девочек в школе Химер. Поэтому можете ни минуты не сомневаться.
В его голосе слышалась обида и досада, аура полыхала яростью и расстройством.
Ковалль сильно задел оборотня, а Танюша помогла, пускай и невольно, – искренне волновалась за исход тренировок. Мужчины еще некоторое время медлили, смотрели друг на друга, как два барса, что встретились за охотой на одну антилопу. Я решила прекратить молчаливое противостояние. В конце концов, пора бы и делом заняться! А выяснить отношения можно и после.
– Давайте уже учиться магии и обращению? Хотелось бы поскорее совладать с силами. Тем более, вы знаете – за мной следят. Хотят убедиться в моей безопасности, в том, что сумею оседлать способности, – попыталась я образумить взвинченных «тренеров». Так, наудачу сказала, не думая.
Мужчины моментально отвлеклись от соперничества, сосредоточились на мне и внезапно согласились.
Я думала Мей сдастся первым – обычно его надолго не хватало, – но сейчас Ковалль опередил.
– Надо поскорее начать обучение. Чтобы понять, над чем нам работать. Как подступиться к твоей магии. Какими силами ты обладаешь. Ты слишком необычная и сильная химера. В тебе есть способности к созданию заклятий, которых ни одна химера не имеет. И множество других возможностей дара… Вот их нам и предстоит сейчас выяснить. Танюшка тоже не совсем простая…
– Короче, пора проверить вас в деле, – вставил свои пять копеек оборотень.
Я бы удивилась, промолчи он.
Мужчины вновь обменялись быстрыми взглядами – угрожающими и взрывоопасными, будто каждый занял у другого миллионы и не отдавал уже многие годы, – крутанулись на пятках и вышли наружу. Я взяла за руку Танюшку, и мы последовали за провожатыми.
Голубой коридор выглядел как прежде. Лифт выскочил словно из ниоткуда, но я почему-то перестала удивляться. Даже странно… Я в будущем около суток. Но мир воспринимался естественно и спокойно. Будто я родилась, чтобы переместиться, всегда это чувствовала и осознавала. Возможно, сработала аура химеры. Вернее, не так – магия трехликой.
Вот сейчас мне и предстояло ее проверить.
Танюшку лифт тоже не впечатлил. Еще бы! Она ведь очнулась первой! Снова одолели тревожные мысли. Зачем им понадобилось меня обманывать? Какая разница, в чем загвоздка?
Я кожей чувствовала близость опасности. Словно превратилась в крохотного воробушка и наблюдала тень коршуна. Неотвратимую и смертоносную… И мне оставалось лишь ожидать. Сжаться маленькой беспомощной птичкой, слушать, как глухо колотится сердце, и втайне надеяться на спасение…
