Kitabı oku: «Трехликая. Дилогия», sayfa 5

Глава 5

Ковалль и Мей проводили нас с Танюшей до комнаты. Оборотень галантно распахнул дверь, а первородный мягко напутствовал:

– Отдыхайте пока, приходите в себя. Я зайду приблизительно через пару часов.

– А? – на мой оклик Ковалль остановился. Мей посмотрел вопросительно и раздраженно. Словно сетовал, что не к нему обращалась.

– Мы пойдем гулять вместе с Танюшей?

– Как захотите, – улыбнулся Ковалль – как всегда только уголками губ. Мы с дочкой вошли, и дверь закрылась.

С кухни тянуло приятными запахами. Свежим хлебом, сливочным сыром, копченым мясом и птицей. Ароматы манго, груш и ананасов перебивали запахи жаркого и запеченной горбуши. Ковалль знал, чего нам с Танюшей захочется. Дочка вприпрыжку побежала на кухню, я двинулась следом, погруженная в воспоминания…

…Уютный ресторан в торговом центре. Вокруг суета: ребятня с тележками, суровые мамочки с выговорами и упреками, подружки, что приехали на общение-шоппинг, сладкие парочки в кафе и барах. Где-то гремит веселая музыка, а где-то задорно позвякивают колокольчики и напевают «Мери Крисмас».

Пахнет хвоей, мандаринами, Новым годом и подарками. Где-то внизу статуи Дедов морозов встречают постояльцев возле эскалатора.

Мы сидим втроем на мягких диванчиках. За спинами – плетеный коврик с пампушками. Впереди столб, увешанный бронзовыми блюдами. По сторонам каменные подставки-загогулины с полочками, заставленными всяческими украшениями. Камушками в длинных ассиметричных сосудах. Шишками в корзинках разных размеров. Шариками, что висят на атласных бантиках.

Я, муж Максим и дочка Танюша. Малышка уплетает за обе щеки горбушу. Я отрываю кусочки поджаренной лепешки – и кладу в рот, откусывать пока не могу. Только что поставила на зубы брекеты. Муж смеется и подливает нам имбирного чая. Аппетитно жует теплое жаркое.

Эти минуты тихой радости, беззаботности в окружении близких ничто не заменит.

– Мама! Мама! – дергает за рукав Танечка. Я прихожу в себя уже на кухне. Дочка накладывает нам картофель-фри, ветчину, булочки и наливает чая. Из высокого, пухлого глиняного чайника с изящными узорами в виде иероглифов льется ароматный травяной напиток, наполняя кухню ощущением уюта.

Надо привыкать к новому дому. Я смахиваю с глаз непрошенные слезы и нежно поглаживаю по плечу Танюшку. Еще не привыкла к ее нынешней взрослости. Раньше трепала по русой макушке. А теперь дочка практически подросток, и обращаться с ней нужно соответствующе.

– Все будет хорошо, успокойся, мамочка! – Она продолжает за мной ухаживать. Сажает за стул и деловито приносит приборы. Я беру в руки резную вилку с ножиком и смотрю на дочку, что устраивается напротив. Боже! Она ведь совсем уже взрослая. Все умеет, понимает, сочувствует и поддерживает. Знает, когда лучше хранить молчание, а когда слово дороже алмазов.

Маленькая девочка, лишенная детства. Впрочем… слава богу, что мы выжили. Думаю, лучше на этом сосредоточиться.

Жить бедами прошлого – плохая примета.

Я отбрасываю размышления, и мы с Танюшей обедаем.

За окнами полдень сменяется вечером. Деревья утопают в призрачных сумерках, но тут же вспыхивают неведомые лампочки. Откуда они взялись? И на чем пристроены? Вглядываюсь в живописный пейзаж за окнами.

Господи! Да это же летучие фонарики! Круглые, похожие на ландыши и колокольчики, они парят в воздухе и разгораются. Словно стайка гигантских светлячков в небе. В поместье Ковалля становится светлее. И вскоре день не отличить от вечера.

– Мама! Ты только посмотри, как красиво! – воскликнула Танюша и отставила чашку. – А Ковалль, между прочим, и не такое умеет!

– Откуда ты столько про него знаешь?

– Я же рассказывала, мы много общались! Он тебе обязательно понравится, правда! Он классный! А Мей какой-то немного, эм… странный. И я боюсь, что ты его пара.

– Боишься? Пара? Что это значит? – поразилась я, отвлекаясь от созерцания.

Так. Это же магический мир с оборотнями. В книгах у них, и правда, есть пары. Единственные и неповторимые мужчины и женщины, что способны составить счастье двусущему. Неужели так и есть на самом деле?

Танюша подмигнула и ухмыльнулась.

Стоп! Тогда почему Мей так нервничал? За что собирался передо мной извиняться? О чем намекал Ковалль в моей грезе? Я снова запуталась с этими тайнами. Танюша посмотрела внимательно, с хитрецой, снова подмигнула и резюмировала:

– А ты задай вопросы Коваллю, он пояснит все, что непонятно. Он в этих мирах лучше всех разбирается.

Кажется, дочка всерьез уверена, что первородный – наша личная энциклопедия. Заодно – охрана и счет в банке. С другой стороны, делать все равно нечего. Нужно же как-то прояснить обстоятельства.

– И пара у оборотня, как в книгах, единственная? – внезапно спросила я у Танюшки. Словно девочке известно гораздо больше. Она пожала плечами и задумчиво обронила:

– Не уверена. Но вроде бы так и есть. По-моему, они спокойно могут жениться, заводить детей и жить себе счастливо. Но если неожиданно встретили пару – все, только с ней и ни с кем больше.

– А если пара полюбит другого?

Танюша посмотрела так загадочно, будто намекала на нечто конкретное, но ответила очень туманно, уклончиво:

– Насколько я знаю, ничего не поделаешь. Но Ковалль, возможно, расскажет больше.

Я задумалась – стоит ли у него спрашивать. Интуиция кричала, что лучше не надо. Но любопытство подначивало и подначивало. В итоге я решила – как повернется. Погуляем, пообщаемся, а там уж посмотрим – куда нас непринужденная беседа выведет.

– Мама, а вы идите без меня прогуливаться! – внезапно с загадочным видом предложила Танюша.

Я посмотрела на дочку вопросительно. Танюшка невинно хлопнула ресницами и улыбнулась хитровато-застенчиво. Вот ведь маленькая интриганка выросла!

– Я посижу, поиграю на компьютере. Поместье Ковалля я уже видела. Он пару раз забирал меня из лаборатории, и мы тут гуляли по нескольку часов.

– На каком компьютере? – удивилась я. Ничего похожего в комнате не заметила.

Танюша допила стакан чая и потянула меня в спальню-гостиную.

Я наблюдала и удивлялась, радовалась, что дочка настолько освоилась. Танюша деловито подвинула стол, нажала какую-то кнопку под столешницей… и передо мной появился призрачный монитор, а следом такие же клавиатура и мышка.

– Смотри! Можно работать как на обычном, – забарабанила по клавишам дочка. Вначале синий призрачный экран стал чуть ярче и словно бы реальней, по поверхности поплыли трехмерные капли. Они выглядели как настоящие, выпуклые, вытягивались тонкими струйками, ручейками и обтекали белое окошко для набора пароля и логина. Дочка быстро ввела свои данные. На экране появился китайский дракон – Танюша родилась в год дракона – и следом за ним значки программ.

– Откуда ты знаешь пароль и логин? – удивилась я новым открытиям.

– Ковалль обещал настроить компьютер на данные, которые я продиктовала, – пожала плечами радостная Танюша. – Но ты посмотри! Техника будущего! – Дочка открыла чистый лист файла, вроде Ворда, и продиктовала: – Моя мама – самая крутая химера на свете!

Машина вывела текст на экран.

– Можно начитывать тексты голосом, – восторженно продолжала рассказывать Танюшка. – А можно даже транслировать мысли! Я тебя потом тоже научу, – пообещала вдохновленная дочка. – Так что можете гулять и развлекаться, – и она так подмигнула, лукаво улыбнулась, что я невольно наклонила голову и прищурилась, вглядываясь в лицо дочки. Когда она всего этого понабралась-то?

– Да ла-адно! – хихикнула моя малышка. – Мужчины всегда так на тебя смотрят, так ведут себя, что только слепой не заметит! Но только не Мей. Ну пожалуйста, мама! Ковалль лучше, честное-пречестное! Поверь, я неплохо его узнала…

Я усмехнулась. Вот же выдумщица! Смотрят, ведут себя… скажет ведь тоже. Я для них вроде любопытного приза, забавное развлечение для столетних магов. Уверена, такой мужчина, как Ковалль, может найти женщину и получше. Во всяком случае, без таких проблем и заморочек. Не менее красивую и более податливую. Мне, откровенно говоря, не до романов. Хотелось побыстрее освоить способности, избавиться от слежки правительственных агентов, дамоклова меча возможного заточения. Романтика стояла на последнем месте, после обретения собственного жилища, где можно поселиться вместе с дочкой. Танюшка словно угадала мои мысли:

– Мама! Ну неужели ты не понимаешь! Если вы с Коваллем друг другу понравитесь, то сможете жить вместе, в его доме. И я с удовольствием к вам присоединюсь! Ну ма-ама! Все же так хорошо складывается. Он замечательный, вот увидишь!

Я усмехнулась ее напору. Дети… ну как же у них все просто. Они не заботятся о хлебе насущном, крыше над головой и каком-то тыле. А мне бы хотелось иметь собственные средства, жилище, не зависеть от прихотей Ковалля…

В дверь постучали, и я вздрогнула, хотя и догадывалась о личности визитера.

Первородный вошел после приглашения, и это почему-то очень порадовало. Ковалль в своем доме, хозяин положения, а я – всего лишь бесправная гостья. Но маг соблюдал правила приличия и вел себя как истинный джентльмен. И то ли я прониклась словами дочки, то ли маг на самом деле задел за живое, но я вдруг посмотрела на него иначе.

Мощная, почти двухметровая фигура появилась в проходе очень вовремя. Неяркий свет заливал комнату – светильники включились сами собой, как только за окнами слегка стемнело. И постепенно становились ярче, пока летучие фонари не осветили поместье.

Кружочки плафонов на потолке сразу засветили немного слабее. Я знала, что всем руководит магия, и сейчас вдруг поняла – насколько я опасна. Бриолис вовсе не гад-рабовладелец, что намеревается меня использовать, исследовать как лабораторное животное. Он просто быстро прикинул, что произойдет, если мой дар выйдет из-под контроля. Боже! Надеюсь, что подобного не случится.

Ковалль улыбнулся чувственными губами. Я вновь переключила внимание на первородного. Черт! Он и правда шикарный мужчина. Мей рядом с Коваллем даже терялся. Помимо удивительного ореола загадочности, лицо мага само притягивало внимание. Шрамы придавали ему изюминку, а юношеская кожа – особую привлекательность. Кажется, у него не росла борода, как и усы, и волосы на груди. Расстегнутая на верхние пуговицы рубашка позволяла мне оценить и это. Черные брюки из тонкой ткани выглядели дорого, но не пафосно. Ковалль предпочитал качество вычурности, и это тоже меня притягивало.

Первородный позволил мне насмотреться, почти не двигался и не комментировал. Танюшка упорно барабанила по клавишам, как будто показывала, что сильно занята. Я видела ее косые взгляды – дочка наблюдала, хотя и не явно. Ковалль усмехнулся – тоже догадался. Приблизился и предложил мне руку.

– Ну что, прогуляемся по новому миру? – его голос, как и внешность, рождал волнение. Странное такое, легкое, радостное.

Глаза Ковалля почти светились, губы тронула тень улыбки. Но он улыбался почти по-настоящему!

Я подала первородному руку.

– Танюша, останешься или с нами? – спросил колдун у деловитой дочки.

Та подняла лукавый взгляд, подмигнула, хмыкнула и ответила:

– Я лучше поиграю на новом компьютере. Кстати, спасибо, что выполнил обещание.

– Я никогда никого не обманываю. И не забываю о своих обязательствах.

При этих словах первородного вспомнилось, как он вытаскивал меня из беспамятства. Его обещание, что все получится, ничего плохого со мной не случится. Казалось – откуда он узнал об этом? Никто прежде не видел трехликую, не пробовал обуздать мои способности, создать гармонию трех сущностей. Эдакий симбиоз аур и магии. Но ведь не обманул… сказал – и выполнил.

Я поневоле улыбнулась мыслям. Ковалль немедленно ответил тем же и потянул на выход из комнаты. Последнее, что заметила, – лицо Танюшки. Ей будто желанный подарок доставили. Глазки блестят победными огоньками, губы растянуты в широкой улыбке – хоть все белоснежные зубки пересчитывай. Девочка моя, истосковалась по родителям. Хочет семью и дом в будущем…

Мы с Коваллем неспешно вышли из комнаты, и внезапно я ощутила странное волнение. Оно поднималось от кончиков пальцев и словно проскальзывало между мной и первородным. Ковалль выглядел почти обычно. Только немного более напряженным, ноздри его временами вздрагивали, а уголки губ слегка приподнимались.

Первородный внимательно на меня поглядывал. Мы дождались привычного лифта – тот выскочил будто прямо из пола, – вошли в кабинку, и двери закрылись, отрезали нас от остальных в доме. Я немедленно покосилась на Ковалля. Он, как обычно, казался глыбой – каменным изваянием, а не мужчиной. Но временами эмоции проскальзывали. Порой я неосознанно их видела. Всполохи тревоги, какого-то беспокойства, нечто приятное, очень теплое и нечто весьма и весьма возбуждающее. Я перехватывала чувства первородного, но очень редко и не отчетливо. Видимо, маг хорошо скрывал их. Пока мы ехали вниз в лифте, Ковалль буравил пытливым взглядом и вдруг произнес без всякой прелюдии:

– Ты ловишь отголоски моих эмоций?

Он спрашивал с отчетливым оттенком утверждения. Я бы могла отказаться отвечать, солгать или вообще – перевести тему. Но почему-то не получилось. Словно меня действительно зачаровали.

– Да, – сорвалось с пересохших губ. Я неосознанно их облизала. Ковалль на долю секунды изменился – как-то неуловимо, совсем слабо. Но я почувствовала или заметила. Первородный на миг отвел взгляд в сторону – и снова посмотрел практически по-прежнему.

– И что заметила? – продолжил беседу.

Я почему-то неожиданно смутилась. Что-то промычала и спрятала взгляд. Ковалль приблизился, и по щеке прошелся ветерок сбивчивого дыхания. Так, он на самом деле волнуется. Ощущение передалось мне моментально. Сердце забилось немного чаще, я посмотрела в глаза Ковалля – они завораживали, гипнотизировали. Его чувственные губы стали чуть ярче. Или мне только так почудилось? Я перестала понимать, что реально, а что плоды неуемной фантазии.

В воздухе будто повисло напряжение. Но не опасное и не давящее, какое окутывало нас недавно, когда встречались с правительственными агентами. Сейчас я чувствовала лишь волнение, приятное и какое-то немного непривычное. Грудь Ковалля вздымалась часто, но лицо моментально окаменело.

Он вдруг собрался что-то сказать, когда двери лифта услужливо отворились. Мы очутились прямо в парке. Ковалль потянул на выход из кабинки, и едва мы оказались снаружи, та исчезла в недрах здания.

Я сразу узнала это место – высокую арку между корпусами-призмами. Тонкие острия диковинных построек вонзались в землю и соединялись площадкой. Она казалась залитой пластиком – синим, с белесыми извилистыми линиями.

Вокруг тянулись парковые деревья: высокие сосны, пальмы и кипарисы. Их кроны и широкие разлапистые листья будто подпирали облачные замки где-то очень высоко в небе.

Мы ступили на мощеную гравием дорожку и двинулись в сторону небольшого озера с плотными зарослями камыша по берегу, песчаной отмелью и огромными лилиями.

Безветренная погода располагала к прогулкам. Как и казалось из окон здания, парк выглядел почти как днем, чему способствовали летающие светильники, что продолжали реять в воздухе и время от времени меняли расположение. С озера доносился запах влаги и чего-то сладкого, наверное, лилий. Воздух, пропитанный росой и свежестью, оставался по-летнему теплым и прозрачным.

Мы некоторое время двигались молча. Пока я не решилась начать беседу. Ковалль выглядел до странности задумчивым. Будто он погрузился в собственные мысли, эмоции, порывы и ощущения.

– Так вы давно присматривали за Таней? – спросила я мага первым делом. Он покосился на меня и улыбнулся.

– Хотите услышать – почему, собственно?

Я собиралась что-то ответить, но первородный закончил предложение:

– Давайте расставим все точки над «и». Вы меня увидели только сегодня. Таня рассказывала, что мы знакомы. Валтарь – тот маг, что разбудил вас, – сообщил, будто Таня очнулась недавно. Она же рассказала, что это не так. Вам интересно, откуда я взялся и почему вызволил из вас лаборатории. Я ведь правильно расставляю акценты?

Я закивала – добавить вроде бы нечего. Волнение вернулось ко мне и Коваллю. Я видела, как часто дышит первородный. Но выглядел он по-прежнему невозмутимым.

– Давайте начнем с самого начала. Ковалль зачем-то поправил мою руку – ту, что держала его под локоть, будто убеждался, что я не против. – Я участвую в некоторых правительственных экспериментах. Не в тех, где задействовали вас с дочкой. С помощью моей ауры и крови делают сыворотку, лишающую магии.

Я даже слегка приостановилась.

– Не переживайте. Она не для оборотней. У вас магия тесно переплетена с ипостасями, является частью звериной сущности. Сыворотка только для мощных магов.

– Зачем правительству это потребовалось? – пораженно уставилась я на первородного. Тот усмехнулся – немного грустно, будто погрузился в неприятные воспоминания.

– Здесь прогремело несколько войн. Сильные маги поднимали восстания, пытались захватить власть на планете, использовать людей как рабов и слуг. Хотели поменять общественный порядок. Вмешалось правительство, другие маги, очень многое сделали и оборотни. Восстание усмирили, мятежников поймали и посадили в специальные тюрьмы. Но некоторым уже удавалось сбежать. Правда, не совсем удачно, но все же. Было решено их обезвреживать. Держать бессмертных в тюрьмах вечно – слишком затратно и не безопасно.

– Поэтому их лишают магии?

– Не всех, только особо отличившихся. Руководителей мятежей, идейных вдохновителей, преступников с богатым послужным списком. Тех, кто опасен для мира и общества. У меня одного особенная магия. С ее помощью можно создать сыворотку. Но эксперименты по ней еще не закончены. Некоторых очень могущественных магов сыворотка лишает сил не полностью. К другим способности частично возвращаются. Не в полной мере, не такие мощные. Но их достаточно, чтобы наделать глупостей.

– Поэтому сыворотку пытаются улучшить?

Ковалль улыбнулся и продолжил рассказывать:

– Случайно я заглянул и в вашу лабораторию. Не помню уже, что мне там понадобилось. То ли поговорить о чем-то с Валтарем, то ли что-то из его зелий. В общем, я увидел вас с дочкой. И почему-то вы мне понравились. Я постепенно навел про вас справки. Узнал о вашей трагической гибели, вернее о том, как вы впали в кому. Мне это показалось ужасно несправедливым. Я знаю, каковы правила у Бриолиса, поэтому, как только Таня очнулась, сразу же взял ее под свою защиту. Давал свою кровь для вашего восстановления. И пришел забрать вас из лаборатории, как только узнал, что вышли из комы. Я подозревал о результатах эксперимента. Остальные подопытные остались без сознания. Им привили ауры одного вида, сделали обычными оборотнями и химерами. Если их можно называть обычными.

Внезапно меня будто молнией ударили. Я остановилась, взглянула на Ковалля и выпалила:

– А Танюша точно не трехликая? Вы не ошиблись в ее идентификации?

Ковалль заметил материнское беспокойство и даже не обиделся на мои сомнения. Я ведь об этом уже спрашивала и получила ясный ответ. Я понимала – насколько опасна и как непросто придется дальше. Хотелось, чтобы дочка такого не узнала. Ответ первородного меня успокоил:

– Девочка просто редкая химера. Белая, каких буквально единицы. До нее эта аура ни к кому не приживалась. А сами химеры белыми не рождаются.

– Что ж, я вам очень и очень признательна, – произнесла я от чистого сердца. – И рада, что мы вам так приглянулись.

На долю секунды взгляд Ковалля совсем потеплел, глаза засверкали, губы будто опять порозовели. Но не успела я «поймать мгновение», как маг преобразился в прежнего первородного.

Мы зашагали вокруг озера, и галька тихо шуршала под ногами. Где-то в деревьях чирикали птицы, негромко стрекотали в траве насекомые, ночные бабочки кружили в воздухе и устремлялись к летучим фонарям. Тишина накрыла нас с первородным. Я почему-то хранила молчание, а он не стремился его нарушить.

Очень хотелось спросить про Мея, мое видение во время беспамятства. Но я не понимала, как это сделать. Возможно, мне все просто привиделось. Возможно, Ковалль знать не знает – какие галлюцинации меня посетили.

– И не лень вам заниматься нашими проблемами? – не знаю почему – само вырвалось. – Мы же для вас совершенно чужие… Люди… Вернее, существа… Простите, не знаю, как правильно выразиться…

Ковалль странно вгляделся в лицо, будто пытался прочесть мои мысли, но у него внезапно не получилось. В воздухе мелькнули остатки удивления, какой-то еще сильной эмоции, явно положительной, но непонятной.

И я попыталась перейти в наступление. Почему? Черт!.. Я и сама не уверена. Просто вся моя жизнь, жизнь дочки зависели от этого странного мага. Мне очень бы хотелось ему верить. Хотелось бы думать, что он бескорыстен, помогает нам просто из человеческого сочувствия, участия, какое порой испытываешь, если встречаешь вселенскую несправедливость. Танюшины фантазии про влюбленность первородного выглядели ну совершенно неправдоподобными. Кто я такая? Обычная женщина, которой дарована колдовская сила. Он ведь первородный, древнейший из магов. Красивый, состоятельный и очень влиятельный. Имеет власть даже над Бриолисом. Да каждая первая согласится на отношения. Любая красивая, умная, независимая, без серьезных проблем в виде трех сущностей и без дочки, с которой придется считаться. Он видел тысячи прекрасных женщин, гораздо привлекательней, намного интересней. Возможно, намного меня образованней.

Я не могла остановиться на достигнутом. Маг выглядел почти выбитым из колеи, по крайней мере, не таким хладнокровным, каким прикидывался большую часть времени. Я чувствовала – надо брать быка за рога, убедить Ковалля открыть намерения.

– Ковалль, – попросила почти ласково, – пожалуйста, успокойте сердце матери. Танюша – все, что у меня осталось. Ответьте мне честно, и обещаю, я не буду больше ни о чем допытываться.

Он остановился, вскинул брови, и наши тела так сблизились, что я ощутила жар дыхания – чужого дыхания на своем лице. Первородный наклонился, слегка прищурился и слабо кивнул.

– Почему из всех подопытных Бриолиса – сами ведь говорили, что я не единственная, и другие тоже могли бы выжить, если бы вы вмешались и поддержали… Дали крови и поспособствовали приживлению сущностей… Почему вы помогаете именно мне? Это из-за моей особенной ауры, которая отличается от всех существующих? Из-за того, что я превратилась в трехликую? Вам интересны мои сущности? Способности, которые к ним прилагаются? Я очень прошу, ответьте честно… Поймите, насколько мне это важно… Я никого в это мире не знаю. Никто не подаст мне руки, не поможет. Вы – единственный, на кого я могу положиться. Хотелось бы, чтобы так и было…

Я видела, что Ковалль колеблется. Он наклонился к самому лицу. Голубые глаза засияли сапфирами, ноздри начали слегка вздрагивать. Первородный как-то странно сосредоточился, обвел взглядом мою ауру – я почему-то это ощутила. Словно к энергетике кто-то прикоснулся, и звери внутри сразу отреагировали. Черная пантера немного насторожилась, оранжевая потянулась к магу с симпатией, желтая застыла в напряженном ожидании. Меня разрывали противоречивые эмоции. Ковалль изучал – внимательно, дотошно, будто искал чему-то подтверждение. Его исследование закончилось неожиданно – казалось, первородный остался недоволен. Он слабо насупился, мимо промелькнули отчетливо различимые нотки разочарования. Не глухого и абсолютного – скорее, проходящего. Такого, что предваряет долгое ожидание вместо немедленного получения желаемого. Ковалль усмехнулся, покачал головой: он словно сам себе удивлялся, мысленно говорил «а чего ты хотел-то?» Я не понимала его реакции, вся насторожилась, почти ощетинилась, готовая к любому повороту разговора и даже этого тяжелого дня.

Внезапно настроение Ковалля изменилось. Он попытался натужно улыбнуться – вышло не очень, но он ведь старался. И это уже многое означало.

Ответил первородный негромко и уклончиво:

– Мне показалось, что так правильно. Было желание, были возможности. Не бойтесь, тут нет ничего крамольного. Ничего страшного или меркантильного. Я просто от души захотел помочь. Именно вам, и никому другому. Не выбирал между вами и еще кем-то. Увидел в лаборатории, нашел Танюшу… Все получилось само собой…

Он исключал возможные мотивы, но истинные называть пока не торопился. Объяснял, чего не стоит опасаться. Но чего ждать – пока не договаривал. Мы еще немного погуляли по парку. Наконец Ковалль приостановился, придвинулся и собирался что-то добавить. Но… замолчал, уставился вправо. Брови первородного сошлись на переносице, мальчишескую кожу прорезали морщинки – он будто за секунду постарел на годы. С минуту Ковалль стоял неподвижно, смотрел куда-то и сильнее хмурился. Затем резко тряхнул головой. Не замечала за ним подобных жестов: суматошных и нервных, почти инстинктивных. Первородный еще раз посмотрел направо, прищурился и развернул меня к дому.

Опомнилась я только у комнаты. Ковалль торопился, выглядел встревоженным. Очень необычно для прежнего первородного. Впрочем, как давно я его знаю-то? Пару часов, меньше суток? Мне очень хотелось бы верить Коваллю. И даже его нынешнее поведение казалось попыткой меня уберечь. Или мне просто хотелось так думать? У самой двери маг остановился. Совсем непривычно взял меня за плечи, будто удерживался от иного жеста. Руки первородного неестественно напряглись, по скулам прокатились шарики желваков. Он пытливо вгляделся в глаза и выдал:

– Дарина, я могу лишь сказать одно. Вам нечего опасаться в моем доме. Я постараюсь помочь как могу. Если позволите – и Тане тоже. Считаю, правительство вам задолжало, и даже готов заплатить по кредиту. За эксперименты и неожиданные результаты. Бриолис назначил мне неплохое жалованье. Я не просил и даже был против. Я сам в состоянии на жизнь заработать. Но раз уж вам требуется старт в будущем, все деньги планирую переводить вам. Лучшего применения правительственной зарплате, как мне кажется, и придумать сложно.

Я растерялась, остекленела. Не знала – то ли начать отказываться, то ли соглашаться на щедрое предложение. Я понимала – Ковалль маскировался, совершал меценатство под благовидным предлогом. Словно вовсе и не маг это делал, а его руками действовало правительство. Придумано неплохо, даже красиво. Впрочем, какой у нас с Таней выход? Надо иметь собственные средства. Вот только почему Ковалль ими озаботился? Именно сейчас, не раньше и не позже?

Будто страховался на всякий случай. Холодок пробежался по моей спине. Ковалль заметил, вымучил улыбку, почти похожую на обычную человеческую. Кивнул, показывая, что дело решенное, и резко скрылся в своей комнате.

Я же осталась стоять у двери, пытаясь понять – что все это значит. Наш странный разговор, недомолвки первородного, непонятное происшествие во время прогулки, то, как резко изменился Ковалль, и последнее – его искреннее желание обеспечить нас с дочкой собственными средствами. Что-то мне все это уже не нравилось. Ладно, подумаю об этом завтра.

Тяжелый и непредсказуемый день закончился – и, слава богу, достаточно нормально. Я все еще гуляю на свободе, агенты улетели, химеры подчинились. Во всяком случае, перестали спорить. Завтра потренируюсь обращаться с Меем. А пока спать, отдыхать, привыкать к новой жизни…

Только теперь ощутила усталость. Словно она долго догоняла, запаздывала с проявлением, давая передышку. Ноги и руки налились свинцом, голова потеряла прежнюю ясность, я отворила дверь в комнату и заметила на кровати спящую Танюшу.

В памяти всплыла картина из нашей прошлой жизни. Подушка поднята чуть повыше, одна ладошка под ней спряталась, другая покоится на одеяле. Глаза дочки чуть приоткрыты – так она спала с самого детства.

Я переоделась в тонкую пижаму и осторожно устроилась рядом. Огромная кровать это позволяла. Я могла расположиться на ней как угодно, раскинуть и руки, и ноги в стороны и даже не коснуться своей Танюшки.

Можно было, конечно, устроиться на диване, тоже вместительном, мягком, удобном, но хотелось чувствовать рядом дочку – после долгой разлуки в глухом беспамятстве. Присутствие Танюшки очень успокаивало.

Два пуховых одеяла с синими пододеяльниками, усеянными огромными оранжевыми лилиями, создавали домашний уют и тепло. Голова утопала в мягкой подушке.

Ладно. До завтра, волшебный мир будущего. Я еще докажу, что тебя достойна.

С этой мыслью я засыпала…