«А.....а» kitabından alıntılar, sayfa 6
Как часто герои американского кино заглядывают в холодильник! Я всегда этого жду. Там в холодильниках так много информации! Там так интересно! Там у американцев всё совсем не так, как у нас.
Сок и молоко у них в совершенно других и не похожих на знакомые нам бутылках и пакетах. Там не бывает кастрюль с супом, там никогда не увидеть колбасы и круглых приземистых банок с рыбными консервами. Там у них что-то совсем нам не известное, при этом абсолютно привычное им, американцам. Там в холодильниках находится основа, фундамент и некая база жизненного устройства. И эта основа полностью мне неведома. Ну разве что пиво у них в холодильниках как-то успокаивает.
Помню, мне очень нравилось, как американцы в кино пьют кофе из больших, совершенно цилиндрических кружек. Из таких кружек пили кофе в кино полицейские в своих полицейских участках, ковбои на своих ранчо, водители грузовиков в придорожных кафе и ресторанчиках, адвокаты и банкиры в своих светлых офисах, на верхних этажах небоскрёбов, президенты в Белом доме. И никаких тебе маленьких чашечек.
Они все так аппетитно это делали и делают в кино! Они берут эти кружки с дымящимся кофе, подносят их ко рту, обязательно держа локоть высоко, шумно отпивают первый горячий глоток, крепко сжимают зубы после этого глотка и растягивают губы в гримасу удовольствия. Потом они либо кивают головой самим себе, если готовили кофе сами, кивают, мол, отличный получился кофе, либо оглядываются на тех, кто этот кофе им подал. Они смотрят на подавших им кружку кофе, кивают им с благодарностью и изображают на лице внятное выражение опытного одобрения. Но также они частенько просто говорят: «Спасибо! Отличный кофе».
Я много раз это видел, и мне ужасно хотелось попробовать такой кофе, хотелось такую кружку, хотелось сделать такое же лицо.
В разных странах, я знаю, я читал и видел в каких-то передачах, едят кузнечиков, гусениц, морских свинок, крыс или даже червей. Едят не испытания ради, не для укрепления характера и не для того, чтобы произвести на кого-то впечатление, а просто едят, потому что голодны, употребляют в пищу, как привычную еду. Я не стану сравнивать жареных кузнечиков с гречневой кашей. На мой взгляд, сравнение будет в любом случае не в пользу кузнечиков. Но у того голландца от вкуса гречки лицо стало таким, будто он положил в рот что-то куда более неприятное, чем кузнечик.
А сколько на дорогах Урала, Черноземья, Сибири, Карелии или Дальнего Востока разных придорожных заведений с названиями типа: «Ранчо», «Монтана», «Техас», «Бар шериф», «Кафе Элвис», «Голливуд», «Баффало», «Чикаго» и прочее.
Стоят эти заведения среди берёзок или сосенок, пускают из труб дым, а за деревьями притаилась деревенька, в которой люди и знать не знают значение того слова, которым украшено придорожное заведение.
Для них Чикаго или Сан-Франциско – это прежде всего приземистое сооружение, днём и ночью мигающее ёлочной гирляндой над дверью и возле которого всегда стоит пара грузовиков.
У меня же есть на Земле то, что даёт мне хоть какое-то ощущение того, что я про жизнь что-то понимаю и знаю, и даже иногда даёт ощущение смысла этой жизни. Что это? А это то, что я на Земле чувствую своим. Это мой Родной город, который я хорошо помню и знаю, это город, в котором я живу сейчас и по которому всегда могу мысленно пролететь или проехать, в котором я знаю почти все улицы и переулки, это мои друзья, которые здесь живут, это мои самые близкие и родные, это их имена и лица, это воробьи на улице под моим окном, это всё, что мною пережито, и это.
В этом словосочетании < великая американская мечта> грезились мне сильные и весьма сложные движущие силы. Почему? А потому, что, если это мечта - значит, это что-то сокровенное, прекрасное и даже нежное. Разве может быть мечта другой?! А коль скоро она "великая" - значит, это очень сильная, более чем сильная мечта!
