«От ЖЖизни к жизни» kitabından alıntılar, sayfa 2
Страшно видеть, что могут сделать с талантливым человеком различные соблазны и отсутствие воли.
Смотреть художественное произведение из любопытства стыдно.
Адам Левайн заметно обрадовался, когда я подошёл и сказал ему какие-то дружелюбные и гостеприимные слова. Он, видимо, удивлялся, что в бизнес-классе никто его не узнаёт. Откуда ему было знать, что на этой территории царствуют другие музыканты и другая музыка, невдомёк ему, что существуют Григорий Лепс и Стас Михайлов…
А среди всего этого «бизнес»-сообщества я увидел пять совершенно иного свойства людей. Они были молоды, свободны в движениях и одежде и чертовски приятны. Мне не нужно было долго приглядываться, чтобы узнать группу «Maroon 5».
Приятно видеть, когда человек получает впечатления от того места, где ты живёшь, много превышающие самые смелые ожидания.
Если артист (в широком смысле слова) выходит из кадра, из-за рабочего стола, из студии или из театра в некие политические или околовластные сферы, он тут же превращает то, в чём участвует, да и собственную жизнь, в балаган.
Мне нечего было ответить моим собеседникам, однако возникало чувство неловкости и досады, потому что целый ряд известных и многими любимых деятелей культуры и искусства вполне внятно выступили как обслуживающий власть персонал. Они во всеуслышание и на глазах у всех своими действиями, высказываниями и даже интонацией определили согласие на роль именно обслуживающего персонала. Все исполняли это по-разному. Владимир Машков, мною любимый артист, мощный талант и невероятно одарённый человек, исполнил свою выступление на съезде со всей пошлостью провинциального (в самом худшем смысле) актёра. Фёдор Бондарчук исполнил свои партию с дерзостью и даже известным панибратством. Такое позволяли себе шуты, которым было дозволено говорить любые дерзости. Целый десант артистов высадился в Грозном, чтобы поздравить главу Чечни и именинника со всей искренностью, на какую только были способны. Я уже не говорю про писателей, которые встречались то с будущим президентом, то с ныне действующим.У меня правда нет не то что ответа – даже предположения, почему, с какой целью так много людей, связанных с культурой, чуть ли не встали в очередь, чтобы засвидетельствовать свои почтение, благодарность и готовность как угодно быть полезными власти. Никому из них ничего не грозит: ни репрессии, ни притеснения, так что обвинить их в том, что они делают это из трусости, я не могу, – и даже уверен, что не из трусости. Из простой и понятной корысти? Сомневаюсь. Никакие встречи с властью, никакие государственные награды не могут увеличить тиражей книг или усилить зрительский интерес. А как я уже сказал выше, вряд ли власть сильно нуждается в «культурных» услугах и будет за это много платить.
Мне совершенно не понятно, зачем и почему, ради какой корысти или из каких опасений успешные, вполне независимые, финансово обеспеченные, казалось бы, не бессмысленные люди, которые занимаются интереснейшим делом, то есть исполняют роли в кино и театре, пишут книги, ведут телепередачи, снимают кино, регулярно пишут колонки в разные издания – для чего на фоне начавшейся самой фальшивой в новейшей истории предвыборной кампании, когда их зрителям, читателям, поклонникам, во всяком случае, самым разумным из них, всё слишком хорошо видно и понятно… Зачем им так глупо себя вести? Я не понимаю.
Мы оставим им существенную дыру в истории отечественной литературы, кино, театра. Мы оставим им плохую, а чаще очень плохую архитектуру причём большинство зданий, которые были построены за последние пятнадцать лет и будут построены в ближайшие пятнадцать, вряд ли долго простоят и вряд ли смогут представлять в истории архитектуры нашу эпоху. Скучными будут казаться наши времена тем, кто заглянет в них из будущего.
И стало мне скучно.
