Kitabı oku: «Содержать меня не надо, или Мужчинам со мной непросто», sayfa 4

Глава 10

Я и подумать не могла, что чувство страха может быть таким сильным. От страха нарушается координация движений, путаются мысли, теряется контроль и осознание того, что происходит. Наступает оцепенение и даже шоковое состояние. Паника парализует и лишает способности защищаться. Панический страх призывает к уходу из жизни.

И всё же я хорошо понимала, что сидящие передо мной отморозки могут меня не только изнасиловать, но и зверски убить. У меня не вызывало сомнений, что они находятся не только в состоянии алкогольного опьянения, но и наркотического тоже. На них не действуют ни слёзы, ни уговоры, ни мольбы о пощаде. Это же так страшно, когда тебя берут силой. Тебе больно, ты лежишь, плачешь и не можешь ничего сделать.

Я где-то слышала совет: если понимаешь, что тебе не избежать изнасилования, просто расслабься и получи удовольствие. Мне кажется, этот совет придумал мужчина. Изнасилование – страшная моральная травма, но всё же лучше остаться живой. Тем более, если есть ради чего жить…

Очутившись в небольшой комнате без окон, где помещались только кровать и прикроватный столик, я с ужасом посмотрела на зашедшего за мной тучного пьяного мужлана и услышала, как ему вслед посыпались пьяные крики:

– Витёк, только не больше десяти минут! Тут желающих хоть отбавляй! Очередь не задерживай! По-быстрому присунь ей, не забывай о ближних. Если есть желание, позови кого-нибудь из ребят. Мы её в двоечке или даже в троечке сделаем.

А затем меня схватили чужие руки и придавило чужое тело… У меня не было сил плакать. Было только сильнейшее непонимание того, что происходит, и острая, раздирающая душу, боль. Где-то вдалеке были слышны мужские голоса, и я понимала, что это не люди, это звери и животные…

С трудом дотянувшись до стоящей на полу отпитой бутылки пива, я схватила её одной рукой и нанесла сокрушительный удар по голове пыхтящего на мне отморозка. Насильник вскрикнул и вцепился в моё горло мёртвой хваткой. Совершенно не понимая, что происходит, я била его разбитой бутылкой по голове до тех пор, пока он не ослабил хватку, не закатил глаза и не навалился на меня бездыханным телом. С трудом скинув с себя этого жирного борова, я смахнула текущие по щекам слёзы и почувствовала, как ко мне возвращается холодный испуг. Я ощущала, как он распространяется вверх по позвоночнику.

– Витёк, тебе помощь нужна? Давай вместе позабавимся, – послышался ещё один пьяный голос.

Не вынимая разбитой бутылки из рук, я встала к стене, прижалась к ней всей спиной и приготовилась к самому худшему.

Когда в спальню вошёл второй отморозок, моя рука даже не дрогнула. Я ударила его со всей силы по голове. Мужчина с грохотом упал рядом с кроватью. Я закрыла лицо ладонями, с трудом сдержалась, чтобы не зареветь, и прислушалась к тому, что творится за слегка прикрытой дверью.

Выглянув в щель, я услышала громкие мужские крики и по-настоящему оглушительные выстрелы.

– Господи, да, что же это такое?

Поняв, что пьяные отморозки что-то не поделили между собой и принялись друг в друга стрелять, я скорчилась в судорогах и попыталась залезть под кровать. Но кровать была настолько низкой, что в щель между нею и полом не протиснулась бы даже половина меня. Все унижения сегодняшней ночи казались слишком ничтожными, по сравнению со стрельбой, которая доносилась из центральной комнаты.

Когда дверь спальни распахнулась, и на пороге появился человек в маске, который тут же включил свет и направил на меня дуло автомата, я уже практически ничего не соображала и тряслась в сильном ознобе. Я смотрела на ворвавшегося незнакомца мутным взглядом, держала в руках разбитую бутылку и даже не пыталась спрятать свою наготу. Зачем? Зачем что-то прятать, если сейчас суждено умереть. Всё, что со мной сегодня произошло, было слишком больно и неожиданно…

«Неужели это всё?» – мысленно задавала я себе вопрос и не могла на него ответить.

– Если хочешь убить этих двоих, то я их уже убила. Вроде бы… – только и смогла сказать я, ощущая, как подкашиваются колени.

Вместо ответа раздались громкие выстрелы, которые изрешетили лежащих мужчин.

– Это чтобы наверняка, – глухо ответил человек в маске и навёл автомат на меня.

– Толя, надо уходить! Тут живых больше нет! – послышался ещё один мужской голос из другой комнаты. – Мы всех положили.

– Иду, – крикнул человек в маске и, ещё раз изрешетив бездыханные мужские тела, повернул автомат в мою сторону.

– Не убивай, – только и смогла сказать я, медленно оседая на пол. – Я здесь случайно. Дай мне уйти.

Я сжимала разбитую бутылку до дикой боли. Но вот что странно: я чувствовала только острую душевную боль, но совершенно не чувствовала физическую. Осколки разбитой бутылки впивались мне в ладони, резали кожу и заливали мои руки яркой малиновой кровью. Но мне не было больно. Я ничего не чувствовала. Вообще ничего, кроме одного: я очень сильно хочу жить.

– Живи. Если я пожалею о том, что оставил тебя в живых, найду и убью.

Когда человек в маске опустил автомат и вышел из комнаты, я уже почти не воспринимала происходящее. Смотрела на свои окровавленные руки и шептала: «Спасибо».

Мне казалось, эта картинка не из моей жизни. Просто мне довелось заглянуть в чужую жизнь и увидеть её кусочек. Господи, какая же страшная эта жизнь… Какая страшная…

Я сидела рядом с бездыханными телами и толком не осознавала, что осталась жива. Я понимала, что должна побыстрее уносить отсюда ноги, потому что человек в маске всегда может передумать и вернуться.

Посмотрев на свои окровавленные руки, я нервозно сжала разбитую бутылку и попыталась встать. Ноги меня не слушались, подкашивались и подгибались. Мне хотелось закричать, позвать на помощь, но я будто онемела. Собравшись с последними силами, смогла встать, быстро оделась и, держась за стену, вышла из комнаты.

Я шла, словно в тумане. Переступала через кровавые расстрелянные тела, громко всхлипывала и искала тело подруги. В ушах ещё звенела громкая автоматная очередь и душераздирающие вопли перепуганных отморозков. Увидев, как осторожно открывается дверь, ведущая в бассейн, я встала, как вкопанная.

– Не убивайте! Прошу вас, не убивайте, – заорала я.

Из бассейна вышла бледная, как смерть, Верка и перепуганный, чудом уцелевший Сергей.

– Верка, живая!

Бросившись на шею к раздетой подруге, я принялась её обнимать и сразу обратила внимание, что она невероятно холодная, словно вылезла не из бассейна, а из ледяной проруби.

– Вер, ты что такая ледяная?

– Я в холодном бассейне под водой сидела, – дрожащим голосом ответила она. – Этот козёл меня в бассейн повёл. А стрелять начали, когда мы прыгнули в него освежиться. Услышав выстрелы, Сергей меня под воду засунул и сам прятался. Я уже без воздуха не могла, но он меня под водой держал. Не знаю, как не утонула и не задохнулась.

Глава 11

– Я тебе, между прочим, жизнь спас, – дрожащим голосом ответил Сергей. – А за козла ответишь.

– Это ты у меня сейчас за всё ответишь, – прокричала я во весь голос и замахнулась разбитой бутылкой на трясущегося от холода мужчину.

Сергей успел перехватить мою руку, отобрал у меня бутылку и кинул её как можно дальше.

– У тебя что, руки в крови? – растерянно спросил он. – Ты ранена?

– Ранена! – вновь прокричала я и отвесила ему капитальную пощёчину. – У меня душа ранена! Ты, сволочь, остался живой, и ты за это ответишь!

Потеряв контроль над собой, я бросилась на подлеца с кулаками и стала кричать о том, как сильно его ненавижу.

– Ты куда нас привёз, дрянь последняя? Ты, подонок, беспределом занимаешься и думаешь, тебе всё всегда с рук сходить будет? Жаль, что тебя с твоими дружками рядом не положили. По твоей роже давно плачет братская могила!

Откинув меня в сторону, Сергей покрутил пальцем у виска.

– Успокойся, дура! Сейчас не время для выяснения отношений. Ты посмотри, сколько моих ребят полегло.

– Плевала я на твоих ребят! Не ребята это, а отморозки.

Подойдя к одному из лежащих на полу мёртвых мужчин, я несколько раз на него плюнула и с вызовом посмотрела на обезумевшего Сергея.

– Видел? Видел, как я на этих сволочей плюю?

Не говоря ни слова, Сергей сжал кулаки и побежал в раздевалку. Я посмотрела на трясущуюся то ли от ледяного бассейна, то ли от страха Верку.

– Быстро одевайся. Уносим отсюда ноги.

– Я, по-моему, воспаление лёгких схвачу, – всхлипнула Вера.

– Воспаление лёгких – ерунда по сравнению с тем, что здесь было. Главное, что ты смерть не схватила. Одевайся. Нужно уносить отсюда ноги.

Верка судорожно закивала и бросилась к своей одежде, которая валялась перед входом в бассейн. В тот момент, когда она принялась одеваться, из раздевалки вышел Сергей и направил на меня пистолет.

– Ты что надумал? – такого поворота событий я ожидала меньше всего.

– Детка, тебе сегодня не повезло. Придётся лечь рядом с моими ребятами.

– Сергей, да ты что? – в сердцах прокричала Верка и беспомощно развела руками. – Ребята, да вы что, оба с ума сошли? Мы же чудом уцелели! Вы что творите! Осталось только друг друга перестрелять. Придурок, убери пистолет!

– Убери пистолет, – повторила я следом за Веркой. – Хватит уже смертей. Хватит.

Не говоря ни слова, Сергей подошёл к столу, налил себе полный стакан водки и стал пить её как сок. Поставив пустой стакан на стол, он посмотрел на нас отрешённым взглядом и дрожащими руками закурил сигарету.

– Убирайтесь, – бросил он нам и махнул пистолетом в сторону двери. – Убирайтесь, пока я добрый, и забудьте обо всём, что здесь видели. Сейчас здесь тайских полицейских будет полная баня.

– Спасибо, – спешно произнесли мы и, взявшись за руки, направились к выходу.

Мы сделали несколько шагов и оглянулись, потому что боялись, что Сергей выстрелит нам в спину.

– Только не стреляй, – умоляюще произнесла я и на ватных ногах сделала шаг вперёд.

– Убирайтесь, пока я не передумал.

Как только мы дошли до двери, то услышали:

– Стойте!!!

Резко остановившись, я почувствовала, как Верка сжала мою кровавую руку, и ощутила, как её нервная дрожь передалась мне.

– Вера, оставь мне свой телефон.

– Зачем? – опешила Верка. – Моей маме больше зять не нужен. Я лучше одна поживу.

Но Сергей не отреагировал на её слова, просто взял лежащий на столе мобильный.

– Диктуй, я вбиваю твой номер в свой телефон.

Понимая, что в данной ситуации лучше не задавать лишних вопросов и не перечить, Верка принялась говорить первые попавшиеся цифры.

– Я сейчас проверю.

– Что ты проверишь?

– Верный ты мне дала номер или нет.

Не вынимая пистолета из рук, Сергей хотел было позвонить по набранному номеру Верке, но та успела его опередить.

– Серёжа, я немного ошиблась! Очень сильно разнервничалась и цифры перепутала!

– А больше ты ничего не перепутала?

– Извини. Сама не знаю, как так вышло. Вбивай новый номер.

Вбив только что продиктованный номер, Сергей убедился, что в Веркином кармане раздался сигнал мобильного телефона.

– Если номер поменяешь, найду и убью. Поняла?

– Поняла, – судорожно закивала Верка. – А зачем он тебе?

– Затем, что, быть может, ты мне ещё пригодишься.

– В смысле…

– Может случиться так, что мне будет нужно другим ребятам объяснить, почему всех расстреляли, а я один жив остался.

– А я здесь причём?

– Притом, что придётся выступить гарантом и подтвердить, что ты тоже осталась жива, и мы с тобой остались живы только потому, что я драл тебя в бассейне. Теперь поняла?

– Теперь поняла.

– И ещё. Забудьте всё, как страшный сон.

– Понятно, – хором ответили мы и, не сговариваясь, бросились со всех ног в коридор, а затем вверх по лестнице.

Мы бежали вверх по лестнице, падали, сбивали в кровь колени, поднимались и, стиснув зубы, бежали опять. Лестница казалась мне бесконечной и даже страшной. Чудилось, будто смерть бежит за мной по пятам, что она совсем рядом, что сейчас за моей спиной прогремят выстрелы, и меня не станет.

Я никогда не думала о том, как буду выглядеть мёртвой и, если честно, не пыталась представить, как вообще это будет выглядеть. Максимум, о чём я могла думать, так это о том, что было бы неплохо прожить долгую, счастливую жизнь и умереть от старости.

Глава 12

Если мне суждено умереть молодой, то хотелось бы умереть красиво, в какой-нибудь выигрышной позе и без тени страха на лице, а быть может, даже с красивой улыбкой. Споткнувшись об окровавленное тело лежащего на полу охранника, я упала прямо на труп и непроизвольно потащила за собой Верку.

– О, чёрт!

Стараясь побыстрее подняться, я билась в чудовищной лихорадке: боялась, что в любую минуту в мою голову может ударить пуля, которую выпустит обезумевший и не совсем трезвый Сергей.

Совсем недавно я видела, как страшно умирают люди от пуль, непонимания и страха. Я видела, как брызжет фонтаном кровь, как корчится тот, кому случайно всадили пулю, как люди сначала теряют сознание, а затем навсегда затихают. Когда ты видишь все эти смерти, тебе самой не хватает дыхания, перед глазами плывут круги…

И вот сейчас, хотя уже почти удалось вырваться из лап смерти, мне всё равно кажется, что она очень близко. Что сейчас в меня выстрелит побежавший следом за нами Сергей или вернутся люди, одного из которых я видела – он был то ли в чёрной шапочке с прорезями на глазах, то ли в чёрной маске. От страха, шока и нервного возбуждения я не смогла толком ничего разглядеть. Боясь самого худшего, я делала сухое глотательное движение и пыталась поднять упавшую Верку, ноги которой совершенно её не слушались.

– Вера, вставай. Вставай!

– Ноги не подчиняются. Может, меня парализовало? – отозвалась Вера.

– С чего бы тебя парализовало?

– Тогда что со мной происходит?

– Это просто шок. Понимаешь, шок!

– Понимаю, – кивала Верка и пыталась встать на коленки.

Верка всё же смогла с собой справиться, и мы, наконец, вырвались из проклятой бани. Побежали по тёмному переулку, подальше от этих мрачных мест. Бежали и ревели в голос.

Остановив первый попавшийся автомобиль, мы назвали адрес моей виллы и наткнулись на подозрительный взгляд тайского водителя.

– Девчонки, у вас такой видок, что в машину пускать страшно, – честно признался он и хотел отъехать.

Верка назвала двойную цену.

– Отвезите, – взмолилась она. – Деньгами не обидим. Нам очень срочно надо.

– Садитесь, – буркнул водитель и посмотрел на мои руки. – А это что? Кровь?

– Это я в краске выпачкала. Ремонтными работами занимаюсь. Крашу, белю и всё такое.

– Так я тебе и поверил, малярша хренова, – пробормотал водитель. – Смотри сиденье мне не испачкай. Аккуратнее. Я только недавно химчистку салона делал.

Как только мы поехали в направлении виллы, Верка схватила меня за руку.

– Ты как? – тихо спросила она.

– Зачем спрашиваешь? Сама знаешь.

– Главное, живы остались.

– А как мы будем жить после этого?

– Вот так и будем. Как Колин твой живёт, так и мы будем.

– А Колин здесь причём?

– Притом, что он ведь живёт без памяти. Нормально живёт. Так и мы. Просто этот отрезок из памяти сотрём, словно ластиком, и всё. Представь, что мы тоже без памяти.

– Так Колин её по-настоящему потерял.

– А мы её искусственно себе сотрём.

Нашу беседу нарушил водитель. Прокашлявшись, он посмотрел в зеркало заднего обозрения.

– Девчонки, а почём нынче ваши услуги?

– Какие услуги? – не поняли мы.

– Вы же проститутки. Просто хочется узнать, сколько нынче подобные услуги стоят для народа. Нет, вы не подумайте, мне лично ничего не нужно. Обычное любопытство. Я вижу, вы в какие-то неприятности попали. То ли с сутенёром сцепились, то ли клиенты плохие попались. Так сколько стоят услуги?

– Крути баранку и не задавай лишних вопросов, – процедила я сквозь зубы. – В противном случае ты не только денег не получишь, но и проблемы себе наживёшь.

Не успела я договорить, как Верка схватила свою сумку и стала бить ею водителя по затылку. Водитель чуть не потерял управление, но тут же опомнился и, прокричав, чтобы мы не отвлекали его от дороги, принялся вести машину молча.

Через час мы уже сидели у меня в гостиной после принятия душа, в белоснежных махровых халатах. Пили шампанское, чтобы хоть как-то залечить воспалённые нервы, и думали каждая о своём.

– Лерка, ты меня извини за всё, что вышло…

– А ты тут причём? Ты ни в чём не виновата.

– Это ведь я уговорила тебя сесть в злосчастный джип.

– У меня своя голова на плечах, сама виновата, – горько заметила я и сделала несколько глотков шампанского. – Не знаю, поймёшь ты меня или нет, но совсем недавно у меня был некий особый дар. Когда с Колином случилось несчастье, он куда-то пропал. Я теперь что, как все люди буду?

– Живут же как-то все люди, – даже близко не поняла меня Верка.

Я стала медленно смаковать шампанское.

– А ты как жива осталась? – спросила я Веру.

– Меня Сергей в бассейн повёл. Короче, мы занялись там любовью.

– Чем?..

– Трахом, – поправилась она.

– Так ты не путай, пожалуйста.

– Да сейчас всё так перепуталось…

– Трах и любовь – разные вещи. Трах вообще к любви никакого отношения не имеет.

– Да ты знаешь, я особо не сопротивлялась. Какой смысл? Бутылками я никого по голове не била.

– Ещё скажи, что ты расслабилась и получила удовольствие, – язвительно заметила я.

– Этого я сказать не могу.

– А если бы за этим козлом зашёл следующий, ты бы тоже не сопротивлялась?

– Пойми, сопротивляться бесполезно. Я пыталась его уговорить.

– Насчёт чего?

– Несла всякий бред про то, что он мне очень сильно понравился, что у меня ни с кем никогда не было такого безумного секса. В общем, несла всякую чушь, только бы он не пускал меня на общак. Знаешь, ведь даже в такой ситуации мужики внушаемы, как дети, иногда этот приём хорошо срабатывает. Уж лучше побыть с одним мужиком, чем с десятком.

– И он повёлся?

– Мне кажется, на него это произвело впечатление. Сначала он говорил, что я вру, а потом очень даже увлёкся и пообещал, что этой ночью я буду только с ним. Правда, я толком не поняла, он это реально пообещал или просто болтанул в экстазе. В любом случае это не имеет уже значения. А когда услышали выстрелы, мы были уже в бассейне. Сергей сразу сообразил, в чём дело, заставил набрать побольше воздуха и вместе со мной нырнул под воду. Даже не знаю, сколько мы просидели под водой. Мне стало казаться, что целую вечность. Я уже хотела вынырнуть, чтобы схватить воздуха, но он крепко держал меня за голову и не давал мне этого сделать. А когда мы всё же вылезли из бассейна, то услышали, что уже всё тихо. И сразу встретились с тобой.

– Теперь нужно постараться забыть это как страшный сон. В самое ближайшее время выкинь сим-карту своего телефона и купи себе новый номер, – посоветовала я Верке.

– Конечно. Ещё не хватало, чтобы он мне звонил, и я бы для него алиби служила. А то, что он один жив остался, пусть сам выкручивается как хочет.

В подтверждение своих слов Верка потянулась за своей сумкой, достала из неё свой мобильный, вытащила из него сим-карту и выкинула её в мусорное ведро.

Глава 13

Неожиданно для самой себя я закрыла лицо руками и тут же услышала Веркин обеспокоенный голос.

– Лерка, ты что?

– Вер, как ты думаешь, а в этой бане уже полицейских много?

– Конечно, много, – не раздумывая, ответила Вера. – А почему ты спрашиваешь? Нас всё равно никто не найдёт. Даже если Сергей уже сотню раз пожалел, что нас отпустил, и расскажет о нашем существовании, где они искать-то будут нас?

– Уверена?

– В чём?

– В том, что нас никто не найдёт.

– Конечно. А как найдут, если про нас никто ничего не знает? Лерка, говори прямо, чего ты боишься?

Я убрала руки от лица.

– Понимаешь, я же двоих по голове огрела. Может, кто-нибудь из-за этого умер, а может, сразу оба. Вдруг эти выстрелы уже никакой роли не играли. Есть вероятность, что двое погибли не от свинца, а от моих ударов.

– Лер, а к чему ты это всё говоришь?

– К тому, что экспертиза может запросто установить причину и время смерти. Ты только представь, что будет, если Сергей узнает, что двое его друзей-товарищей погибли не от свинца, а от того, что ещё до перестрелки им разбили бутылкой головы.

– Да какое это теперь имеет значение? – пожала плечами подруга. – Даже если бы ты их бутылкой не ударила, их бы всё равно расстреляли. Ты просто ускорила процесс. Они всего лишь отмучились раньше. Не думай о плохом. Понимаешь, мы выбрались живыми, это главное!

Когда Верка уехала к себе, я сидела, не шелохнувшись, и с ужасом осознавала, что мой дар меня покинул. А ведь совсем недавно всё было по-другому. Пришло время, когда я поняла, что не такая, как все. Сама не знаю, как это произошло. Просто наступил момент, когда я ощутила, что могу видеть, знать и чувствовать гораздо больше, чем остальные.

Ещё в подростковом возрасте я заметила, что у меня очень сильно развит инстинкт самосохранения, и я всегда остро чувствую надвигающуюся беду. И не только, если это касается меня, но и когда мои близкие в опасности. Я также не могла не заметить неоднозначную реакцию животных, которые либо сильно ко мне привязывались, либо относились ко мне агрессивно. Чаще всего, второе.

Я всегда отличалась огненным и прожигающим взглядом. Когда смотрела на других людей, они сразу отводили взгляд. Шептались, будто я вижу их насквозь. Меня боялись, уважали и презирали. Боялись даже моей яркой внешности. У меня с рождения зелёные глаза и огненно-рыжие волосы. В одежде доминирует чёрный цвет. Я слышала, что в шестнадцатом веке женщин только за это сжигали на костре. Считается, что такие, как я, несут в себе тайну, которую не могут познать другие.

Я и сама замечала за собой странности. Иногда чувствовала, что какое-то событие произойдёт. Это особая уверенность, когда присутствует ощущение невозможности другого исхода. Я хорошо чувствую энергетику людей. Могу почувствовать замыслы другого человека. Меня очень трудно обмануть.

Я стала развивать свои способности, изучать ритуалы по получению магической силы. Не скрою, иногда было страшно погружаться во всё это… Я стала замечать, что некоторые мои знакомые за глаза называют меня ведьмой и стараются держаться подальше.

Ведьма – это та, что ведает и много знает, владеет разными техниками воздействия на окружающий мир. Знающих женщин всегда боялись. Это мудрые женщины, которые знают то, о чём не ведают другие. Удел всех нестандартных людей – испытывать зависть и страх со стороны. Церковь не приветствует каких-либо вмешательств в судьбу человека, но если у тебя дар… Я считаю, у разума нет предела, а возможности человека безграничны. Все блоки и рамки выстраивает сам человек и его окружение.

Мне стало интересно себя познавать. В окружающем мире полно неизвестных законов природы, которые пока наука не в силах объяснить. Она не может объяснить проявление большинства магических способностей. Конечно, многие мои знакомые смотрят на меня слишком подозрительно и в глубине души боятся.

Я стала ценить тишину и уединение. Меня теперь не интересует количество находящихся рядом людей. Мне интересно их качество. Пусть их будет совсем мало, но их притягивает моя непростая сущность. Они сравнивают меня с огнём. Такая же яркая и искромётная.

Я слишком сосредоточена на своём внутреннем Я. В воображении представляю себя океаном, где постоянно тонут маленькие судёнышки. Перед тем, как потопить, я какое-то время их испытываю. Мне интересно, как они поведут себя в шторм и надолго ли их хватит. Просто я не люблю слабых. Мне стала нравиться игра в собственное всемогущество.

Когда расстаюсь с людьми, я никогда не прошу их вернуться. Я могу скучать по ним, вспоминать какие-то моменты, но просить вернуться… Никогда. Зачем? Свой выбор они сделали, я просто обязана его уважать. Нужно уметь расставаться с теми, кто не оценил тебя по достоинству или просто тобой не дорожил.

Я всегда боялась провести жизнь не с тем человеком. Это действительно страшно – слишком поздно понять, что рядом совсем не тот и что он просто отнял твою жизнь.

Я никогда не жалею о прошлом, ведь оно меня никогда не жалело. Сейчас я живу только настоящим, потому что на своём прошлом многому научилась. Я всегда делаю только то, что хочу, ведь что бы я ни делала, меня всё равно будут осуждать до конца жизни. Поэтому я хочу быть такой, какой мне быть просто удобно. Чужое мнение мне не мешает. Оно не просто мне не мешает. Мне на него плевать. Одобрение толпы для меня просто смешно. Даже чужая зависть для меня – это форма наивысшего комплимента. Если мне завидуют, значит, я их превосхожу. Это здорово!

Я из тех, кто способен пережить любую боль. Что бы ни случилось, встала, подняла голову и пошла дальше. В этой жизни побеждает только тот, кто победил себя: свои страх, неуверенность, одиночество, лень, душевную боль, безденежье и внутреннюю пустоту. Именно поэтому я научилась жить сегодняшним днём, радоваться каждой мелочи и не расстраиваться из-за каждой сволочи. Жизнь, увы, такова, что очень часто любимые превращаются в знакомых, а некогда близкие друзья – просто в прохожих.

Магия привлекает меня не только загадками, которые побыстрее хочется разгадать, но и ощущением своего могущества над другими. Когда причудливый пасьянс выкладывается на картах с необычными картинками и рисунками, ощущаешь тревожное и, в то же время, приятное волнение. Иногда даже руки дрожат, когда переворачиваю карточки и открываю картинки.

Ощущение всесильности делает меня счастливой. Я часто замечаю, что многое происходит только благодаря моей силе. А иногда со мной случается что-то странное, и я понимаю, что в ином случае со мной бы этого не произошло. Если я загадываю желание, оно обязательно исполняется, независимо от того, как давно было загадано.

Когда мне совсем одиноко, я могу прогуляться по кладбищу. Смотрю на могилы, разглядываю фотографии и представляю тех, кто там сейчас лежит. Уж я-то знаю, что уходят только души этих людей, а фантомы остаются. Именно фантомы и могут навредить живым, особенно если похороны состоялись совсем недавно. Я люблю старые, заброшенные кладбища. Там спокойно и уютно…

Хоть я и не такая, как все, я стараюсь жить обычной жизнью, как обычный человек. Больше всего на свете люблю прогуливаться по крышам соборов, чтобы ветер продувал меня насквозь. Тогда он наполняет дыханием каждую клеточку, и я могу глубоко дышать, улыбаться и впитывать его нереальную силу.

Люблю летать к океану. Это нереальная мощь. Люблю предаваться безумному, животному сексу, чтобы испытывать энергию удовольствия, а проще говоря, потрясающий оргазм, который тоже хорошо подзаряжает. Люблю искушение. Люблю есть сырое мясо. Люблю пить «маргариту», обожаю ночные рейсы.

Вообще люблю ночь. В ней что-то есть… Я даже люблю гулять по ночам. Именно ночью нет любопытных глаз, шёпота за спиной, и я ощущаю невероятное чувство свободы. Люблю ливень, грозу. Когда всё небо в тучах и сверкают молнии. А ещё очень люблю ночное небо. Прямо хочется взять метлу и полететь над городом…

Господи, только где же это всё сейчас?..