Kitabı oku: «Стрелки. Сборник рассказов», sayfa 2

Стрелки

Каждая квартира хранит свои секреты. В некоторых из них секреты не задерживаются и пару дней. Но есть такие, где они таятся десятилетиями, а то – и вечность. Сложно сосчитать количество квартир, существующих в мире. Вы только представьте: десятки лиц, поколение за поколением, меняющие друг друга. Но многие вещи помнят своих хозяев, остающихся в памяти мебели, обоев, старых книг. А некоторые квартиры даже становятся подлинными свидетелями исторических событий.

Город затих и опустел. Ночь разогнала большинство людей по домам, оставляя на улицах одинокие зажженные фонари. Вдалеке едва слышался гул проезжающих машин.

Одну из комнат неприметного дома в конце улицы заполнили сигаретный дым и мелодия блюза – конца шестидесятых. В темноте с трудом просматривались висящие на стене картины неизвестного художника. Искаженные тени оживленно дрожали под тусклое пламя свечи.

На кровати двое. Он – покоритель мира. Бесстрашный путешественник, не раз бросавший дерзкий вызов судьбе. Сотни часов жизни провел он на опасных вершинах. Джомолунгма трижды покорялась его упорству. Случаи на Лхоцзе, а спустя два года – на Чогори, обрекли его имя на бессмертие. Если появлялась возможность бросить вызов судьбе, он незамедлительно собирался в экспедицию. Жажда адреналина и острых ощущений не давала покоя.

И кто бы мог подумать, что единственным слабым местом, его ахиллесовой пятой, была молодая хрупкая девушка: ещё совсем юная, красивая, удивительная, мечтающая сыграть главную роль. Последние два года она трудилась актрисой в одном известном театре. Её роли невелики, но с каждой из них она справляется блестяще. Для него не было сомнений, что очень скоро она заслужит внимание театрального режиссера. Её лицо будет на всех афишах театра, а имя не устанет слетать с уст бомонда. С плакатов, что развешаны на улицах в разных точках города, она будет встречать его красивой улыбкой. Будет мелькать на телеэкране, передавая ему горячие приветы. А он не устанет рассказывать друзьям, кто является его слабостью. Самым приятным заболеванием.

– Я благодарна за твою доброту, и всё, что ты делаешь для меня.

– Перестань, все дела, связанные с тобой, для меня только в радость.

Её взгляд задержался на часах. Рука потянулась к бокалу.

– Ещё немного, и мне придется уйти. Сегодня много работы. Я не хочу опаздывать, – её голос звучал очень нежно. Слова вылетали, как бабочки, бережно приземляясь на его уши.

– Как жаль, что ночь всегда короче дня.

– Не грусти, милый, – она коснулась ладонью его лица. – Мы с тобой словно стрелки часов. Я – минутная, и всегда убегаю от тебя. Но и всегда возвращаюсь обратно. А ты – часовая, тебе стоит немножко подождать, и я опять рядом с тобой. Мы – целое одного механизма. Поэтому не стоит так переживать.

Он задумался. Набрал полные легкие воздуха, видимо, хотел что-то сказать, но промолчал. Взяв минутную паузу, продолжил:

– А мы можем быть песочными часами? Ведь им не нужны стрелки. Никто не будет убегать. И все дела мы сможем делать вместе.

Девушка засмеялась, но сразу взяла себя в руки.

– Что ты такое говоришь, мой милый? Разве возможно для нас делать все дела вместе? Как ты представляешь себя на сцене? Или меня где-то высоко в горах? Ты прекрасно знаешь, что это невозможно.

– К сожалению, ты права, – ему неохотно пришлось согласиться. – Я всё равно не отпущу тебя. Ты должна остаться.

В этот момент девушка надевала нижнее бельё, осматриваясь по сторонам в поисках верхней одежды. Она молчала, стараясь удержать улыбку на лице. Время подсказывало, что необходимо поторопиться.

– Перестань, мой дорогой, ведь ты уже не маленький мальчик, чтобы так капризничать. Я всего лишь ухожу на работу.

– Но это займет целую неделю. Разве можно столько работать?

– Зато, представь, как мы с тобой хорошо отдохнем. Семь дней пролетят незаметно.

– Я уже мечтаю, когда мы вновь окажемся вдвоем на этой кровати. В следующий раз я тебя никуда не отпущу. Так и знай! Ты должна быть только моей.

– Да, мой милый, и так будет всегда.

Солнечные лучи, не стесняясь, заглядывали в комнату. Она открыла окно, чтобы впустить прохладный воздух. Вместе с ним в комнату ворвались аромат свежей выпечки и шум просыпающегося города.

Он поднялся с кровати и крепко обнял её. Глубоко вдохнул запах волос и поцеловал в губы.

– Может, останешься ещё ненадолго? – в его голосе таяли последние надежды.

– Я больше всего на свете хочу остаться, но мне надо идти. Ты должен это понять, – даже шепотом её голос звучал прекрасно.

– Хорошо.

Дверь квартиры захлопнулась. Она быстро спускалась по ступенькам. Выскочив на улицу, пробежав пару дворов, остановилась и достала телефон. Чуть отдышавшись, набрала номер своего мужа и сообщила, что скоро приедет домой.

Он простоит у окна ещё двадцать минут. Ключи и оплату за ночную аренду квартиры оставит внизу у вахтерши. И, выйдя на улицу, будет ждать такси, которое отвезет его домой к жене и двум детям…

Очки

Это произошло в те дни, когда мороз своей легкой рукой неповторимыми узорами расписывал оконные стекла. Каждому окну принадлежал свой рисунок. Каждой ели, что росла на краю хвойного леса неподалеку, – своё белое платье. Каждому мальчишке и девчонке – по красному носу. И немного румянца на щечках.

Зима наслаждалась своим величием, надменно шествуя по городам, лесам и озерам и оставляя за собой лишь белоснежный покров. Птицы в неравном противостоянии покинули оледенелые места и улетели на юг. А некоторые звери почтительно выбрали спячку.

Но только человек, громко смеясь, катился, как очумелый, по ледяным горкам. Дети с горящими глазами, способные растопить любую стужу, толкая друг друга, наперегонки поднимались к вершине, чтобы, как можно скорее, спуститься.

Несмотря на возраст, Степан Ефимыч получал огромное удовольствие от наблюдений за резвящимися детьми. На душе становилось как-то по-особенному легко. Казалось, что это он сам выскакивает из хаты и бросается к ледяным горкам за своей порцией бесплатного удовольствия. Наиболее близка ему было картина, когда дети помогали друг другу забираться наверх. Степан Ефимыч считал, что воспитание коллективного духа и взаимопомощи должны прививаться с детства. Именно они, по его мнению, и являлись ростками для создания крепких и дружеских отношений, которые неминуемо приводят к благополучию. Не только отдельного человека, но и общество, в целом.

Весь день, позабыв обо всём на свете, он мог умиляться игрой детворы… От мыслей его отвлекла жена, у которой из рук выскользнула посуда.

– Ах! Тарелку разбила, – раздался её голос.

– Ольга, оставь её. Иди сюда скорей.

Воспитанный в приличной семье, Степан Ефимыч не придал никакого значения разбитой посуде. Наоборот, хотел разделить с женой своё хорошее настроение.

– Погляди, как детвора резвится. Смотрю на них, и только теплее становится – словно кто-то разжег огромный костёр где-то здесь, – он положил руку на грудную клетку.

Ольга подошла к нему. Много лет они прожили вместе – рука об руку. И, может быть, от этого ощущение счастья не покидало их.

К сожалению, с годами зрение совсем стало слабым, и Ольга почти ничего не видела из происходящего за окном.

– Может, ты мне дашь свои очки ненадолго? Я посмотрю, как детишки резвятся.

– Ты же знаешь, что в моих тебе неудобно будет, – говорил Степан Ефимыч. – Зрение у нас с тобой разное.

– Хорошо, возьму свои, – сказала она.

Футляр лежал на круглом столе около полувековой вазы. Её глаза совершили немного усилий, чтобы разглядеть его. Она открыла футляр и оторопела: тот был пуст! Но ведь ей точно помнилось, что она убирала в него очки! Ольга заглянула в комод, затем руками обшарила все полки трельяжа – попытки оказались тщетными. «И как же теперь быть?», – подумала она. Ведь без очков ей уже никак не обойтись. Все новости в газете написаны мелким шрифтом. Все книги в доме поддаются чтению только отчетливо видящим глазам. И даже сейчас, чтобы посмотреть в окошко, необходимы очки. Если ей не удастся их найти, то мир станет для нее одним большим мутным пятном…

Она сообщила мужу о потере. Степан Ефимыч тут же её подбодрил:

– Наверняка положила на видное место и найти не можешь. Я посмотрю в комнате, а ты поищи в карманах одежды: может, туда засунула? Или в сумку так убрала, что и сама не заметила…

Через час весь дом был перевернут. Отодвинуты кровать, комод, шкаф. Разбросана посреди комнаты гора одежды. Степан Ефимыч два раза спускался в погреб, заглядывая за каждую банку. Он предполагал, что, может, Ольга, спускалась в погреб за компотом и оставила очки на полке. «Непросто будет Ольге, если не найдутся очки», – думал он про себя.

Его жена продолжала искать в самых непредсказуемых местах. Она заглянула во все кастрюли и даже в печь, но их нигде не оказалось.

– Ей, Богу, Степан Ефимыч, – взмолилась Ольга. – Это наказание мне за то, что не ходили в церковь на службу в Крещение Господне.

– Да что ты! – возразил муж. – Почему тогда мои очки на месте? Неужели Бог настолько несправедлив, что от грешной женщины спрятал очки, а от её грешного мужа – нет? Такого не может быть!

– Значит, это магия, – не унималась Ольга. – Эх, зря мы говорили за спиной о той молодой цыганке. Наверное, подслушала нас, а теперь устраивает пакости.

– У цыганок, может, язык и длинный, и гипнотический взгляд, но чтоб они разговоры на больших расстояниях подслушивали, это всё брехня. А вообще ты права: негоже за спиной про людей всякие гадости говорить. Если кипит в тебе желчь и просится выплеснуться через край, не в чужие уши лей её, а тому, от которого эта желчь начала закипать.

– Всё ты правильно говоришь, Степан Ефимыч, только очков моих так и не видно…

И розыск пропавшего предмета продолжился. После напрасного тщательного поиска в доме они дружно принялись обшаривать курятник. Заглянули в каждый уголок. И даже коня выгнали на улицу, переворошив всё сено.

Ближе к вечеру раздался стук в дверь. Женщина немолодых лет, которую все ласково называли Любаша, пришла осведомиться, почему Ольга не появилась сегодня на рынке, куда они по субботам хаживали вместе, чтобы прикупить сладостей…

Любаша застала семейную пару изрядно измотанной. Взъерошенные волосы на голове Ольги и учащенное дыхание Степана Ефимовича указывали на утомленный день, проведенный супругами. Что произошло в этом доме, понять Любаше удалось не сразу. И поэтому она решила не спешить с расспросами: присев рядом с Ольгой, принялась осматриваться. Дверцы стеллажей были открыты, вся посуда стояла на столе аккуратными стопками. Поначалу казалось, что в доме царил хаос, но, приглядевшись внимательней, легко можно было определить, что вещи стоят не на привычных для них местах, но в то же время, соблюдая гармоничный порядок.

– Беда приключилась, Любаша, – начала говорить Ольга. – Какой-то нечистый поселился в нашем доме. Вот точно помню, что убирала очки в футляр. А сегодня оказалось, что он пуст. Весь день мы ищем их, а найти не можем.

Теперь для Любаши стала понятна причина такого изможденного вида семейной пары. Она очень любила Ольгу и решила одолжить ей свои очки на некоторое время. Ольга очень обрадовалась её любезности и надела новые очки. После того, как окружающий мир запестрел отчетливыми картинками, на Ольгу напал заливистый смех, который поверг в глубокую растерянность Любашу и её мужа.

– В чем дело? – поинтересовался Степан Ефимыч.

– Мы весь день искали не те очки, мой дорогой муж. Они у тебя на носу, – всплеснула руками Ольга.

Супруг одной рукой взял очки за оправу, снял со своего носа, чтобы внимательно их разглядеть. Усмехнувшись и убедившись, что на нём все это время, действительно, были очки его жены, он спросил:

– А где тогда – мои?..

Катрин

Я знал, что однажды этот день настанет. Не могу сказать, что мысли о нем сильно тревожили меня. Однако я все же испытывал чувство беспокойства. Даже странно. На дворе 2089 год, и я знаю из разговоров моих друзей, что большинство не обращает на подобные вещи никакого внимания. Но моя мама всегда говорила, что я чересчур сентиментальный и люблю принимать близко к сердцу всякие мелочи. Пусть будет так.

Я покинул офис ещё до окончания рабочего дня. В нескольких словах объяснил начальнику, что мне предстоит непростой вечер. Он, кажется, отнесся с пониманием. Я заметил, как он слегка ухмыльнулся, и хотел что-то сказать, но в последний момент передумал.

Внизу у входа меня поджидал подержанный автосмарт. Я приобрел его год назад у весьма одиозного перекупщика, с которым мы жили какое-то время в одном доме. Конечно, он не узнал меня, или сделал вид, что не узнал. Но я и не настаивал на предоставлении скидки, хоть цена была немного завышена…

Усевшись в салон, почувствовал, как автоматические ремни безопасности обхватили моё тело. На дисплее появились красочные картинки: транслировались последние экономические новости. Голосовой командой я поменял новостную ленту на спортивную. Затем попросил робота включить любую спокойную музыку и, откинувшись в кресле, стараясь отключиться от всех мыслей, стал разглядывать дома через стеклянную крышу автосмарта. Автопилот доложил мне, что до конца маршрута остается пятнадцать минут.

Легкая вибрация кресла вернула меня к действительности. Все. Конец пути. Я покинул автосмарт, указав ему голосовой командой маршрут следования до парковки. Техника, беспрекословно подчинившись, исчезла за углом дома.

Я стоял у парадного входа. Мне хотелось ещё немного оттянуть момент и постоять на улице. В такие минуты воздух кажется каким-то особенным. Чтобы немного успокоиться, я выбрал на ручном браслете функцию «Дозировка никотина»: пожалуй, воспользуюсь двойной порцией. Через полминуты над моей головой появился летающий дрон – с большим ассортиментом никотиновой продукции.

В тот момент, когда мои любимые никотиновые шарики таяли у меня во рту, я обдумывал ход предстоящего разговора. Как заговорить об этом? Может, стоит сразу, только войдя в квартиру, сказать правду? Не выдумывать лишних слов и не пытаться искать оправданий. Честно признаться? Не знаю…

По долгу своей работы, выступая с докладами перед большими аудиториями, я давно уже не испытываю волнения. Мне приходилось даже преподавать ораторское искусство. Но сейчас я чувствовал, что весь мой опыт будет бессилен.

Больше нет смысла откладывать. Нужно идти.

Поднявшись в капсуле лифта на двадцать девятый этаж, я остановился перед дверью. Датчик мгновенно отсканировал сетчатку глаза, и дверные замки отщелкнули. Дверь приоткрылась, и я зашел в квартиру.

– Ты уже дома? Сегодня решил вернуться пораньше?

– Да.

– А почему ты говоришь так грустно?

Катрин выглянула в коридор. Её темные густые локоны прикрывали открытые плечи. На загорелое хрупкое тело был накинут домашний халат. Легкими шагами она подошла ко мне, нежно коснулась ладонями моего лица.

– Что-то произошло?

– Ничего, – я опустил её руки, и, пытаясь не встретиться взглядом, прошел в гостиную.

Повисла пауза. Честно сказать, в этот момент я чувствовал неловкость, которую никогда не испытывал прежде. Мне захотелось выбежать из квартиры и нестись сломя голову по улицам города до тех пор, пока силы не оставят меня. Да что со мной не так, черт возьми? Я поднял взгляд и увидел, что она стоит с каким-то застывшим и тревожным лицом.

– Так что же произошло? – теперь Катрин говорила более настороженно. Будто уже поняв всё наперёд.

– Понимаешь… – выдавил я из себя, но опять опустил глаза в пол.

– Да, я понимаю. За эти годы мне удалось хорошо изучить тебя. И сейчас ты хочешь что-то сказать, но отчего-то не можешь.

– Ты права, я не могу.

– Почему?

– Сколько мы вместе?

– Два года, одиннадцать месяцев и двадцать четыре дня, – она ответила, ни секунды не задумываясь.

– Сколько раз я говорил тебе, что ты лучшая девушка на Земле? Только без цифр, просто ответь.

– Много.

– А, знаешь, почему я так много раз говорил тебе это?

– Почему?

– Потому что это правда. Ты самая лучшая и красивая девушка, с которой мне доводилось говорить. Ни с кем из людей я не испытывал ничего подобного. Я смело могу заявить, что это лучшие три года в моей жизни. До встречи с тобой мне казалось, что я жалкий неудачник. И в моей жизни нет никаких надежд на светлое будущее. Благодаря тебе я смог найти хорошо оплачиваемую работу, подтянуть физическую форму. Десятки книг мы перечитали вместе и ночами напролет обсуждали главных героев. Как мы переживали за их судьбы, помнишь?

– Я очень хорошо это помню.

– Ты права, кое-что, действительно, случилось.

– Что же? – не удержалась она. На лице её вспыхнул румянец.

– Я чувствую, что полюбил тебя.

– Ах! – она спрятала лицо за нежными ладонями, но вскоре опустила руки. Впервые я увидел на её лице слёзы. – Ты никогда не говорил мне эти слова. Я не могу передать свои чувства. Я растеряна. Ты полюбил меня? Правда?

– Да, это правда.

– Но почему твой взгляд продолжает что-то скрывать?

Опять повисла пауза. В этот момент я хотел наброситься на неё и сковать в объятьях. Но нашел в себе силы не пошевелиться и продолжить:

– Однажды мы говорили с тобой, что наступит день, когда…

– Не может быть! – воскликнула она. – Неужели этот день наступил сегодня?

В её голосе звучало безграничное отчаяние.

– Не может быть… – повторила Катрин.

– Да. Сегодня именно этот день.

Мы смотрели друг на друга некоторое время. Мы оба чувствовали, что нам больше не нужно слов. Одновременно мы испытывали чувство непередаваемого разочарования перед неминуемыми событиями. Как я хотел остановить время! Или повернуть его вспять, чтобы прожить с ней ещё день! Ещё час! Ещё миг!

– Что сейчас надо делать?

– Мне нужно подойти к системному блоку.

– Действуй, – тихо проговорила она.

Я медленно встал с дивана. Подойдя к системному блоку, я достал из кармана карту памяти. Наши взгляды пересеклись.

– Для меня это были лучшие три года. Спасибо, что научил меня любить, спасибо, что дал мне возможность почувствовать себя человеком, – она говорила, смотря мне в глаза, по её щекам текли слёзы.

– Спасибо, что ты была рядом.

– Действуй, – повторила она.

Я подключил карту памяти к системному блоку. Файл начал автоматическую установку. Я посмотрел на неё в последний раз. Голограмма резко исказилась, а затем исчезла. В комнате, кроме меня, больше никого не было.

Окно загрузки подсказало мне, что до окончания осталось несколько минут. Новые обновления вышли вовремя, как и было заявлено разработчиками. Я приобрел на них лицензию ещё за год до выхода. Минусом было то, что для обновлений необходимо было полностью удалить предыдущую версию программы, и, тем самым, все сохраненные данные оказывались утерянными. Первая версия была пробной. Разработчики не давали гарантий, что программа сможет работать исправно длительное время, но на практике вышло, что программа отработала без нареканий неполных три года. Могло ли им прийти в голову, что за три года, до выхода первых обновлений, тысячи человеческих сердец окажутся разбитыми? Позже я слышал, что были зафиксированы случаи самоубийств. Но, к счастью, среди моих знакомых подобных прецедентов не было. Через несколько минут файл закончил установку. Передо мной возникло меню, разбитое по категориям. Необходимо создать образ обновленной программы. Я свернул файл, чувствуя сильную усталость. Лучше вернуться к этому на следующий день.

Всю ночь я не мог уснуть. Я думал о Катрин…

Запретный плод

Марли – мальчик с голубыми глазами

1

Небо сгущалось тёмными красками, облачная простыня расстелилась, спрятав под собой сияние звёзд. Ночь обещала прохладу. Тишина, окутавшая комнату, заставляла слушать доносящийся издалека лай собаки, незамедлительно реагировавшей на странный шорох возле её владений. Но повода для беспокойства не было. В этот вечер не существовало ничего, что смогло бы хоть на миг отвлечь от бесконечного потока мыслей.

Марли, которому неделю назад исполнилось одиннадцать, закинув руки за голову, лежал в своей комнате. Взгляд устремлён в одну точку, мышцы лица слегка напряжены, медленный вдох – очередное скитание по просторам своего сознания. Сколько времени он лежит неподвижно? И почему последние два дня так сложно унять бешеный такт сердца?

Мальчик пытался разгадать это, как старые археологи, посвятившие многие годы раскопкам. Он всегда задавал вопросы. Они никогда не докучали окружающим, потому что большинство этих вопросов были предназначены самому себе. Марли с удивлением отметил, что не ощущает чувства голода, хоть и не помнит, когда ел в последний раз. Возможно, утром… Или вчера вечером? Разве можно человеку прожить сутки без еды и совсем не думать об этом? Это вероятно только при одном условии: если с этим человеком что-то произошло…

Но ведь он не закован в цепи! Никто не ограничивает его в свободе! Но это чувство…

Появившееся внутри, оно с каждым днём разжигает своё пламя всё сильнее, словно неведомые силы подбрасывают и подбрасывают в этот костёр дров. Он уже не может унять пожар. Марли начинает кричать, рвать на себе одежду, огонь обжигает его лицо. Пшеничная чёлка вспыхивает как факел, с жадностью распространяющий языки пламени по всей голове. Он видит, как его руки покрываются обгоревшей чёрной коркой, из последних сил пытается позвать на помощь, но слышен лишь хриплый стон. Марли понимает, что обречён: расплавленная одежда уже впиталась в обугленную кожу. Он издаёт звук на вдохе, по лбу текут огромные капли пота… Марли просыпается.

За окном ещё темно. Взгляд сосредотачивается на циферблате часов: маленькая стрелка не достигла цифры «четыре». Над людьми продолжает властвовать ночь. Он вытирает рукавом пот со лба, поднимается с кровати и подходит к окну. Долго смотрит сквозь стёкла, а в мыслях, обрывками, мелькает кошмарный сон. Уже второй за последние дни.

Марли медленно снимает одежду, забирается под одеяло. Тело ощутило небольшую прохладу простыни. Ветер за окном стал усиливаться, мелодичным свистом пробираясь сквозь рамы.

Почему к нему в гости стали наведываться кошмары? Наверное, внутренние переживания распахивали перед ними дверь. Вопросы сыпались стремительно, как снежная лавина, поджидающая неопытного путника.

Неужели всё дело в ней? Луч просветления пронзил его. Как же странно могут действовать друг на друга люди. Но что он знает о ней? Лишь имя? В каждую минуту, когда Марли смотрел на неё, жажда созерцания только усиливалась. Марли доводилось и прежде общаться с разными девочками, и случалось, что разговоры приносили огромное удовольствие. В чём же загадка? Почему эти мысли превращают ночь в кошмары?

Совсем скоро Марли сможет окончательно понять ощущение, не покидающее его. Оно называется – любовь.

2

Первые лучи солнца уже согревают крыши домов, небо начинает насыщаться лазурью. Марли проснулся, не заметив, как пролетела оставшаяся половина ночи. Он надел свой любимый джинсовый комбинезон и отправился на запах, исходящий из кухни. Завтрак ещё не остыл, а аромат его пробудил бы, казалось, чувство голода, даже у сытого человека.

Марли устроился за столом и молча уплетал пищу. Его мать была увлечена просмотром телепередачи.

– Наконец, ты пришёл, – сказала она, не отрывая взгляд от телевизора.

«Вы хотите перестать существовать впроголодь? Надоело платить налоги за тех, кто на них живёт? Только наш кандидат в депутаты сможет изменить вашу жизнь, голосуйте без риска», – цветные картинки стали наперебой сменять друг друга, сопровождаясь симфоническими аккордами.

Марли обратил внимание, что костюмы и декорации постоянно менялись. Но хитрые лица людей оставались прежними.

«Только проголосовав за нашего кандидата в депутаты, вы получите пластиковую карту с вознаграждением, по которой сможете совершать покупки, и пять процентов от потраченной суммы будут превращаться в баллы. Накопив тысячу баллов, вы сможете обменять их на деньги в любых банкоматах страны».

Всё это казалась ему странным и непонятным. С утра до вечера показывали разных людей, каждый из них выглядел весьма солидно. Но что-то присутствовало на их лицах, может, некий подвох? Каждый обещал больше, чем предыдущий. Кто-то даже демонстрировал себя в кругу своей семьи. Марли видел на экране таких же подростков, как и он. Они постоянно улыбались и хвалили своих отцов. Все слова были одинаковыми, будто кто-то держит плакаты, по которым надо быстро прочитать очередную похвалу. Мальчик обращал внимание на их мнимую искренность, что напоминала выдавливание, когда в тюбике закончилась зубная паста, а почистить зубы крайне необходимо.

Мать воспитывала его одна, но Марли всё равно нуждался в её поддержке. Она ни разу не поинтересовалась, что он ощущает внутри себя. Например, когда Марли смотрит на небо или просто вдаль. Какие чувства у него может вызвать только что распустившийся цветок, или первый снег, укрывший белоснежным ковром землю.

Возможно, эта слепота к его душевным ощущениям была вызвана её личной трагедией. Ещё совсем юной девушкой она вышла замуж за человека, в которого была влюблена. Первые годы замужества оказались лучшими страницами её жизни. С детьми долго не получалось, может, судьба не хотела быть благосклонной, или на то были какие-то другие причины. Позже муж стал вести себя странно, и эта странность перетекала в гнев и жестокость.

Когда она поняла, что в ней прорастает новый виток жизни, её муж запил и даже стал подымать на неё руку. Ей становилось страшно за дальнейшую судьбу своего ребёнка, мысли об аборте давили всё сильнее. Она думала, что малыш может помешать её личному счастью. Множество передач по телевизору трубили, что девушки с младенцами на руках испытывали дикие трудности, когда становились бывшими жёнами. Для неё такой исход казался безумием.

Не находя сил терпеть, решение она приняла незамедлительно. Либо муж возвращается к прежней жизни, либо каждому придётся искать новый путь. Сильный скандал, крики, угрозы, громкий хлопок входной двери. Через месяц, когда Марли появился на свет, его ждала лишь одна пара глаз, и это были глаза матери.

Огромный круглый стол занимает полкухни. Марли сидит по диагонали от мамы. Просторный деревянный океан разделяет их берега. Ощущается привкус обиды за людей, не пытающихся видеть друг друга. Возможно, это страх пересечь весь путь в одиночку, словно они странники, потерпевшие кораблекрушение.

– Тебе снятся страшные сны? – нарушил тишину Марли.

– Мне перестали сниться сны после твоего рождения, – она даже не посмела оторвать любопытный взгляд от электронной коробки.

Марли не испытал никаких эмоций, за что позже немного ругал себя. Всё же ему пришлось взять небольшую паузу. В такие минуты стрелка на часах в углу кухни маршировала с особым усердием.

– В этом есть моя вина? – голос казался решительным. Но чистый взгляд выдавал растерянность.

– Когда ты долго лежишь под солнцем, и у тебя появляется рак кожи, это твоя вина или солнца?

– Не знаю.

– Вот и ответ. Ты сегодня опять просидишь весь день дома, так и не глотнув свежего воздуха? – менять темы ей удавалось так же легко, как перелистывать каналы.

– А если я опять просижу весь день дома и ничего не сделаю, завтрашний день будет другим?

– Не существует одинаковых дней, каждый день всегда отличается от предыдущего. Как реклама. Ее показывают ежедневно, но всегда в разное время.

Марли глубоко задумался. Даже муха, оторвавшись от люстры, застыла в воздухе, всё вокруг исчезло в бездне размышлений.

Значит, память нужна, чтобы запоминать одно и то же, но в разное время? Наступит ли момент, когда человек сможет испытать все ощущения, на какие только способен? И как понять, что этот момент наступил? Но становится страшно осознать, что если испытать все чувства, не облачится ли жизнь в кокон? Без какой-либо надежды, без капли мечтаний, когда однажды монолитный кокон сначала испытает внутреннее возбуждение, его стенки начнут плавное покачивание, создаваемое вибрацией изнутри. Едва заметные трещины начнут разгон, соединяясь, набирая скорость в безумной жажде разнести целое в мелкие осколки. И вместо серой оболочки останется насыщенная оттенками жизни, удовлетворённая самой природой порхающая бабочка. Как хочется стать ей, быть свободным в выборе. Наслаждаясь перелётом между цветами.

– Даже бабочки летают только на те цветы, что привлекают больше всего, – она вырвала его мысли из сознания, а, может, его мать владела телепатией? – Дети в твоё время мечтают стать пилотами огромных птиц, или военными, а ты всё летаешь от цветка к цветку. Что в этом интересного? Зачем подвергать свою жизнь опасности, если можно жить у одного цветка? А нектар везде одинаковый. Проделывать тяжёлый путь, чтобы получить то же самое, могут только глупцы.

Ему нечего ответить, разве что опустить взгляд на дно тарелки.

– Так, ты идёшь на улицу? Сегодня будет солнечно, в такую погоду от прогулок можно получить много удовольствия, – желание остаться одной на кухне усиливалось у матери с каждой минутой. Любимая передача о моде притягивала миллионы глаз к телеэкрану.

– Ничто не может доставить удовольствие для сна больше, чем шум дождя за окном, – лениво ответил мальчик.

– Ты разве мало спал ночью? Или твоя жизнь идёт во сне, а не наяву?

– В данный момент моя жизнь идёт рядом с тобой, мама.

Марли поднялся из-за стола, оставив недоеденный завтрак. Как же хотелось заговорить о странных ощущениях. Но с кем? С электронной коробкой? Сколько было попыток смотреть, и понять разговоры людей, что постоянно мелькали на экране, никаких ответов найти не удавалось. Мысли о Джейн развивались в геометрической прогрессии. И какое же у неё красивое имя, и лицо, и волосы, и глаза, и губы.

Глянув в очередной раз на часы, он решил выйти из дома. Марли не почувствовал запаха свежего утра, в душе от серой беседы с родной матерью не оставалось ничего. Он точно знал, куда сейчас отправится, и кого он хочет в эти минуты увидеть больше всего на свете.

3

Одинокое дерево впилось могучими корнями в почву, вырастило ими огромную подземную паутину. Оно уже несколько десятилетий заявляет своё право на существование: раскидистые ветви тянутся к небу, а цветущая крона каждый год становится надёжным пристанищем для мимолетных птиц.

Перекинутое через одну из ветвей сплетение верёвок – в натяжении от небольшой доски поперёк… Качели… На ней медленно раскачивается девочка с устремленным вдаль взглядом. Ее платье отдаёт свежестью. Лёгкое движение губ подсказывает случайному прохожему, что девочка задумчиво напевает детскую песню.

Джейн обожала это место, эти качели. Они недалеко от дома, и в то же время здесь всегда можно укрыться от взрослых глаз, остаться наедине с собой, что весьма необычно для такого цветущего маленького ангела. Её всегда окружало внимание, от которого лицо наполнялось улыбкой. Но порой так хочется спрятаться хоть на миг от всех похвал, от лестных слов, и только медленно раскачивать тело параллельно земле и мечтать, мечтать, мечтать…