«Коринна, или Италия» kitabından alıntılar, sayfa 3
Различие человеческих судеб на земле может служить источником нескончаемых размышлений. Тысячи перемен совершаются в глубине нашей души, тысячи привычек свойственны каждой личности, которая является особым миром со своей историей. Не хватило бы целой жизни, чтобы в совершенстве узнать другого человека; но что это значит - узнать человека? Людьми можно управлять, но понимать их - в состоянии один лишь Бог.
Итальянский язык с такой легкостью передает все оттенки веселости, что достаточно слегка повысить или понизить голос, изменить окончание слова, чтобы усилить или ослабить, облагородить или совершенно переиначить его смысл. Особенно привлекательна итальянская речь в устах детей. Невинность этого возраста составляет весьма пикантный контраст с естественной для итальянского языка лукавой интонацией. В сущности, об этом языке можно сказать, что он сам по себе настолько красноречив выразителен, что не требует пояснений и почти всегда кажется умнее того, кто на нем говорит.
Оскорбленная женщина может хулить своего любимого в его отсутствие; но когда она его видит, в ее сердце все вытесняет любовь.
Книга первая Освальд
Книга вторая Коринна на Капитолии
Книга третья Коринна
Книга четвертая Рим
Книга пятая Гробницы, церкви и дворцы
Книга шестая Нравы и характеры итальянцев
Книга седьмая Итальянская литература
Книга восьмая Статуи и картины
Книга девятая Народный праздник и музыка
Книга десятая Страстная неделя
Книга одиннадцатая Неаполь и скит Святого Сальвадора
Книга двенадцатая История лорда Нельвиля
Книга тринадцатая Везувий и окрестности Неаполя
Книга четырнадцатая История Коринны
Книга пятнадцатая Прощание с Римом и поездка в Венецию
Книга шестнадцатая Отъезд и разлука
Книга семнадцатая Коринна в Шотландии
Книга восемнадцатая Пребывание во Флоренции
Книга девятнадцатая Возвращение Освальда в Италию
Книга двадцатая Заключение
Сноски
Комментарии
Бывает такого рода душевная деликатность, которой не могут научить ни ум, ни привычка к светскому обществу; и как часто можно ранить сердце, не нарушая при этом строгих правил приличия!
В этой стране воскресли мечты о золотом веке, и люди там казались чересчур счастливыми, чтобы их можно было заподозрить в преступлениях.
-Дорогой Нельвиль, надо было хоть что-нибудь оставить и на долю друзей, нехорошо брать на себя одного все опасности!
Никто не выказывал себя более снисходительным, более преданным другом, чем он, когда кому-нибудь требовалась его помощь, но ничто не доставляло ему удовлетворения, даже сделанное им добро; он всегда и с большою охотой приносил в жертву свои личные склонности ради ближних; однако не одним лишь великодушием объяснялось подобное самоотречение: нередко причина его таилась в унынии, наполнявшем душу Освальда и делавшем его равнодушным к собственной участи.
Я не думаю <...> что наше сердце устроено таким образом, что мы или совсем не любим, или же охвачены непобедимою страстью. Бывает пора, когда любовь лишь только зарождается, и достаточно одной серьезной проверки, чтобы чувство исчезло. Обольщение сменяется разочарованием, и чем быстрее человек способен увлечься, тем быстрее может наступить охлаждение.
Сердечные страдания в Италии не осложняются муками уязвленного самолюбия; там можно встретить весьма пылких людей, способных заколоть соперника кинжалом, и чрезвычайно скромных, согласных довольствоваться второстепенной ролью подле женщины, с которой им приятно вести беседу; но там не встретишь никого, кто из боязни прослыть отвергнутым порвал бы дорогие ему отношения; тирании общественного мнения над самолюбием не существует в этой стране.
