«Чертова кукла» kitabından alıntılar, sayfa 2

Михаил с фонарем в руке наклонился к телу Юрия.Как побледневшее лицо просто. Мертвое, — оно точно и не было никогда живым. Мертвая красота. Глаза полузакрыты. Михаил смотрит, смотрит — и в мертвых чертах боится узнать черты другие, милые, близкие, навеки ему дорогие... Брат! Вот оно, непоправимое!Непоправимое? Или только незабвенное?

Тихий март.Даже не март еще, — конец февраля, но воздух мартовский, светы мартовские, небо мартовское, да и земля: кое-где лишь по равнине, у низких холмов, белеют пятна снега. Зима была несуровая, и рано зажглись небеса обещанием весны.

Посвящение"Небеса унылы и низки,

Но я знаю - дух мой высок.

Мы с тобой так странно близки,

И каждый из нас одинок.Беспощадна моя дорога,

Она меня к смерти ведет.

Но люблю я себя, как Бога, -

Любовь мою душу спасет.Если я на пути устану,

Начну малодушно роптать,

Если я на себя восстану

И счастья осмелюсь желать, -Не покинь меня без возврата

В туманные, трудные дни.

Умоляю, слабого брата

Утешь, пожалей, обмани.Мы с тобою единственно близки,

Мы оба идем на восток.

Небеса злорадны и низки,

Но я верю - дух наш высок". 1894

"Кнорр не слушал. Долго не сводил глаз с Юрия, облокотившись, положив голову на руку, и вдруг сказал:— Черт тебя возьми, какой ты красивый, Рулька!Юрий спокойно улыбнулся.— Счастливый. Потом все такие будут.— Красивые?— Счастливые.— Это когда мы рылами несчастными сдохнем?Юрий развел руками.— Ну, конечно. Надо людям еще очень долго умнеть...— Поехал на свое.— Это не мое, а общее. И что ты с красоты начинаешь? Ты начинай с ума и счастья..."