«Джейн Эйр» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 55

...ты совсем не знаешь,не знаешь,на какую любовь я способен. Каждая частица твоей плоти так же дорога мне, как моя собственная: в болезни и страданиях она все равно мне дорога. Душа твоя для меня бесценное сокровище,и если бы она заболела, она все равно оставалась бы моим сокровищем; если бы ты неистовствовала, я держал бы тебя в своих объятьях, а не надел бы на тебя смирительную рубашку. Твое прикосновение, даже в припадке безумия, имело бы все ту же прелесть для меня. Если бы ты набросилась на меня с такой же яростью, как эта женщина сегодня утром, я обнял бы тебя не только нежно, но и горячо. Я бы не отстранился от тебя с отвращением, и в твои тихие минуты у тебя не было бы иного стража, иной сиделки, кроме меня. Я был бы всегда возле тебя и ходил бы за тобой с неутомимой нежностью, даже если бы ты никогда не улыбнулась мне, и не уставал бы смотреть в твои глаза, если бы даже они не узнавали меня.

Жалость некоторых людей, Джейн, это гнусное оскорбление, которое следует швырнуть в лицо тем, от кого она исходит.

Ты хорош с теми, кто хорош с тобой.

- Вы хотите сказать, - спросила она, - что мы вам оказали необходимую помощь и теперь можем отпустить вас опять скитаться по болотам, ночью, под дождем?

Я видел, что сердце твое открыто для общения с ними; молчаливой тебя делала уединенная классная комната и скучное однообразие твоей жизни.

When we are struck at without a reason, we should strike back again very hard; I am sure we should- so hard as to teach the person who struck us never to do it again.

Eliza would have sold the hair off her head if she could have made a handsome profit thereby. As to her money, she first secreted it in odd corners, wrapped in a rag or an old curl-paper; but some of these hoards having been discovered by the housemaid, Eliza, fearful of one day losing her valued treasure, consented to intrust it to her mother, at a usurious rate of interest - fifty or sixty percent, which interest she exacted every quarter, keeping her accounts in a little book with anxious accuracy.

Когда я гляжу на вас с близкого расстояния, вы меня немножко пугаете. Вот вы говорите, что я фея, но сами вы, по-моему, больше похожи на гоблина.

– Я так безобразен, Джейн?

– Даже очень. Ну, совсем как раньше.

– Хм! Где бы ты ни жила все это время, злоехидство тебя не покинуло.

Влюбленный находит свою возлюбленную спящей на зеленой лужайке и хочет полюбоваться ее прекрасным лицом, пока она не пробудилась. Он бесшумно ступает по траве, замирает – ему почудилось, что она шевельнулась, – и пятится: ни за что на свете он не хочет, чтобы она его увидела. Но все тихо, и он вновь идет вперед, наклоняется над ней. Легкое покрывало скрывает ее черты, он откидывает покрывало, нагибается ниже. О, как предвкушают его глаза узреть чудо красоты в минуту покоя – такую теплую, цветущую, пленительную! Как тороплив их первый взгляд! Но как он вздрагивает! С какой внезапностью и силой обнимает обеими руками ту, к которой за миг до этого не посмел бы прикоснуться и пальцем! С каким отчаянием он называет имя, роняет свою ношу и смотрит на нее безумным взглядом! Он обнимает, он кричит, он смотрит, ибо уже не страшится нарушить ее сон ни голосом, ни движением. Он думал, что его возлюбленная спит сладким сном, и обнаруживает, что она мертва!

Бог дал мне жизнь не для того, чтобы я пренебрегла ею