«Война и мир. Том 3» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 3
Добродетели никто не любит, она всем глаза колет
У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в порванной шубе стоит и робко смотрит на меня, - думал Пьер. - И зачем нужны ей эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души эти деньги? Разве может что-нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая все кончит и которая должна прийти нынче или завтра, - все равно через мгновение, в сравнении с вечностью.
Вот на походе не в кого влюбиться, так он в царя влюбился.
Не по хорошу мил, а по милу хорош.
Да ты пойми, что мы – или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Сорок тысяч человек погибло, и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. (кн. Андрей Болконский)
– «C'est grand!» – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. <...>
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
/Том 4, часть 3, глава XVIII/
Наполеон:
От великого до смешного только шаг.
Наташа: ей было жалко самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала все это время, в продолжении которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею.
