«Клуб убийц Букв» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 2

Мы существуем, но условно. Кто захочет — увидит, а не захочет… вообще это насилие и дурной вкус быть принудительно реальным.

Если на библиотечной полке одной книгой стало больше - это оттого, что в жизни одним человеком стало меньше

В сущности, писатели - это профессиональные дрессировщики слов, и слова, ходящие по строке, будь они живыми существами, вероятно, боялись бы и ненавидели расщеп пера, как дрессированные звери - занесённый над ними бич. Или ещё точнее. Слыхали вы об изготовлении так называемой каракульчи? У поставщиков этого типа своя терминология: выследив путём хитроумных приёмов узор на шкурке нерождённого ягнёнка, дождавшись нужного сочетания завитков, нерождённого убивают - прежде рождения: это называется у них "закрепить узор". Так и мы - с замыслами: промышленники и убийцы.

Я отодвинул свое кресло к камину, дергающему за черные тени неподвижно застывших людей...

Слыхали ль вы о так называемых Gardinetti di S. Francisco – садах св. Франциска? В Италии мне не раз приходилось посещать их: крохотные цветники эти в одну две грядки, метр на метр, за высокими и глухими стенами – почти во всех францисканских монастырях. Теперь, нарушая традиции св. Франциска, за серебряные сольди разрешают оглядеть их, и то лишь сквозь калитку, снаружи: прежде не разрешалось и этого – цветы могли здесь расти – по завещанию Франциска – не для других, а для себя: их нельзя было рвать и пересаживать за черту ограды; не принявшим пострига не разрешалось – ни ногой, ни даже взглядом касаться земли, отданной цветам: выключенным из всех касаний, защищенным от зрачков и ножниц, им дано было цвести и благоухать для себя .(с)

Если на библиотечной полке одной книгой стало больше, это оттого, что в жизни одним человеком стало меньше.

Мне казалось, вечер этот черным клином вогнан мне в жизнь. Надо выклинить.

Да, эти полупросохшие листки научили меня многому: слова злы и живучи, — и всякий, кто покусится на них, скорее будет убит ими, чем убьет их.

У меня в то время было много досуга, - и я все чаще и чаще стал повторять игру с пустотой моих обескнижевших полок. День вслед дню - они зарастали фантазмами, сделанными из букв. У меня не было ни денег, ни охоты ходить теперь за буквами к книжным ларям или в лавки букинистов. Я вынимал их - буквы, слова, фразы - целыми пригоршнями из себя: я брал свои замыслы, мысленно оттискивал их, иллюстрировал, одевал в тщательно придуманные переплеты и аккуратно ставил замысел к замыслу, фантазм к фантазму, - заполняя покорную пустоту, вбиравшую внутрь своих черных деревянных досок все, что я ей ни давал. И однажды, когда какой-то случайный гость, пришедший возвратить мне взятую книгу, сунулся было с ней к полке, я остановил его: «Занято».

уже за полночь: время, когда бутылки пустеют, а души наполняются до краев.