«Собор парижской Богоматери (сокращенный пересказ)» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 55
Измена супружеской верности — это удовлетворенное любопытство к наслаждению, которое испытывает другой.
Ты, полумудрец-полубезумец, ты, черновой набросок чего-то, своего рода растение, воображающее, что оно движется и мыслит, ты будешь пользоваться той жизнью, которую украл у неё, — жизнью, столь же бесполезной, как свеча, зажженная в полдень.
То, что уродливо, пусть погибает;
Красота к красоте лишь влечется,
И апрель не глядит на январь.
Каждый город средневековья, каждый город Франции вплоть до царствования Людовика XII имел свои убежища. Эти убежища среди потопа карательных мер и варварских судебных установлений, наводнявших города, были своего рода островками вне пределов досягаемости человеческого правосудия. Всякий причаливший к ним преступник был спасен. В ином предместье было столько же убежищ, сколько и виселиц. Это было злоупотребление безнаказанностью рядом с злоупотреблением казнями — два вида зла, стремившихся обезвредить друг друга. Королевские дворцы, княжеские особники, а главным образом храмы имели право убежища. Так Людовик XI в 1467 году объявил убежищем Париж.
Болтовня влюбленных – вещь довольно банальная. Это – вечное «я люблю вас». Для равнодушного слушателя она звучит бедной, совершенно бесцветной музыкальной фразой, если только не украшена какими-нибудь фиоритурами.
Да,шутка скверная была,
Когда сама богиня права,
Съев пряных кушаний немало,
В Париже свой дворец сожгла.
Если я существую, существует ли всё окружающее, а если существует всё окружающее, существую ли я?
«…Он был им ровня, этот чулочник, дающий отпор кардиналу, – сладостное утешение для бедняг, приученных с уважением подчиняться даже слуге судебного пристава, подчиненного судье, в свою очередь подчиненного настоятелю аббатства святой Женевьевы – шлейфоносцу кардинала!»
А когда ты из народа, государь, у тебя всегда что-нибудь да лежит на сердце.
- Взгляните, Копеноль, - сказал, понизив голос, Рим. – Вот он [Людовик XI] сидит между Куактье и Тристаном. Это весь его двор. Врач – для него, палач – для других.
